Я как раз домыла последнюю тарелку и вытерла руки полотенцем, когда часы в коридоре пробили двенадцать. Суббота! Господи, как я ждала этот день. Накануне даже спала плохо — все представляла, как буду наслаждаться тишиной.
После смерти Миши квартира часто казалась слишком пустой, но сегодня эта пустота ощущалась благословением. Никаких звонков из бухгалтерии, никаких соседских просьб присмотреть за котом. Только я, книжка и яблочный пирог, который собиралась испечь.
Тесто уже подходило под полотенцем. Ставить в духовку рано — сначала чай и пару страниц детектива. Я достала любимую чашку, заварила крепкий чай. Тот самый чай, который никогда не успеваешь выпить горячим в будни.
Устроилась в кресле и даже успела прочитать полстраницы, когда прозвенел звонок.
Так громко и настойчиво, что я вздрогнула и пролила чай на халат.
— Черт! — я отряхнулась и пошла открывать, думая, что это соседка Маргарита Степановна опять забыла ключи.
Открыла — и остолбенела. На пороге стояла моя младшая сестра Татьяна с мужем и дочкой. С чемоданами.
— Людка! — завопила сестра с таким видом, будто не виделись мы лет десять. — Открывай скорее! Замерзли ждать!
— Таня? — я моргала, пытаясь понять, не сплю ли. — Вы… вы чего?
— Ну не стой столбом! — Танька протиснулась в дверь, больно стукнув меня чемоданом по ноге. — Вить, проходи! Алинка, не копайся!
Я словно оцепенела. Они ввалились в прихожую, громко разговаривая, создавая хаос вокруг себя с той легкостью, с какой мой кот Барсик опрокидывает цветочные горшки.
— Ой, Люда, мы так соскучились! — Танька схватила меня за плечи. — Решили тебе сюрприз устроить! Ты рада?
В ее голосе звучала такая уверенность, что я просто обязана быть в восторге, что даже возразить не получалось.
— А предупредить? — только и смогла выдавить я.
— Тогда б не сюрприз был! — хохотнул Витька, скидывая ботинки прямо посреди коридора.
Танькина дочь, моя племянница Алина, прошла мимо меня, не отрываясь от телефона. Буркнула что-то, отдаленно напоминающее «привет», и направилась прямиком на кухню.
— Алина, чуть погодя, — я попыталась ее остановить. — Там у меня…
— Дочка, глянь сразу, что у тети вкусного! — перебила Таня, уже стаскивая пальто. — Мы с дороги умираем от голода!
Голод, значит. В моем холодильнике гулял ветер — была только пара яиц, полпачки масла и яблоки для пирога. Хотела после обеда в магазин сходить.
Из кухни донесся возмущенный возглас Алины:
— Тут жрать нечего! Одни яблоки!
— Следи за языком! — машинально одернула я, чувствуя, как внутри закипает раздражение.
Витька тем временем прошел в комнату и плюхнулся на диван, закинув ноги на журнальный столик. Прямо рядом с моей чашкой чая, которая опасно покачнулась.
— Людк, а телевизор включишь? — он с хозяйским видом огляделся. — Футбол сегодня.
Я смотрела на свою распотрошенную прихожую, на чужие ботинки и сумки, разбросанные где попало, на Танькин шарф, брошенный на мою вешалку, и не верила своим глазам.
— Подождите, — я попыталась вклиниться в этот хаос. — Вы надолго приехали?
Сестра махнула рукой:
— Да на пару дней всего! Что, места жалко? У тебя же две комнаты, не пропадать же добру!
Я открыла рот, закрыла, снова открыла. Слов не находилось. Выходной, которого я так ждала, рушился на глазах.
— Люд, а чайник поставь, — крикнул Витька с дивана. — С дороги-то…
Как во сне, я поплелась на кухню. Алина уже вовсю хозяйничала, открывая шкафчики один за другим.
— Тёть Люд, а конфет нет? — спросила она, по-хозяйски открывая очередную дверцу.
— Нет, — я опустилась на табурет. — Алин, может, объяснишь, почему вы без звонка приехали?
Племянница пожала плечами:
— А я откуда знаю? Мамка сказала — едем к тетке, я и поехала. Мне вообще по барабану.
На полке я заметила, что крышка моей заварочной банки неплотно закрыта. Той самой, где хранился дорогой чай, который я покупала себе раз в месяц, экономя на обедах.
Таня влетела на кухню с чемоданом:
— Люд, я вещи в твоей спальне оставлю, ладно? А Алинка на диване поспит.
Я молча смотрела на сестру. Тридцать лет младше, но всегда умудрялась взять верх. С детства так повелось: Танька — маленькая, Танька — любимица, ей все можно.
