– Знаешь, я сегодня в магазине встретила твою сестру, – Марина замерла у окна, разглядывая мокрые от дождя деревья во дворе. Её отражение в стекле казалось размытым.
Андрей оторвался от телефона:
– И что?
– Ничего. Просто отвернулась и ушла в другой отдел. Будто незнакомые.
Она развернулась к мужу. В новой квартире пахло свежей краской и недавно купленной мебелью. Кухня, просторная и светлая, ещё не обжитая, казалась чужой.
– Может, не заметила? – Андрей пожал плечами, но глаза отвёл.
– Заметила. В корзину свою с продуктами нервно хлеб бросила. И ушла.
Муж промолчал. За окном начинался октябрь – ранний, промозглый, с редкими всполохами жёлтых листьев среди серых многоэтажек.
– Андрей, – Марина села напротив. – Давай поговорим.
– О чём?
– О том, что происходит. О твоей сестре. О родителях. Обо всём этом.
– Марин, – он поморщился. – Ну что ты опять начинаешь? Всё наладится.
– Когда? – её голос дрогнул. – Когда твоя сестра перестанет шипеть мне вслед? Когда твои родители перестанут делать вид, что меня не существует? Когда ты перестанешь делать вид, что ничего не происходит?
Андрей встал, прошёлся по кухне.
– Они просто… – он запнулся. – Им нужно время.
– Время? – Марина горько усмехнулась. – Прошло полгода, Андрей. Полгода с нашей свадьбы. Знаешь, что твоя мама сказала на прошлой неделе соседке? «Сын женился на квартире, а девочка прилагается».
– Она не это имела в виду…
– А что она имела в виду? – Марина повысила голос. – Что я купила тебя? Что мои родители… – она осеклась.
В детской комнате что-то упало. Они вздрогнули – до сих пор не привыкли к пустым комнатам, к их гулким звукам.
– Игорёк вчера приходил, – вдруг сказал Андрей. – Пока ты на работе была.
– Знаю. Видела его куртку в прихожей.
– Вера отправила. Узнать, как мы тут.
– Шпионить, ты хочешь сказать?
– Марин!
– Что Марин? – она встала. – Думаешь, я не знаю, как твоя сестра расспрашивает его потом? Сколько комнат? Какая мебель? Что в холодильнике? Господи, она даже на чеки в мусорном ведре смотрит!
– Она просто переживает…
– За что? За то, что её брат живёт в нормальной квартире? За то, что у нас есть крыша над головой?
– У неё тяжёлая жизнь, – Андрей говорил тихо. – Одна растит ребёнка…
– А мои родители? – Марина подошла к мужу вплотную. – Ты знаешь, сколько они копили на эту квартиру? Двадцать лет, Андрей. Мама до сих пор в одном пальто ходит. Папа подрабатывает репетитором в свои шестьдесят пять. Они хотели, чтобы у нас был дом. Чтобы мы могли начать жизнь без долгов. А твоя семья…
Телефон на столе завибрировал. Андрей потянулся к нему.
– Вера? – спросила Марина.
Он кивнул.
– Конечно. Кто же ещё? Небось интересуется, не развелись ли мы ещё?
– Перестань.
– Нет, это ты перестань! – Марина почувствовала, как к горлу подступают слёзы. – Перестань молчать! Перестань делать вид, что всё в порядке!
Телефон продолжал вибрировать. За окном усилился дождь, забарабанил по карнизам.
– Я люблю тебя, – тихо сказал Андрей.
– А их? – так же тихо спросила Марина.
Он не ответил. Телефон замолчал, но через секунду зажужжал снова.
– Иди, – Марина отвернулась к окну. – Ответь. А то ещё решит, что я тебя в подвале держу.
Андрей помедлил, потом вышел в коридор. Через минуту входная дверь хлопнула – он ушёл разговаривать на лестницу, чтобы она не слышала.
