Галя долго вертела в руках смятую салфетку, глядя на разложенные на столе документы из больницы. Рома сидел напротив, нервно постукивая пальцами по столешнице.
— Понимаешь, Галочка, мама ведь после операции совсем слабенькая, — тихо говорил муж, избегая прямого взгляда. — Врачи сказали, что ей нужен покой и уход. А в её коммуналке такой ремонт, пыль везде. Как там восстанавливаться?
Галя вздохнула, представляя себе тесную квартирку свекрови с её вечными соседскими склоками и запахом краски из ремонтируемых комнат. Конечно, условия там действительно неподходящие для больного человека.
— Хорошо, — кивнула Галя, складывая документы в аккуратную стопку. — Пусть приезжает. Только на пару недель, пока не поправится окончательно.
Рома просиял, схватил жену за руки.
— Спасибо тебе огромное! Я знал, что ты поймёшь. Мама будет так благодарна.
В то утро, когда Рома поехал забирать Валентину Ивановну из больницы, Галя специально встала пораньше. Подготовила диван в гостиной, постелила свежее бельё, поставила рядом стакан с водой и лекарства. Даже цветы купила — белые хризантемы, которые свекровь всегда любила.
Звонок в дверь раздался около полудня. Галя быстро прошла в прихожую, расправила волосы и открыла дверь. На пороге стояли не двое, а трое человек.
— Галечка, дорогая! — Валентина Ивановна протянула руки для объятий, выглядела действительно осунувшейся после больницы.
— Здравствуйте, Валентина Ивановна, — Галя обняла свекровь, но взгляд её тут же переместился на третью фигуру.
Рядом с Ромой стояла Лариса, его сестра, с большой дорожной сумкой в руках и довольной улыбкой на лице.
— Привет, Галька, — беззаботно махнула рукой Лариса. — Надеюсь, не против, что я тоже к вам перебралась? У меня сейчас такие проблемы с квартирой, просто ужас.
Галя растерянно посмотрела на мужа. Рома избегал её взгляда, занимаясь сумками.
— Какие проблемы? — спросила Галя, пропуская всех в квартиру.
— Да затопили соседи сверху, — Лариса скинула туфли прямо посреди коридора. — Весь потолок просел, обои отваливаются. Жить невозможно. Пока не отремонтируют, придётся где-то мыкаться.
— А сколько ремонт займёт времени? — осторожно поинтересовалась Галя.
— Ой, да кто их знает, этих управляющих компаний, — махнула рукой Лариса. — Месяц, два… Может, и больше. Ты же знаешь, как у нас всё делается.
Галя стояла посреди своей прихожей и чувствовала, как что-то внутри неё сжимается. Она рассчитывала на одну свекровь на пару недель, а получила двоих на неопределённый срок.
— Рома, — тихо позвала мужа, — можно поговорить?
Но Валентина Ивановна уже проходила в гостиную, оглядываясь по сторонам.
— Ох, как тут у вас всё изменилось, — заметила свекровь, присаживаясь на диван. — А цветы какие красивые! Правда, лучше бы розы поставили, хризантемы больше для кладбища подходят.
Галя крепче сжала пальцы. Цветы она выбирала специально, помня, как Валентина Ивановна восхищалась хризантемами в её саду прошлой осенью.
Лариса тем временем уже обследовала кухню.
— Галя, а где я буду спать? — крикнула сестра Романа из кухни. — Может, диван освободим? Мама может и в спальне с вами разместиться, она ведь тихонькая.
— Что? — Галя вздрогнула. — В нашей спальне?
— Ну да, места там больше, — Лариса вернулась в гостиную с яблоком в руке. — А я на диване пристроюсь. Мне всё равно, я неприхотливая.
Рома по-прежнему молчал, возясь с сумками и делая вид, что ничего не происходит.
— Хорошо, — медленно произнесла Галя. — Пока так и сделаем.
