Земля под ногами была сухой, твердой и серой, словно застывший цемент.
Лена с усилием воткнула вилы в грядку, чувствуя, как отполированный годами деревянный черенок привычно и надежно лег в ладонь.
Шершавое дерево дарило странное, почти медитативное спокойствие, которого так не хватало в городской суете. Она выпрямилась, тыльной стороной ладони отирая со лба липкий пот, и прислушалась к тишине дачного поселка.
Солнце, несмотря на начало мая, пекло по-летнему зло, выжигая остатки весенней влаги.
У ворот с противным визгом, перекрывающим пение птиц, затормозил тяжелый черный автомобиль. Лена даже не обернулась сразу, потому что слишком хорошо знала этот звук. Так тормозят люди, абсолютно уверенные, что мир обязан расступиться перед их бампером, едва они появятся на горизонте.
— Встречайте делегацию! — раздался густой, самодовольный баритон, от которого дрогнул воздух.
Игорь. Муж двоюродной сестры Светы.
Лена глубоко вздохнула, загоняя поднимающееся раздражение поглубже, в диафрагму, туда, где обычно прячется невысказанная обида. Андрей, её муж, уже суетливо семенил к воротам, на ходу вытирая руки о рабочие штаны и изображая радость.
— О, какие люди к нам пожаловали! — наигранно бодро крикнул Андрей, распахивая калитку. — А мы уж думали, вы в пробке на шоссе встали, пятница же.
— Пробки для неудачников, Андрюха! Мы по обочине, с ветерком и пылью, нам законы не писаны!
Из черного внедорожника вывалилась шумная толпа, словно переспелые плоды упали с ветки в гнилую траву. Первым на дачный газон ступил Игорь, по-хозяйски оглядывая территорию поверх темных очков. На нем были шорты, которые трещали на обширных бедрах, и футболка с яркой надписью «ЦАРЬ» во всю грудь.
Следом выплыла Света, держа руку на весу, словно несла невидимую хрустальную вазу с драгоценностями. Свежий маникюр был ярко-алым, хищным, похожим на капли крови.
Замыкала шествие тетя Галина, мама Светы, в широкополой шляпе и с огромным веером.
— Леночка! — закричала Света от калитки, даже не пытаясь подойти ближе. — У тебя тут крапива у забора! Я чуть ноги не обожгла, пока выходила из машины, кошмар какой!
Это было вместо «здравствуйте», вместо вопроса «как дела», вместо банальной вежливости.
Лена подошла, с трудом натянув на лицо дежурную улыбку, которая вышла кривой, как старый покосившийся штакетник.
— Привет, Света, и вам здравствуйте, тетя Галя. Крапива полезная, из нее суп сварить можно, витамины.
— Фи, какая гадость, — брезгливо сморщила нос сестра. — Мы на шашлык приехали, на мясо, а не траву подножную жевать. Игорек, доставай напитки, у меня горло пересохло с дороги.
Гости не стали заносить вещи в дом, словно это было ниже их достоинства. Они просто побросали объемные сумки прямо у крыльца, обозначая захват территории. Игорь, кряхтя и отдуваясь, направился прямиком к единственному гамаку, натянутому между старыми яблонями в тени.
— Занято! — безапелляционно объявил он, плюхаясь в сетку всем весом. Гамак жалобно заскрипел, провисая почти до самой земли под тяжестью его тела. — Андрюха, тащи холодненькое из холодильника, я с дороги, у меня стресс, надо снять напряжение.
Андрей, мягкий и безотказный, тут же метнулся к летней кухне, гремя тапочками. Лена перехватила его растерянный взгляд у двери. В глазах мужа читалась привычная, въевшаяся годами виноватая покорность перед наглостью родни.
— Андрюш, у нас угли еще не готовы, даже не занялись толком, — тихо, но твердо сказала Лена. — Мясо надо нанизывать, овощи мыть.
— Лен, ну гости же… люди с дороги, устали, — прошептал он, оглядываясь. — Неудобно как-то заставлять ждать.
— Неудобно спать на потолке, одеяло падает, — отрезала она. — А помогать хозяевам — это нормально и удобно.
Но Андрей уже виновато улыбнулся и побежал с запотевшей бутылкой к гамаку, стараясь угодить.
