— Это совершенно невозможно понять. Вот честное слово, не понимаю, — Антон положил телефон на стол и посмотрел на жену. — Ты представляешь, она не берет трубку. Вторую неделю. Вообще.
— А что ты хотел? После того, что ты устроил у нотариуса? — Наталья собирала волосы в хвост, глядя на мужа в зеркало.
— Что я устроил? Я просто спросил, почему так несправедливо все получается.
— Ты ее практически обвинил в том, что она отца настроила против тебя.
— А что я должен думать? Три комнаты в центре против древней дачи с покосившимся забором?
— Может быть, отец просто хотел…
— Да ничего он не хотел! — Антон стукнул ладонью по столу. — Это все Марина. Она же к нему каждые выходные моталась последний год. А я как последний работал, бизнес развивал. Думал, успею еще наговориться с отцом.
— Не успел.
— Не успел, — эхом отозвался Антон. — Зато она успела. Со своими разговорами про тяжелую долю одинокой матери. Про то, как сложно снимать квартиру. Про то, как Соньке нужна своя комната для занятий.
— А разве она неправа?
— При чем тут права-неправа? Нельзя же так откровенно давить на жалость!
— То есть ты считаешь, что сестра намеренно манипулировала отцом?
— А ты как думаешь? Полгода назад он составил завещание. Ровно тогда, когда она начала привозить Соньку каждые выходные. Совпадение? Не думаю.
Наталья повернулась к мужу: — Знаешь, а может быть, он просто видел, что ей правда нужнее? У тебя свое дело, квартира, машина. А у нее что?
— Отлично! — Антон встал. — Теперь и ты туда же. Давай, защищай ее. Только знаешь что? Я не позволю вот так просто отобрать у меня мою долю наследства.
— Что ты собираешься делать?
— Для начала поговорю с юристом. Папа в последние месяцы сильно сдал, был не в себе. Думаю, есть шанс оспорить завещание.
— Антон, ты с ума сошел? Это же твоя сестра!
— Была сестра. Теперь она просто человек, который хочет меня обмануть.
— Я поговорил с Игорем Владимировичем, — Антон снял пиджак и повесил его на спинку стула. — Он берется за наше дело.
— За какое дело? — Наталья оторвалась от ноутбука.
— Будем подавать в суд. Оспаривать завещание.
— Подожди, ты серьезно?
— А что мне остается? Марина даже слушать не хочет про раздел квартиры.
— Может, потому что это незаконно? Отец оставил ее ей.
— Да потому что она жадная! — Антон взмахнул рукой. — Знает, что квартира золотая. Первый этаж, отдельный вход. Там можно офис открыть или сдавать. А мне что? Развалюха за городом?
— Но ты же любил эту дачу. Сколько времени там в детстве проводил.
— В детстве! А сейчас там все рушится. Крышу менять надо, фундамент укреплять. Знаешь, сколько денег нужно вложить?
Наталья закрыла ноутбук: — А ты не думал, почему отец так решил?
— Я думал. Много думал. И понял — она его обработала. Каждый раз новая история: то Соньке репетитор нужен, то зуб лечить, то за квартиру задолжала. А я молчал, работал. Думал, отец сам все видит и понимает.
— Что понимает?
— Что я стараюсь! Склад купил, штат расширил. Хотел его порадовать, показать, что его сын чего-то добился.
— И поэтому теперь будешь судиться с сестрой?
— А что делать? — Антон налил себе воды. — Она же даже не хочет обсуждать компромисс.
— Какой компромисс?
— Ну, продать квартиру и поделить деньги. Или пусть выкупит мою долю.
— Какую долю, Антон? По завещанию у тебя нет доли в квартире.
— Вот именно! — он стукнул стаканом по столу. — А должна быть! Я старший сын. Я всегда был рядом. Помнишь, как отец маялся со спиной? Кто возил его по врачам? Я! А потом она приехала с Сонькой, поплакалась — и все, квартира ее.
