— Как… продать? — прошептала она. — А жить мы где будем?
— Ну, это же наша квартира, — вмешалась Оля, не отрываясь от экрана. — По закону. Нам с Егором нужно свое жилье.
— Да какая она мать, — возмущался Егор. — Возомнила из себя. Она даже как женщина никому не нужна была.
Оля только прикрыла лицо руками. Она не хотела спорить с братом тем более у нее никого ближе него не было. Но и слышать такое про маму было обидно, пусть и не родную.
— Все, хватит разглагольствовать, пойду ей скажу, чтобы собирала вещи, — Егор направился к выходу, Оля не остановила.
Лидия всегда свою жизнь планировала. Окончила институт, устроилась на хорошую работу, вышла замуж.
Все по плану, к тридцати годам она должна была иметь ребенка, к тридцати пяти — двух. А потом карьера, няня обязательно и отпуск где-нибудь за границей.
В принципе, у нее все складывалось идеально. Муж был согласен с ее планом, но судьба внесла свои коррективы.
— Лидка, у нас ЧП! — Лидия уже выходила из офиса, ее рабочий день закончился.
По плану ужин с мужем в ресторанчике рядом с домом и сон. Но коллега чуть не снесла ее с ног.
— Опять каблук сломала? — Лида посмотрела на нее снизу вверх и уже собиралась пройти, но та ее схватила за руку.
— Да какой каблук!— коллега ее отвела в сторону. — Татьяна Петровна то в аварию попала, говорят все плохо.
Лидия хотела порадоваться, ведь в случае ее ухода она может получить повышение. Но сдержала улыбку.
— И что? Я тут причем? Ну попала и попала.
— А то, что у нее двое детей. Остались без матери и отца. Никого у них больше нет.
— А я тут причем?
— Мы решили, пока у них не приедете тетка, будем присматривать за ними по очереди.
— Присматривайте, я тут причем? Мне все равно. Могу денег перевести на няню.
Лидия ушла без зазрения совести. Ее вечер прошел по плану. А на следующий день на работе ей ясно дали понять, что выбора у нее нет, придется посидеть с чужими детьми.
Либо она помогает всему коллективу, либо не рассчитывает на новую должность.
Она, конечно, возмущалась, но пойти против руководства не могла.
Стиснув зубы, после работы она поехала по чужому адресу. Дверь ей открыл мальчик лет десяти, ссутулившись, с недоверчивым взглядом.
За его спиной пряталась маленькая девочка с огромными испуганными глазами.
— Вы кто? — хрипло спросил мальчик, загораживая сестру. — Я Лидия, с работы вашей мамы. Я посижу с вами.
— Нам не нужна нянька, — отрезал он.
— Егор, не надо, — прошептала девочка.
Лидия вошла в квартиру, на стенах висели семейные фотографии: вот счастливая Татьяна Петровна обнимает своих детей.
Та самая Татьяна, чье место Лидия так хотела занять, от этой мысли стало не по себе.
Первый вечер был пыткой. Дети молчали, Лидия не знала, о чем с ними говорить.
Она неумело пыталась приготовить ужин из того, что нашла в холодильнике, сожгла омлет и в итоге заказала пиццу.
Егор ел с мрачным видом, а Оля лишь ковыряла вилкой кусок, так и не притронувшись к еде.
Ночью Лидия услышала тихий плач из детской. Она вошла и увидела, как Оля, свернувшись калачиком, обнимает фотографию матери.
И что-то в сердце расчетливой карьеристки дрогнуло.
Она присела на край кровати и неумело погладила девочку по голове.
Она осталась на второй день, и на третий. Тетка из другого города так и не появилась.
Коллеги быстро потеряли энтузиазм. А Лидия, сама от себя не ожидая, втянулась.
Она научилась заплетать Оле косички, проверять у Егора уроки и даже варить тот самый суп, который они любили.
Разговор с мужем был коротким и страшным.
— Прошу, давай оформим на них опеку. У меня сердце разрывается, когда я думаю , что они отправятся в детский дом.
— Лида, это безумие! — кричал он, когда она объявила, что хочет оформить опеку. — Ты рушишь нашу жизнь! Наш план! У нас должны быть свои дети, а не… эти!
— Не смей так говорить! — впервые в жизни закричала на него Лидия. — Их зовут Оля и Егор! И они одни на всем свете.
— Либо я, либо они, выбирай.
— У нас будут свои дети, просто чуть позже. Изменим план.
— Ты хочешь, чтобы я тратил деньги на чужих детей?
Она выбрала. Муж ушел, громко хлопнув дверью ее старой, запланированной жизни.
Повышение на работе уплыло к другой, более сговорчивой коллеге. Лидия уволилась сама, денег почти не было.
Она продала свою стильную студию и переехала в скромную «двушку» Татьяны Петровны, в мир чужих воспоминаний, который постепенно становился ее собственным.
Пролетели годы. Лидия забыла, что такое маникюр, дорогие рестораны и карьерные амбиции.
Ее миром стали родительские собрания, разбитые коленки, подростковые бунты и тихая радость, когда дети обнимали ее и называли мамой.