Тетя Галина тем временем оккупировала садовые качели, обложившись подушками. Она разложила вокруг себя веер, тюбик крема от загара, телефон и начала инспекцию.
— Лена! — позвала она требовательно, обмахиваясь веером. — А почему у тебя тюльпаны такие мелкие в этом году? У Петровых, соседей моих по даче, во-от такие бутоны огромные. Ты чем удобряешь? Навозом? Фу, запах, наверное, стоит…
— Ничем не удобряю, земля отдыхает, — Лена вернулась к мангалу, стараясь не смотреть на качели. Едкий дым от сырой растопки ел глаза, вызывая слезы.
— Вот и плохо, земля работать должна, как и люди. Хозяйка обязана за участком ухаживать, а не запускать. А ты всё на работе своей пропадаешь, небось? Карьера, отчеты… А огурцы сами себя не польют, милая.
Лена промолчала, стиснув зубы так, что заболели челюсти. Она давно привыкла быть для них удобной функцией, а не живым человеком. Повар, уборщица, аниматор, свободные уши для жалоб — вот её роль в этом семейном спектакле.
Она была удобной, как старый продавленный диван, на который можно плюхнуться в грязной уличной одежде.
— Света, — Лена повернулась к сестре, которая расстилала плед прямо посередине лужайки, которую Андрей старательно стриг все утро. — Помоги овощи помыть и зелень порезать, пожалуйста.
Света замерла с недонесенным до лица тюбиком крема. Она посмотрела на Лену с искренним изумлением, словно та предложила ей голыми руками чистить деревенскую канализацию.
— Мась, ты чего, перегрелась? — капризно протянула она, демонстративно разглядывая свои длинные ногти. — У меня маникюр свежий, две тысячи отдала мастеру, между прочим. Я в ледяной воде возиться не буду, испорчу все. И вообще, мы отдыхать приехали, расслабляться. В офисе всю неделю как проклятые сидели.
— Я тоже работаю, если ты забыла, — заметила Лена. Голос звучал ровно, но внутри, в районе солнечного сплетения, начинала вибрировать тугая, горячая струна.
— Ой, да ладно тебе прибедняться! — лениво махнул рукой из гамака Игорь, открывая бутылку. — Ты ж бухгалтер, бумажки перекладываешь в тепле. Сидишь, циферки в компьютере гоняешь, чай пьешь. А у меня — ответственность, руководство! Люди, переговоры, логистика, поставки! Я мозгом пашу, Лена, мозгом, понимаешь? Мне перезагрузка нужна полная.
Он смачно, с жадностью отхлебнул пенный напиток и громко, не стесняясь, рыгнул.
— Андрюха! А чего мангал только дымит, а жара нормального нет? Давай маши активнее картонкой! Я уже желудком к позвоночнику прилип, сейчас в обморок упаду.
Андрей, стоящий над мангалом с куском картона, засуетился еще быстрее, раздувая искры. Пот катился по его виску, оставляя грязную дорожку на щеке. Лена смотрела на эту картину, и картинка вдруг стала пугающе четкой.
Она смотрела на мужа, который на глазах превращался в безвольного лакея.
На Свету, которая брезгливо стряхивала травинки с пледа, боясь испачкаться.
На Игоря, чье пузо колыхалось в гамаке, как желе, требуя пищи.
На тетю Галину, которая с качелей вещала о том, как правильно жить и вести хозяйство.
Они приехали не к ней в гости. Они приехали в бесплатный отель «Всё включено», где персонал не имеет права голоса и должен быть невидимым.
Солнце пекло нещадно. Запах химического розжига смешивался с запахом алкоголя, который уже начал исходить от разомлевшего Игоря. Лена взяла нож — тяжелый, с широким лезвием, которым удобно рубить мясо.
— Андрюш, отойди, — тихо сказала она.
— А? — муж обернулся, моргая от едкого дыма, не понимая.
— Отойди от мангала, Андрей.
Лена подошла к большому деревянному столу под навесом. Там, в огромном эмалированном тазу, мариновалось мясо — пять килограммов отборной свиной шейки. Лук аккуратными кольцами, дорогие специи, минеральная вода для мягкости. Она готовила этот маринад вчера до глубокой ночи, плакала от лука, массировала каждый кусочек руками.