В дверь позвонили. Наталья пошла открывать. На пороге стояла Ольга, подруга Марины.
— Привет. А Маришка здесь?
— Нет, а что случилось?
— Да телефон не отвечает, домой не дозвониться. Переживаю.
— Оль, заходи, — Антон выглянул в прихожую. — Может, знаешь, где сестра?
— А тебе зачем? — Ольга прошла в комнату. — Будешь дальше гадости про нее рассказывать?
— Какие гадости? Я правду говорю.
— Правду? — Ольга повернулась к нему. — А ты знаешь, что она второй месяц успокоительные пьет? Что Сонька плачет по ночам, дядю Антона вспоминает? Что ей в школе хуже стало, учителя жалуются?
— При чем тут это?
— При том! Ты же ей как отец был. После развода только ты с ней и занимался. А теперь что? Из-за денег готов сестру родную растоптать?
— Я никого не топчу. Я справедливости хочу.
— Справедливости? — Ольга качнула головой. — А ты знаешь, что Марина квартиру менять собиралась? На двушку в спальном районе?
— Зачем?
— Чтобы разницу тебе отдать. Думала, раз брат обиделся, надо как-то мирить. А потом узнала про суд. Про то, что ты наговорил отцовым друзьям. И все — замкнулась. Говорит, раз родной брат так может, значит, чужие люди мы.
Антон опустился на стул: — Она правда хотела квартиру разменять?
— Да. Только теперь не хочет. Говорит, не пойдет на поводу у шантажа.
— Какого шантажа?
— А как еще назвать? Ты же ее честное имя топчешь. Всем растрезвонил, что она отца против тебя настроила. А она знаешь как за ним ухаживала в последний год? Когда он еле ходил?
— А я где был в это время? — Антон поднялся. — Почему мне никто не сказал, что отцу совсем плохо?
— Ты бы взял трубку, тебе бы сказали, — Ольга поправила сумку на плече. — Сколько раз Марина звонила? А ты все «занят», «на встрече», «перезвоню».
— У меня правда были важные переговоры.
— Важнее отца? — Ольга покачала головой. — Знаешь, что он сказал за неделю до того, как его не стало? «Хорошо, что хоть Мариша рядом. А то помру один, Антоша и не узнает».
Наталья тихо охнула.
— Неправда, — Антон стиснул кулаки. — Он не мог такого сказать.
— Мог. И сказал. А еще сказал, что квартиру Марине оставит, потому что она одна с ребенком. Потому что тебе он и так всю жизнь помогал — и с первым взносом за квартиру, и с кредитом на бизнес. А она что? Только и успела, что замуж неудачно сходить.
— Подожди, — Наталья подалась вперед. — Какой кредит на бизнес?
— Обычный, — Антон дернул плечом. — Три года назад. Когда склад покупал.
— Отец тебе помогал с кредитом?
— Ну да. Занял часть суммы.
— И ты молчал?
— А что говорить? Я же все вернул.
— Дело не в этом! — Наталья встала. — Ты скрыл, что отец тебе помогал. А теперь обвиняешь сестру в том, что она якобы выпросила у него квартиру?
— Я не скрывал. Просто не говорил.
— Прекрасно, — Наталья взяла сумку. — Знаешь что? Я к маме. Позвони, когда определишься — ты справедливости хочешь или просто сестру наказываешь за то, что она рядом с отцом была, а ты нет?
— Ты куда? Мы же не договорили!
— Договорим потом. Может быть.
Хлопнула входная дверь. Ольга покачала головой: — Вот так, Антон. Из-за своей гордыни ты уже сестру потерял. Теперь и жена ушла. Доволен?
— Она вернется.
— Может и вернется. А Марина — нет. Знаешь, что она вчера сказала? «Лучше всю жизнь в съемной квартире жить, чем брата-предателя простить».
— Я не предатель.