Марина смотрела в окно. В соседнем доме загорались окна – жёлтые прямоугольники в сгущающихся сумерках. В одном из них мелькнул силуэт женщины с ребёнком на руках. Они танцевали.
Марина проснулась от звука чужих голосов в квартире. Часы показывали семь утра воскресенья. Она накинула халат и вышла из спальни.
На кухне гремели чашки. Андрей разговаривал с кем-то вполголоса. Марина замерла у двери.
– И эту плитку они сами купили? – голос Веры сочился завистью. – Надо же, итальянская. А обои немецкие, да? Наверное, родители расстарались.
– Вера, прекрати.
– Что прекратить? Я же просто интересуюсь. Мой брат живёт как король. Разве я не должна радоваться?
Марина прижалась к стене. На кухне что-то звякнуло.
– А это что? Кофемашина? – Вера хмыкнула. – Тоже подарок?
– Я сам купил.
– Да? На свою зарплату? Или тесть помог?
Марина сжала кулаки. В детской комнате послышалось шуршание – значит, и Игорь здесь.
– Мам, а можно я посмотрю мультики на новом телевизоре? – голос мальчика звучал неуверенно.
– Не сейчас, – отрезала Вера. – Мы уже уходим. Дядя Андрей занят, ему на работу пора.
– Сегодня воскресенье…
– Я сказала – уходим!
Марина шагнула на кухню. Вера стояла у окна, сжимая чашку с кофе. На столе лежал пакет с булочками – значит, пришла «в гости» с гостинцами.
– Доброе утро, – сказала Марина.
Вера дёрнулась, расплескав кофе на светлый подоконник.
– Явилась, – пробормотала она. – А мы тут с братом разговариваем.
– В моей кухне.
– В кухне моего брата.
– Нашей кухне, – тихо поправил Андрей.
Вера поставила чашку на стол:
– Конечно-конечно. Теперь всё ваше. Общее. А мы так, мимо проходили.
– Тётя Марина! – Игорь выглянул из коридора. – А можно я останусь? Вы обещали помочь с математикой.
– Нет! – отрезала Вера. – Мы идём домой.
– Но мам…
– Я сказала – домой!
Игорь насупился. Марина видела, как дрожат его губы.
– Вера, – начал Андрей. – Пусть останется. Я сам потом его приведу.
– Чтобы твоя жена продолжала строить из себя добрую фею? – Вера схватила сына за руку. – Собирайся.
– Я не строю из себя фею, – Марина подошла к племяннику. – Я просто хочу помочь.
– Помочь? – Вера развернулась к ней. – Чем? Своей квартирой? Своими дорогими шмотками? Своим…
– У меня нет дорогих шмоток, – перебила Марина. – Я учительница начальных классов. Я ношу одно пальто третий год. И эта квартира…
– Эта квартира – подарок богатых родителей!
– Моя мама работает в две смены в университете. Папа подрабатывает репетитором в свои годы. Они копили на эту квартиру двадцать лет.
– А мои родители всю жизнь на заводе вкалывали! – Вера повысила голос. – И что? Где их квартира? Где их подарки детям?
– Мам, – Игорь дёрнул её за рукав. – Пойдём.
– Молчи! – она оттолкнула сына. – Значит так. Запомни, дорогая невестка. Ты можешь купить квартиру. Можешь купить моего брата. Но мою семью ты не купишь. Ясно?
– Вера! – Андрей шагнул к сестре.
– Что? Правда глаза колет? – она схватила сумку. – Идём, Игорь.
– Я хочу остаться с тётей Мариной!
– Я кому сказала!
Мальчик заплакал. Тихо, беззвучно – как плачут дети, привыкшие скрывать слёзы.
– Пойдём, солнышко, – Марина обняла племянника. – Я провожу тебя до двери.
– Не смей его трогать! – Вера оттащила сына. – Не смей притворяться доброй! Думаешь, я не вижу, что ты делаешь? Хочешь и его купить?
– Прекрати! – Андрей схватил сестру за плечи. – Хватит!
