Когда Лена вышла замуж за Артёма, она не представляла, что вместе с мужем получит в нагрузку целую ораву родственников, которые воспринимали их квартиру как филиал собственного дома. Впрочем, поначалу это даже льстило — значит, приняли, значит, свои.
Первый визит его сестры Ольги случился через месяц после свадьбы. Пришла «на минутку», просидела до одиннадцати вечера, съела полхолодильника и между делом упомянула, что у них дома ремонт, живут в тесноте, так что, может, будет заезжать почаще — отдохнуть от пыли и шума. Лена тогда только кивнула, не поняв, что это было не предположение, а программа действий.
Потом подтянулись брат Артёма Игорь с женой Светкой и их двумя детьми. Те вообще вели себя как дома — точнее, даже вольнее. Дети носились по комнатам, Светка рылась в шкафах в поисках «чего-нибудь к чаю», Игорь развалившись на диване с пультом, переключал каналы. После их визитов Лена до полуночи мыла посуду, оттирала липкий стол, пылесосила крошки с ковра.
— Артём, — пыталась она как-то заговорить с мужем, — может, мы установим какие-то границы? Хотя бы предупреждать заранее, когда приезжают?
Артём удивлённо поднял брови:
— Лен, это же моя семья. Они что, должны спрашивать разрешения?
— Не разрешения, но хотя бы предупреждать. И убирать за собой. И не опустошать холодильник, как саранча.
— Ты преувеличиваешь. Ну, поели немного. Мы же не жадные.
Вот это «мы не жадные» Лена слышала регулярно. Это означало, что она должна молча готовить, убирать, покупать продукты и радоваться, что семья мужа так её любит, что постоянно наведывается.
Свекровь Валентина Петровна звонила в среду вечером и сообщала, что в воскресенье соберётся вся семья у Лены с Артёмом — «удобнее всего, у вас квартира просторная». На том конце провода не звучал вопрос, звучало утверждение факта. И Лена послушно шла в пятницу в магазин, закупала на пять тысяч рублей продуктов, субботу проводила на кухне, воскресенье улыбалась, подавая на стол, а понедельник отмывала квартиру и подсчитывала расходы.
Артём воспринимал это как должное. Ведь они семья.
К декабрю Лена подсчитала, что только за последние три месяца родня съела и выпила на сумму больше тридцати тысяч рублей. Не считая её времени, нервов и постоянного ощущения, что квартира — не их личное пространство, а некая общественная столовая с бесплатным обслуживанием.
Двадцать третьего декабря позвонила Ольга. Голос был бодрым и жизнерадостным:
— Леночка, мы тут посовещались всей семьёй! Решили Новый год у вас отмечать. Хотели столик в ресторане заказать, но поняли — дома же лучше! Теплее, уютнее, по-семейному. Тем более, вы же вдвоём только — скучно вам будет встречать. Так что готовьтесь! Нас человек десять будет. Мама салат оливье сделает, а остальное вы, да? У тебя так вкусно всегда получается!
Лена молчала, сжимая трубку так, что побелели костяшки пальцев.
— Лен, ты здесь? — встревожилась Ольга.
— Здесь.
— Ну так договорились? Приедем тридцать первого к шести вечера, чтобы успеть всё спокойно. А то знаешь, в последний момент всегда суета. Целую!
Лена положила трубку и посмотрела на мужа, который мирно читал новости в телефоне.
— Твоя сестра только что сообщила, что вся ваша семья встречает Новый год у нас.
— А, да, они обсуждали. Я хотел тебе сказать, забыл. Ничего страшного же? — Артём даже не поднял глаз от экрана.
— Артём, мы планировали встретить вдвоём. Я уже купила продукты на двоих. Я хотела спокойный вечер, без суеты.
Теперь он посмотрел на неё:
— Лен, ну это же семейный праздник. Посидим нормально…
— Они взрослые люди. У каждого есть свои квартиры. Могут встретить там.
— Ты сейчас серьёзно? — Артём отложил телефон. — Ты хочешь, чтобы я сказал своей матери и сестре, что мы им не рады?
— Я хочу, чтобы меня хотя бы спросили.
— Да что тут спрашивать! Ничего особенного не надо. Они семья, Лена. Се-мья. Ты это понимаешь?
Она понимала. Понимала, что для Артёма семья — это святое. Что он никогда не встанет на её сторону, если придётся выбирать между ней и родственниками. Понимала, что если она откажется, то станет плохой женой, эгоисткой, которая не ценит семейные узы.
Она терпеливо сносило все визиты, всю бесцеремонность, все расходы и уборки, но поняла, что пора ставить точку.
— Хорошо, — сказала Лена. — Пусть приезжают.
