— Дим, смотри! — Вера протянула мужу тест с двумя полосками. Руки дрожали от волнения.
— Что это… Погоди. Ты серьёзно? — Дмитрий схватил пластиковую полоску, поднёс к окну. Февральский свет падал на чёткие розовые линии.
Вера кивнула, прикусив губу. В голове крутилось: «Двадцать лет. Рановато? Но мы же любим друг друга». Дмитрий притянул её к себе, уткнулся носом в макушку:
— Представляешь, мы станем родителями!
Первые недели они жили как в тумане счастья. Дмитрий носился по квартире, собирая разбросанные носки — раньше это раздражало Веру. Теперь он старался создать идеальный порядок. Даже купил книгу «Гид для будущих отцов» и каждый вечер зачитывал оттуда отрывки.
На восьмой неделе начался токсикоз. Вера просыпалась затемно и бежала в ванную. Дмитрий следовал за ней, придерживал волосы, протягивал стакан воды. После второго УЗИ они узнали — будет мальчик. Дмитрий светился от гордости, рассказывал всем подряд. Начал строить планы: футбол, рыбалка, походы.
К четвёртому месяцу тошнота отступила, но появился зверский аппетит. Вера ела бутерброды среди ночи, утром снова хотелось есть. В офисе она прятала в столе шоколадки и чипсы. Коллеги удивлялись — раньше Вера следила за фигурой, занималась йогой.
На очередном приёме гинеколог нахмурилась, глядя на результаты взвешивания:
— Молодой человек, — обратилась она к Дмитрию, — проследите за питанием жены. Большой набор веса опасен для ребёнка.
Дома Дмитрий выкинул все сладости и чипсы. Составил меню из овощей, нежирного мяса, творога. Вера кивала, соглашалась, а в обед сбегала в кафе напротив офиса. Там пахло свежей выпечкой, и устоять было невозможно.
Однажды Дмитрий заехал за ней после работы без предупреждения. Увидел через окно кафе — Вера доедала второй кусок торта. Он не стал заходить, просто написал сообщение: «Я всё видел. Поговорим дома».
Вечером разразился скандал.
— Ты понимаешь, что вредишь ребёнку? — Дмитрий мерил шагами кухню. — Врач же объяснила!
— Я не могу! — Вера всхлипнула. — Постоянно хочется есть. Я пробовала перебивать голод водой, жевать сельдерей. Ничего не помогает!
— Нужно просто взять себя в руки! Я тоже хочу есть после работы. Но я же контролирую себя.
— Тебе легко говорить. Ты не носишь ребёнка.
— Вот именно! Я не ношу, но я забочусь о его здоровье больше, чем ты!
Вера заплакала, убежала в спальню. Дмитрий остался на кухне — впервые за их брак они легли спать порознь.
Утром он принёс ей чай и овсянку с фруктами. Поцеловал в висок:
— Прости. Я погорячился. Давай попробуем вместе справиться? Буду готовить полезные сладости, покупать фрукты.
Вера обняла его, подумала: «Всё наладится». Но что-то надломилось в их отношениях. Дмитрий следил за каждым её куском, качал головой, видя полную тарелку. Вера чувствовала себя нашкодившим ребёнком.
К родам она набрала двадцать килограммов. В женской консультации качали головами, но серьёзных осложнений не было. Срок подходил к концу, они готовились к естественным родам. Сложили сумку в роддом, договорились с таксистом-соседом — в любое время дня и ночи.
Схватки начались внезапно — под утро второго января. Вера разбудила мужа, начали считать интервалы. Через час вызвали такси. В приёмном отделении послушали сердцебиение малыша, покачали головами:
— Есть признаки кислородного голодания. Будем делать кесарево.
— Но мы же готовились к естественным! — запротестовала Вера.
— Риск для ребёнка слишком велик.
Дмитрий молчал, только желваки ходили. Веру увезли в операционную. Последнее, что она увидела перед наркозом — яркие лампы над головой.
