— Я же говорила! — воскликнула мать, увидев на пороге своей квартиры растерянную Марину. — Говорила, что нечего было связываться с разведённым! Любовницу, небось себе завёл? Я своим материнским сердцем чувствовала! А почему ты из дома ушла? Пусть твой муж теперь ночует у мамочки!
Три года назад, когда Марина только начала встречаться с Андреем, действительно была история с его бывшей. Валентина Петровна тогда закатила истерику, попрекала потенциальным инфарктом и неделю не разговаривала с дочерью. А потом они с Андреем помирились, и Марина научилась доверять. По крайней мере, ей так казалось до сегодняшнего дня.
— Мам, давай не будем… — начала она, но мать уже вошла в раж.
— Вот теперь поживёшь у мамочки, отдохнёшь! А я тебе и борщика сварю, и котлеток нажарю. Похудела совсем, одни кости торчат. Он же тебя небось толком не кормил?
Марина молча прошла в свою старую комнату. Здесь всё застыло во времени: узкая кровать с розовым покрывалом, книжные полки, старые фотографии на стене. На одной из них шестнадцатилетняя Марина с косичками пытается улыбаться в камеру, а мать поправляет ей воротничок школьной формы.
Телефон в кармане ожил:
«Где ты? Давай поговорим.»
Марина выключила телефон. В груди заныло от обиды — не столько на Андрея, сколько на себя. За то, что снова прибежала под мамино крыло, как нашкодивший подросток.
История с Викторией началась банально. Марина просто хотела отправить с телефона мужа пару контактов для себя. Разблокировала его телефон и наткнулась на переписку. Ничего криминального — обсуждение отчётов, какие-то шутки, смайлики. Но было в этих сообщениях что-то слишком личное, интимное.
«Виктория Александровна, вы сегодня особенно очаровательны!»
«Андрей Николаевич, ваши комплименты заставляют меня краснеть;)»
«А давайте выпьем кофе? Обсудим новый проект…»
Когда она спросила мужа, кто такая Виктория, он ответил небрежно: «Новая сотрудница из бухгалтерии. А что?» Но румянец на щеках выдал его с головой.
И Марина сорвалась. Швырнула в него телефоном, покидала вещи в сумку и ушла под дождь, не слушая оправданий.
Следующая неделя прошла как в тумане. Марина ходила на работу, вечерами сидела в своей комнате, а мать караулила её под дверью с очередной порцией пирожков.
— Кушай, дочь, тебе силы нужны, — причитала она. — Вон какая бледненькая стала. А я тебе завтра куриный супчик сварю, как в детстве любила.
Забота матери душила.
Валентина Петровна словно пыталась вернуть время вспять — туда, где маленькая Мариночка полностью зависела от неё.
— Может, сходим в выходные по магазинам? — предложила мать за ужином. — Купим тебе что-нибудь приличное. А то эта юбка… — она поджала губы, — совсем не красит тебя.
Марина посмотрела на свою любимую джинсовую юбку — подарок Андрея.
— Спасибо, мам, но у меня проект горит.
— Всё работаешь и работаешь! — всплеснула руками Валентина Петровна. — Разве можно так себя загонять? Вот и муж твой такой же трудоголик. Небось, из-за этого молоденькую секретаршу и завёл — та видать ему глазки строит да кофе носит!
— Она не секретарша, а бухгалтер, — процедила Марина.
— Тем хуже! Значит, умная, расчётливая, просчитывает все шаги наперед!
Звонок в дверь прервал этот поток сознания. На пороге стоял Андрей — небритый, осунувшийся, с букетом роз.
— Здравствуйте, Валентина Петровна. Можно увидеть Марину?
Мать мгновенно превратилась в разъярённую львицу:
— Явился? Натворил дел, так теперь с цветочками припёрся? Нечего тебе здесь делать!
— Мама! — Марина рванулась к двери, но Валентина Петровна загородила проход своим внушительным телом.
— Никуда ты не пойдёшь! — в голосе матери зазвенела истерика. — Я не позволю тебе снова наступить на те же грабли!