Всё это было для них.
— Ленок, ну ты чего там копаешься, как сонная муха? — капризно протянула Света с газона. — Реально есть хочется, сил нет. Может, бутербродиков пока метнешь по-быстрому? С колбаской, а?
— С колбаской… — глухим эхом повторила Лена, глядя в никуда.
Она посмотрела на свои руки, сжимающие край стола. Пальцы были в въевшейся земле — она не успела надеть перчатки, когда срочно поправляла грядку перед их приездом. Черная кайма под короткими, стрижеными ногтями.
Честные рабочие руки.
— Игорек! — крикнула тетя Галина. — А включи музыку! Что-нибудь веселое, зажигательное! А то скучно тут, тихо, как на поминках, даже птиц не слышно.
Игорь лениво потянулся к открытой двери машины, где на панели лежал ключ-брелок. Через секунду дачный поселок содрогнулся от мощных басов дешевой попсы.
«За тебя калым отдам, душу дьяволу продам…»
Лена почувствовала, как эта музыка бьет ей прямо в виски, вбивая гвозди в череп. Бум. Бум. Бум.
Внутри неё что-то сжалось и лопнуло. Плотный, горячий ком в груди рассыпался на тысячи ледяных осколков. Это была не обида — обида удел слабых и зависимых. Это было внезапное, ослепительное прозрение.
Кристально ясное понимание того, что этот балаган должен закончиться прямо сейчас. И главными клоунами в этом представлении были они с Андреем, позволяя так с собой обращаться.
— Андрюша, — Игорь помахал пустой бутылкой в воздухе. — Повтори! Сушит что-то!
Андрей привычно дернулся было к дому, но замер.
— Стоять, — тихо, почти шепотом сказала Лена.
Голос у неё был низкий, чужой, вибрирующий от скрытой силы. Андрей замер, как вкопанный, не сделав и шага.
— Лен? Ты чего?
Лена медленно, тщательно вытерла нож о передник.
— Никто никуда не идет, — произнесла она, чеканя каждое слово. — И выпивки больше не будет.
Игорь приподнялся в гамаке, сдвинув темные очки на лоб и щурясь от солнца.
— Не понял юмора. Это что еще за бунт на корабле? Ты, мать, перегрелась на грядках?
— Перегрелась, — спокойно кивнула Лена. — Градус повысился до критической отметки. Система перегружена.
Она решительно взяла тяжелый таз с мясом. Пять килограммов сочной свинины оттянули руки приятной тяжестью. И пошла она не к мангалу, как ожидали все.
Она направилась к старому сараю в углу участка.
— Э! Ты куда мясо потащила, алё?! — взвизгнул Игорь, пытаясь выбраться из гамака. Он запутался ногами в ячейках сетки и чуть не рухнул лицом в траву, нелепо взмахнув руками.
Лена не ответила и даже не обернулась. Она зашла в прохладную, сумрачную темноту сарая. Пахло пылью, старой древесиной, сушеными травами и мышами.
Там, в углу, стоял их рабочий арсенал.
Лопаты — наточенные до блеска. Вилы с острыми зубьями. Грабли. Тяжелая тяпка.
Лена с грохотом поставила таз на верстак. Сверху накрыла его тяжелой деревянной крышкой от бочки и для надежности придавила силикатным кирпичом.
Потом взяла две штыковые лопаты. Черенки были гладкими, теплыми, знакомыми.
Она вышла на яркий свет, щурясь. Гости смотрели на неё с искренним недоумением. Музыка продолжала орать на всю округу про проданную душу.
Лена решительно подошла к распахнутой машине Игоря, протянула руку и забрала с приборной панели электронный ключ-брелок. Музыка мгновенно оборвалась, захлебнувшись на полуслове.
Стало оглушительно тихо. Слышно было только, как гудит жирным басом шмель над клумбой.
— Ты чего творишь?! — взревел Игорь, наконец выпутавшись из гамака. — А ну отдай ключ! Это собственность!
Лена, не глядя, швырнула брелок Андрею. Тот поймал его чисто рефлекторно, прижав к груди обеими руками, как святыню.
— А теперь слушаем меня очень внимательно, — Лена с размаху воткнула лопату в землю перед собой. Звук получился смачным, хрустящим — металл легко рассек дерн.