Очнулась от голоса медсестры:
— Мамочка, просыпайтесь! У вас мальчик, четыре шестьсот.
Вера попыталась приподняться, но живот прострелило болью. Где-то рядом плакал ребёнок — её ребёнок. А она даже не могла встать, чтобы взять его на руки.
Малыша принесли через два часа. Дмитрий стоял у кровати, держа сверток с сыном. На его лице застыло странное выражение — не радость, а скорее беспокойство.
— Он какой-то вялый, — произнес Дмитрий. — Еле глаза открывает.
Вера протянула руки, морщась от боли в животе. Медсестра помогла ей принять удобное положение:
— После кесарева многие детки сонные. Это из-за наркоза, пройдет через пару дней.
Дмитрий поджал губы, ничего не ответил. Но Вера уже знала этот взгляд — так он смотрел, когда заставал её в кафе с пирожными.
На третий день в палату зашла заведующая отделением:
— К выписке пока не готовы. У малыша желтушка, придется задержаться.
— Из-за наркоза? — спросил Дмитрий.
— Это распространенное явление у новорожденных, — спокойно ответила врач. — Полежите ещё пару дней под лампой.
Вечером, когда малыш спал в кювезе под синей лампой, Дмитрий впервые высказал то, что мучило его:
— Если бы ты следила за питанием, не пришлось бы делать кесарево. И ребенок был бы здоровее.
Вера промолчала. Говорить не хотелось — швы болели, грудь налилась молоком и каменела. Каждое кормление превращалось в пытку.
Через неделю их выписали. Дмитрий вызвал такси, усадил жену с ребенком, всю дорогу придерживал сверток на поворотах. Дома их встретила Татьяна Павловна — его мать приехала помогать с малышом.
— Верочка, ты отдыхай, набирайся сил, — суетилась свекровь. — Я всё сделаю.
Татьяна Павловна стелила пеленки, готовила отвары для стимуляции молока, показывала, как правильно держать ребенка. Вера старалась запомнить все советы, но чувствовала себя неуклюжей.
— Мама, глянь, он опять весь мокрый, — Дмитрий принес сына с очередной прогулки. — Вера неправильно запеленала.
— Сынок, не придирайся. Она учится.
— А когда научится? Ребенку неделя, а она до сих пор пеленки завязать не может.
Вера сжала зубы, забрала малыша. Грудь снова налилась, но молока почти не было — только первые капли, остальное сцеживалось с болью. Педиатр настаивала на грудном вскармливании:
— Старайтесь, мамочка. Это полезно для ребенка.
Татьяна Павловна поддерживала:
— Потерпи, милая. Я твоего Диму до года кормила.
Вера кивала, а по ночам плакала от боли. После каждого кормления приходилось прикладывать холодные капустные листы — единственное, что помогало унять жжение.
Через месяц свекровь уехала — её ждали дела дома. В первый же день без неё всё пошло наперекосяк. Вера не успевала ни готовить, ни убираться. Малыш требовал внимания каждые два часа, а она едва передвигалась после операции.
— Что на ужин? — Дмитрий вернулся с работы в восемь вечера.
— Только бутерброды… Прости, я не успела.
— Опять? — он заглянул в холодильник. — У нас даже хлеба нормального нет.
— Я хотела сходить в магазин, но Миша плакал целый день. Еле успокоила час назад.
Дмитрий взял сына на руки, погладил по головке:
— Папа пришел, маленький. Что же мама с тобой делала весь день?
Вера промолчала. Она не могла объяснить, почему простые действия отнимают столько сил. Помыться, почистить зубы, приготовить завтрак — всё превращалось в бесконечную вереницу незаконченных дел.
К двум месяцам стало ясно — грудное вскармливание не получается. Молока было мало, малыш не наедался, плакал. Вера перешла на смесь. Дмитрий не упрекал, но его молчание говорило громче слов.