Первые дни прошли относительно спокойно. Валентина Ивановна действительно была слаба после операции, много лежала, принимала лекарства. Лариса суетилась вокруг, изображая заботливую дочь. Галя готовила диетические блюда, следила за тем, чтобы свекровь принимала таблетки вовремя.
Но уже к концу первой недели атмосфера начала меняться. Валентина Ивановна заметно окрепла и принялась внимательно изучать быт Гали.
— Галечка, милая, — сказала свекровь в субботнее утро, наблюдая, как Галя готовит завтрак, — а почему ты яйца так варишь? Ромочка любит всмятку, а ты делаешь вкрутую.
— Рома никогда не жаловался, — ответила Галя, помешивая кашу.
— Ну так мужчины же не любят расстраивать жён, — вздохнула Валентина Ивановна. — Терпят молча. А я как мать чувствую, что сыночку не нравится.
Лариса тут же поддержала:
— Точно! Рома ещё в детстве только всмятку ел. Память у матери цепкая на такие вещи.
Галя поставила кастрюлю на плиту чуть резче, чем хотела. За восемь лет брака Рома ни разу не упомянул о своих предпочтениях в варке яиц.
— Хорошо, — коротко ответила Галя. — Учту.
К концу второй недели замечания стали постоянными. То посуда неправильно расставлена, то полы недостаточно чистые, то продукты не те покупаются.
— Галя, дорогая, — начала однажды утром Валентина Ивановна, разглядывая содержимое холодильника, — а что это за творог? Какой-то подозрительный.
— Обычный творог, — устало ответила Галя, наливая себе кофе.
— Просто мы привыкли покупать только на рынке, у проверенной бабушки, — вмешалась Лариса. — А магазинный может быть сделан из чего угодно. Вредно это.
— Да и дорого как-то, — добавила свекровь, изучая ценник. — Мы на рынке в два раза дешевле берём.
Галя глотнула горячий кофе и обожгла язык. В её собственной квартире ей объясняли, где и что покупать.
Самое неприятное началось, когда Валентина Ивановна и Лариса стали принимать решения без спроса. Как-то Галя вернулась с работы и обнаружила, что вся мебель в гостиной передвинута.
— Мы тут подумали, — бодро объяснила Лариса, — что так уютнее будет. И телевизор лучше видно, и места больше.
Галя стояла посреди переставленной комнаты и не узнавала собственного дома. Диван развернули к окну, кресло затащили в угол, журнальный столик переместили к противоположной стене.
— А вы не подумали спросить? — тихо поинтересовалась Галя.
— Ой, да ладно тебе, — отмахнулась Лариса. — Всё же лучше стало! Вон мама как довольна.
Валентина Ивановна действительно сидела в кресле с блаженным видом и кивала:
— Гораздо удобнее, Галечка. Не знаю, как ты раньше так жила.
В тот вечер Галя попыталась поговорить с мужем.
— Рома, мне неудобно, что мама с Ларисой так вольно себя ведут, — начала Галя, когда они остались одни в спальне.
— Да что такого? — Рома даже не поднял глаз от телефона. — Мебель подвинули, подумаешь. Может, и правда лучше так.
— Дело не в мебели, — Галя села на кровать рядом с мужем. — Дело в том, что меня никто не спрашивает. В моей собственной квартире.
— Не преувеличивай, — Рома наконец оторвался от экрана. — Мама больная, ей нужен покой. А Лариса просто помогает. Потерпи немного, скоро всё наладится.
— А когда это скоро? — не выдержала Галя. — Прошло уже три недели, а никто даже не упоминает о том, чтобы искать другие варианты.
— Галя, ну что с тобой? — Рома нахмурился. — Мать после операции, сестра без жилья. Неужели тебе так тяжело помочь семье?
Слово «семья» резануло слух. Получается, его мать и сестра — это семья, а Галя что? Обслуживающий персонал?
— Хорошо, — коротко сказала Галя и отвернулась к стене.
