— Да ты ещё ко мне на коленях приползёшь, — проговорил Матвей, с презрением глядя на Иру.
— Не дождёшься…
— Зaжpaлaсь ты, Ирка, и чего тебе только не хватало? — вставила свои три копейки Настя, сестра Матвея.
Мать же Матвея молчала, но смотрела на Иру так, что было видно: думала она точно также.
«Пусть думают, что хотят!» — решила Ира. Несмотря на мнимое благополучие их совместной жизни, никто и ничто не могло повлиять на её твёрдое решение развестись с Матвеем.
— Да ты человеческую жизнь спасла! И может, даже не одну, — горячо проговорила подруга Иры Людмила.
— Они этого не понимают! Как слепые со своим любимым Матвейчиком, — махнула рукой Ира. — Они в один голос утверждают, что у меня психологическая травма с детства и потому я неадекватная истеричка. А на самом деле ничего страшного не происходит.
— Ну… Травма имеет место быть… — согласилась Люда. И грустно вздохнула. Она помнила историю, которую ей когда-то рассказывала Ира.
Когда Ире было пятнадцать лет, то её младшего брата Мишу, которому на тот момент было девять, сбил мотоцикл. Сбил на пешеходном переходе, на полной скорости.
Ира шла к брату, чтобы встретить его из музыкальной школы, но увидела, что тот уже идёт ей навстречу и остановилась, ожидая, когда мальчик перейдёт дорогу. В тот момент всё и произошло.
Мальчик погиб. Ира очень долго приходила в себя после трагедии. Сразу, ещё стоя около того злополучного перехода, когда приехала скорая и ДПС, Ира рыдала так сильно, что не могла произнести ни слова. А потом, когда врачи второй машины скорой (первая занималась братом) оказали ей помощь, и девочка через некоторое время перестала рыдать, то обнаружилось, что она полностью потеряла дар речи. От шока она молчала несколько дней, пока мало-помалу не начала приходить в себя. Врачи настояли на госпитализации Иры.
После лечения, которое продлилось два месяца, девочка чувствовала себя намного лучше, однако брата было не вернуть. Родители ей рассказали, что водитель мотоцикла был пьян и даже не заметил пешехода, кроме того, на улице уже смеркалось, а на мальчике была чёрная куртка.
— А у меня белая… — тихо проговорила Ира, глядя в одну точку. — Чёрное и белое… Две противоположности. Жизнь и смерть…
Произошедшая трагедия с братом никак не укладывалось в голове девочки.
Водитель мотоцикла очень раскаивался, был суд, его посадили, семье Иры выплатили компенсацию. Но доброго, хорошего, ни в чём не виноватого мальчика Миши всем очень не хватало…
Ира выросла, вышла замуж за Матвея. Родителям Ирины принадлежала двухкомнатная квартира в том же городе. Туда и вселились молодые после свадьбы.
— На свадьбе Матвей напился, — рассказывала Ира Людмиле. — Фиговая у нас получилась свадьба. Он орал дурниной, ударил своего школьного друга и разбил окно в кафе. Дурак дураком. Потом ничегошеньки не помнил. Вот как набрался! Я в тот же самый день и задумалась о разводе. Я же, когда с ним встречалась, не знала, что он на такое способен. А на свадьбе, после того, как он полез в драку, его друзья мне рассказали, что не впервой это у него. Ещё в университете начал.
— Плохое это дело, — заметила Люда.
— Ещё какое! Но, надо отдать ему должное, после свадьбы он не пил два года. Ну разве что иногда и по чуть-чуть. Да и не безнадежный он! Весь из себя толковый, всё в дом, работа тогда была хорошая, зарплата тоже. Но была у него дурацкая черта: мог сесть выпивши за руль. Пару раз так навернулся со своего любимого мотоцикла, что чудом обошлось без сильных повреждений, но это его ничему не научило.
— Жуть…
— Ругалась я с ним на эту тему сильно, но у него был ответ один: «всё под контролем, я же чуть-чуть». И ведь не попадался ни разу, не останавливали его! Наверное, молитвы матери были сильнее моих просьб. А я про себя всё время молилась, чтобы остановили его, отобрали права, но нет, всё время, словно что-то отводило его от этого.
