В мире шоу-бизнеса всё держится на хрупком балансе. Репутация, выстроенная годами, может рассыпаться в один момент, и вовсе не от громкого скандала, а из-за одной книги. Именно так случилось с Валерией, которую привыкли считать женщиной без уязвимых точек. Но, как оказалось, даже самые крепкий фундамент может посыпаться, если долго молчать о прошлом.
Образ, созданный усилием воли
Валерия всегда казалась из тех, кто умеет держать лицо. Статная, с идеальной осанкой, выверенным тоном речи, прической, в которой никогда не выбивается ни один волосок. Её голос всегда кристально чистый, а поведение – безупречное. В сознании публики, она давно заняла место женщины, которая всё всегда контролирует.
Но в этом и кроется ее уязвимость. Чем сильнее образ, тем больнее его крушение. Особенно если он начинает трещать не от нападок хейтеров или провальных концертов, а от слов человека, который знал тебя ещё до славы.
«Ты справишься». Так начиналась её история
Леонид Ярошевский не только первый муж Валерии, а он еще и тот, кто поверил когда-то в Аллу Перфилову, когда она ещё не была Валерией. Именно он вытаскивал её из провинциальных психологических комплексов, убеждал не бояться сцены, помогал писать песни и организовывал гастроли.
Именно он знал ту Валерию, которая сомневалась, плакала по ночам, не знала, получится ли у нее вообще. Порой рядом был не продюсер, а просто человек, который говорил нужные слова: «У тебя всё получится. Ты сильнее, чем думаешь».
Обратная сторона успеха
В своей книге, Ярошевский честно признаётся, что да, всё шло к успеху, но не к их счастью. Вместе с первыми большими предложениями, пришли и новые люди. Среди них был Александр Шульгин. С ним Валерия начала работать всё чаще, а домой приходить всё реже. Сначала это были студии, потом поездки за границу, потом телефонные разговоры вполголоса и странное молчание.
Ярошевский тогда всё понял, но не вмешивался. Он знал, что если человек уходит, то его уже не удержать. Даже если этот человек когда-то смотрел на тебя, как на своего единственного спасителя.
Начало конца
По воспоминаниям Ярошевского, всё шло под откос постепенно. Валерия становилась всё более отстранённой, дома исчез смех, разговоры стали лишь формальностью. Она всё реже делилась мыслями и всё чаще выглядела отчужденной.
Казалось бы, рядом успех, признание, новые возможности, но с каждым днём между ними росла и пропасть. Он вспоминает, как однажды она задала ему вопрос, который до сих пор отзывается эхом в его памяти:
«Ты бы женился на мне, если бы я не стала звездой?»
Этот вопрос многое объясняет. Казалось бы, уверенная в себе женщина, привыкшая держать всё под контролем, но внутри скрывался страх быть «недостаточной». И не для публики, и не для сцены, а для самого близкого человека.
Многие публичные люди выстраивают крепкие стены своей психики, чтобы не показать, как на самом деле они ранимы. Валерия, возможно, именно такая. Вся её безупречность – не про высокомерие, а про банальную самозащиту. И чем сильнее страх быть непринятой, тем прочнее броня.
Когда в её жизни появился Иосиф Пригожин, это выглядело как второе рождение. Сильный мужчина, продюсер, защитник, который будто бы перекрыл все старые маршруты. Валерия как будто избавилась от прошлого – как от биографического, так и от личного. Вместе с Пригожиным, она стала ещё более сдержанной, закрытой, отточенной до мельчайших деталей.
И всё бы шло по плану, если бы не Ярошевский. Спустя годы, он вдруг решает рассказать свою историю. Не скандал, не сенсация, а просто воспоминания, но именно они становятся неожиданным ударом под дых.
Где имя первого?
Публика задалась вопросом: а почему это имя Ярошевского полностью исчезло из публичной биографии Валерии? Почему её сценический псевдоним, который он помог придумать, никак не упоминается в контексте их отношений?
Молчат все – и Валерия, и Пригожин. Но молчание в таких случаях работает как увеличительное стекло. Люди начинают копать глубже, задавать неудобные вопросы, вспоминать старые интервью.
Пригожин не выдержал
Когда книга вышла, реакция Иосифа Пригожина была вполне предсказуемой. Сначала было глухое раздражение, а потом – открытая злость. В кулуарах заговорили о том, что он пытался «зачистить» всё информационное поле, подключая связи, юристов и редакторов. Но интернет работает по другим законам, и остановить волну уже невозможно.
Особенно когда всплывает фраза, сказанная Валерией ещё в девяностых:
«Если бы не он, меня бы просто не было»
– и речь шла именно о Ярошевском.
С годами у Валерии началась новая жизнь. Только вот старая так и осталась недосказанной. А недосказанность – штука опасная, особенно в эпоху открытого доступа к информации. Как только исчезают факты, их место занимают домыслы. И у публики возникает ощущение, что их обманули.
Даже если это не так, то в шоу-бизнесе важно не только то, что ты сделал, но и то, как это выглядит со стороны.
Для Ярошевского история Валерии – не только личная драма, но и история предательства. Не того, которое происходит в постели, а более тонкого, когда твоё участие вычёркивают из прошлого. Он не требует внимания или признания. Но хочет, чтобы настоящая правда тоже имела право на существование.
Пугающая реальность для Пригожина
Для Пригожина всё это – удар по его системе. Он выстроил образ Валерии как идеального продукта – певицы, жены, женщины безупречной во всём. А теперь пришлось увидеть трещины, причем не только ему, но и всей публике.
Конечно, никто не ожидал, что Валерия выйдет и даст пресс-конференцию на этот счет. Но и ее молчание стало слишком уж громким. Чем дольше оно продолжается, тем больше вопросов. Почему так страшно признавать ошибки прошлого? Почему имя человека, который был у истоков её карьеры, не упоминается нигде вовсе?
Парадоксы публичности
Мы живём в эпоху, где откровенность стала новой валютой. За неё прощают многое. Даже самые тяжёлые ошибки. А вот попытка замолчать, стереть, сделать вид, что «этого не было» – вызывает только раздражение и новые вопросы.
Публика не просит скандалов, но она хочет понять, что за фасадом идеальности есть настоящие люди. А если и у них бывают слабости, страхи и ошибки, то значит, мы все не такие уж и разные. Валерия продолжает молчать. Пригожин делает вид, что ничего не произошло. Ярошевский, кажется, уже всё сказал. А публика осталась со своими вопросами, на которые вряд ли получит честные ответы.
Но главный вопрос всё тот же: можно ли построить новую жизнь, если старая так и осталась без признания? И не окажется ли в итоге, что самыми опасными оказываются не чужие обвинения, а собственные недосказанности?