— Нет? А как еще назвать человека, который родную сестру грязью поливает? Который про отца сказки сочиняет, будто тот не в своем уме был?
— Я не сочиняю! У меня свидетели есть.
— Какие свидетели, Антон? Соседка с дачи, которая отца два раза в год видела? Или друг его бывший, которому ты неизвестно что наговорил?
В дверь снова позвонили. На пороге стояла заплаканная Марина.
— Оль, ты здесь? А я тебя ищу.
Она осеклась, увидев брата.
— Марин, постой! — крикнул Антон, но сестра уже сбегала по лестнице.
— Не смей за ней идти, — Ольга преградила ему путь. — Хватит. Натворил дел — теперь живи с этим.
— Дядя Антон? — голос Сони дрогнул.
Они столкнулись у школы. Антон привез документы соседке с первого этажа, а тут племянница. Выросла как, в глазах растерянность.
— Привет, малышка, — он замер, не зная, можно ли обнять. — Как твои дела?
— Нормально, — Соня теребила лямку рюкзака. — А почему ты к нам больше не приходишь?
— Так получилось. Много работы.
— Мама плачет по ночам.
Антон вздрогнул: — Почему?
— Не знаю. Она думает, я сплю. А я слышу. И еще она телефон поменяла. И работу. И мы переезжать собираемся.
— Куда переезжать?
— Не говорит. Только квартиру показывает разным людям. Вчера снова приходили, все разглядывали, мерили.
— Значит, продает, — пробормотал Антон.
— А мы куда денемся?
— Не знаю, Сонь.
— Дядь Антон, — девочка подняла глаза, — а ты можешь с мамой помириться? Она говорит, что ты плохие вещи делаешь. Но ты же хороший, правда?
Антон присел на корточки: — Знаешь, иногда взрослые делают глупости. Я вот наделал.
— Так извинись.
— Не все так просто.
— Почему? Вот я когда с Машкой поссорилась, тоже думала — все, никогда не помиримся. А потом извинилась, и мы снова дружим.
— У взрослых по-другому бывает.
— А по-моему, так же, — Соня пожала плечами. — Ты же любишь маму?
— Люблю.
— И она тебя любит. Я знаю. У нее твоя фотография в шкафу, где вы маленькие.
Антон сглотнул комок в горле: — Мне пора, Сонь. Ты это, учись хорошо.
— Правда уходишь? — в глазах племянницы блеснули слезы. — Совсем как папа?
— Нет, что ты! Я не как папа. Я просто…
— Струсил, — раздался голос сзади.
Марина стояла у ограды школы, сжимая в руках папку с бумагами.
— Я не струсил.
— Да? А как это называется? Сначала судом пугаешь, потом дочь мою тайком караулишь?
— Я не караулил. Случайно встретились.
— Случайно? — Марина горько усмехнулась. — Как и твои дружки случайно фотографировали нас в магазине? И у подъезда? И у школы?
— Какие дружки?
— Не притворяйся. Думаешь, я не видела слежку? Компромат ищешь?
— Марин, ты что? Я никого не нанимал.
— Конечно. Просто однотипные машины неделями дежурят у дома. И люди с камерами. Совпадение, да?
— Мам, — Соня дернула ее за рукав, — не ругайтесь.
— Иди в школу, солнышко. Нам с дядей Антоном поговорить надо.
Когда девочка скрылась за дверями, Марина повернулась к брату: — Значит так. Еще раз увижу тебя рядом с дочерью — заявление напишу. О преследовании.
— Да я же просто…
— И своих шпионов убери. Я все равно квартиру продаю. Только деньги тебе не достанутся, не надейся.
— Куда вы переедете?
— Не твое дело.
— Марин, давай поговорим.
— О чем? О том, как ты меня предал? Как грязью облил? Как отца оклеветал?
— Я погорячился.
— Погорячился? — Марина качнула головой. — Нет, братец. Ты не погорячился. Ты показал свое истинное лицо. Жадное, подлое, завистливое.
