— Мааам, он меня толкнул!
Даша замерла с ключами в руке, не переступив порога. Детский визг, топот маленьких ног, запах жареного лука — и совершенно чужой голос из кухни: «Да не ори ты, сейчас бабушка разберётся!»
Ещё вчера она до блеска вымыла полы, расставила свечи на подоконнике, приготовила утку с яблоками — хотела встретить Олега красиво, по-особенному. Он возвращался с вахты, три недели не виделись. Она даже бельё новое купила. А теперь в прихожей громоздились чужие сумки и баулы, на вешалке теснились незнакомые куртки, а из кухни тянуло чем-то пережаренным.
— Родная, сюрприз!
Олег вышел из комнаты с раскинутыми руками, улыбка до ушей. За его спиной мелькнули детские макушки.
— Я с вахты, заехал за своими в станицу. Будем вместе Новый год встречать! Мамка так радовалась, сто лет у нас не была.
Даша открыла рот, но слова застряли где-то в горле. Из кухни выплыла Валентина Сергеевна с полотенцем через плечо, раскрасневшаяся, довольная.
— О, невестушка! Проходи-проходи, чего застыла. Помогай на стол накрывать, я настоечки своей привезла, фирменной. С дороги отметить надо, сама понимаешь.
Она уже хозяйничала. В руках — Дашины бокалы, те самые, богемское стекло, подарок на свадьбу от подруги. Свекровь разливала в них мутноватую жидкость из пластиковой бутылки.
Даша машинально сняла пальто, повесила поверх чужих курток. Прошла в комнату. На её диване — том самом, который она выбирала полгода — развалились сестра Люда с мужем. Люда листала телефон, муж смотрел в потолок с видом человека, который наконец-то добрался до места.
— О, Дашка, привет! — Люда даже не подняла глаз от экрана. — Как дела? Мы тут с дороги отдыхаем, восемь часов пилили, представляешь?
— Привет, — выдавила Даша.
Двое детей — мальчик лет шести и девочка помладше — пронеслись мимо неё, задев бедром угол стола. Ваза с цветами, которую Даша поставила вчера, качнулась и рухнула на пол. Вода расплескалась по паркету, тюльпаны разлетелись в стороны.
— Стоять! — голос вырвался сам, громче, чем она хотела. — Вы что творите?!
Дети замерли, испуганно глядя на неё. Ваза, слава богу, не разбилась — откатилась к ножке стола, целая.
— Ну чего ты кричишь? — Люда наконец оторвалась от телефона. — Дети же. Всякое бывает. Они с дороги, набегались, устали.
Даша молча подняла вазу, собрала мокрые цветы. Руки мелко дрожали.
Олег появился рядом, приобнял за плечи.
— Пойдём, поговорим.
Он вывел её в коридор, к окну. Даша повернулась к нему, чувствуя, как внутри закипает что-то горячее.
— Мы же договаривались. В этом году — тихо, вдвоём. Без родни, без всего этого. Ты обещал.
— Да что ты кипишуешь? — Олег поморщился, и от него пахнуло перегаром так, что хотелось натянуть противогаз. — С роднёй веселее! Новый год всё-таки.
— Вот именно — Новый год. Семейный праздник. Муж и жена. Без родственных посиделок.
— Да что за ерунда, Даш. Мы и есть семья. Все вместе — мама, Людка, дети. Это и есть семья.
Он сказал это так просто, так искренне. И в этот момент Даша поняла: для него она — часть этой толпы. Не центр, не главное. Просто ещё один человек в общей куче.
— Ладно, — сказала она тихо. — Ладно.
Олег просиял, чмокнул её в щёку и ушёл к своим — смеяться, разливать настойку, хлопать зятя по плечу.
Даша вернулась на кухню. Её утка с яблоками стояла на плите, уже порезанная кривыми кусками. Рядом — тарелка с остатками, обглоданные кости. Свекровь суетилась у плиты, помешивая что-то в кастрюле.
— Я тут твою птичку порезала, а то стояла, стыла. Вкусная, кстати. Только соли маловато, я бы больше положила.
Даша смотрела на обглоданные кости утки, которую готовила весь вечер. На свои бокалы с мутной настойкой. На переставленные банки в шкафу. На чужую кастрюлю на своей плите.
В сумке, в боковом кармане, лежал конверт. Три недели она носила его с собой, перечитывала по вечерам. Предложение о работе. Финансовый директор курортного комплекса в Сочи. Служебная квартира с правом выкупа. Ответ нужен до тридцать первого декабря, иначе найдут другого.
Она думала обсудить это с Олегом. Думала, они вместе решат. Может, переедут вдвоём — новый город, новая жизнь. Начнут с чистого листа.