— Марин, — голос Андрея звучал глухо, — я просто хочу поговорить. Объяснить всё.
— Нечего тут объяснять! — отрезала Валентина Петровна. — Убирайся, пока я полицию не вызвала!
Удаляющиеся шаги мужа эхом отдавались в голове. Марина с ненавистью посмотрела на мать:
— Как ты могла? Я что, маленькая девочка?
— Я защищаю тебя! — Валентина Петровна картинно схватилась за сердце. — Ты же сама пришла ко мне за помощью!
— За помощью, а не за тем, чтобы ты командовала моей жизнью!
В своей комнате Марина включила телефон. Двадцать три пропущенных от Андрея и длинное сообщение: «Марин, это всё глупое недоразумение. Вика просто коллега. Да, мы общаемся на работе, но между нами ничего нет. Я люблю только тебя. Давай поговорим как взрослые люди».
Следующим вечером, возвращаясь домой, Марина погрузилась в собственные мысли. Может, она всё преувеличила? Но когда открыла дверь квартиры, все сомнения отступили перед новым потрясением.
В гостиной восседала тётя Зина — старая подруга матери, главная сплетница района и по совместительству «специалист по семейным отношениям». Валентина Петровна суетилась с чайником и пирожными, а тётя Зина вещала:
— В наше время мужики совсем озверели! Вот у Клавки из третьего подъезда муж тоже загулял. С молоденькой! А она, дура, терпела-терпела, пока он всё имущество на любовницу не переписал…
Марина застыла в дверях:
— Что здесь происходит?
— Мариночка! — расплылась в улыбке тётя Зина. — А мы тут с твоей мамой как раз о тебе говорим! Садись, чайку попьём, заодно расскажешь, как этот кобель тебя довёл…
— Мама, ты что, растрезвонила всему району о наших проблемах?!
— Я просто поделилась с подругой! — возмутилась Валентина Петровна. — Зина же не чужой человек, она тебя с пелёнок знает.
— Вот именно поэтому я и примчалась, — подхватила тётя Зина. — Помнишь, как ты у меня в саду клубнику воровала? Такая проказница была! А теперь смотри, какая красавица выросла. Нельзя такой красотой разбрасываться! Мужиков-то сейчас приличных…
Марина не стала слушать дальше. Развернулась и выскочила из квартиры, хлопнув дверью. На улице моросил дождь, но она не замечала его. В голове крутилась одна мысль: «Задушит. Она меня просто задушит своей заботой».
Телефон зазвонил — Андрей.
— Да?
— Марин, давай встретимся. Поговорим спокойно, как взрослые люди. Я всё объясню про эту дурацкую переписку.
— Хорошо. Через час в нашей кофейне?
В маленькой уютной кофейне, где они познакомились три года назад, всё осталось прежним. Те же клетчатые скатерти, те же старые афиши на стенах, тот же запах корицы и ванили. Андрей ждал за их любимым столиком у окна — осунувшийся, с тёмными кругами под глазами. Перед ним стояли две чашки капучино.
— С карамельным сиропом, как ты любишь, — он пододвинул одну чашку к ней.
Марина вдруг вспомнила их первую встречу. Она тогда случайно пролила на него кофе, а он рассмеялся и сказал: «Теперь вы просто обязаны выпить со мной ещё одну чашку».
— Я знаю про Вику всё, — Марина решила начать первой. — Про её перевод в другой отдел, про ваши «рабочие» встречи…
— Откуда? — Андрей напрягся.
— Неважно. Важно то, что ты врал мне.
— Я не врал! — он стукнул кулаком по столу. — Да, Вика переводится. Да, мы много общались по работе. Но между нами ничего нет! Я просто был… был слишком дружелюбен.
— Дружелюбен? — Марина горько усмехнулась. — Это теперь так называется?
— Господи, Марин! — Андрей взъерошил волосы. — Это просто офисный флирт, ничего больше. Ты же знаешь, как это бывает — немного любезностей, чтобы поддержать рабочую атмосферу. Я даже не задумывался об этом.
