– Ты уверена, что хочешь войти в нашу семью? – Валентина Николаевна внимательно и холодно смотрит на Анастасию, медленно помешивая чай.
Настя замерла с вилкой в руке. Казалось, даже звуки в квартире стихли — только тихий звон серебряной ложечки о фарфоровую чашку.
– Мама, ну что ты начинаешь, – Максим положил руку на плечо невесты. – Мы же договорились.
– А что я такого сказала? – свекровь подняла брови. – Обычный вопрос. Я имею право знать, насколько серьезны намерения девушки, которую ты привел в дом.
Анастасия отложила вилку. Аппетит пропал окончательно.
– Валентина Николаевна, я люблю вашего сына и…
– Любовь, любовь, – перебила ее женщина, поморщившись. – В наше время мы думали не только о чувствах, но и о том, что можем дать семье. А что ты принесешь в нашу семью, кроме своей… любви?
Павел Григорьевич кашлянул, глядя в свою тарелку.
– Валя, давай не будем…
– А ты помолчи, – оборвала мужа Валентина Николаевна. – Если б не твое вечное молчание, может, и Ирина бы замуж удачно вышла.
Настя посмотрела на Максима, ища поддержки. Тот сидел, опустив глаза.
– Я работаю маркетологом в хорошей компании, – наконец произнесла девушка. – У меня стабильный заработок и…
– И весь день в интернете сидишь, правильно? – хмыкнула свекровь. – А хозяйство кто вести будет? Максимочка привык к домашней еде, к порядку. Он у нас с пеленок в чистоте рос.
Анастасия сжала салфетку под столом. Первая встреча с родителями жениха шла совсем не так, как она представляла.
– Я умею готовить, – тихо произнесла она.
– Да? – Валентина Николаевна насмешливо взглянула на нее. – А этот салат, значит, не ты делала? Переперченный весь. Максим такое есть не станет.
– Мама! – наконец не выдержал сын. – Салат нормальный. Я уже половину съел.
– Конечно, съел, – кивнула Валентина Николаевна. – Ты всегда был вежливым мальчиком.
В прихожей хлопнула дверь. На кухню вошла Ирина, сестра Максима, — высокая женщина с тяжелым взглядом и плотно сжатыми губами.
– Ой, а вы уже едите? – притворно удивилась она. – А я думала, меня подождете.
– Иришенька, проходи, – оживилась Валентина Николаевна. – Познакомься, это Анастасия.
– Наслышана, – холодно кивнула Ирина, окидывая Настю оценивающим взглядом. – Платье из «Фикс Прайса»?
– Ирочка! – одернул дочь Павел Григорьевич.
– А что такого? – пожала плечами та. – Простой вопрос. Моя подруга точно такое там видела. Ничего криминального.
Настя почувствовала, как щеки покрываются пятнами. В горле появился комок.
– Максим, можно тебя на минутку? – она тронула жениха за руку.
Они вышли в коридор. Максим прикрыл дверь в кухню и виновато посмотрел на девушку.
– Прости их, они просто волнуются. Мама всегда такая, когда переживает.
– Переживает? – Настя попыталась сдержать дрожь в голосе. – Она меня унижает при всех. И твоя сестра тоже.
– Нет, что ты, – Максим покачал головой. – Они просто прямолинейные. Это у нас семейное. Привыкнешь.
– Привыкну к унижениям? – Настя недоверчиво посмотрела на него.
– Это не унижения, – Максим потер переносицу. – Просто… сложный характер. Мама хочет убедиться, что тебе можно доверить нашу семью, понимаешь?
– Доверить вашу семью? – переспросила Настя. – Максим, я выхожу замуж за тебя, а не за всю твою родню.
– Для мамы семья — это святое, – вздохнул Максим. – Ты ей понравишься, просто дай время.
Из кухни послышался громкий голос Валентины Николаевны:
– Максим! Ты скоро? Картошка стынет!
– Идем, – он взял Настю за руку. – Улыбнись. Ради меня.
Настя глубоко вздохнула и вернулась на кухню, где ее ждал продолжительный допрос с пристрастием.
