Лена стояла у окна и смотрела на двор, где дети играли в песочнице. Три месяца назад она мечтала о таком покое — когда наконец-то переедет в своею квартиру после многолетнего ремонта. Эту убитую квартиру в старом доме родители купили ей ещё в институте. Тогда это казалось подарком к совершеннолетию, теперь же стало единственным спасением от съёмного жилья и бесконечных переездов.
— Леночка, — позвал Андрей из коридора, — мама хочет с тобой поговорить.
Лена прикрыла глаза. Свекровь. Галина Петровна. Женщина, которая умела превратить любое общение в допрос, а любую просьбу — в приказ.
— Что опять? — устало спросила Лена, поворачиваясь к мужу.
Андрей выглядел виноватым. Это выражение появлялось на его лице всё чаще с тех пор, как они поженились. Особенно когда речь заходила о его матери.
— Она хочет переехать к нам, — выпалил он быстро, словно боялся, что не успеет договорить.
Лена почувствовала, как внутри всё сжалось. Она уже представляла Галину Петровну в их двухкомнатной квартире, представляла, как та будет ходить по комнатам, оценивающе оглядывая каждый угол.
— Андрей, мы об этом уже говорили. Нет.
— Лен, подожди. Выслушай хотя бы. Она говорит, что мы не справимся с хозяйством. Что молодые сейчас ничего не умеют, а она научит нас жить правильно.
— Научит нас жить правильно? — Лена почувствовала, как голос становится выше. — В моей квартире?
— Ну не в моей же, — попытался пошутить Андрей, но, увидев лицо жены, тут же стал серьёзным. — Лена, пожалуйста. Это временно. Она отстанет, если мы согласимся. Ты же знаешь, какая она упрямая.
Лена знала. Галина Петровна была из тех женщин, которые добивались своего любой ценой. Она могла звонить по десять раз на день, появляться без предупреждения, устраивать скандалы на весь подъезд. Лена уже устала от этой борьбы.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Но на месяц. Максимум.
Андрей облегчённо выдохнул и обнял жену.
— Спасибо, солнышко. Я знал, что ты поймёшь.
Лена не чувствовала понимания. Она ощущала собственное поражение.
Галина Петровна въехала в квартиру как генерал, занимающий захваченную территорию. Первым делом она прошлась по комнатам, качая головой и цокая языком.
— Ну что это такое, — бормотала она, заглядывая в шкафы. — Вещи как попало разложены, порядка никакого. А на кухне что творится? Кастрюли грязные, тарелки не на своих местах.
Лена стиснула зубы. Кастрюли были чистыми, а тарелки стояли в сушилке именно там, где им и положено быть.
— Мама, всё в порядке, — попытался вмешаться Андрей.
— Какой порядок, сынок? Ты посмотри на этот холодильник. Продукты как попало разложены, сроки годности никто не проверяет. Хорошо, что я приехала. Научу вас жить.
Галина Петровна расположилась в гостиной, разложив свои вещи так, словно собиралась остаться надолго. Лена заметила, что чемодан у неё был явно рассчитан не на месяц.
— Галина Петровна, — осторожно начала она, — может, мы с вами обсудим, как лучше организовать быт? Я привыкла к определённому порядку.
Свекровь посмотрела на неё с удивлением.
— Ты привыкла? Девочка, ты ещё ничему не научилась. Вот я в твоём возрасте уже троих детей поднимала и дом держала в идеальном порядке. А ты даже бульон нормальный сварить не можешь.
Лена почувствовала, как щёки пылают. Она отлично готовила, и Андрей всегда хвалил её блюда. До появления матери.
— Мама, — снова попытался вмешаться Андрей, — Лена хорошо готовит.
— Хорошо для вас, молодых, — отмахнулась Галина Петровна. — А я привыкла к настоящей еде. Ладно, научу. Главное — желание учиться.
Лена поняла, что желания учиться у неё нет. Зато появилось острое желание, чтобы этот месяц пролетел как можно быстрее.