На следующий день ситуация ухудшилась. Валентина Ивановна решила заняться генеральной уборкой.
— Галечка, я тут заглянула в твой шкаф, — сообщила свекровь за ужином, — такой беспорядок! Вещи как попало развешаны, цвета не разделены. Я всё привела в порядок.
Галя медленно отложила вилку. В её шкафу был образцовый порядок — все платья по цветам, юбки отдельно, блузки отдельно. Система, которую Галя выстраивала годами.
— Вы копались в моих вещах? — спросила Галя, стараясь говорить ровно.
— Да что ты, какое копание, — засмеялась Лариса. — Мама просто навела красоту. Спасибо сказать надо.
— И ещё, дорогая, — продолжила Валентина Ивановна, — я выбросила несколько старых кофточек. Совсем износились, стыдно такое носить.
Галя резко встала из-за стола. Среди «старых кофточек» была любимая блузка, которую подарил Рома на годовщину знакомства. Потёртая, да, но дорогая как память.
— Где мои вещи? — голос Гали прозвучал тише, чем обычно.
— В мусорном баке уже, наверное, — равнодушно ответила Лариса. — Чего их держать?
Галя вышла из кухни, не сказав ни слова. За спиной слышались недовольные голоса:
— Вот характер у неё… Добро делаешь, а в ответ какие-то претензии.
— Неблагодарность это, Лариса. Мы ей помогаем, а она…
Галя закрылась в ванной и включила воду, чтобы заглушить голоса. В зеркале отражалось усталое лицо, незнакомое самой себе. Три недели назад в этой квартире жили двое. Сейчас здесь хозяйничали трое, а Галя чувствовала себя лишней.
На следующее утро Валентина Ивановна встретила Галю на кухне с новой инициативой:
— Галечка, я тут подумала, не поменять ли нам график? А то ты встаёшь в семь, гремишь посудой, будишь всех. Может, ты будешь вставать в половине седьмого, тихонько позавтракаешь, а мы попозже?
Галя стояла в дверном проёме собственной кухни и слушала, как ей объясняют новый распорядок дня в её доме.
— А если мне неудобно вставать раньше? — спросила Галя.
— Ну что за эгоизм, право слово, — покачала головой свекровь. — Мне врач покой прописал, а Лариса вся на нервах из-за ремонта. Неужели полчаса пораньше встать такая жертва?
Лариса появилась в кухне в Галином халате — взяла без спроса, как выяснилось.
— Кстати, о режиме, — сказала сестра Романа, наливая себе кофе из Галиной турки. — Может, и душ по очереди принимать? А то утром такая очередь в ванную. Я предлагаю: сначала мама, потом я, потом уже ты с Ромой.
Галя молча развернулась и пошла в спальню. Рома как раз натягивал рубашку.
— Твоя семья совсем обнаглела, — сказала Галя тихо, но отчётливо.
— О чём ты? — Рома застегнул пуговицы и посмотрел на жену.
— О том, что мне в моей квартире назначают новый распорядок дня. О том, что твоя сестра носит мою одежду. О том, что мать выбросила мои вещи, не спросив.
— Галя, ты преувеличиваешь, — Рома взял галстук. — Мама старается помочь, а ты воспринимаешь всё в штыки.
— Помочь? — Галя прищурилась. — Это называется помочь?
— А как ещё назвать? Навела порядок в шкафу, убралась…
— В МОём шкафу, — перебила Галя. — В МОей квартире. Без спроса.
Рома вздохнул и повязал галстук.
— Послушай, может, ты просто устала? Возьми отгул, отдохни. А мама с Ларисой пока сами управятся.
Галя уставилась на мужа. Он предлагал ей отдохнуть от собственного дома.
— Сколько это ещё продлится? — спросила Галя в лоб.
— Что именно?
— Их житьё здесь. Когда твоя мать поправится окончательно? Когда Лариса найдёт себе жильё?
Рома поправил воротник, избегая взгляда жены.