– А ты! – она вырвалась. – Ты предал всех! Родителей, меня, свою семью! Ради чего? Ради этой…
Звук пощёчины раздался неожиданно громко. Вера замерла с открытым ртом. Андрей смотрел на свою руку так, будто не верил в происходящее.
– Мама! – Игорь бросился к матери.
Вера прижала ладонь к щеке:
– Вот значит как…
– Вера, я…
– Не смей! – она попятилась к двери. – Не смей ко мне приближаться! Ты… ты уже не мой брат!
Она выскочила в подъезд. Игорь – за ней. Хлопнула входная дверь.
В квартире повисла тишина.
– Прости, – Андрей опустился на стул. – Я не хотел.
Марина села рядом, взяла его за руку:
– Знаешь, в чём она права?
– В чём?
– В том, что здесь всё общее. Наше. А значит, и боль тоже общая.
За окном начинался хмурый осенний день. На подоконнике остывала лужица пролитого кофе. В вазе стояли нетронутые булочки – Вера всегда пекла их сама.
В понедельник Марина вошла в школу за двадцать минут до звонка. В коридорах уже толпились ученики – громкие, яркие, живые. Она поднялась на второй этаж, к своему кабинету.
– Марина Алексеевна! – окликнула её завуч. – У нас новенькая в пятом «Б». Анастасия Викторова. Возьмёте классное руководство?
– У меня же первый класс…
– А это временно. Их классная в декрет ушла. Справитесь?
Марина кивнула. После вчерашнего скандала хотелось спрятаться в работу.
Новенькая ждала у кабинета – худенькая девочка с серьёзными глазами и тугой косой. Рядом стоял высокий мужчина в потёртой кожаной куртке.
– Здравствуйте, – Марина улыбнулась. – Я ваш новый классный руководитель.
– Виктор, – мужчина протянул руку. – Это моя Настя.
– Проходите, – она открыла кабинет. – Расскажете, откуда к нам?
Они сели за первую парту. Настя достала новенький дневник.
– Мы переехали недавно, – Виктор говорил негромко. – Я автосервис открыл в вашем районе. Настя раньше с бабушкой жила, а теперь со мной будет.
– А мама? – Марина осеклась. – Простите.
– Нет мамы, – просто ответил он. – Три года уже.
Настя теребила край формы. На запястье блестел самодельный браслет из бусин.
– Красивый браслет, – заметила Марина.
– Это я сама, – девочка впервые улыбнулась. – Люблю всякое такое делать.
В коридоре зазвенел звонок. Виктор встал:
– Ну, я пойду. Настюш, после уроков заеду.
– Пап, я сама дойду.
– Уверена?
Девочка кивнула. Виктор вышел, но через секунду вернулся:
– Извините… А продлёнка у вас есть?
– Конечно, – Марина начала выписывать расписание. – До шести вечера. Если нужно…
Она подняла глаза и осеклась. В дверях стояла Вера. За её спиной маячил Игорь.
– Здрасьте, – буркнула она. – Можно войти?
– Проходите, – Марина старалась говорить ровно.
– Я насчёт сына, – Вера не смотрела ей в глаза. – Его по математике вызывают. Я хотела узнать…
– Присаживайтесь, – Марина указала на парту. – Сейчас всё расскажу.
Виктор отступил в сторону, пропуская Веру. Она скользнула по нему равнодушным взглядом и замерла.
– Здравствуйте, – он улыбнулся. – Я вас знаю. Вы в магазине работаете, на Липовой?
Вера кивнула. На её щеке всё ещё виднелся след вчерашней пощёчины.
– Я там масло покупал на той неделе. Для машины.
– А, помню. У вас ещё карта не сработала.
– Точно, – он засмеялся. – Еле расплатился.
Марина переводила взгляд с одного на другого. Что-то неуловимо менялось в воздухе.
– Пап, – напомнила о себе Настя. – Ты опаздывал вроде.