Дни превратились в кошмар. Галина Петровна вставала в шесть утра и тут же начинала наводить порядок. Её представления о порядке кардинально отличались от Лениных. Посуда должна была стоять строго в определённых местах, полотенца висеть под определённым углом, а в холодильнике продукты располагались согласно сложной системе, которую, казалось, понимала только она сама.
— Лена, — говорила она, входя в спальню без стука, — вставай. Уже семь утра, а ты всё спишь. Дом сам себя убирать не будет.
Лена работала до девяти вечера, а утром хотела поспать хотя бы до восьми. Но свекровь считала это неприемлемым.
— В нашей семье женщины всегда вставали рано, — объясняла она. — Дом должен быть готов к пробуждению мужчины.
Андрей молчал. Он уходил на работу раньше остальных и возвращался, когда основные битвы уже заканчивались. Лена пыталась поговорить с ним, но он только разводил руками.
— Лен, ну потерпи. Скоро она уедет.
Но Галина Петровна не собиралась уезжать. Наоборот, она всё больше чувствовала себя хозяйкой дома. Она переставляла мебель, меняла расположение вещей, критиковала каждое блюдо, которое готовила Лена.
— Ты опять соль не добавила, — говорила она, пробуя суп. — Я же тебе вчера показывала. Слушать нужно внимательнее.
— Я добавила соль точно так же, как всегда, — тихо отвечала Лена.
— Не добавляла, — отрезала свекровь. — Хорошо, что я приехала. Андрей, скажи жене, что нужно быть внимательнее к советам старших.
Андрей кивал и молчал.
Месяц прошёл. Потом прошёл второй. Галина Петровна не только не собиралась уезжать, но и всё больше утверждалась в роли главы семьи. Она решала, что покупать в магазине, как тратить деньги, какие передачи смотреть по телевизору.
— Лена, — говорила она, перехватывая пульт, — эти ваши сериалы — полная ерунда. Лучше новости посмотрим. Нужно знать, что в стране происходит.
Лена чувствовала, как её собственная жизнь ускользает из-под контроля. Она не могла расслабиться в собственной квартире, не могла нормально поговорить с мужем, не могла даже выбрать, что поесть на завтрак.
— Андрей, — сказала она однажды вечером, когда свекровь ушла в магазин, — это не может продолжаться. Она должна уехать.
— Лен, подожди. Она помогает нам. Дом в порядке, готовит…
— Она готовит только то, что нравится ей. Дом в порядке только по её стандартам. А я чувствую себя чужой в собственной квартире.
Андрей вздохнул.
— Я поговорю с ней.
Но поговорить не получилось. Каждый раз, когда Андрей заводил разговор о том, что маме, может быть, пора домой, Галина Петровна начинала плакать.
— Сынок, — говорила она, вытирая слёзы, — я думала, что нужна вам. Хотела помочь. Но если я мешаю… Хотя не понимаю, чем. Весь день работаю, убираю, готовлю. А твоя жена только и делает, что недовольна.
— Мама, никто не говорит, что ты мешаешь, — успокаивал её Андрей.
И разговор заканчивался. Лена понимала, что попала в ловушку. Галина Петровна была мастером эмоциональных манипуляций, а её сын не мог противостоять материнским слезам.
Всё изменилось в тот день, когда Лена узнала, что беременна. Она ещё не успела сообщить эту новость мужу, как услышала голоса на кухне.
— Андрюша, — говорила Галина Петровна, — когда у вас будет ребёнок, нужно будет детскую делать в вашей комнате. Я останусь с вами и после рождения малыша. Без опытной женщины молодые родители не справятся.
— Мам, но у нас есть вторая комната, — неуверенно сказал Андрей.
— Вторая комната нужна для гостей. И потом, мне тоже нужно где-то жить. Я же не навсегда к вам переехала, просто помочь хочу.
Лена стояла в коридоре и чувствовала, как внутри всё кипит. Не навсегда? Она уже не первый месяц жила в их квартире. И теперь собиралась остаться ещё дольше?
— Детская будет во второй комнате, — сказала Лена, входя на кухню.
Галина Петровна повернулась к ней с выражением крайнего возмущения.