— У нас здесь не отель и не база отдыха. У нас здесь, как удачно выразился Игорь, агрофитнес. Бесплатный.
Она обвела тяжелым взглядом застывших в разных позах родственников.
— Видите вон ту гору песка у забора? — она указала черенком второй лопаты на желтую кучу, привезенную еще неделю назад. — Её нужно раскидать по садовым дорожкам, выровнять. Это задача для мальчиков.
Игорь открыл рот, похожий в этот момент на рыбу, выброшенную на берег, хватающую воздух.
— А вон та дальняя грядка, — Лена указала на заросший сорняками кусок земли, до которого у нее не доходили руки, — под позднюю морковь. Это для девочек. Прополоть, перекопать, разбить комья, разрыхлить граблями.
— Ты больная? — прошипела Света, вскакивая с пледа, лицо ее пошло красными пятнами. — Какой песок? Какая морковь? Ты видела мои руки? У меня маникюр! Мы гости, Лена!
— Гости, — согласилась Лена. — А нормальные гости уважают труд хозяев. Вы приехали жрать, пить и гадить. Но концепция поменялась прямо сейчас.
Она подошла к мангалу. Взяла пластиковую бутылку с водой, которую Андрей приготовил, чтобы сбивать языки пламени. И медленно, демонстративно вылила всю воду прямо в тлеющие угли.
Пш-ш-ш!
Клуб едкого пара, смешанного с серой золой, взметнулся вверх грязно-белым облаком, окутав Игоря. Тот закашлялся, махая руками перед лицом.
— Шашлык отменяется, — ледяным тоном объявила Лена. — Точнее: кто не копает, тот не ест шашлык. И это не обсуждается.
— Да пошла ты! — рявкнул Игорь, краснея от ярости. — Света, собирай манатки! Мы уезжаем отсюда! Психи какие-то, сектанты! Купим готовое мясо в кафе на трассе!
— Езжайте, — спокойно согласилась Лена, скрестив руки на груди. — Только ворота заперты на висячий замок. А ключ от ворот… — она выразительно похлопала себя по карману джинсов. — Ключ у меня. И я его вам не дам.
— Я пешком уйду! — взвизгнула Света. — Такси вызову!
— Вызывай, — усмехнулась Лена. — Только ты забыла, дорогая, что в нашем «бермудском треугольнике» интернет не ловит. Совсем. Даже «Е» не показывает. А до трассы, где связь есть — пять километров по грунтовке. На каблуках? Вперед.
Игорь побагровел до синевы. Лицо его налилось дурной кровью, жила на шее угрожающе вздулась.
— Это статья, ты понимаешь?! — заорал он, брызгая слюной. — Незаконное удержание! Ограничение свободы! Я полицию вызову, у меня связи!
— Связи здесь не ловят, Игорь. А участковый наш — мой бывший одноклассник, Пашка. Как думаешь, кому он поверит? Тебе, пьяному московскому хаму, который ворвался на участок, или мне? И кстати, за руль я тебя не пущу. Ты выпил.
Повисла тяжелая, вязкая пауза. В этой паузе было слышно, как тяжело и с присвистом дышит тетя Галина.
— Леночка, — елейным, дрожащим от обиды голосом начала тетя. — Ну зачем же так грубо? Мы ведь родня… Мы со всей душой к вам…
— Душа у вас в желудке, тетя Галя, — Лена с силой пнула вторую лопату в сторону Игоря. Черенок ударился о его кроссовок. — Лопата, Игорь. Бери.
— Не буду я копать! — он упрямо скрестил руки на груди, выпятив нижнюю губу. — Принципиально не буду! Я не раб!
— Не копаешь — не ешь, — просто повторила Лена. — Закон джунглей. Или закон дачи. Называй как хочешь.
Она развернулась и пошла к своему старому шезлонгу. Села, взяла книгу, которую не могла дочитать уже полгода, и открыла на закладке.
— У вас время до заката. Не успеете — ночуете голодными в машине. Доширака в доме нет, магазины закрыты.
Андрей стоял посреди двора, судорожно прижимая к груди ключ-брелок от машины Игоря. Он смотрел на жену так, словно видел её впервые за пятнадцать лет брака. И в этом взгляде был не страх, не удивление.