— Не говори так.
— А как? Как еще назвать человека, который родную сестру обвиняет в мошенничестве? Который про отца гадости рассказывает? Который за деньги готов семью разрушить?
— Марин, я все понял. Я был не прав. Давай попробуем все исправить, — Антон шагнул к сестре.
— Исправить? — она отступила. — А что тут исправлять? Ты же добился своего. Квартира продается. Только знаешь что? Я лучше в однокомнатной с Сонькой жить буду, чем тебе хоть копейку отдам.
— Я отзову иск.
— Поздно.
— Почему?
— Потому что ты не просто в суд подал. Ты всем рассказал, что я отца обманула. Что давила на жалость. Что манипулировала им. Ты же по всем знакомым прошелся. Всем рассказал свою версию.
— Я был зол.
— А я нет? Думаешь, мне легко было? Когда собственный брат…
Марина осеклась, достала телефон: — Алло? Да, Виктор Степанович. Нет, не передумала. Завтра в три у нотариуса? Хорошо, буду.
— Кто это?
— Риелтор. Покупатель нашелся на квартиру.
— И куда вы?
— В Пушкино. Там недорого. И школа рядом.
— В Пушкино? Это же час езды!
— Зато на первый взнос хватит. А ты доволен будешь — получишь свою справедливость. Сестра в однушке, ты в особняке. Все как ты хотел.
— Я не этого хотел.
— А чего? Думал, я испугаюсь? Прибегу к тебе — брат, помоги, возьми половину квартиры, только не суди меня?
— Я просто хотел поровну все поделить.
— Поровну? — Марина сжала папку. — А когда отец тебе на бизнес давал — это было поровну? Когда квартиру тебе помогал покупать — поровну? Когда твои долги закрывал — тоже поровну?
— Откуда ты знаешь про долги?
— Я его бумаги разбирала. Все расписки нашла. Все договоры. Знаешь, сколько он тебе за жизнь отдал? В три раза больше, чем эта квартира стоит.
Антон побледнел:
— И что теперь?
— А ничего. Живи с этим. Только знаешь что? Я тебя не простила. И не прощу. Можешь не караулить больше Соньку у школы.
— Марин…
— И не звони мне больше. Нет у меня брата. Не стало вместе с папой.
Она развернулась и пошла к машине. Антон смотрел ей вслед, чувствуя, как внутри что-то обрывается. Сестра была права — он все разрушил сам. Своими руками. Из-за денег. Из-за глупой обиды.
Вечером пришло сообщение от Натальи: «Подаю на развод. Не могу быть с человеком, для которого деньги важнее семьи».
— Антон Игоревич, вы подписывать отказ от иска будете? — юрист раздраженно постукивал ручкой по столу. — Или так и будем сидеть?
Прошла неделя. Семь дней без звонков, без сообщений. Наталья собрала вещи и уехала к родителям. Марина не отвечала. Телефон Сони был отключен.
— Буду, — Антон взял ручку. — Где ставить подпись?
— Вот здесь. И здесь. Прочитайте внимательно.
— Я уже читал.
— Тогда распишитесь. И заявление об отзыве иска тоже подпишите.
Антон поставил размашистую подпись. На душе было пусто.
— Что дальше?
— Ничего. Отвезу документы в суд, дело закроют.
— А Марине сообщат?
— Ее представителю сообщат. Хотя… — юрист достал телефон, — смотрите. Она уже квартиру продала. Вчера сделку зарегистрировали.
— Откуда знаете?
— В нашем деле все друг друга знают. Говорят, сильно ниже рынка продала. Торопилась.
Антон стиснул зубы. Сестра продала квартиру дешевле, лишь бы быстрее уехать. От него подальше.
— А вы знаете, куда она переехала?
— Нет. И не советую искать. Женщина ясно дала понять — общаться не хочет.
— Это моя сестра.
— Была сестра. А теперь чужой человек. И правильно делает, что уехала. Я бы на ее месте еще и фамилию сменил.