— Рот закрой и дверь за собой заодно, пока мы с сыном говорим, — гаркнула свекровь, выгоняя её с собственной кухни
Что-то щёлкнуло у Лены в голове. Все накопившиеся обиды, вся усталость, всё унижение последних месяцев обрушилось лавиной.
— Знаете что, Галина Петровна? — Лена шагнула обратно в кухню. — Это МОЯ квартира. МОЯ кухня. И рот я закрывать не буду.
Свекровь растерянно моргнула, не ожидав такого отпора.
— Как ты смеешь…
— Я смею, потому что устала. Устала от того, что вы превратили мою жизнь в кошмар. Устала от того, что чувствую себя прислугой в собственном доме. Устала от того, что мой муж не может заступиться за свою жену.
Андрей попытался что-то сказать, но Лена остановила его жестом.
— Нет, теперь я говорю. Полгода я терпела ваше хамство, ваши указания, ваши претензии. Полгода я жила по вашим правилам в своей квартире. И знаете что? Хватит.
— Лена, успокойся, — попытался вмешаться Андрей.
— Нет, не успокоюсь. Детская будет во второй комнате. Моего ребёнка я вам воспитывать не доверю. К родам приедет МОЯ мама. А вы, Галина Петровна, собирайте вещи и езжайте домой, в свою квартиру. Живите своей жизнью.
Галина Петровна побледнела.
— Андрей, — обратилась она к сыну, — ты слышишь, как она со мной разговаривает? Это твоя мать!
Андрей посмотрел на мать, потом на жену. Лена видела, как он мучительно выбирает между двумя женщинами. Но в её глазах была такая решимость, что он понял: отступать некуда.
— Мама, — сказал он тихо, — может, действительно пора. Мы справимся сами.
— Что? — Галина Петровна не поверила своим ушам. — Сынок, я ради вас всю жизнь положила. Переехала сюда, чтобы помочь. А ты…
— Мы не просили вас переезжать, — твёрдо сказала Лена. — Мы просили временно помочь. Но вы решили, что это даёт вам право командовать нами.
— Я не командую! Я помогаю! — Голос свекрови стал истерическим.
— Помогали бы, если бы спрашивали, нужна ли ваша помощь. А вы просто въехали в нашу жизнь и решили её переделать под себя.
Галина Петровна всхлипнула и посмотрела на сына.
— Андрей, неужели ты позволишь этой… этой девчонке так со мной разговаривать?
Андрей молчал. Он понимал, что мать права в чём-то, но понимал и то, что жена тоже права. И выбирать приходилось между ними.
— Мама, — сказал он наконец, — Лена беременна. Ей нужен покой. Может, действительно лучше, если ты пока поживёшь дома?
Это был удар. Галина Петровна поняла, что проиграла. Слёзы уже не помогут, эмоциональный шантаж больше не работает.
— Хорошо, — сказала она с достоинством. — Соберу вещи. Но запомните: без меня вы не справитесь. Ещё придёте просить помощи.
— Если понадобится помощь, мы попросим, — спокойно ответила Лена. — Но жить вместе мы не можем. У каждого должна быть своя жизнь.
Галина Петровна уехала на следующий день. Квартира сразу показалась больше, светлее. Лена впервые за полгода смогла приготовить завтрак так, как хотела она, а не как требовала свекровь.
— Ты не жалеешь? — спросил Андрей, обнимая жену.
— О чём?
— Что так жёстко с ней поговорила.
Лена подумала. Жалела ли она? Может быть, формы могли быть помягче. Но суть от этого не изменилась бы.
— Нет, — сказала она. — Не жалею. Иначе мы бы так никогда и не начали жить своей жизнью.
Андрей кивнул. Он тоже не жалел, хотя и чувствовал вину перед матерью.
— Она обидится, — сказал он.
— Обидится и простит. Или не простит. Но это её выбор. Мы не можем жить чужой жизнью только для того, чтобы кого-то не обидеть.
Лена положила руку на живот, где под сердцем росла новая жизнь. Их жизнь. И она была рада, что этот ребёнок будет расти в доме, где родители могут быть самими собой.
А во дворе дети всё так же играли в песочнице, и это было хорошо.