Из комнаты донёсся взрыв хохота. Олег что-то рассказывал, Валентина Сергеевна громко восхищалась, дети снова носились и визжали.
Даша стояла посреди собственной кухни и чувствовала себя гостьей. Чужой в своём доме. Рука сама потянулась к сумке, пальцы нащупали конверт.
До Нового года оставалось три дня.
Застолье тянулось до полуночи. Даша сбилась со счёта, сколько раз вставала из-за стола — подать хлеб, принести добавку, убрать грязные тарелки, помыть, вернуться. Свекровь сидела во главе стола как королева, подливала свою настойку и комментировала каждое блюдо.
— А чего на столе так пусто? У нас в станице гостей по-другому встречают. Нарезочка, соленья, холодец. А тут что — птица одна да салат?
— Мы обычно вдвоём ужинаем, — процедила Даша, расставляя чистые тарелки.
— Ну, теперь не вдвоём, — хохотнула Валентина Сергеевна. — Привыкай, невестушка. Семья большая, готовить надо больше.
Олег хлопал зятя по плечу, рассказывал байки с вахты, хохотал так, что звенели стёкла. На Дашу он почти не смотрел. Она была частью интерьера — полезной, но незаметной.
К одиннадцати дети наконец угомонились, и Люда повела их укладывать. В спальню. В их с Олегом спальню.
— Мы с Витьком тут ляжем, — сестра кивнула на диван в комнате. — А мамка где?
— В спальне, с детьми, — отозвалась свекровь. — Там кровать широкая, все поместимся.
Даша стояла посреди собственной квартиры и понимала, что ей негде спать. Её вещи уже сдвинули, на тумбочке лежали чужие косметички, в шкафу висели чужие халаты.
— Я на кухне лягу, — сказала она в пустоту.
Никто не возразил. Никто даже не обернулся.
Она вытащила из шкафа старый плед, бросила на узкий кухонный диванчик. Сквозь стену доносился храп — Олег уже отрубился, не дойдя до неё, не спросив, как она. Даша лежала, глядя в потолок, и слушала чужие звуки в своём доме. Детский кашель, скрип кровати, бормотание свекрови.
В сумке лежал конверт. Она знала это, чувствовала его присутствие как что-то живое.
Уснула только под утро.
Разбудил грохот. Дети уже носились по коридору, роняя что-то на каждом шагу. Даша села, потёрла лицо — шея затекла, спина ныла от узкого диванчика.
На часах — восемь утра.
Она поднялась, хотела пройти в ванную — дверь заперта. Изнутри лилась вода, кто-то напевал фальшиво и громко.
— Занято! — крикнула Люда из-за двери. — Подожди!
Даша развернулась к кухне. Валентина Сергеевна уже хозяйничала — гремела сковородкой, резала хлеб на новой разделочной доске для рыбы.
— О, проснулась наконец! Давай, завтрак готовить надо, мужиков кормить. И дети голодные, с утра ноют.
Даша молча прошла мимо, села на табуретку у окна. За стеклом падал снег — крупный, красивый. Через два дня Новый год.
Дверь ванной щёлкнула, вышла Люда в её халате.
— О, проснулась? Слушай, а фен у тебя где? Мой сломался.
Даша не ответила. Встала, взяла сумку с табуретки, прошла в ванную и заперлась. Единственное место, где можно побыть одной.
Она достала конверт. Буквы расплывались перед глазами, но она знала текст наизусть. «Приглашаем вас занять должность финансового директора… служебная квартира с правом выкупа… просим подтвердить ваше решение до 31 декабря…»
Руки не дрожали. Это удивило её саму.
Она набрала номер.
— Антон Сергеевич? Доброе утро. Это Дарья Волкова. Я согласна с вашим предложением. Могу вылететь хоть сегодня.
Пауза на том конце.
— Дарья, отлично! Квартира готова, ключи у охраны на ресепшене. Ждём вас, и с наступающим!
— Спасибо. С наступающим.
Она нажала отбой. Открыла приложение, нашла рейс — Волгоград-Сочи, вылет в семь вечера, одно место есть. Купила билет. Пальцы двигались сами, как будто кто-то другой управлял ими.
Готово.
Даша посмотрела на себя в зеркало. Бледная, круги под глазами, волосы всклокочены. Но в глазах — что-то новое. Не страх. Не злость. Спокойствие.
Она умылась, причесалась, вышла из ванной.
На кухне вся семейка уже сидела за завтраком. Олег, опухший, похмельный, жевал яичницу. Свекровь разливала чай. Люда с мужем ели молча, дети ковыряли кашу.
Даша остановилась в дверях.
— Мне нужно ваше внимание.
Никто не отреагировал. Свекровь продолжала греметь чашками, дети спорили из-за ложки.
— Я сказала — внимание!