Артём расслабился:
— Вот и отлично! Я знал, что ты поймёшь. Ты у меня молодец.
Молодец. Удобная. Бесплатная. Всегда готовая.
Лена открыла ноутбук и начала печатать.
Следующие дни она провела в странном спокойствии. Артём несколько раз удивлённо на неё поглядывал — жена вообще не суетилась, не писала список продуктов, не паниковала. Просто делала какие-то свои дела, иногда что-то считала на калькуляторе, иногда улыбалась. Он даже хотел спросить, но подумал — наверное, просто смирилась, приняла ситуацию. И правильно.
Двадцать девятого Лена сходила в магазин. Купила мало — так, по мелочи. Артём забеспокоился:
— Лен, а продукты? Через два дня Новый год, а у нас холодильник пустой.
— Всё под контролем, — невозмутимо ответила она.
Тридцатого она весь день провела на кухне. Артём пару раз заглядывал — пахло умопомрачительно. Жена явно готовила что-то серьёзное. Ну вот, переживал зря — она справляется, как всегда.
Тридцать первого декабря, ровно в шесть вечера, раздался звонок в дверь. Артём открыл, и в квартиру ввалилась толпа нарядных родственников. Ольга в блестящем платье, Игорь со Светкой и детьми, Валентина Петровна в костюме с люрексом, дядя Саша с тётей Людой, двоюродная сестра Даша с мужем.
— С наступающим! — загудели они хором, протискиваясь в коридор.
Ольга сунула Артёму сетку мандаринов и бутылку шампанского — этикетка сообщала, что цена вопроса рублей триста, не больше.
— Это вам! — объявила она с видом, будто принесла корзину трюфелей.
Лена вышла из кухни. Она была в чёрном платье, волосы убраны в элегантный пучок, на губах яркая помада. Выглядела она не как домохозяйка, которая провела день у плиты, а как хозяйка приёма.
— Здравствуйте, — она улыбнулась. — Раздевайтесь, проходите к столу.
Родня загалдела, повесила шубы, прошла в гостиную. Стол был накрыт белой скатертью, стояли красивые тарелки, бокалы, свечи. Пахло невероятно — запахи буженины, запечённой утки, салатов смешивались в аппетитную симфонию.
— Ой, как красиво! — восхитилась Светка. — Леночка, ты волшебница!
— Спасибо, — Лена продолжала улыбаться. — Прошу всех сесть.
Родня расселась, дети тут же потянулись к конфетам в вазочках на столе. Валентина Петровна оглядела стол придирчиво, но придраться было не к чему — всё выглядело идеально.
— Ну, — сказала Ольга, потирая руки, — давайте начинать! Артёшка, открывай шампанское!
— Минуточку, — Лена подняла руку. — Сначала нужно определиться с заказом.
— С каким заказом? — не поняла Ольга.
Лена достала из буфета стопку листов А4, аккуратно распечатанных. Раздала каждому по листу. На всех было одно и то же — красиво оформленное меню.
НОВОГОДНЕЕ МЕНЮ
Холодные закуски:
- Селёдка под шубой (порция 200г) — 350 руб.
- Оливье классический (порция 200г) — 400 руб.
- Мясная нарезка (порция 150г) — 500 руб.
- Сырная тарелка (порция 150г) — 450 руб.
- Овощная нарезка (порция 200г) — 250 руб.
Горячие блюда:
- Буженина домашняя (порция 200г) — 600 руб.
- Курица, запечённая с овощами (порция 250г) — 800 руб.
- Картофель, запечённый с розмарином (порция 200г) — 200 руб.
Напитки:
- Домашний клюквенный морс (1 литр) — 300 руб.
- Чай/кофе (чашка) — 100 руб.
Десерты:
- Наполеон (кусок) — 250 руб.
- Фруктовая тарелка (порция 200г) — 300 руб.
Стоимость уборки после мероприятия — 3000 руб. (делится между всеми гостями)
Оплата наличными или переводом до начала застолья.
Повисла тишина. Родня таращилась в меню, не веря глазам. Дети перестали тянуться к конфетам. Артём побледнел.
— Лена, — произнесла Валентина Петровна ледяным тоном, — это что такое?
— Меню, — спокойно ответила Лена. — С ценами. Выбирайте, что хотите заказать, и мы приступим к празднованию.
— Ты шутишь? — Ольга нервно засмеялась. — Какое меню? Какие цены?
— Я не шучу. Вы же хотели отметить в ресторане, верно? — Лена обвела взглядом остолбеневшую родню. — Ольга мне так и сказала по телефону. Но решили, что дома лучше. Я согласна. Дома действительно лучше — уютнее, теплее. Но дома тоже нужно платить. Причём лучше платить своим родным, которые готовили и будут потом убирать, чем чужим людям в ресторане.