***
Квартира Валентины Николаевны напоминала музей советского быта: сервант с хрусталем, тяжелые шторы, ковры на стенах. Настя чувствовала себя чужой в этом пространстве, сохранившем запах когда-то модных духов и вчерашних пирогов.
– Я постелила вам в Максимкиной комнате, – объявила Валентина Николаевна, когда они с Максимом внесли чемоданы. – Хотя, конечно, в мои времена до свадьбы такого не было…
– Мама, – тихо произнес Максим, но Настя уже успела заметить, как он покраснел.
Прошла неделя с того кошмарного ужина. Решение временно пожить у родителей Максима казалось теперь ужасной ошибкой. Но будущая свекровь настояла: «Надо же узнать друг друга получше перед свадьбой».
Вечером, когда они остались одни в комнате, Настя опустилась на край кровати.
– Максим, может, снимем квартиру? Я могу доплачивать.
Он присел рядом, обнял ее за плечи.
– Чем тебе не нравится? Мама очень старается.
– Старается? – Настя не верила своим ушам. – Она проверяет, как я мою посуду! Сегодня утром перетёрла за мной все тарелки. А твоя сестра…
– Что опять сделала Ирка? – устало спросил Максим.
– Сказала, что место в шкафу только для членов семьи, а я пока просто «проходящая гостья».
Максим вздохнул.
– Это все нервы из-за её развода. Была бы Ирка счастлива в браке, так не завидовала бы нам.
– Завидовала? – Настя посмотрела ему в глаза. – Максим, она меня ненавидит! Вчера специально уронила мою косметичку и наступила на тени.
– Случайность, – пожал плечами Максим. – Ирка может быть ершистой, но она не со зла.
Наутро Настя проснулась от звона посуды на кухне. Часы показывали шесть утра. Она накинула халат и вышла из комнаты.
Валентина Николаевна в накрахмаленном переднике гремела кастрюлями.
– Проснулась, красавица? – свекровь окинула ее взглядом. – А мы уж заждались. Рабочий день, между прочим, скоро начнётся.
– Доброе утро, – Настя протерла глаза. – А где Максим?
– Уже ушел, – отрезала Валентина Николаевна. – Ему к восьми на работу. Ты, видимо, привыкла до обеда валяться?
– Мне к десяти, – ответила Настя.
– Удобно устроилась! А завтрак мужу кто готовит? – Валентина Николаевна поджала губы. – Я вот сорок лет встаю в пять, чтобы Паше еду собрать.
– Я могу вставать раньше, – начала Настя.
– Не утруждайся, – перебила свекровь. – Я уже сама все сделала. Как всегда.
В прихожей показался Павел Григорьевич. Он кивнул Насте и виновато улыбнулся.
– Анастасия, не обращай внимания. У Вали просто характер… железный.
– Паша! – окликнула его жена. – Куртку возьми, похолодало!
Настя смотрела, как пожилой мужчина покорно надевает куртку, и думала: «Неужели я через тридцать лет стану такой же, как Валентина Николаевна? А Максим превратится в этого безвольного человека?»
Вопрос «Ты уверена, что хочешь войти в нашу семью?» теперь звучал в ее голове совсем иначе.
***
Через месяц жизни в квартире Валентины Николаевны Настя почувствовала, что задыхается. Каждый день превратился в испытание.
– Это что еще за кофемашина? – спросила свекровь, когда Настя распаковала подарок от коллег.
– Мне на день рождения подарили.
– И куда ты собралась её пристроить? У нас и так места нет, – Валентина Николаевна скрестила руки на груди. – Да и кофе вредный. Максимке нельзя, у него давление скачет.
– Давление? – удивилась Настя. – Он мне никогда не говорил.
– Конечно, не говорил! Он же мужчина, терпит. А ты и не заметила, – свекровь покачала головой. – Эх, деточка, любить — это не только в постельке валяться, но и здоровье близких беречь.
В тот вечер Настя плакала в ванной, включив воду, чтобы никто не слышал. Когда она вышла, на кухне сидели Максим и Ирина. Сестра что-то горячо ему доказывала, но при появлении Насти резко замолчала.
– Что обсуждаете? – спросила Настя, пытаясь улыбнуться.
– Да так, – отмахнулся Максим. – Семейные дела.