Весна принесла новые проблемы. Швы после операции заживали плохо, двигаться было тяжело. Вера начала набирать вес — ела на бегу, перекусывала печеньем, пока качала коляску. Спортивные штаны из роддома не застегивались.
Однажды она случайно увидела своё отражение в витрине магазина — располневшая фигура, растянутая футболка, небрежный хвост. В памяти всплыла их свадебная фотография — стройная девушка в белом платье.
Вечером Дмитрий задержался на работе. Она уложила малыша, собрала разбросанные игрушки, загрузила стиральную машину. В половине одиннадцатого пришло сообщение: «Задерживаюсь на совещании».
Вера хмыкнула — какие совещания в одиннадцать вечера? Но промолчала. Через час он вернулся, от него пахло одеколоном — не тем, который она подарила на Новый год.
— Где ты был?
— Я же написал — совещание.
— От тебя пахнет чужим парфюмом.
Дмитрий дернул плечом:
— Бред какой-то. Устал как собака, а ты со своими подозрениями.
Он ушел в душ, а она сидела на кухне, разглядывая обручальное кольцо. Следующие недели превратились в пытку — Дмитрий всё чаще задерживался, запирался в ванной с телефоном, отворачивался во сне.
В один из вечеров, когда он снова написал про совещание, Вера не выдержала:
— Знаешь что? Найди себе другую! Я устала от твоего вранья.
Она ожидала оправданий, но Дмитрий посмотрел прямо и спокойно:
— Хорошо. Я подумаю над твоим предложением.
После того разговора что-то надломилось окончательно. Дмитрий больше не притворялся — возвращался за полночь, не отвечал на звонки. Однажды Вера проснулась от детского плача и услышала его голос из кухни:
— Да, малыш спит… Нет, она не знает, куда я езжу… Конечно, я соскучился.
Вера закрыла глаза, досчитала до десяти. Странно, но боли не было — только усталость. Она встала, подошла к детской кроватке. Миша причмокивал во сне, его пухлые щечки раскраснелись. Весь в отца — те же брови вразлет, тот же упрямый подбородок.
Утром Дмитрий собирался на работу как обычно — гладил рубашку, завязывал галстук. Вера смотрела на его отражение в зеркале:
— Я слышала твой разговор ночью.
Он замер с полуподнятым воротником:
— И что?
— Ничего. Просто хочу знать — ты собираешься уходить?
Дмитрий повернулся, его лицо было непривычно серьезным:
— Честно? Да. Я больше не могу так жить.
— Как — так?
— Вот так! — он обвел рукой квартиру. — В вечном бардаке, с нерегулярным питанием. Ты на себя в зеркало давно смотрела?
Вера усмехнулась:
— А ты думал, с ребенком будет как в кино? Романтические ужины и идеальный порядок?
— Я думал, моя жена останется женщиной, а не превратится в вечно недовольную расплывшуюся домохозяйку.
Они замолчали — из детской донесся плач. Вера пошла к сыну, краем глаза заметила, как Дмитрий торопливо собирает портфель.
Вечером он не пришел домой. Написал сообщение: «Поживу пока у друга». Вера механически качала коляску в парке, пыталась осознать — что дальше? Денег на съемную квартиру нет, работу за время декрета потеряла.
В субботу Дмитрий заехал за вещами:
— Нам нужно поговорить о разводе.
Вера кивнула:
— Хорошо. Только у меня условие — ребенок останется с тобой.
Она ждала возражений, но Дмитрий спокойно достал телефон:
— Сейчас позвоню маме, она поможет с малышом. У неё опыт.
— Подожди… Ты согласен?
— А что тебя удивляет? У меня квартира, стабильный доход. Мама рядом. А у тебя что?
Вера прислонилась к стене. Она блефовала, надеялась напугать его, заставить одуматься. А он… согласился? В голове зашумело.