— Лена, ты ополоумела? — Игорь возмущённо швырнул меню на стол. — Мы семья!
— Именно, — кивнула Лена. — Семья. И как раз поэтому вы должны понимать, что я не бесплатная прислуга. Я провела весь день на кухне. Я потратила деньги на продукты. Я потрачу несколько часов на уборку после вас. В ресторане за это платят. Почему дома должно быть иначе?
— Потому что мы родные люди! — почти закричала Светка. — Нельзя с родных деньги драть!
— А продукты, время и нервы? — Лена по-прежнему была невозмутима. — Посчитайте, сколько раз вы приезжали сюда за последний год. Сколько съели, сколько выпили. Сколько часов я готовила и убирала. Переведите в деньги. И скажите мне, кто тут с кого дерёт.
Артём наконец обрёл дар речи:
— Лен, прекрати. Это не смешно.
— А я не смеюсь, — она посмотрела на него очень спокойно, очень холодно. — Я абсолютно серьёзна. Либо мы переходим на новые правила, либо прекращаем эти визиты.
— Ты ставишь мне ультиматум? — лицо Артёма покраснело.
— Нет. Я озвучиваю условия. Вы все привыкли, что у меня можно бесплатно есть, отдыхать, оставлять за собой бардак. Привыкли, что я всегда соглашусь, всегда приму, всегда улыбнусь. Отвыкайте.
Валентина Петровна встала. Лицо её было каменным:
— Артём, собирайся. Мы уходим.
— Мам, подожди, — Артём растерянно смотрел то на мать, то на жену.
— Я не останусь в доме, где с меня требуют деньги за ужин! — голос свекрови дрожал от возмущения. — Это оскорбление! Я тебя вырастила, Артём, я тебе всю жизнь отдала, а твоя жена выставляет мне счёт!
— Вы выставляете мне счёт каждый раз, когда приезжаете сюда без предупреждения и опустошаете холодильник, — сказала Лена. — Просто он не в рублях, а в моём времени и силах. Но, видимо, это не считается.
— Лена, заткнись! — рявкнул Артём.
Она посмотрела на него. Долго. Потом сказала тихо:
— Нет.
Это слово прозвучало так окончательно, что даже дети притихли.
Ольга схватила сумочку:
— Пошли отсюда. Я не позволю себя так унижать.
— Унижать — это когда используют и не благодарят, — Лена всё так же спокойно наблюдала за сборами родни. — А оплата труда — это нормально.
Игорь толкнул Светку:
— Одевай детей, едем домой.
Через пять минут вся толпа родственников стояла в коридоре, натягивая шубы и куртки. Лица у всех были красные, обиженные. Артём метался между ними и Леной, не зная, что делать.
— Мам, может, не надо так, — пробормотал он.
— Надо, — отрезала Валентина Петровна. — Я не позволю какой-то девчонке учить меня жизни. Мы прекрасно встретим Новый год у меня дома. Идём.
Она вышла первой. За ней потянулись остальные. Ольга на прощание бросила:
— Леночка, ты пожалеешь об этом. Семью разрушила из-за каких-то денег.
— Семья была разрушена, когда меня перестали воспринимать как человека и стали воспринимать как бесплатное кафе, — ответила Лена. — Просто вы этого не замечали.
Дверь хлопнула. В квартире повисла тишина.
Артём стоял посреди прихожей, растерянный, злой, обиженный. Лена прошла мимо него в гостиную, села к столу. Налила себе морса.
— Ты понимаешь, что наделала? — Артём зашёл следом. — Ты их всех выгнала!
— Я никого не выгоняла. Я озвучила условия. Они сами ушли.
— Это одно и то же!
— Нет, — она посмотрела на него. — Это совершенно разные вещи. Я не говорила им уходить. Я сказала, что больше не буду обслуживать их бесплатно. Если они не готовы это принять — это их выбор.
— Мы же семья!
— Артём, — Лена устало потёрла переносицу, — я слышу это слово каждый раз, когда ты хочешь, чтобы я что-то сделала для твоих родственников. Но почему-то слово «семья» никогда не работает в обратную сторону. Почему они никогда не думают, удобно ли мне? Нравится ли мне тратить деньги и время? Хочу ли я отдыхать, а не готовить на десять человек?
— Так нужно было сказать!
— Я говорила. Ты не слышал. Ты каждый раз говорил «мы не жадные», «они же семья», «ничего страшного». А мне было страшно. Страшно превратиться в прислугу в собственном доме.
Он молчал. Лена налила морса во второй бокал, пододвинула ему.
— Садись, — сказала она. — Поешь. Всё равно я готовила.