Потом Матвей долго болел, пил лекарства, не совместимые с алкоголем, потом ему ещё какое-то время нельзя было пить ни капли. И он, довольно долго держался.
— После нашей свадьбы так сильно он больше никогда не напивался, — вспоминала Ира в разговоре с Людой. — Но всё же спиртное уважал, любил дегустировать, заказывать, покупать, сравнивать, даже записи какие-то делал. Разбирался. Нравилось ему это дело. Всё бы ничего, если бы выпивши за руль не лез! Мать и его сестра проблемы не видели. Я просила их тоже поговорить с Матвеем, но они говорили, что он, мол, ещё аккуратнее ездит, когда выпьет, ничего с ним не случится. Так что союзников у меня не нашлось.
— Помню, ты говорила, что, когда ждала ребёнка, уже собиралась с ним развестись, — сказала Люда.
— Собиралась! Но он меня уговорил, — сказала Ира. — Клялся, что больше не сядет за руль после того, как пил. Обещал. Мы очень хотели ребёнка, очень ждали. Всё купили, обустроили детскую. Мои родители нам кроватку подарили, его мать купила коляску, сестра — конверт на выписку.
Родился у Иры мальчик, сын, которого назвали Дима. Матвей души не чаял в сыне, много с ним играл, гулял, уделял внимание. Но привычки свои не поменял. И однажды Ира не стерпела.
— Сыну три годика исполнилось, мы отмечали это событие в узком кругу, — рассказывала Ира. — Мои родители, его мать и сестра. Заказали торт, сидим, пьём чай. А Матвей полез в свои закрома, достал какие-то крутые вина и давай всем предлагать и сам тоже выпил. Потом разговорились о чём-то. Уже не помню почему, но ему срочно прямо потребовалось поехать в магазин за какой-то деталью для компьютера. Срочно! У нас тогда уже машина была. Взяли подержанную, недорого.
Муж снова не внял её мольбам, не садиться в таком состоянии за руль машины. В тот день Ира и решила развестись с ним.
— Да у тебя тараканов полна голова! — кричал Матвей, отцепляя от себя руки супруги, и отодвигая её от прохода. (Ира попыталась его остановить и загораживала собой входную дверь). — Это всё твоя травма детства. Я-то тут при чём, что твоего брата сбили?! Не я же его сбил. Я аккуратно езжу.
— Да при том, — обливаясь слезами, отвечала Ира. — При том, что и у тебя может закончиться тем же. И всё тогда! Горе на две семьи. Неужели ты не понимаешь?! Тебе наплевать на меня и сына!
— Да глупости всё это! Я же не пьяный сажусь. Сто граммов вина ничего не изменят. Ну бpед же из-за такого разводиться! Мне ехать пятнадцать минут! Не пешком же идти! Пусти!
— Развод, — твёрдо проговорила Ира, глядя исподлобья.
— Зажралась ты, Ирка, — сказала сестра Матвея Настя. — Такого, как Матвей, ещё поискать, всё в дом, всё для сына. О тебе заботится, помогает, цветы, подарки дарит. Зарплату, хорошую, между прочим, приносит. Что тебе ещё надо?!
— Ты ещё приползёшь ко мне на коленях. Умолять будешь, — сказал Матвей Ире и, взяв ключи от машины, вышел из квартиры.
— Ни за что, — ответила Ира, но муж уже не слышал.
Родители Иры её поддержали. И предложили свою помощь, если потребуется. Они тоже не одобряли опасную привычку Матвея и беспокоились.
После развода Матвей встречался с сыном довольно часто. Ирина не препятствовала, она знала, что он очень любит сына. Мать Матвея тоже любила внука и уделяла ему свое время.
Каждый выходной Матвей приезжал и забирал Диму и всё было хорошо. Пока Ира не почувствовала в один из дней от мужа запах спиртного.
Был вечер воскресенья, и Матвей привёз Диму к Ирине домой после того, как сын побыл у него на выходных.
— Ты снова за своё?! — накинулась на него Ира. Она бросилась к окну и у видела стоящую у подъезда машину бывшего мужа. (До этого момента она успела понадеяться, что муж приехал на такси). — Ты с сыном сел пьяный за руль?!