— Вы на чьей стороне вообще?
— На вашей был. Пока документы не увидел. Все эти расписки от отца, договоры займа. Знаете, сколько он вам денег отдал за последние пять лет?
— Знаю.
— И после этого вы имели наглость сестру в суд тащить? За квартиру, которая в разы меньше того, что вы от отца получили?
— Я все вернул.
— Да? А моральный ущерб кто вернет? Знаете, как она плакала, когда документы приносила? Как тряслась вся? «Родной брат, говорит, а как чужой стал. Хуже чужого».
Антон молчал.
— Ладно, я поехал, — юрист собрал бумаги. — Счет за услуги на почту пришлю.
— Подождите. А Наталья… Она знает про отзыв иска?
— Не знаю. Да и какая разница? Думаете, жена вернется, если вы иск забрали? Нет, батенька. Такие вещи не прощают.
Дома было тихо и пусто. На столе лежала записка от домработницы — увольняется. Не хочет работать у человека, который с родной сестрой судится.
Антон налил себе воды, сел за стол. Достал старый фотоальбом. Вот они с Мариной маленькие — он держит сестренку за руку, она улыбается беззубой улыбкой. Вот школьный выпускной — она в белом платье, он в строгом костюме. Их первый поход на рыбалку, день рождения отца, Новый год…
Звонок в дверь заставил вздрогнуть. На пороге стояла Ольга.
— Можно войти?
— Входи.
— Марина просила передать, — она протянула конверт. — Велела отдать после продажи квартиры.
— Только не говори, что там деньги, — Антон поморщился.
— Нет. Письмо.
Он вскрыл конверт, развернул листок:
«Я долго думала, что написать. Честно — неделю сидела по ночам, пыталась подобрать слова. Но так и не смогла. Поэтому просто скажу — мне жаль. Жаль, что все так вышло. Жаль, что деньги оказались важнее родственных уз. Жаль, что ты не приехал к отцу, когда он звал тебя. Он ведь правда ждал. До последнего верил, что старший сын найдет время.
А еще он очень гордился тобой. Всем рассказывал — мой Антоша бизнесмен, у него свое дело. Я молчала про долги, про расписки, про то, как он последние деньги тебе отдавал. Зачем? Он же любил тебя.
Квартиру он мне оставил не потому, что я давила или манипулировала. Просто он видел, как я бьюсь одна с Соней. Как пытаюсь удержаться на плаву. Как экономлю на всем. И решил помочь — единственным способом, который у него остался.
Я продала квартиру. Дешевле, чем могла бы. Но мне нужно было быстрее уехать. Начать новую жизнь. Без тебя, без твоих обвинений, без слежки и судов.
И самое страшное не твой иск. Не грязь, которую ты про меня распространял. А то, что ты предал память отца. Решил, что он был не в своем уме. Что не мог сам решить, кому что оставить.
Мы уезжаем. Далеко. Не ищи нас. Не звони. Не пытайся связаться через общих знакомых. Просто живи своей жизнью. И помни — у тебя была семья. Была сестра, которая любила тебя больше жизни. Была племянница, которая считала тебя героем.
Теперь этого нет. И виноват в этом только ты сам».
Антон медленно опустил письмо.
— Она правда уехала?
— Да, — Ольга встала. — Вчера.
— Куда?
— Не скажу. Она просила никому не говорить.
— А Соня как?
— Плачет. Говорит, третий раз любимый человек из ее жизни уходит. Папа, дед, а теперь и дядя.
— Я не ухожу. Я же не как ее отец.
— Нет, — Ольга направилась к двери. — Ты хуже. Тот хотя бы честно ушел. А ты предал.
Дверь закрылась. Антон остался один в пустой квартире. С фотографиями, письмом и пониманием, что некоторые вещи нельзя исправить. Некоторые мосты сгорают навсегда. И некоторую цену невозможно заплатить – даже если очень хочешь.