— Ну… мама ещё не совсем здорова. А Лариса… у неё сложная ситуация с квартирой. Не могу же я родных людей на улицу выгнать.
— А меня можешь, получается, — тихо сказала Галя.
— При чём тут ты? Никто тебя не выгоняет.
— Да? А кто тогда в этой квартире главный хозяин?
Рома не ответил. Взял портфель и направился к двери.
— Я опаздываю. Вечером поговорим спокойно.
Но вечером разговора не получилось. Валентина Ивановна и Лариса сидели в гостиной, смотрели телевизор и обсуждали планы на завтра. А именно — поход в гипермаркет за продуктами. На Галины деньги, как выяснилось.
— Галечка, дорогая, — позвала свекровь, — ты же понимаешь, что у меня пенсия маленькая, а после больницы лекарства дорогие нужны. А Лариса временно без работы…
— Как без работы? — удивилась Галя. — Лариса же воспитательницей работает.
— Ну, я в отпуске сейчас, — небрежно ответила сестра Романа. — Решила передохнуть, пока квартиру ремонтируют. Отгулы накопились.
Галя прислонилась к дверному косяку. Значит, Лариса специально взяла отпуск, чтобы жить на всём готовом. И никто не считает нужным хотя бы предупредить об этом заранее.
— А что если я не готова оплачивать ваш отдых? — спросила Галя.
Воцарилась тишина. Валентина Ивановна и Лариса переглянулись.
— Галя, что с тобой стало? — укоризненно покачала головой свекровь. — Такая жадная. Неужели жалко для семьи?
— Для чьей семьи? — уточнила Галя.
— Как для чьей? Для Роминой, конечно. А значит, и для твоей.
Галя вдруг ясно поняла, что никакого временного пребывания не планировалось. Валентина Ивановна и Лариса обустроились в её квартире всерьёз и надолго. А Рома молчит, потому что ему так удобно — мать рядом, сестра пристроена, а все расходы на жене.
— Знаете что, — сказала Галя медленно, — я, пожалуй, пойду прогуляюсь. Подышу свежим воздухом.
— Правильно, развейся, — одобрила Лариса. — А мы тут телевизор посмотрим. Фильм интересный показывают.
Галя вышла на улицу и пошла не разбирая дороги. Летний вечер был тёплым, где-то играли дети, пахло липами и шашлыками с соседних балконов. Обычная жизнь, в которой люди живут в своих домах и не объясняют гостям, почему покупают творог в магазине, а не на рынке.
Когда Галя вернулась домой через час, квартира встретила её звуками телевизора и смехом из гостиной. На кухне в раковине громоздилась гора грязной посуды — видимо, решили устроить чаепитие. Рома сидел в спальне за компьютером.
— Где ты была? — спросил муж, не отрываясь от экрана.
— Гуляла, — коротко ответила Галя. — Думала.
— О чём?
— О том, что я устала быть прислугой в собственном доме.
Рома наконец повернулся к ней.
— Опять ты за своё. Галя, это моя семья. Неужели нельзя потерпеть?
— Сколько? — спросила Галя в третий раз за день. — Месяц? Два? Год?
— Не знаю, — честно признался Рома. — Пока ситуация не наладится.
— А что если не наладится никогда?
Рома пожал плечами и снова уткнулся в монитор. В эту секунду Галя поняла, что муж просто не видит проблемы. Ему комфортно, его устраивает, когда мать заботится о нём, сестра развлекает, а жена молча обеспечивает быт.
Галя легла спать, уставившись в потолок. За стенкой слышались приглушённые голоса — Валентина Ивановна с Ларисой обсуждали завтрашние планы. Что-то про поликлинику, что-то про новые лекарства, что-то про магазин. Планы в чужой квартире на чужие деньги с чужим мужем, который предпочитает не замечать происходящего.
А завтра будет новый день, новые замечания, новые указания, как жить в собственном доме. И Рома снова скажет: «Потерпи, это семья».