Голос прозвучал резко, незнакомо. Все замерли, повернулись к ней.
— Так, — Даша говорила медленно, чётко, будто зачитывала приговор. — Я сегодня уезжаю. Насовсем. И вам нужно съехать до вечера. Всем. Квартиру я продаю.
Тишина. Такая плотная, что было слышно, как капает вода из крана.
Первой очнулась свекровь.
— Что за бред? Совсем сдурела, девка?
— Это шутка такая? — Люда нервно хохотнула. — Новогодняя?
Муж Люды уставился в тарелку, будто его это не касалось. Дети испуганно притихли.
Олег медленно поднялся из-за стола. Лицо побледнело, похмелье как рукой сняло.
— Даша… ты чего? Какое «уезжаю»? Куда?
— В Сочи. Мне предложили работу. Хорошую. С квартирой.
— Какая работа? Ты ничего не говорила…
— Хотела поговорить нормально. Думала — обсудим, может вместе переедем. Новая жизнь, всё такое. — Даша усмехнулась. — Но вижу — у тебя своя жизнь. А у меня теперь своя.
Свекровь грохнула чашкой о стол.
— Да кто тебе позволит квартиру продать? Сынок тут прописан!
— Квартира моя. От бабушки досталась. До брака. И ваш сын здесь даже не прописан.
Свекровь повернулась к сыну:
— Олежек, ты что, даже не прописался здесь?
Олег замялся, потёр затылок.
— Да всё времени не было… Я же у тебя в станице ещё прописан…
— Вот именно, — кивнула Даша. — Никаких прав на квартиру не имеет.
Она говорила это спокойно, почти равнодушно. И видела, как меняются лица — от недоумения к злости, от злости к страху.
— Да он тебе тут ремонты переделывал! — взвилась свекровь. — Стены ровнял, кухню вон какую отгрохал!
— Я не хочу сейчас это обсуждать, — Даша говорила ровно, будто объясняла очевидное. — Ваш сын здесь как минимум жил. Бесплатно. Ладно, не будем об этом.
— Но этот переезд… брось эту затею! Ты что, его одного здесь оставишь?
— Я что, неясно сказала? Я уезжаю. Квартиру продаю. А сына можете забрать к себе в станицу.
Олег дёрнулся, будто его ударили.
— Даша, ты чего… какая станица… я же…
— В станицу?! — свекровь побагровела. — Да ты совсем обнаглела! Мой сын тебя из грязи вытащил, а ты его — в станицу?!
— Из какой грязи? — Даша усмехнулась. — Из моей квартиры? С моей работы?
Свекровь открыла рот, но слова застряли. Люда вжалась в стул, муж её уткнулся в тарелку. Дети притихли, чувствуя, что происходит что-то страшное.
Даша развернулась и пошла в комнату — собирать чемодан.
Олег догнал её в коридоре, схватил за локоть.
— Даша, подожди. Ты чего творишь? Какой Сочи? Какая продажа?
Она вырвала руку, открыла шкаф, достала чемодан.
— Я три недели думала об этом. Хотела поговорить нормально, вместе решить. А ты привёз сюда весь свой табор, даже не спросив.
— Да я же хотел как лучше! Праздник, семья…
— Семья? — она обернулась, и он отшатнулся от её взгляда. — Семья — это мы с тобой. Были. А для тебя семья — это мамочка с Людкой. Вот к ним и езжай.
— Я их сейчас выпровожу, — Олег схватил её за плечи. — Слышишь? Прямо сейчас скажу, чтобы собирались. Останься, прошу.
— Поздно, Олег.
— Да почему поздно?! Я же готов…
— Три года я ждала, что ты меня услышишь. Три года. Ты меня не слышал. И сейчас не слышишь — ты просто боишься остаться без квартиры.
Он открыл рот, но возразить было нечего. Даша отвернулась и начала складывать вещи.
В дверях появилась свекровь, за ней Люда с мужем. Дети жались к матери, притихшие.
— Значит так, да? — Валентина Сергеевна упёрла руки в бока. — Выгоняешь нас на улицу перед Новым годом? Совесть есть вообще?
— Совесть? — Даша аккуратно сложила свитер в чемодан. — Это вы меня спрашиваете про совесть? Вы вломились в мой дом без приглашения, сожрали мой ужин, выселили меня на кухонный диван, а теперь про совесть?
— Мы к сыну приехали! Он нас позвал!
— Вот к сыну и поезжайте. В станицу. Там места много.
Муж Люды, до этого молчавший, вдруг подал голос:
— Слушай, мы сюда восемь часов пёрлись. Детей в машине укачало. А теперь что — разворачиваться?
— Я вас не приглашала, — отрезала Даша. — Ваши проблемы.