– Да-да, – он спохватился. – Извините. Значит, до вечера?
Когда он ушёл, Вера опустилась за парту. Игорь примостился рядом.
– Так что там с математикой? – голос Веры звучал глухо.
– У Игоря проблемы с дробями, – Марина достала тетрадь. – Но это нормально. Многие дети…
– Я знаю, что нормально! – Вера вскинулась. – Не надо меня учить!
– Мам, – Игорь дёрнул её за рукав. – Не надо.
Она осеклась. В коридоре шумели дети. Начинался учебный день.
– Можно я к вам на продлёнку буду ходить? – вдруг спросил Игорь. – Как Настя?
– Нет! – отрезала Вера.
– Почему?
– Потому что я сказала!
– Но мам…
– У тебя есть бабушка. Она присмотрит.
– Я не хочу к бабушке! Она только ругается.
Вера закусила губу. Марина видела, как подрагивают её пальцы.
– Вера, – она решилась. – Послушай. Я знаю, ты меня ненавидишь. Но давай не будем впутывать в это детей?
– Я не… – Вера запнулась. – Я не ненавижу.
– Тогда почему?
– Потому что… – она резко встала. – Потому что у тебя всё есть! Квартира, муж, работа нормальная! А я что? В магазине стою, копейки считаю. В съёмной халупе живу. Одна.
– Мам, – Игорь обнял её. – Ты не одна.
Вера замерла. По щеке покатилась слеза.
– Игорь может ходить на продлёнку, – тихо сказала Марина. – Бесплатно. Я договорюсь…
– Мне твои подачки не нужны! Я не возьму у тебя…
– Это не подачки. И потом, ему правда нужна помощь с математикой.
В дверь постучали. На пороге стояла Настя:
– Марина Алексеевна, а можно я тоже к вам на продлёнку? Папа такой нервный, когда меня одну дома оставляет.
Вера вытерла глаза:
– Твой папа… Он в автосервисе работает?
– Да, – девочка кивнула. – На Липовой. Знаете где?
– Знаю, – Вера подхватила сумку. – Пойдём, Игорь. Опоздаешь.
У двери она обернулась:
–… Насчёт продлёнки. Я подумаю.
Когда они ушли, Настя спросила:
– А эта тётя всегда такая грустная?
Марина покачала головой:
– Нет. Она просто устала.
За окном моросил дождь. Где-то в коридоре звенел звонок. Начинался новый день, и что-то подсказывало Марине – он будет не похож на предыдущие.
К концу октября школьная продлёнка превратилась в неожиданное место встреч. Игорь и Настя быстро подружились – оба оказались увлечены рисованием. Они сидели за дальней партой, склонившись над альбомами, пока Марина проверяла тетради.
В тот вечер родители задерживались. За окном темнело рано – осень вступала в свои права.
– Марина Алексеевна, – Настя подошла к столу. – А можно я вам кое-что покажу?
На рисунке была изображена семья: высокий мужчина, девочка с косичкой и женщина с длинными волосами.
– Это папа, я и мама, – пояснила Настя. – Только я маму плохо помню. Папа говорит, я на неё похожа.
– Очень красиво, – Марина погладила девочку по голове. – У тебя талант.
– А у меня тоже есть! – Игорь подбежал с альбомом. – Смотрите!
На его рисунке была нарисована мама – Вера. Она улыбалась.
– Мама давно так не улыбается, – тихо сказал мальчик. – А здесь я нарисовал, как хочу.
В коридоре послышались шаги. В класс вошёл Виктор:
– Добрый вечер. Настюш, собирайся.
– Пап, посмотри, что я нарисовала!
Он подошёл к парте, взял рисунок. Его лицо дрогнуло:
– Мама?…
– Я плохо помню, как она выглядела. Но я стараюсь.
Виктор обнял дочь:
– Ты молодец. Она бы гордилась тобой.
В этот момент в дверях появилась Вера. Она была непривычно нарядная – в новой блузке и с уложенными волосами.