— Таня, — я сглотнула комок в горле, — почему вы не предупредили?
Сестра закатила глаза:
— Опять двадцать пять! Сюрприз же! Неужели ты не рада? Или у тебя тут хахаль какой припрятан?
Она засмеялась, довольная своей шуткой.
— А может, у меня планы были? — тихо спросила я.
— Какие планы? — фыркнула Таня. — У тебя десять лет одни и те же планы — халат, книжка, сериал. Скучища! Вот мы тебя и решили расшевелить!
Она хлопнула меня по плечу и умчалась в комнату. А я осталась сидеть на кухне, глядя, как Алина методично опустошает мой холодильник.
Мой дом. Мой выходной. Моя жизнь.
И я даже пикнуть не смею.
— Таня, но я… у меня были планы на сегодня, — попыталась я объяснить, наблюдая, как сестра хозяйничает на моей кухне.
— Какие планы? — отмахнулась она, доставая из шкафа мои чашки. — Лежать с книжкой? Брось, тебе общение нужно. Сидишь тут одна, киснешь.
Татьяна всегда знала, как меня задеть. С тех пор как умер Михаил, она считала своим долгом «встряхнуть» мою жизнь. По её мнению, я слишком рано поставила на себе крест, хотя мне уже за пятьдесят. «Ты ещё молодая женщина!» — повторяла она, подсовывая номера телефонов своих знакомых мужчин.
— А почему вы не позвонили? — я всё ещё пыталась уложить в голове внезапность их появления.
Виктор с дивана громко рассмеялся:
— Сюрприз бы не получился! Мы ещё позавчера решили.
Позавчера. Они планировали этот «сюрприз» два дня, но потратить минуту на звонок не могли.
— Ой, нам так надоело сидеть в городе! — щебетала Татьяна, уже достававшая из холодильника мои запасы. — Решили у тебя пару дней перекантоваться. Ты же не против?
Пару дней? ДНЕЙ?
Я схватилась за край стола, чувствуя, как предательски подкашиваются ноги. Смотрела, как Алина бесцеремонно копается в моих шкафах, шурша пакетами.
— Тёть Люд, а печеньки есть? — спросила она, не отрываясь от телефона.
— На верхней полке… — машинально ответила я и тут же осеклась.
Пакет с дорогим бельгийским печеньем — моя маленькая слабость, которую я растягивала на месяц, позволяя себе по одному к вечернему чаю, — был безжалостно вскрыт. Алина высыпала половину на тарелку и поволокла в комнату.
— Люд, а телевизор тут есть? — лениво протянул Виктор с дивана. — Футбол через час начинается.
— Витя у нас большой фанат спартаковский, — пояснила Татьяна, словно я не знала мужа собственной сестры пятнадцать лет. — Без футбола как без рук.
Я всё ещё стояла, вцепившись в столешницу. Во рту пересохло.
— Таня, я не думаю, что вам стоит оставаться.
Сестра замерла с банкой оливок в руке. На секунду её лицо изменилось — в глазах мелькнуло что-то холодное, расчётливое. Но тут же вернулась улыбка.
— Ой, да ладно тебе! — она хлопнула меня по плечу. — Что за церемонии? Неужели тебе так жалко родных? Всё равно же ты одна сидишь.
Одна. Снова это слово, которым Татьяна будто забивала гвозди в крышку моего одиночества.
— У меня книжный клуб сегодня, — соврала я. — И завтра я занята.
— Отменишь, — пожала плечами сестра. — Книжки от тебя не убегут. А вот семья…
Она так это сказала, словно делала мне одолжение, явившись без приглашения.
Алина тем временем уронила крошки печенья на диван и даже не заметила. Виктор уже переключал каналы, жуя моё печенье. Моя квартира наполнилась их голосами, запахами, движениями.
— Люд, мы в твоей спальне расположимся, а Алинка тут, на диване, — командовала Татьяна, волоча чемодан по коридору.
— Что? — я бросилась за ней. — Таня, подожди. Может, вам лучше в гостиницу? Тут рядом есть недорогая…
Сестра остановилась и посмотрела на меня так, будто я предложила им переночевать на улице.
— Гостиница? — её голос зазвенел от обиды. — Ты родную сестру в гостиницу отправляешь? А потом удивляешься, почему к тебе никто не ездит!
«Никто не ездит» было преувеличением. Мои дети навещали меня регулярно, но предупреждали заранее. И никогда не вваливались с ночёвкой без спроса.
— Я не это имела в виду, — пробормотала я. — Просто…
— Просто ты стала такой чёрствой, Людка, — перебила Татьяна. — Живёшь тут одна, совсем от людей отвыкла. Разучилась радоваться близким!