— Думала я его прямо убью на месте, — вспоминала Ира, рассказывая Людмиле. — Такая ярость меня охватила, аж затрясло. Да я ещё и за Диму переживала.
— Ещё бы не переживать! — поддержала Людмила.
— Заявила ему, что запрещаю с этого момента встречаться с сыном, потому что он подвергает ребёнка опасности. Сказала: «встретимся в суде!»
— А он?
— Он опять обозвал меня истеричкой. И посмеялся надо мной.
— А ты?
— Я пообещала, что если он сейчас сядет за руль, то вызову полицию. Он усмехнулся и вышел из квартиры.
— И ты вызвала? — испугалась Людмила.
— Вызвала… — вздохнув, ответила Ира. — Он всё думал, я шучу.
Ира замолчала, воспоминания нахлынули на неё.
— И чем это обернулось для Матвея? — тихо спросила Людмила, нарушив тишину.
— Его тормознули на дороге. Остановили, оштрафовали и лишили прав… Его мать и сестра просто возненавидели меня после этого. Звонили и кричали, что я лишила его заработка, потому что он работал водителем на грузовой машине. Я, кстати, этого тогда не знала. Когда он был моим мужем, он работал в другом месте.
— Ну вот! Получается, что ты гипотетически спасла чью-то жизнь. И не одну. Ты поступила правильно, ведь могли пострадать люди! — возмущалась Людмила.
— А этим двум, хоть бы что! — со злостью сказала Ира, имея в виду мать и сестру Матвея. — Утверждают, что я сломала ему жизнь и всё испортила. И алиментов теперь я не дождусь. Да и не надо! Кричали, да как же так можно! Сдать собственного, хоть и бывшего, мужа в полицию!
— Ненормальные… — вздохнула Люда.
— Ах ты, уpoд, да что б тебя! — морщась от боли, проговорил Матвей, дрожащей рукой стирая с разбитой губы кровь. Голова его кружилась. Он лежал на асфальте посреди дороги и подняться не мог: правая нога его была неестественно вывернута. Дикая боль разливалась по всему телу.
— Мужчину сбила машина! — закричала какая-то женщина. — Скорую!
— Вроде жив, шевелится, родимый, — проговорила пожилая женщина, которая медленно шла по тротуару, опираясь на палочку. Она, прищурившись, пыталась разглядеть пострадавшего.
— Водитель скрылся, — сказал какой-то мужчина.
Дальше Матвей ничего не слышал. Он потерял сознание. От головы его быстро расходилась алая лужа.
— Ира… Это Бог наказал меня… Ира…
— Лежи уже, — проговорила Ирина. Она сидела рядом с больничной кроватью, на которой, весь перебинтованный, лежал Матвей. Прошло десять дней с момента ДТП. Всё это время Матвей находился в коме. А теперь пришел в себя. Первое, что он произнёс, было имя жены. Мать Матвея приехала домой к Ирине, уговаривать её поехать в реанимацию к бывшему мужу.
Ира долго отпиралась. Она не хотела ехать. Однако всё же поддалась на уговоры и приехала.
— Димка… Как он? — пересохшими губами спросил Матвей.
— Нормально. Я оставила его родителям. Мама за ним присмотрит.
— Ир… Я дурак.
— Я знаю… Я пойду. Теперь ты пришёл в себя и всё будет нормально. Врачи тебя вылечат, будешь, как новенький.
Ира поднялась с больничного стула и вышла из палаты.
— Наверное он надеется, что наши отношения возобновятся. Только я не хочу, — призналась Ира Людмиле на следующий день.
— Уходя — уходи… Не помню, кто сказал… — грустно улыбнулась Людмила.
— С сыном я ему видеться не запрещаю, но со мной всё. Вынул он из меня всю душу, не хочу эту песню начинать сначала, — сказала Ира.
Людмила молчала. Она не знала, что сказать.
А Матвей, лежа на своей больничной кровати, смотрел на полную луну, которая светила в окно, и думал о том, что в мире всё справедливо и взаимосвязано. Ведь он только за день до аварии получил свои права обратно. И снова мог сесть за руль в нетрезвом виде. Просто ещё не успел.
— Вот меня и остановили… Сверху всё видно… — прошептал Матвей, морщась от боли.
Ему ещё предстояла долгая реабилитация.