— Да что ты за человек такой! — взвилась Люда. — Мы же родня! Олежка, скажи ей что-нибудь!
Олег стоял посреди комнаты, переводя взгляд с матери на жену. Лицо его дёргалось, руки сжимались и разжимались.
— Мам, Люд… может, правда поедете пока? Мы тут разберёмся…
— Что?! — свекровь задохнулась от возмущения. — Ты нас выгоняешь? Родную мать?!
— Я не выгоняю, просто…
— Нет уж! — Валентина Сергеевна рванула к выходу. — Поехали, Люда. Собирай детей. Не будем унижаться перед этой… — она обернулась на Дашу, — …перед этой змеёй. Олег, ты с нами.
— Мам, подожди…
— С нами, я сказала!
Даша застегнула чемодан, прошла к комоду. В нижнем ящике лежала коробка с ёлочными игрушками — бабушкины, старые, но красивые, стеклянные шары с ручной росписью. Единственное, что она хотела забрать из этого дома кроме одежды.
Она положила коробку в сумку и вышла в прихожую.
Там уже громоздились баулы, свекровь натягивала пальто, Люда запихивала детей в куртки. Муж Люды молча выносил сумки на площадку, лицо каменное.
— Ключи, — сказала Даша Олегу.
Он посмотрел на неё, как побитая собака.
— Даш, давай я останусь. Поговорим спокойно. Они уедут, и мы…
— Ключи на тумбочку. У тебя десять минут, чтобы собрать вещи.
— Но…
— Десять минут, Олег.
Свекровь схватила сына за рукав.
— Поехали! Хватит перед ней стелиться. Найдёшь себе нормальную бабу, не эту выскочку.
Олег дёрнулся, но пошёл за матерью. В дверях обернулся.
— Ты пожалеешь, — сказал он тихо.
— Не пожалею, — ответила Даша и закрыла за ними дверь.
Тишина обрушилась как волна. Она прислонилась спиной к двери, закрыла глаза. Сердце колотилось где-то в горле. Руки дрожали. Но на лице сама собой появилась улыбка.
Через полчаса она уже сидела в такси. Позвонила Марине по дороге.
— Ты где? — подруга сразу почуяла неладное.
— Еду в аэропорт. Улетаю в Сочи.
— Что?! Какой Сочи?!
— Расскажу потом. Приедешь проводить?
Марина ждала её у входа в терминал — растрёпанная, в наспех накинутой куртке.
— Ты сумасшедшая, — сказала она, обнимая Дашу. — Рассказывай.
Даша рассказала — коротко, сбивчиво. Марина слушала, качала головой.
— Правильно сделала. Давно надо было.
— Ты думаешь?
— Я знаю. Ты три года терпела этот цирк.
Объявили посадку. Они обнялись ещё раз.
— Приезжай летом, — сказала Даша. — Покажу море.
— Обязательно. Ты молодец, Дашка.
— Слушай, мне помощь нужна будет. У тебя Стас ещё риелтором работает?
— Ну да, работает. А что?
— Поговоришь с ним? Я квартиру хочу продать сразу после Нового года.
Марина присвистнула.
— Ты что, прямо так кардинально всё рубишь?
— Просто хочу начать всё с чистого листа.
Марина покачала головой, но в глазах было одобрение.
— Ну всё, на связи. После Нового года увидимся, дорогая.
Они обнялись ещё раз, крепко, по-настоящему.
Самолёт приземлился в Сочи в десять вечера. Влажный воздух пах морем и чем-то хвойным. Такси везло её через незнакомый город, мимо светящихся витрин и новогодних гирлянд.
Квартира оказалась на девятом этаже новостройки в Мамайке. Консьерж выдал ключи, улыбнулся: «С наступающим вас!» Даша поднялась на лифте, открыла дверь.
Пустая светлая комната. Большое окно. Вдалеке — огоньки порта и тёмная полоса моря.
Она поставила чемодан и рассмеялась. Просто так, от облегчения.
До полуночи оставалось чуть больше суток. Даша вышла в магазин у дома, купила маленькую искусственную ёлку, гирлянду, пакет мандаринов и бутылку шампанского.
Вернулась, поставила ёлку на подоконник, обмотала гирляндой. Достала из сумки коробку с бабушкиными игрушками — все целые, ни одна не треснула. Развесила шары на ветках, и маленькая ёлка засияла, как в детстве.
Тридцать первое декабря. Новый город. Новая работа. Новая жизнь.
Даша стояла у окна с мандарином в руке, смотрела на далёкие огни и улыбалась. Впервые за долгое время ей хотелось жить по-настоящему. И она знала — этот Новый год подарит ей много хорошего. Новую работу, новых друзей. А может, и новые отношения — настоящие, искренние, где её будут слышать.