– Я тоже теперь вроде как семья, – напомнила Настя.
– Пока еще нет, – отрезала Ирина. – Свадьбы-то не было.
– У нас с Ириной просто разговор личный, – пояснил Максим. – Про её бывшего.
Позже Настя случайно услышала, как Ирина говорила матери:
– Мам, а может, ей намекнуть, что Максиму квартира нужна? Моя развалюха совсем прохудилась, а у неё однушка приличная в центре.
– Да подожди ты, – ответила Валентина Николаевна. – Сначала пусть распишутся. А там посмотрим.
Квартира? Ее квартира?
Вечером Настя решилась на серьезный разговор.
– Максим, нам нужно поговорить.
– Что-то случилось? – он оторвался от телефона.
– Твоя мама и сестра… они всегда такие? – осторожно спросила Настя.
– Какие? – не понял Максим.
– Контролирующие. Бесцеремонные. Они не уважают мои границы, Максим.
Он отложил телефон.
– Настя, они просто привыкли жить по-своему. Дай им время.
– Время? – она покачала головой. – Знаешь, что твоя сестра сделала? Перебрала мои вещи в шкафу! Сказала, что заодно постирает, но половину футболок я теперь не найду.
– Ну и что? – пожал плечами Максим. – Может, хотела помочь.
– А твоя мама проверяет мою сумку, когда я ухожу на работу!
– Да брось, – отмахнулся он. – Зачем ей это?
В этот момент без стука вошла Валентина Николаевна.
– Максимочка, ты таблетки выпил? – она поставила стакан воды на тумбочку. – Ой, вы разговариваете? Я не помешала?
– Всё нормально, мама, – улыбнулся Максим.
Когда свекровь вышла, Настя продолжила:
– Что за таблетки, Максим?
– Витамины, – буркнул он. – Мама всегда заботится.
– Это не забота, а контроль, – тихо сказала Настя. – Ты взрослый мужчина.
– Знаешь что, – Максим вдруг разозлился. – Не нравится – не выходи за меня! Мою семью не переделаешь.
Он вышел из комнаты, хлопнув дверью. Через полчаса вернулся виноватый.
– Прости. Просто ты не понимаешь, – он сел рядом. – Мама многим пожертвовала ради нас. А сейчас Ирке тяжело, у неё ребенок, квартира разваливается…
– При чем тут моя квартира? – прямо спросила Настя.
Максим застыл.
– Что?
– Я слышала ваш разговор. Вы обсуждали мою квартиру.
Он побледнел.
– Это не то, что ты думаешь.
– А что я должна думать? – Настя встала. – Объясни мне.
– Мама просто предложила… – он замялся. – Мы могли бы взять ипотеку на двушку, а твою однушку сдавать Ирке. Она бы платила, конечно. Немного.
Настя смотрела на него и не узнавала человека, которого полюбила.
– И когда ты собирался мне это сказать? После свадьбы?
– Настя, пойми, – умоляюще произнес Максим. – Мама просто хочет, чтобы всем было хорошо.
– Всем – это кому? Точно не мне.
***
На выходных Валентина Николаевна устроила семейный ужин по случаю юбилея их с Павлом Григорьевичем свадьбы. Съехались родственники, друзья семьи, соседи. Стол ломился от закусок и салатов.
— Анастасия, ты бы хоть помогла с угощениями, — заметила свекровь, когда гости уже начали собираться. — А то сидишь как принцесса.
Настя молча встала и начала расставлять бокалы. После утренней ссоры с Максимом из-за квартиры внутри все кипело, но она старалась держать себя в руках.
— Не так, не так! — Валентина Николаевна забрала у неё бокал. — У нас в семье всегда ставят хрусталь на расстоянии вытянутого пальца друг от друга. Всё нужно делать культурно.
— Простите, не знала ваших правил, — процедила Настя.
— Вот-вот, — подхватила подошедшая Ирина. — В нашей семье много чего надо знать, чтобы соответствовать.
Вечер превратился в настоящую пытку. Валентина Николаевна демонстративно показывала гостям, как «неопытной невесте» всё нужно объяснять: и как солёные огурцы нарезать, и как чай подавать. Краем глаза Настя видела, как Максим краснеет, но молчит.