В этом взгляде было робкое, но явное восхищение.
Света демонстративно фыркнула, дернув плечом, и села обратно на плед.
— Ничего, — громко, чтобы все слышали, сказала она. — Мы гордые. Мы подождем. Она сама прибежит извиняться через полчаса. Еще и умолять будет, чтобы мы поели, чтобы мясо не пропало.
Игорь смачно плюнул на землю, достал пачку сигарет и нервно закурил, выпуская дым в сторону Лены.
Лена не реагировала. Буквы в книге прыгали перед глазами, смысл ускользал, но она заставила себя сосредоточиться на первой строчке абзаца. Сердце колотилось где-то в горле, ударяясь о кадык, но внешне она была неподвижна, как скала.
Начиналась война нервов.
Прошел час. Потом еще полчаса.
Солнце сдвинулось к горизонту, тени от яблонь стали длиннее и резче.
Дразнящие запахи с соседних участков начали проникать на их территорию, как вражеские лазутчики. Слева жарили курицу с чесноком. Справа пахло пловом, зирой и жареным луком.
Живот Игоря издал громкий, утробный звук, похожий на рык раненого зверя. Он допил свое пиво еще давно, и теперь его мучила жажда и звериный голод.
Света уже не лежала расслабленно. Она сидела, обхватив острые колени руками, и злобно косилась на запертый сарай, где томилось замаринованное мясо. Тетя Галина обмахивалась веером с такой скоростью, что могла бы взлететь, как вертолет.
— Марин… тьфу ты, Лена! — не выдержал наконец Игорь. — Ну хорош цирк устраивать! Дай хоть воды попить, в горле пересохло!
— Вода в колодце, — не отрываясь от страницы, спокойно ответила Лена. — Ведро там же, на цепи. Кружка на гвоздике висит. Самообслуживание.
— Ты издеваешься?! — взвизгнула Света. — Я не буду пить из общего ржавого ведра! Там микробы! Там лягушки плавают!
— В магазине вода бутилированная есть, — меланхолично заметила Лена, переворачивая страницу. — Пять километров пешком по пыли. Прогулка полезна для здоровья.
Игорь вскочил, отшвырнув окурок. Он прошелся взад-вперед по газону, как тигр в тесной клетке. Со злостью пнул колесо своей машины, оставив на диске грязный след. Потом подошел к лопате, торчащей из земли.
Постоял над ней, глядя с ненавистью, как на могильный камень.
— Стерва ты, Ленка, — сказал он без злости, скорее с усталым, ошарашенным удивлением. — Вот уж не думал. Тихая такая была всегда, мышка серая, слова поперек не скажешь.
— Мыши тоже кусаются, если их в угол загнать и хвост прищемить, — ответила Лена, не поднимая глаз.
Игорь сплюнул еще раз, выругался сквозь зубы и рывком схватил лопату.
— Где там твой песок чертов?
— Вон, куча. Раскидать по центральной дорожке ровным слоем, чтобы луж не было. Андрей покажет технологию. Андрей! — позвала она мужа. — Выдай Игорю тачку из гаража.
Андрей, который все это время прятался в спасительной тени веранды, делая вид, что чинит старый радиоприемник, радостно подскочил. Ему было невыносимо неловко сидеть без дела, когда назревал такой грандиозный скандал, но и вмешиваться он смертельно боялся.
— Щас, Игорек! Сей момент! Щас тачку подгоню! Смазанная, колесо подкачал, ход легкий!
Игорь, ворча что-то непечатное про родственников и их причуды, поплелся к куче песка, волоча лопату по земле.
Первая лопата вошла в слежавшийся песок тяжело. Игорь кряхтел, лицо его покраснело от натуги. Дорогая футболка «ЦАРЬ» намокла на спине темным пятном уже через пять минут.
Света смотрела на мужа с неподдельным ужасом.
— Ты что, прогнулся?! — закричала она, вскакивая. — Игорек, не унижайся перед ней! Мы же договорились!
— Жрать хочешь? — глухо рявкнул он на неё, не оборачиваясь и швыряя песок в кузов тачки. — Или будем тут сидеть до ночи и смотреть, как она читает свои романы? Бери грабли, Светка. Быстрее начнем — быстрее закончим этот бред.