Только чья семья? И где в этой семье место самой Гале?
Вопрос повис в воздухе, тяжёлый и требующий ответа, который Галя пока не была готова дать.
Ответ пришёл сам собой через неделю. Валентина Ивановна окончательно почувствовала себя полноправной хозяйкой и решила провести ревизию всей квартиры. Галя вернулась с работы и застала свекровь в спальне, перебирающую содержимое комода.
— Галечка, — сообщила Валентина Ивановна, не прекращая копаться в белье, — я тут навела порядок в твоих вещах. Такой беспорядок был! И вообще, нужно избавиться от лишнего, места мало.
На кровати лежали аккуратные стопки — то, что свекровь сочла нужным оставить, и большая куча того, что предназначалось к выбросу. Среди «ненужного» Галя увидела подарки Романа, памятные вещицы, любимые платья.
— Вы не имели права, — произнесла Галя, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
— Какое право? — удивилась Валентина Ивановна. — Я же добро делаю. Посмотри, как теперь аккуратно всё разложено.
Лариса появилась в дверях с чашкой чая и бутербродом.
— Мама молодец, навела красоту, — поддержала сестра Романа. — А то у тебя, Галя, вкуса нет совсем. Одежду покупаешь какую попало.
Галя подняла с кучи «ненужного» красивое платье, которое носила на первое свидание с Ромой.
— Это моё, — тихо сказала Галя.
— Ну и что? — пожала плечами Лариса. — Старьё же. Давно пора обновить гардероб.
— В моей спальне, в моём комоде, мои вещи, — повторила Галя, поднимая голос.
— Ой, да что ты шумишь, — отмахнулась Валентина Ивановна. — Место освободили, теперь мои лекарства поставлю. А то всё по углам разбросано.
Галя собрала все свои вещи с кровати в охапку. Руки тряслись, но голос стал твёрже:
— Уберите свои лекарства. Это моя спальня.
— Как это твоя? — возмутилась Лариса. — А мы где жить будем? Мама больная, ей покой нужен.
— Ищите себе другое место, — отрезала Галя и вышла из спальни.
Вечером за ужином атмосфера была напряжённой. Валентина Ивановна с видом мученицы ковыряла салат, а Лариса демонстративно пила чай из Галиной любимой чашки.
— Ромочка, — начала свекровь жалобным тоном, — поговори с женой. Совсем характер испортился. Кричит на больную женщину, вещи выхватывает.
Рома посмотрел на Галю с укором.
— Галя, мама права. Зачем такие сцены устраивать?
— Сцены? — Галя медленно отложила ложку. — Рома, твоя мать перебирала моё нижнее бельё и решала, что мне носить, а что выбросить.
— Мама хотела помочь, — защитил Рома.
— А я не просила о помощи, — Галя встала из-за стола. — Мне нужно поговорить с тобой. Наедине.
В спальне Галя закрыла дверь и повернулась к мужу.
— Рома, сколько это будет продолжаться?
— О чём ты? — Рома присел на кровать.
— О том, что твоя семья захватила мою квартиру. Мать роется в моих вещах, сестра распоряжается, как у себя дома. А ты молчишь.
— Галя, ну что ты преувеличиваешь…
— Преувеличиваю? — перебила Галя. — Мне в моей квартире говорят, когда вставать, что есть, какую одежду носить. Это нормально?
Рома вздохнул.
— Мама просто хочет помочь. А Лариса… у неё сложная ситуация.
— А у меня какая ситуация? — Галя шагнула ближе. — Рома, я хочу, чтобы завтра же твоя мать и сестра начали искать себе другое жильё.
— Это невозможно, — покачал головой муж. — Мама ещё не совсем здорова, а у Ларисы квартира в ремонте.
— Тогда пусть снимают что-нибудь временно.
— На что? У мамы пенсия шестнадцать тысяч, а Лариса в отпуске.
— Не мои проблемы, — жёстко сказала Галя.