— А вы уже решили, где жить будете? — спросила одна из гостей, пожилая соседка.
— У нас, конечно! — тут же ответила Валентина Николаевна. — Куда им ещё податься? Я лично буду следить, чтобы всё у них было правильно. А то сейчас молодёжь…
— Вообще-то у Насти есть своя квартира, — заметил Максим.
— Однушка, которую нужно сдавать Ирочке? — выпалила Валентина Николаевна. — Мы же договорились!
Настя застыла, вилка задрожала в руке.
— О чём договорились?
— Максим не сказал? — деланно удивилась свекровь. — Ирочке нужно где-то жить с ребенком, а ваши хоромы будут пустовать, когда вы к нам переедете.
— Мама, я не говорил, что мы переезжаем к вам, — смущенно произнес Максим.
— А куда ещё? — Валентина Николаевна развела руками. — Не в эту же конуру! Мы решили, что вы возьмете ипотеку на двушку, а однушку будете сдавать Ирине по символической цене.
— Вы решили? — Настя повернулась к Максиму. — Без меня?
За столом повисла тишина.
— Ну что ты так нервничаешь? — улыбнулась Валентина Николаевна гостям. — В нашей семье нет секретов. Мы все друг другу доверяем.
— В вашей семье, — Настя медленно положила вилку, — а не в моей.
— А ты уже в нашей, деточка, — сладко улыбнулась свекровь. — Или передумала?
— Валя, — предупреждающе произнёс Павел Григорьевич.
— А что я такого сказала? — пожала плечами Валентина Николаевна. — Просто девочка должна понять, что семья — это когда все заодно. А не когда каждый в свою дуду дудит.
— Мама, может, не сейчас? — тихо попросил Максим.
— А когда? — Валентина Николаевна повысила голос. — После свадьбы, когда уже поздно будет? Пусть знает, что в нашей семье своих не бросают. Вот Ирочке сейчас тяжело, а Настенька жилы тянет из-за своей однушки.
— Что? — Настя поднялась из-за стола. — Я жилы тяну?
— А как ещё назвать? — Валентина Николаевна тоже встала, опираясь на стол. — Знаешь, сколько Ирочка за аренду платит? А с твоей однушки вы и копейки не получите, если не отдадите её сестре!
— Мама! — Максим вскочил. — Мы же договаривались…
— О чём вы договаривались? — Настя переводила взгляд с жениха на свекровь. — Решили всё за меня?
— Тебе жалко, что ли? — вмешалась Ирина. — У тебя работа есть, а у меня ребёнок на руках!
— Работа, — презрительно поджала губы Валентина Николаевна. — Максимке жена нужна, а не бизнес-леди. У нас в семье женщины всегда знали своё место.
Настя почувствовала, как к горлу подступает комок.
— А какое у меня место в вашей семье?
— Место там, где скажут! — отрезала свекровь. — А будешь выпендриваться — никакого! Думаешь, Максим тебя выберет, а не родную мать?
В комнате повисла оглушительная тишина. Даже Ирина замерла с открытым ртом.
— Валя, — Павел Григорьевич медленно поднялся. — Ты зашла слишком далеко.
— Куда это я зашла? — возмутилась она. — Тридцать лет молчал, а тут вдруг голос прорезался?
— Да, прорезался, — неожиданно твёрдо произнёс Павел Григорьевич. — Потому что ты разрушаешь счастье собственного сына, как когда-то разрушила моё.
Гости неловко заёрзали на стульях.
— Настя, — Павел Григорьевич повернулся к девушке. — Прости нас. Ты хорошая девочка и не заслуживаешь такого обращения.
— Паша! — задохнулась Валентина Николаевна.
— Максим, — продолжил отец, игнорируя возмущение жены. — Если ты сейчас промолчишь, то потеряешь лучшее, что у тебя есть.
Всё происходящее казалось Насте дурным сном. Она смотрела на Максима, ожидая, что он хоть что-то скажет в её защиту. Но он стоял, опустив глаза.
— У меня больше нет вопросов, — тихо произнесла Настя. — Прощайте.
Она развернулась и направилась к выходу. Сердце колотилось, к горлу подступали слёзы.