Света, поджав губы так, что они превратились в тонкую ниточку, медленно встала.
— Я тебе это припомню, Лена, — прошипела она, проходя мимо шезлонга и обдавая сестру волной ненависти. — Я тебе такой отзыв в семейном чате устрою, ты у меня изгоем станешь…
— Перчатки в коробке на крыльце, — равнодушно бросила ей в спину Лена. — Хлопчатобумажные. Чтобы твой драгоценный маникюр не пострадал.
Света брезгливо натянула огромные строительные рукавицы поверх своих ухоженных ручек. Вид у неё был комичный и жалкий: в коротких шортах, модном топике со стразами и этих грубых оранжевых рукавицах. Она подошла к грядке с таким видом, словно собиралась разминировать атомную бомбу.
Тетя Галина осталась одна на качелях, растерянная и покинутая.
— А я? — спросила она жалобно. — Я пожилой человек! У меня давление скачет! Я не могу копать!
— Тетя Галя, — Лена наконец опустила книгу и посмотрела на тетку поверх очков. Взгляд её был спокойным и строгим. — Вам врач еще в прошлом году рекомендовал умеренную физическую активность для сердца. Вон там, под яблоней, падалица лежит. Гнилые яблоки. Их надо собрать в ведро и вынести в компостную яму за сараем. Наклоны очень полезны для поясницы.
Тетя Галина возмущенно запыхтела, собираясь возразить. Но, видя, как Игорь яростно кидает песок, а Света со злостью, чуть ли не со слезами, долбит тяпкой сухую землю, поняла: бунт окончательно подавлен. Большинство перешло на сторону врага.
Она кряхтя слезла с мягких качелей.
Работа закипела.
Поначалу это была работа чистой, дистиллированной ненависти. Игорь швырял песок так, будто хотел убить эту дорожку, похоронить под ней весь этот проклятый день. Света рубила сорняки с остервенением, представляя на их месте голову Лены.
Но земля — она имеет удивительное свойство. Она забирает негатив, впитывает злость. Физический труд монотонным ритмом вытесняет истерику.
Через двадцать минут отборная ругань стихла. Слышалось только тяжелое дыхание, шуршание песка, звон тяпки о мелкие камни и глухие удары яблок о дно пластикового ведра.
Игорь стянул мокрую футболку, бросив её на траву. Его рыхлое, белое тело блестело от пота под лучами заходящего солнца. Он вошел в рабочий ритм. Раз-два — копнуть, раз-два — кинуть.
— Андрюха! — крикнул он вдруг, вытирая лоб предплечьем. — А чего колесо у тачки так мерзко скрипит? На нервы действует! Не смазал ось?
— Да вроде смазывал весной… — отозвался Андрей, который рядом подрезал кусты секатором (ему Лена тоже нашла дело, чтобы не расслаблялся и не чувствовал себя виноватым наблюдателем).
— Хреново смазывал, значит! Дай-ка сюда солидол. И ключ накидной на двенадцать есть?
Игорь, забыв про обиду и голод, перевернул тачку вверх колесом. В нем неожиданно проснулся инженер, который дремал где-то глубоко под толстым слоем офисной рутины, лени и пивного жира.
— Смотри, тут подшипник люфтит, болтается! — азартно объяснял он подошедшему Андрею, тыкая пальцем в грязное колесо. — Кто так собирает технику? Китайцы, блин, руки бы оторвать. Сейчас мы шайбу подложим, затянем, будет как «Мерседес» ходить…
Света тоже утихла. Она присела на корточки, забыв про позу, и сосредоточенно выдирала огромный зловредный одуванчик.
— Смотри-ка, какой корень длинный, зараза! — бормотала она себе под нос, раскачивая растение. — Ишь ты, засел как глубоко… Ну погоди, я тебя сейчас достану…
В ней проснулся древний азарт собирателя, азарт охотника на сорняки. Уничтожение врага стало личным делом.
Тетя Галина, собрав полное ведро яблок, вдруг заметила куст черной смородины у забора.
— Лена! — крикнула она, но уже без прежней требовательности, а по-деловому, серьезно. — У тебя тут тля на смородине, верхушки скрутились! Надо срочно мыльным раствором опрыскать, иначе ягоды пропадут! Есть хозяйственное мыло в доме?