– Мам! – Игорь подбежал к ней. – Смотри, что я нарисовал!
Вера замерла, глядя на рисунок.
– Я правда такая красивая?
– Ты всегда красивая, – серьёзно сказал сын. – Просто не улыбаешься почти.
Виктор кашлянул:
– Добрый вечер.
Вера вздрогнула:
– Здравствуйте.
– У вас новая причёска?
Она смущённо коснулась волос:
– Да, в обеденный перерыв сходила…
– Вам очень идёт.
Марина наблюдала за ними, затаив дыхание. Что-то неуловимое витало в воздухе – как предчувствие весны посреди осени.
– Пап, – Настя дёрнула отца за рукав. – А можно мы с Игорем завтра вместе порисуем? У нас проект по рисованию.
– Конечно, – он улыбнулся. – Если Игоря мама не против.
Вера растерянно посмотрела на сына:
– Я не знаю… Нас бабушка завтра ждала…
– Мам, пожалуйста! Я так давно ни с кем не рисовал!
– Я могу забрать обоих детей после продлёнки, – предложил Виктор. – У меня сервис недалеко. Посидят, порисуют. А потом привезу Игоря домой.
– Это неудобно…
– Удобно, – он улыбнулся. – Заодно машину вашу посмотрю. Она вчера так чихала на светофоре.
– Откуда вы знаете?
– Видел, как вы с работы ехали. Я же говорю – сервис рядом.
Вера покраснела:
– Спасибо. Но я не могу…
– Мам! – взмолился Игорь. – Ну пожалуйста!
Марина тихонько вышла из класса. В коридоре было темно и тихо. За окном падал первый снег – робкий, неуверенный. Она достала телефон:
– Андрей? Ты можешь сегодня пораньше?
– Что-то случилось?
– Нет. Просто хочу домой. Вместе.
Через полчаса они шли по заснеженной улице. Фонари окружали жёлтые нимбы, в их свете кружились снежинки.
– Знаешь, – сказала Марина. – Кажется, у твоей сестры налаживается жизнь.
– В каком смысле?
Она рассказала про Виктора, про детей, про рисунки.
– Думаешь, у них что-то получится? – Андрей помолчал.
– Не знаю. Но Вера меняется. Я вижу это каждый день.
Они дошли до своего подъезда. В окнах горел тёплый свет.
– Помнишь, что ты сказала тогда? – вдруг спросил Андрей. – Про общую боль?
– Помню.
– А радость? Она тоже может быть общей?
Марина сжала его руку:
– Давай попробуем.
В выходные они накрыли стол. Пришли родители – и Марины, и Андрея. Вера привела Игоря. Он сразу побежал показывать дедушке свои рисунки.
– Смотри, – шепнула Марина мужу. – Твоя мама разговаривает с моей.
Они стояли у окна, негромко переговариваясь. На столе дымилась картошка с мясом в рукаве – Вера приготовила сама, впервые за долгое время.
В дверь позвонили. На пороге стоял Виктор с Настей:
– Простите за опоздание. Мы к Игорю – у него книжка осталась в сервисе.
– Проходите, – Марина улыбнулась. – У нас как раз чай.
Вера выглянула из кухни:
– Виктор?
– Здравствуйте, – он протянул ей коробку конфет. – Вы обронили вчера в магазине. Я хотел вернуть.
– Но я не покупала конфеты…
– Значит, придётся съесть их вместе.
Она покраснела. В прихожей стало тесно от смеха и разговоров. Настя с Игорем убежали в детскую – показывать новые рисунки.
Марина прислонилась к стене. Столько людей их квартира ещё не видела. И впервые за долгое время это не вызывало тревоги.
– О чём думаешь? – Андрей обнял её за плечи.
– О том, что иногда счастье начинается с чужой боли. Просто нужно время, чтобы понять – оно может стать общим.