— Настя, подожди! — окликнул её Максим, когда она уже была в прихожей.
Она обернулась.
— Ты даже не попытался защитить меня, Максим. Ни разу за всё это время.
— Я пытаюсь найти компромисс…
— Компромисс? — горько усмехнулась Настя. — Между чем и чем?
Он молчал, и в этом молчании был ответ.
***
Настя открыла дверь своей квартиры, вдохнула знакомый запах и впервые за долгое время почувствовала облегчение. Дома. У себя. Без необходимости соответствовать чужим стандартам и подстраиваться под невысказанные ожидания.
Телефон разрывался от звонков и сообщений. Максим писал, звонил, просил поговорить. Она отключила звук. Вымотанная эмоционально, Настя просто сидела в кресле, глядя в окно.
Утром раздался звонок в дверь. Настя выглянула в глазок и увидела Павла Григорьевича. Секунду поколебавшись, она открыла.
– Здравствуй, Настенька, – он улыбнулся виновато и протянул ей пакет. – Вот, забрал твои вещи. Максим хотел привезти, но я подумал, тебе легче будет со мной поговорить.
– Спасибо, – она забрала пакет. – Проходите.
В кухне Павел Григорьевич осмотрелся.
– Хорошая у тебя квартира. Уютная.
– Обои ободранные и ванна страшная, – усмехнулась Настя.
– Дом – это люди, а не стены, – пожал плечами пожилой мужчина. – Настя, я пришел извиниться за всю нашу семью.
– За что? За то, что ваша жена хотела забрать мою квартиру? Или за то, что ваш сын позволил ей это?
Павел Григорьевич покачал головой.
– За всё. Валя… она не всегда была такой. Жизнь сложно сложилась – нужда, неуверенность. Контроль стал её защитным механизмом. А я слишком долго потакал.
Настя молчала.
– Максим сказал Вале, что сам решит, где будет жить, – продолжил Павел Григорьевич. – Впервые за много лет он ей возразил. Она… не ожидала.
– Это не меняет ничего, – тихо ответила Настя. – Он позволил унижать меня месяцами. И сделал это не ради меня, а ради вашей квартиры.
– Знаешь, – Павел Григорьевич посмотрел ей в глаза, – иногда нужен один решительный толчок, чтобы человек понял, что важно. Максим всегда был запуганным мальчиком. Валя заставляла его выбирать между ней и всем остальным миром.
За дверью раздались быстрые шаги, и в квартиру буквально ворвался Максим. Его взгляд метнулся от отца к Насте.
– Я снял квартиру, – выпалил он с порога. – Двушку в новостройке. И сказал маме, что мы с тобой будем жить отдельно.
Настя недоверчиво смотрела на него.
– Максим, после всего, что…
– Подожди, – он шагнул к ней. – Я всё испортил, я знаю. Но дай мне шанс. Я сам себя презираю за то, что был таким… тряпкой. Я был не прав. Мама была не права. Все мы были не правы.
Павел Григорьевич кашлянул и незаметно вышел из кухни.
– Ты действительно сам снял квартиру? – спросила Настя. – Без совета мамы?
– Сам, – кивнул Максим. – И знаешь… это было страшно и очень легко одновременно. Как будто я наконец-то начал дышать.
Настя молчала, разглядывая его. Что-то изменилось в его лице – появилась решимость, которой она раньше не видела.
– Я не прошу тебя вернуться, – тихо сказал Максим. – Но если ты дашь мне время, я докажу, что достоин тебя. Что я – не мамина тень, а самостоятельный человек.
В прихожей хлопнула дверь – Павел Григорьевич тактично ушел.
– Я не знаю, Максим, – честно ответила Настя. – Мне нужно время, чтобы всё обдумать.
Он кивнул и направился к выходу. У двери обернулся:
– Настя, я впервые в жизни понял, что такое настоящая семья. Это когда принимают тебя, а не ломают под себя.
Когда дверь за ним закрылась, Настя еще долго стояла в оцепенении. Впервые за многие дни она улыбнулась, вспомнив вопрос, который задала ей Валентина Николаевна в самую первую встречу:
– Ты уверена, что хочешь войти в нашу семью?
Теперь Настя точно знала ответ.