— Не хочу, — он отвернулся.
— Как хочешь.
Она взяла вилку, положила себе селёдку под шубой. Ела спокойно, не торопясь. Артём постоял ещё минуту, потом ушёл в спальню. Хлопнула дверь.
Лена доела, помыла посуду. Села на диван с бокалом морса. Включила телевизор — там шли новогодние программы. Весёлые ведущие, смех, музыка. Где-то там, в другой квартире, его родня сейчас тоже смотрит это, обсуждая, какая она стерва.
Её это не трогало.
В одиннадцать вечера из спальни вышел Артём. Растрёпанный, помятый. Сел рядом. Молчал. Потом сказал:
— Я просто не понимаю, как ты могла.
— А я не понимаю, как ты не мог, — ответила она. — Не мог заметить, что мне плохо. Не мог встать на мою сторону хоть раз. Не мог сказать своей маме, что нам неудобно.
— Она моя мать.
— А я твоя жена. И, как ни странно, это тоже что-то значит.
Он потёр лицо руками.
— Они теперь с нами не будут разговаривать.
— Зато мы разговариваем, — Лена посмотрела на него. — Впервые за вечер мы действительно разговариваем. Не о них. О нас.
До Нового года оставалось двадцать минут. По телевизору начали показывать концерт. Артём встал, пошёл на кухню. Вернулся с тарелкой оливье и двумя вилками.
— Даже если ты сумасшедшая, это всё равно вкусно, — буркнул он.
Лена усмехнулась:
— Значит, ты оплатишь заказ?
— Очень смешно.
Но он улыбнулся. Чуть-чуть, но улыбнулся.
Они сидели вдвоём, ели салат из одной тарелки, смотрели концерт. Когда куранты начали бить, Лена открыла то самое дешёвое шампанское, которое принесла Ольга. Разлила по бокалам.
— С Новым годом, — сказала она.
— С Новым годом, — эхом отозвался Артём.
Чокнулись. Выпили. Он обнял её за плечи:
— Знаешь, даже странно как-то. Тихо. Спокойно.
— Нравится?
— Не знаю пока, — честно ответил он. — Но… наверное, да.
Они так и просидели до двух ночи — вдвоём, в тишине, без гомона родственников, без суеты, без необходимости улыбаться и обслуживать.
Утром Артёму написала мать: «Ты выбрал эту женщину вместо семьи. Надеюсь, тебе с ней не будет одиноко».
Он показал сообщение Лене. Она пожала плечами:
— Мне не одиноко. А тебе?
Он посмотрел на неё. На женщину, которая вчера противостояла всей его семье и не дрогнула. Которая отстояла их дом, их пространство, их право быть вдвоём. Которая перестала быть удобной и стала настоящей.
— Нет, — сказал он. — Мне тоже не одиноко.
И это была правда.
Родня больше не звонила. Не приезжала. Не писала. Первую неделю Артём дёргался, хотел позвонить сам, но Лена останавливала:
— Подожди. Пусть привыкнут к мысли, что теперь всё иначе.
— А если не привыкнут?
— Значит, им удобство было важнее отношений.
Через три недели позвонила Ольга. Голос был напряжённым:
— Артём, как дела?
— Нормально.
— Слушай, а вы там… нормально? После того… ну, в смысле, у вас всё хорошо?
— Да, Оль. Всё хорошо.
— Мы подумали тут… может, заедем как-нибудь? Просто так, повидаться?
— Приезжайте, — сказал Артём. — Но предупредите заранее. И купите что-нибудь к чаю. Мы не кафе.
Пауза.
— Ясно, — сказала Ольга. — Поняла.
Они приехали через неделю. С тортом. Сидели на кухне час, пили чай, разговаривали о пустяках. Никто не полез в холодильник. Никто не раскинулся на диване. Когда уходили, Ольга помогла собрать со стола.
— Спасибо за чай, — сказала она в дверях.
— Пожалуйста, — ответила Лена.
Когда дверь закрылась, Артём обнял жену:
— Видишь? Можно было и без того меню.
— Нет, — покачала головой Лена. — Нельзя. Без меню они бы не поняли. Иногда нужен шок, чтобы люди увидели очевидное.
— Ты жестокая.
— Я честная, — поправила она. — Это не одно и то же.
Он поцеловал её в щёку:
— Спасибо, что научила меня говорить «нет».
— Спасибо, что научился слышать, — улыбнулась она.
Меню Лена так и не выбросила. Оно лежало в ящике буфета — напоминание о том новогоднем вечере, когда она перестала быть удобной и начала быть счастливой. О вечере, когда их квартира перестала быть общественной столовой и снова стала домом.
Их домом. На двоих.