— На кухне, под раковиной, целый брусок лежит, — отозвалась Лена, не вставая.
Она больше не читала. Книга лежала на коленях закрытой. Она наблюдала.
На её глазах происходило маленькое чудо. Из аморфных, капризных, требовательных существ эти люди превращались в… просто людей.
Труд снимал с них шелуху. Смывал дешевые понты, напускную важность, капризы, социальные маски.
Игорь перестал быть «Царем» и «Боссом». Он стал мужиком, который чинит сломанную тачку и возит песок, чтобы сделать дорогу ровной. Света перестала быть городской «фифой» с претензиями. Она стала женщиной, которая своими руками борется за чистоту земли.
Даже воздух на участке изменился. Исчезла та липкая, душная атмосфера потребительства и напряжения. Появился запах свежевскопанной сырой земли — терпкий, влажный, настоящий. Запах перегретого металла. Запах разогретой на солнце травы и честного рабочего пота.
Лена встала. Солнце почти коснулось верхушек сосен.
Прошло два с половиной часа.
Дорожка была идеально отсыпана песком и утрамбована. Грядка под морковь стояла черная, рыхлая, ровная, без единой зеленой травинки. Под яблоней было стерильно чисто.
Гости — грязные, взлохмаченные, с разводами земли на лицах, уставшие до дрожи в ногах — сидели прямо на траве.
Игорь вытирал лицо той самой футболкой, которая теперь годилась только на тряпки для пола.
— Ну ни хрена себе, — выдохнул он, глядя на свою работу — ровную желтую ленту дорожки. — Ровно как вышло! Андрюха, уровень строительный есть? Проверим горизонт?
— На глаз вижу — идеально ровно! — улыбался Андрей. Он тоже выглядел счастливым. Впервые за этот бесконечный день он не чувствовал себя слугой. Он был напарником, товарищем по труду.
— Ленка! — крикнула Света, стягивая грязные перчатки. — Иди, принимай работу!
Лена подошла. Осмотрела грядку критическим взглядом. Нагнулась, провела рукой по взрыхленной земле, проверяя глубину. Земля была мягкой, как пух, готовой принять семена.
— Хорошо, — кивнула она серьезно. — Качественно сделали. Не халтура.
— Еще бы! — гордо фыркнула Света, откидывая прилипшую прядь волос со лба. — Я если что-то делаю, то делаю идеально. Перфекционизм у меня. Даже если это копание в грязи.
Лена посмотрела им в глаза. В них больше не было злости. В них была свинцовая усталость и… глубокое удовлетворение. То самое простое, забытое горожанами чувство, когда ты видишь реальный, физический результат своего труда. Не виртуальный отчет, который никто не читает, а вот она — грядка. Вот дорожка. Это реально, это можно потрогать.
— Мойте руки, — скомандовала Лена, и голос её звучал мягче. — Вода в летнем душе нагрелась за день. Мыло там же. Я разжигаю мангал.
Ужин был странным. Непохожим на все предыдущие семейные сборища.
Не было привычного пьяного гомона, тупых тостов «за нас, красивых», жалоб на начальников и споров о политике.
Ели молча. Сосредоточенно. Жадно.
Игорь брал горячие куски мяса прямо руками, обжигая пальцы, макал их в острый кетчуп и отправлял в рот, жмурясь от непередаваемого удовольствия.
— М-м-м… — мычал он, прожевывая. — Андрюха, это что за маринад такой? Бомба просто! Секретный ингредиент?
— Это Лена делала, — сказал Андрей, гордо глядя на жену. — Её рецепт.
— Ленка, ты ведьма, — с набитым ртом проговорил Игорь, качая головой. — Реально, вкуснее мяса в жизни не ел. В ресторане «Прага» шашлык суше был в сто раз, клянусь здоровьем!
— Это потому что ты голодный и заработал этот кусок, — усмехнулась Лена, отпивая горячий чай с мятой из своей любимой кружки.
— Не, ну правда… — Игорь посмотрел на свои руки. На широкой ладони, у основания большого пальца, вздулась белая водянистая мозоль.
Он потрогал её пальцем, поморщился от боли, но с какой-то странной, мальчишеской гордостью.