Она вложила в них все, что у нее было: время, деньги, душу. Отказалась от всего ради них.
А потом дети выросли.
Егору исполнилось двадцать два, он заканчивал институт. Оле было девятнадцать, она училась в колледже.
Лидия работала в ближайшем магазине кассиром, чтобы быть поближе к дому. Вечером она, как обычно, хлопотала на кухне, готовя любимый Егором плов.
Дети вернулись вместе, необычно тихие и серьезные.
— Мам, нам поговорить надо, — начал Егор, избегая ее взгляда.
Оля села на стул и уставилась в телефон.
— Что-то случилось? — встревожилась Лидия, вытирая руки о фартук.
— В общем, тут такое дело… — он замялся. — Мы решили эту квартиру продать.
Лидия замерла. Ложка, которую она держала, с тихим звоном упала на пол.
— Как… продать? — прошептала она. — А жить мы где будем?
— Ну, это же наша квартира, — вмешалась Оля, не отрываясь от экрана. — По закону. Нам с Егором нужно свое жилье.
Я хочу с парнем съехаться, Егор тоже не собирается вечно с нами жить. Разделим деньги и каждый купит себе по студии.
Лидия смотрела на них, и не узнавала. Перед ней стояли не ее родные Оля и Егор, а двое чужих людей.
— Но… я же… — у нее перехватило дыхание. — Я ведь всю жизнь на вас положила. Я от всего отказалась… ради вас.
Егор тяжело вздохнул. Этот вздох был полон не сочувствия, а раздражения.
— Мам, ну не начинай, мы тебя не просили. Это было твое решение.
— Мы тебе благодарны, конечно, — добавила Оля, наконец подняв глаза. В них не было ни капли тепла. — Но мы не можем из-за твоей жертвы свою жизнь на паузу ставить.
Ты же не родная нам мать, Лидия, ты сама это выбрала.
Последние слова ударили сильнее пощечины. «Ты же не родная нам мать».
Лидия опустилась на табурет. Аромат плова, который она с такой любовью готовила, теперь казался удушливым.
Она вспомнила, как много лет назад так же цинично говорила коллеге: «А я тут причем?»
Слова Оли — «Ты же не родная нам мать» — гулким эхом отдавались в голове Лидии, заглушая все остальные звуки.
Она смотрела на их повзрослевшие, чужие лица и не могла поверить, что это те самые испуганные дети, которых она когда-то нашла в квартире.
— Мы тебе, конечно, дадим время, чтобы ты нашла, куда съехать, — деловито продолжил Егор, словно обсуждал покупку продуктов, а не выставлял на улицу женщину, которая заменила им мать. — Может, на первое время снимешь что-нибудь.
В этот момент перед глазами Лидии вспыхнула другая картина. Другая кухня, залитая светом, в их с мужем стильной студии. И его лицо, искаженное гневом.
— Лида, опомнись! — кричал он тогда, размахивая руками. — Ты готова променять нашу жизнь, наш комфорт, наши планы на будущее вот на это? На двух чужих, никому не нужных детей?
Ты выбираешь не просто между мной и ними. Ты выбираешь между всем, что у нас есть, и полным ничем!
Между отпуском на Мальдивах и ободранной квартирой в спальном районе! Между мной и одиночеством! Выбирай: я и наша жизнь, или они!
Тогда ей его слова казались жестокими и эгоистичными. Она, полная праведного гнева и новообретенной жалости, с презрением посмотрела на него и твердо сказала: «Я выбираю их».
Она была уверена, что выбирает любовь, семью, настоящее человеческое тепло, а он — лишь бездушный комфорт.
Как же он был прав.
Она подняла глаза на Олю и Егора.
— Я… я поняла вас, — тихо проговорила Лидия.
Голос ее не слушался. Спорить было бессмысленно. Они уже все решили, она была лишь досадным препятствием на пути к их собственному, запланированному будущему.
Таким же, какое когда-то было у нее.
Она встала и, не глядя на них, пошла в свою маленькую комнату, собрала свои немногочисленные вещи в старую спортивную сумку: несколько кофточек, старый халат, фотографии.
Она посмотрела на счастливые детские лица на фото, потом на свое уставшее, но тоже счастливое.
Горькая усмешка тронула ее губы.
Через час она вышла в коридор. Дети сидели на кухне и что-то оживленно обсуждали, просматривая на ноутбуке варианты квартир.
Они даже не обернулись, когда за ней тихо щелкнула входная дверь.
Лидия стояла на улице, под моросящим осенним дождем. Холодный ветер пробирал до костей сквозь тонкую куртку.
В руке одна сумка со всей ее жизнью.
Она подняла голову и посмотрела на светящиеся окна квартиры, которая столько лет была ее домом, но так и не стала им по-настоящему.
«Ты выбираешь между мной и одиночеством», — прозвучал в памяти голос мужа.
Она выбрала. И теперь стояла одна посреди улицы, в полной, оглушающей пустоте.
План, который она когда-то так тщательно выстраивала, рухнул. А тот, что она выбрала сердцем, оказался самообманом. Впереди не было ничего, абсолютно ничего.