— Как не твои? — удивился Рома. — Это же моя семья.
— А я кто? — спросила Галя прямо. — Обслуживающий персонал?
— При чём тут это? Ты же жена.
— Именно. Жена. А не прислуга для твоих родственников.
Рома встал и обнял Галю за плечи.
— Ну что ты такое говоришь? Потерпи ещё немного. Скоро всё наладится.
Галя высвободилась из объятий.
— Нет, Рома. Больше не буду терпеть. Либо завтра твоя семья начинает искать другое место, либо…
— Либо что? — насторожился муж.
— Либо на улицу отправляюсь я. А квартира, напомню, оформлена на меня.
Рома побледнел.
— Ты шутишь?
— Нет, — твёрдо ответила Галя. — Не шучу.
Следующие три дня прошли в напряжённом молчании. Валентина Ивановна и Лариса перешли к открытым нападкам, считая, что лучшая защита — это нападение.
— Какая неблагодарная, — громко обсуждала свекровь с дочерью. — Помогаем, заботимся, а в ответ хамство.
— Эгоистка, — поддакивала Лариса. — Только о себе думает. Бедный Ромочка, как с такой живёт.
Рома молчал, явно надеясь, что всё само рассосётся. Но Галя больше не собиралась ждать.
В субботу утром случился последний скандал. Галя проснулась и пошла на кухню завтракать. В холодильнике не оказалось ничего из того, что покупала накануне.
— А где продукты? — спросила Галя у сидевшей за столом Ларисы.
— Доели, — равнодушно ответила сестра Романа. — А что?
— Как доели? Я вчера покупала на неделю.
— Ну и купишь ещё, — пожала плечами Лариса. — Деньги же есть.
Валентина Ивановна вошла на кухню в халате, который Галя узнала как свой собственный.
— Галечка, сходи в магазин, — распорядилась свекровь. — Нам молочка нужно, и творожок свежий. А то что ты вчера принесла, кислый какой-то.
— Идите сами, — ответила Галя.
— Как это сами? — возмутилась Валентина Ивановна. — Я больная женщина, мне тяжести нельзя носить.
— А мне можно?
— Ты молодая, здоровая, — вмешалась Лариса. — Не развалишься от пакета молока.
— В таком случае и ты здоровая, — парировала Галя.
— У меня депрессия из-за ремонта, — заявила Лариса. — Врач сказал избегать стрессов.
Галя стояла посреди собственной кухни и слушала, как ей объясняют, почему она должна обслуживать двух здоровых взрослых женщин.
— А ещё, — добавила Валентина Ивановна, — принеси чего-нибудь к чаю. Печеньки или пирожные. А то совсем скучно жить стало.
— На мои деньги? — уточнила Галя.
— А на чьи ещё? — удивилась свекровь. — У меня пенсия копеечная.
— Тогда и живите по средствам, — сказала Галя и развернулась к выходу.
— Ах, вот как! — возмутилась Валентина Ивановна. — Ромочка! Иди сюда!
Рома появился сонный, в трусах и майке.
— Что случилось?
— Жена твоя совсем озверела! — пожаловалась мать. — Больную женщину в магазин гонит, денег жалеет!
Рома посмотрел на Галю с упрёком.
— Галя, ну что тебе стоит сходить?
— Мне ничего не стоит, — ответила Галя. — Но я не собираюсь.
— Почему?
— Потому что я не обязана содержать и обслуживать твоих родственников.
— Да что с тобой стало? — Рома развёл руками. — Такая жадная стала, злая.
— Жадная? — переспросила Галя. — Я жадная?
— Ну да. Мать больная, а ты из-за копеек скандал устраиваешь.
Что-то внутри Гали щёлкнуло, как выключатель. Месяц покорного терпения, постоянных упрёков, игнорирования её мнения — всё это вдруг вылилось наружу.
— Сколько можно жить втроём в моей квартире?! — закричала Галя во весь голос. — Забирай маму, сестру и катись следом!