У неё всегда был талант перевернуть всё так, чтобы виноватой оказалась я. Виновата, что не прыгаю от счастья. Виновата, что хочу побыть одна. Виновата, что имею наглость защищать своё пространство.
Я смотрела на Татьяну, и что-то внутри меня надломилось. Столько лет она вытирала об меня ноги — то деньги до зарплаты, то посидеть с Алинкой, то отвезти куда-то, когда их машина сломалась…
И всегда, всегда это подавалось как одолжение мне. Будто я должна быть благодарна, что они позволяют себе мной пользоваться.
Виктор с дивана радостно заорал — видимо, нашёл спортивный канал. Алина топала на кухню за новой порцией печенья. Татьяна уже раскладывала свои вещи в моём шкафу.
Мой дом. Моя жизнь. Мои правила.
Или уже нет?
Я стояла в дверях своей спальни и смотрела, как Татьяна развешивает блузки в моём шкафу, словно так и надо. А потом что-то внутри меня щёлкнуло.
Знаете это чувство, когда терпение лопается? Не с громким треском, а тихо, почти незаметно. Просто в один момент ты понимаешь: хватит.
Я вдруг расправила плечи и улыбнулась. Татьяна даже замерла с вешалкой в руке — такой улыбки она у меня давно не видела.
— Конечно, оставайтесь, — сказала я неожиданно звонким голосом. — Раз уж вы здесь, почему бы и нет?
Сестра явно растерялась от такой перемены.
— Вот и правильно, — осторожно произнесла она. — Глядишь, повеселеешь немного.
Я кивнула и вышла из комнаты. На кухне, свистя под нос мелодию, достала ведро и швабру. Наполнила ведро горячей водой, добавила моющего средства. Всё это — с таким энтузиазмом, словно собиралась на праздник.
Вернулась в гостиную. Виктор развалился на диване, поедая остатки моего печенья и уставившись в экран телевизора. Алина рядом тыкала пальцем в телефон.
— Так, ребятки, — я громко хлопнула в ладоши. — Раз уж мы теперь живём вместе, надо немного помочь.
Виктор нехотя поднял на меня глаза.
— Помочь?
— Ну да, — кивнула я так естественно, как будто мы сто раз это обсуждали. — Таня, я как раз собиралась мыть полы. Начни с кухни, ладно?
Я протянула ей швабру. Сестра замерла, не понимая, что происходит.
— В смысле… мыть полы?
— Конечно, — я пожала плечами. — Мы же семья, верно? А семья — это общие обязанности.
Я повернулась к Виктору:
— Вить, у тебя ведь руки золотые, я помню! Розетка в коридоре искрит. Глянешь?
Зять заёрзал на диване.
— Я, это… не инструмент с собой…
— Отвёртка в шкафчике под раковиной, — перебила я его с улыбкой.
И наконец повернулась к Алине:
— А ты, дорогая, поможешь мне с ужином. Продуктов нет, сходишь в магазин? Список я сейчас составлю.
На кухне стояла мёртвая тишина. Я видела, как на лице сестры сменяют друг друга изумление, недоверие и возмущение.
— Люда, ты что? — наконец выдавила она. — Мы же в гости приехали!
— Какие гости? — я картинно удивилась. — Ты же сама сказала — на несколько дней останетесь. Значит, уже не гости, а члены семьи, верно?
Я наклонилась к племяннице, которая смотрела на меня круглыми глазами:
— В семье все друг другу помогают. Правда, Алиночка?
Виктор неловко поднялся с дивана.
— Людмил, ну ты что… Мы вообще-то не на это рассчитывали…
— А на что вы рассчитывали? — я всё ещё улыбалась, но мой голос зазвенел от еле сдерживаемого возмущения. — На то, что я буду вас кормить, поить и развлекать, пока вы тут отдыхаете?
Татьяна побледнела:
— Ты что, хочешь нас в рабство обратить?
— Какое рабство? — я сделала самые невинные глаза. — Просто делим обязанности. Мы же семья. Ты сама так сказала.
Я наблюдала, как они переглядываются. В глазах сестры читалось недоумение — она явно не понимала, куда делась её безответная, вечно удобная Люда.
— Слушай, мы с дороги устали, — попыталась зайти она с другой стороны. — Может, потом?
— А я после работы не устаю? — я посмотрела ей прямо в глаза. — Тань, это мой единственный выходной. У меня были планы. Но раз уж вы решили, что можно вот так просто вломиться без предупреждения…
Я говорила спокойно, но в каждом слове звенела сталь. Впервые за долгие годы я не пыталась быть удобной.
— Что ж, — я пожала плечами, — или мы делим обязанности поровну, или…
— Или что? — прищурилась Татьяна.