Декабрь выдался снежным. Вера стояла у окна в своей съёмной квартире, глядя, как сын лепит снеговика во дворе. Рядом с ним возилась Настя – они теперь часто гуляли вместе. Виктор подошёл к детям, помогая водрузить особенно тяжёлый снежный ком.
Телефон на подоконнике завибрировал. Звонила мать Андрея:
– Вера, ты едешь сегодня? Я пирог испекла.
– Не знаю, мам, – она покачала головой. – Неудобно как-то.
– Прекрати. Все будут. Даже Маринины родители придут.
– Вот именно.
– Вера, – голос матери стал строже. – Хватит. Я тоже была неправа. Мы все были неправы.
– Дело не в этом.
– А в чём?
Вера молчала, глядя в окно. Виктор помогал детям украшать снеговика старым шарфом.
– Боюсь, – наконец призналась она.
– Чего?
– Что всё наладится. Что будет хорошо. А потом…
– А потом будет так, как будет, – мать вздохнула. – Знаешь, я тут думала… Может, дело не в квартире было?
– А в чём?
– В страхе. Мы все боялись – за детей, за себя. Ты боялась остаться одна. Я боялась потерять сына. Марина боялась не оправдать доверия. Andрей боялся всех подвести.
– А сейчас?
– А сейчас просто живи.
В дверь позвонили. Вера открыла – на пороге стоял Виктор, весь в снегу:
– Там эти двое требуют горячий чай. Замёрзли.
Она посторонилась, пропуская его в квартиру. Из прихожей пахнуло морозом и какой-то новой, незнакомой жизнью.
– Проходи. Только у меня не прибрано…
– Зато тепло, – он улыбнулся. – И пахнет булочками.
– Хотела к брату отнести. У них сегодня… В общем, собираемся все.
– Знаю. Настя проговорилась.
Они помолчали.
– Знаешь, – вдруг сказал он. – У меня есть один знакомый. Продаёт квартиру. Недорого. Только ремонт нужен.
– И что? – её сердце дрогнуло.
– Ничего, – он пожал плечами. – Просто говорю. Я в ремонте понимаю. Мог бы помочь.
С улицы донёсся смех – дети начали новую снежную битву.
– Виктор…
– Да?
– Ты придёшь сегодня? К Андрею?
– Если позовёшь.
Она кивнула, не поднимая глаз.
Вечером в квартире Андрея и Марины собрались все. Шумели, спорили, смеялись. Игорь с Настей носились по комнатам. Родители обсуждали какие-то свои дела.
– Вера, – Марина тронула её за руку. – Поможешь на кухне?
Они остались вдвоём. Марина достала из холодильника салаты.
– Знаешь, – сказала Вера. – Мне до сих пор стыдно.
– За что?
– За всё. За квартиру, за скандалы. За то, что делала больно.
– Это прошло.
– Нет, – Вера покачала головой. – Это не проходит. Просто… Просто теперь я понимаю.
– Что?
– Что дело не в квартире. И не в деньгах. Дело в пустоте внутри. Её ничем не заполнишь, пока сама не начнёшь что-то отдавать.
В гостиной Виктор рассказывал что-то смешное, все хохотали. Игорь сидел у него на коленях, Настя устроилась рядом.
– Знаешь, что я поняла? – вдруг сказала Марина. – Счастье – оно как снег. Падает на всех одинаково. Просто кто-то спешит растоптать чужие сугробы, а кто-то лепит снеговика.
Вера улыбнулась:
– Философ ты мой…
– А ты злюка.
– Уже нет.
– Уже нет, – согласилась Марина.
Они отнесли салаты в гостиную. Начинался новый год – и новая жизнь. Не идеальная, не сказочная. Просто – другая.
И где-то в глубине души Вера знала: даже если всё пойдёт не так, она больше не будет прежней. Потому что зависть – как старая кожа: однажды отваливается сама, оставляя место для чего-то настоящего.
Пусть даже это «настоящее» начинается со съёмной квартиры, неработающей машины и двух детей, лепящих кривого снеговика во дворе.