Наступила мёртвая тишина. Рома открыл рот, но не произнёс ни звука. Валентина Ивановна и Лариса уставились на Галю, словно увидели её впервые.
— Я устала! — продолжала Галя, не останавливаясь. — Устала быть прислугой в собственном доме! Устала слушать, что я всё делаю неправильно! Устала содержать здоровых тунеядцев!
— Галя, — попытался вмешаться Рома.
— Молчать! — рявкнула Галя. — Ты месяц молчал, когда твоя семейка захватывала мою квартиру. Теперь моя очередь говорить!
Галя повернулась к свекрови и её дочери:
— Валентина Ивановна, вы здоровы. Лариса, у тебя есть работа и деньги. Собирайте вещи и убирайтесь!
— Как ты смеешь! — возмутилась Валентина Ивановна. — Я мать Романа!
— И что? — Галя шагнула ближе. — Это даёт вам право распоряжаться в чужой квартире? Рыться в чужих вещах? Требовать денег?
— Неблагодарная! — прошипела свекровь. — После всего, что мы для тебя сделали!
— Что именно вы сделали? — усмехнулась Галя. — Съели мои продукты? Покритиковали мою готовку? Передвинули мебель? Спасибо, обойдусь без такой помощи.
Лариса попыталась возразить:
— У меня проблемы с квартирой…
— Не мои проблемы, — отрезала Галя. — Решайте сами.
Галя прошла в прихожую и достала из шкафа чемоданы гостей.
— Что ты делаешь? — испугался Рома.
— То, что должна была сделать месяц назад, — Галя поставила чемоданы посреди коридора. — Собирайтесь.
— Я никуда не пойду! — заявила Валентина Ивановна. — Это издевательство над больной женщиной!
— Идите к врачу, если больны, — посоветовала Галя. — Только не в моей квартире.
— Рома! — взмолилась мать. — Скажи что-нибудь!
Муж растерянно переминался с ноги на ногу.
— Галя, может, не стоит так резко…
— Очень стоит, — твёрдо ответила Галя. — У вас полчаса на сборы.
— А если мы не уйдём? — вызывающе спросила Лариса.
— Вызову участкового, — пообещала Галя. — Объясню, что самовольно захватили чужую жилплощадь.
Валентина Ивановна и Лариса поняли, что Галя не шутит. Через сорок минут обе стояли в прихожей с сумками, бросая на хозяйку квартиры убийственные взгляды.
— Пожалеешь ещё, — пригрозила свекровь напоследок. — Сын такого не забудет.
— Посмотрим, — спокойно ответила Галя и открыла дверь.
Рома молча собрал свои вещи и последним покинул квартиру. На пороге обернулся:
— Это окончательно?
— Да, — без колебаний ответила Галя. — Окончательно.
Дверь закрылась. Галя осталась одна в своей квартире. Тишина показалась оглушительной после месяца постоянного шума и споров.
Галя прошла по комнатам, расставляя мебель на прежние места, убирая чужие вещи, возвращая дому первоначальный вид. В спальне переставила комод, в гостиной вернула кресло в угол. Каждое движение возвращало ощущение контроля над собственной жизнью.
К вечеру квартира снова стала похожа на дом. Галя заварила себе чай в любимой чашке, которую успела отобрать у Ларисы, и села в кресло у окна. На улице зажигались фонари, где-то смеялись дети, жизнь шла своим чередом.
Телефон молчал. Видимо, Рома с семейством устроились у знакомых и теперь обсуждали, какая Галя оказалась злой и неблагодарной. Пусть обсуждают.
Галя допила чай и улыбнулась собственному отражению в тёмном окне. Впервые за месяц она чувствовала себя дома. В своём доме, где никто не указывал, как жить, что покупать и когда вставать.
Доброта — это прекрасно. Но когда добротой пользуются, превращая в слабость, нужно уметь вовремя остановиться. Галя научилась.