— Или ищете другое место для ночлега.
Вот так просто. Никаких истерик, никаких скандалов. Просто ясное, чёткое условие.
Алина бросила растерянный взгляд на мать. Виктор кашлянул. А я стояла посреди собственной гостиной с высоко поднятой головой и впервые за долгое время чувствовала, что контроль над моей жизнью возвращается в мои руки.
Это было упоительное чувство. Я сглотнула, наслаждаясь моментом.
— Так что? — я протянула швабру сестре. — Начнёшь с кухни?
Татьяна взяла швабру так, будто это была змея. Повертела в руках, явно не зная, что делать дальше.
— Ты это серьёзно? — спросила она упавшим голосом.
— Абсолютно, — я кивнула, не переставая улыбаться.
Наступила тяжёлая пауза. Виктор переминался с ноги на ногу, Алина застыла с телефоном, не решаясь поднять глаза.
— Люд, ну… — сестра попыталась ещё раз. — Мы же правда с дороги. Может, отдохнём немного, а потом…
— А потом футбол закончится, стемнеет, и будет поздно что-то делать, — закончила я за неё. — Нет, Таня. Если остаётесь — помогаете. Если не хотите помогать — ищите другое место.
В глазах сестры промелькнуло что-то новое — уважение вперемешку с растерянностью. За столько лет она привыкла, что я всегда соглашусь, всегда пойду навстречу, всегда промолчу.
— Ты изменилась, — пробормотала она.
— Нет, — покачала я головой. — Я просто перестала позволять садиться себе на шею.
Виктор потянулся за своими ботинками.
— Тань, может, и правда поедем? — он явно не горел желанием чинить розетки.
Татьяна ещё секунду смотрела на швабру в своих руках, а потом резко протянула её мне обратно.
— Знаешь, мы, наверное, поедем обратно, — она пыталась сохранить достоинство. — Вспомнила, что у нас дела в городе.
— Да что ты? — я вскинула брови. — Какие дела?
— Ну… — сестра запнулась. — Разные. На работе у Вити проблемы, ему завтра с утра надо быть.
Алина тоже засуетилась, собирая свои вещи с дивана.
— И мне к репетитору, — буркнула она, не глядя на меня.
Я наблюдала, как они собираются, торопливо, почти суетливо. Чемоданы, которые полчаса назад так уверенно заняли мою прихожую, теперь спешно паковались обратно. Татьяна натянуто улыбалась, пытаясь сохранить лицо:
— В следующий раз обязательно приедем, только заранее предупредим.
— Буду ждать, — ответила я, и мы обе знали, что это неправда.
Они засобирались с такой скоростью, словно за ними гнались. Виктор, кряхтя, застёгивал ботинки. Алина судорожно проверяла карманы — не забыла ли телефон. А Татьяна всё продолжала говорить, заполняя неловкую тишину:
— И ты к нам приезжай, когда захочешь! Без предупреждения, прямо как мы сегодня!
Я кивала и улыбалась. Внутри поднималась волна облегчения.
— Конечно, конечно! — я охотно поддакивала. — Ну что ж, не смею задерживать.
Когда я закрыла за ними дверь, в квартире наступила блаженная тишина. Я прислонилась спиной к двери и медленно выдохнула. Сердце колотилось как сумасшедшее — не каждый день я проявляла такую решительность.
Но это того стоило.
Я оглядела свою квартиру. Она снова принадлежала только мне. Прошла на кухню, включила чайник. Мой чай давно остыл, но можно заварить новый.
Тесто для пирога немного осело, но ещё вполне годилось. Я нарезала яблоки, аккуратно выложила их узором и поставила форму в духовку.
Из комнаты доносились последние звуки футбольного матча — Виктор так и не выключил телевизор. Я подошла, взяла пульт и решительно нажала на кнопку. Экран погас.
Надела свой старый, любимый халат, который Татьяна обозвала «рухлядью», и снова устроилась в кресле с книгой. На журнальный столик поставила свежий чай и вазочку с печеньем — то, что осталось от нашествия.
За окном смеркалось. Из духовки доносился аромат яблок и корицы. А я сидела в своём кресле, укутавшись в свой халат, и чувствовала удивительное спокойствие.
Все мы заслуживаем уважения. Даже от родных. Особенно от родных.
И если кто-то пытается нарушить ваши границы — иногда нужно просто дать понять, что у вас есть правила. И эти правила не обсуждаются.
Я улыбнулась своим мыслям. Интересно, как долго Татьяна будет рассказывать всем, что я «совсем одичала»? Но, знаете, мне было всё равно.
Потому что впервые за долгое время я чувствовала себя по-настоящему сильной.
А ещё я точно знала: больше они без предупреждения не приедут. Никогда.