Развод оформили быстро — Дмитрий знал нужных людей. Вещи Вера собрала за час — удивительно мало накопилось за два года брака. Миша спал в кроватке, пока она складывала одежду в чемодан.
Татьяна Павловна приехала на следующий день. Не упрекала, только смотрела с жалостью:
— Может, одумаешься? Как же малыш без матери?
— С отцом и бабушкой ему будет лучше.
Это прозвучало жестоко, но Вера заставила себя договорить:
— Я буду приезжать по выходным. Когда встану на ноги — буду забирать его к себе на день или два.
Она ушла не оглядываясь. Села в автобус, прижалась лбом к стеклу. За окном летел июльский тополиный пух, оседал на асфальте белыми пятнами.
Подруга пустила пожить — спать на раскладушке в однокомнатной квартире. Вера устроилась администратором в салон красоты, начала копить на аренду жилья. По выходным приезжала к сыну.
Однажды, месяц спустя, она зашла в супермаркет возле дома Дмитрия. В овощном отделе столкнулась с женщиной — высокая блондинка в летнем сарафане выбирала помидоры.
— Извините.
— Ничего страшного, — блондинка подняла глаза, замерла. — Вы… Вера?
— Мы знакомы?
— Нет, но… — она замялась. — Я Света. Живу с Димой.
Вера разглядывала незнакомку — ухоженная, стройная, маникюр, укладка. Такой она сама была два года назад.
— А, понятно. Как он?
— Хорошо. Миша тоже в порядке, я стараюсь…
— Вы живете в нашей… в его квартире?
Света кивнула, переложила помидоры из корзины в пакет:
— Если хотите, приходите сегодня. Дима на работе, но я буду с малышом.
Вера покачала головой:
— Спасибо, но нет. Я приду в выходные, как обычно.
Она расплатилась за йогурт и вышла на улицу. Села на скамейку у подъезда — здесь они с Дмитрием часто гуляли по вечерам, строили планы, мечтали о будущем.
На детской площадке играли малыши. Молодая мама качала коляску, что-то напевала. Вера смотрела на неё и думала — они все проходят через это. Недосып, усталость, лишний вес. Просто некоторым везет с поддержкой, а некоторым — нет.
Телефон завибрировал — сообщение от Дмитрия:
«Света сказала, что видела тебя. Почему не зашла?»
«Не хотела мешать вашей новой семье».
«Прекрати. Ты мать Миши, а не чужой человек».
Вера усмехнулась — раньше он говорил так же про их брак. Семья, родной человек, навсегда вместе. Где теперь эти красивые слова?
Домой она не поехала — бродила по городу до вечера, думала. А в выходные, как обычно, пришла к сыну. Света открыла дверь, улыбнулась:
— Проходите, он только проснулся.
Миша сидел в детском стульчике, размазывал кашу по столу. Увидел Веру, протянул измазанные руки:
— Ма!
Она подхватила его, прижала к себе. Каша испачкала блузку, но это было неважно.
— Привет, маленький. Соскучилась по тебе.
Света тактично вышла в другую комнату. Вера играла с сыном, кормила его с ложечки, вытирала испачканные щеки. Ничего не изменилось — он всё так же причмокивал во сне, так же морщил нос, когда чихал.
Вечером, после укладывания, она задержалась в прихожей:
— Света… Спасибо.
— За что?
— За то, что заботишься о Мише.
Света пожала плечами:
— Он замечательный малыш. И очень похож на тебя, когда улыбается.
— На Диму вообще-то.
— Нет, — Света покачала головой. — Улыбка точно твоя. Приходи в среду, если хочешь. Я буду дома.
Вера спустилась по лестнице, вышла во двор. Стал накрапывал дождь, но она не спешила уходить. Достала телефон, набрала сообщение:
— Может, и правда зайду в среду. Если ты не против.
Ответ пришел почти сразу:
— Конечно, приходи. Он скучает.