— Во, натер! С непривычки-то. Офисный планктон, что с нас взять. Но тачка теперь — зверь! Летает, пальцем толкни — сама едет!
— Света, передай хлеб, пожалуйста, — попросила тетя Галина. Она съела уже три больших куска мяса, напрочь забыв про свою строгую диету и высокое давление. — И, Лена, завтра надо бы смородину еще раз посмотреть внимательно. Я там не все ветки снизу обработала, темно уже стало. Тлю надо добить.
— Завтра? — тихо переспросила Лена, поднимая бровь. — Вы же кричали, что ноги вашей тут больше не будет. Что мы сектанты и психи.
Повисла звенящая тишина. Только сверчки оглушительно стрекотали в высокой траве, да угли в мангале тихо, уютно потрескивали, остывая и покрываясь пеплом.
Света переглянулась с Игорем. В их взглядах было смущение.
— Ну… — протянула сестра, отрывая корочку черного хлеба. — Воздух тут у вас хороший, свежий. Спится, наверное, отлично после такого фитнеса.
— И баня у вас, говорят, рабочая? — спросил Игорь, глядя в свою тарелку. — Я бы завтра дров поколол с утра. У меня спина что-то затекла с непривычки, надо размять мышцы, клином вышибить.
— Дрова колоть — это можно, дело нужное, — кивнула Лена, скрывая улыбку. — Колун в сарае, справа от входа.
Она встала из-за стола.
— Ладно, работники. Чай допивайте, посуду за собой мыть. А я спать. У меня режим.
Она развернулась и пошла к дому. Спина у неё была прямая, как струна. Плечи расправлены.
Впервые за много лет она не чувствовал себя здесь гостьей или прислугой в собственном доме. Она была полноправной хозяйкой своей земли.
— Лен! — окликнул её Игорь уже у самого крыльца.
Она остановилась, положив руку на перила, но не оборачиваясь.
— Чего?
— Спасибо за мясо. Реально… Спасибо.
Лена улыбнулась темноте.
— Пожалуйста. Завтра борщ сварю, настоящий. Но для него надо картошку окучить на дальнем поле.
— Понял, — тяжело вздохнул Игорь, но в этом вздохе не было злости. — Окучим. Куда мы денемся с подводной лодки.
Лена вошла в дом и плотно закрыла за собой дверь. Щелкнул надежный замок.
Она прислонилась спиной к прохладному дереву двери и закрыла глаза, выдыхая напряжение дня.
В доме пахло мятой, сушеными травами и старым деревом. Никакого дешевого парфюма. Никакого запаха перегара. Это был чистый запах её дома.
Она прошла на кухню, ступая босыми ногами по крашеным половицам. Взяла старый эмалированный чайник с цветочком, который Света всегда называла «деревенским убожеством», и налила себе воды. Вода была ледяной и сладкой.
За окном слышался тихий звон посуды — Света, ругаясь шепотом на холодную воду, мыла жирные тарелки. Игорь кряхтел, таская что-то тяжелое, наверное, убирал скамейки под навес, чтобы роса не намочила.
Лена сделала глоток.
Мир не перевернулся окончательно. Они не стали святыми за один вечер. Завтра они снова будут ворчать, лениться и пытаться по привычке сесть на шею. Характер не меняется по щелчку пальцев.
Но теперь у неё была лопата. И главное — решимость её применить.
И они знали, что она больше не будет терпеть.
Лена поставила кружку на стол. Провела пальцем по маленькой щербинке на краю.
— Кто не копает, тот не ест, — прошептала она в пустоту кухни.
Эпилог
Утром Лена проснулась от странного звука. Ритмичный, глухой стук доносился со двора.
Она подошла к окну, отодвинула занавеску.
На дворе, в одних шортах, стоял Игорь. Он размахивался тяжелым колуном и с громким «Хэк!» опускал его на сучковатое полено. Поленья разлетались в стороны с веселым треском. Рядом уже выросла внушительная гора дров.
Света сидела на крыльце с чашкой кофе, но без телефона. Она смотрела на мужа и чему-то улыбалась.
Лена посмотрела на часы. Семь утра.
Она улыбнулась своему отражению в темном стекле. День обещал быть хорошим. И, кажется, картошка сегодня будет окучена на славу.