— А должен был! — она почти кричала. — Должен был подумать, каково мне читать эти сообщения! Каково узнавать от общих знакомых, что вы вместе обедаете в кафе напротив офиса!
Парочка за соседним столиком с интересом повернулась в их сторону. Андрей понизил голос:
— Хочешь знать правду? Вика действительно оказывала мне знаки внимания. И да, я повёлся на это внимание. Знаешь почему? Потому что устал быть вечно виноватым! Устал от того, что твоя мать при каждой встрече намекает на мой первый неудачный брак. Устал от того, что ты бежишь к ней после каждой нашей ссоры!
Марина почувствовала, как к глазам подступают слёзы:
— При чём тут мама?
— При том, что она контролирует каждый твой шаг! Помнишь, как она закатила истерику, когда мы решили взять ипотеку? «Зачем вам такие долги, живите у меня!» А когда ты забеременела, а потом случился выкидыш? Кто первым сказал, что это я виноват, потому что таскал тебя в походы вместо того, чтобы сидеть дома?
Марина вздрогнула. Тот страшный период она старалась не вспоминать. Мама тогда действительно была… невыносима. Приезжала каждый день, пичкала таблетками, причитала и проклинала «этого изверга».
Телефон разразился трелью — Валентина Петровна.
— Мариночка! — голос матери звенел от волнения. — Ты где пропадаешь? Я уже всех обзвонила! У меня тут пельмени готовы, остынут ведь… И тётя Зина специально осталась, ждёт тебя!
— Мам, я с Андреем.
Повисла тяжёлая пауза.
— Как с Андреем? — голос матери задрожал. — После всего, что он сделал? Немедленно возвращайся домой! Я сейчас за тобой приеду!
— Мама, мне тридцать два года. Я сама решу, где мне быть.
— Значит, вот как? — в трубке послышались всхлипывания. — Я тебя растила, ночей не спала, от всего плохого берегла, а ты… ты выбираешь этого… этого бабника? Неблагодарная! У меня уже давление подскочило, сейчас «скорую» вызову!
Марина закрыла глаза. Как же она устала от этого манипулирования, от вечного чувства вины, от необходимости оправдываться за каждый свой шаг. В памяти всплыли другие похожие сцены: мама «падает в обморок», когда семнадцатилетняя Марина собирается поехать с классом на экскурсию в другой город. Мама закатывает истерику, когда двадцатилетняя Марина хочет переехать в общежитие. Мама грозится «лечь в больницу с сердечным приступом», когда двадцатипятилетняя Марина съезжается с парнем…
— Мам, давай поговорим позже. Спокойно поговорим.
— Нечего тут говорить! — Валентина Петровна перешла на крик. — Возвращайся немедленно, или я… я сердечный приступ получу! Я уже валидол приняла!
Андрей молча наблюдал за этой сценой. Когда Марина отключила телефон, он спросил:
— И что теперь?
— Не знаю, — она покачала головой. — Просто не знаю. Если я вернусь к тебе, мама этого не переживёт. Если останусь с ней — сойду с ума.
— А может, пора научить маму уважать твои границы?
— Как? Она же не понимает само это слово — «границы»! Для неё я всегда буду маленькой девочкой, которую нужно опекать и защищать.
— Знаешь, — Андрей помолчал, — моя первая жена тоже была такой — вечно советовалась с мамой, бегала к ней жаловаться после каждой ссоры. В итоге мы развелись именно поэтому: я устал жить втроём. Не хочу повторения той истории.
Марина вздрогнула. Она никогда не думала об этом с такой стороны.
— Что ты предлагаешь?
— Для начала — вернуться домой. А потом будем вместе учиться строить здоровые отношения. И с твоей мамой тоже.
Телефон снова зазвонил. На этот раз Марина решительно нажала «отклонить».
А как вы считаете — можно ли сохранить хорошие отношения с матерью, не жертвуя при этом собственной жизнью?
