В прихожей было сумрачно — одна из лампочек перегорела, и никто её не менял уже несколько дней. Вика сидела на табуретке, натягивая сапоги, и старалась не смотреть в сторону кухни. Оттуда доносился звон посуды — Миша яростно мыл тарелки. Полчаса назад он орал, что она опять задержалась на работе, что он не дурак, что знает, с кем она там шушукается. Объяснять было бесполезно.
Дверь хлопнула, и холод подъезда ударил в лицо. Третий скандал за неделю. Все одно и то же — подозрения, упреки, а потом крик: «Собирайся! Катись к своей маме!» Сегодня он сказал это так зло, что горло сжало. На ступеньках она остановилась. Может, и правда уехать?
Квартира на окраине Екатеринбурга была их домом пять лет. Трехкомнатная, с обоями в цветочек и старым диваном, который он нашел на авито. Жили небогато, но хватало. Друзья, посиделки с родней, летние выезды на озеро — все как у всех. Но последние полгода все пошло наперекосяк.
Подозрения начались потихоньку. Сначала Миша шутил, что она долго не отвечает на сообщения. Потом стал проверять телефон. А недавно заявил, что ее коллега Игорь, которого Вика видела раз в неделю, «слишком часто мелькает». Она только смеялась — Игорь женат, с двумя детьми, и вообще не в ее вкусе. Но он не унимался. Его ревность росла, и каждый вечер заканчивался криками.
Через час Вика вернулась с молоком и хлебом. Он сидел на кухне, уткнувшись в телефон.
— Я дома, — тихо сказала она, ставя пакет на стол.
— Ну и что? — буркнул он, не глядя.
— Хватит, а? Я ничего не сделала. Работаю, как все. Что ты придумываешь?
— Работаешь, — фыркнул он. — До восьми вечера. С Игорем своим.
— Какой Игорь? — она всплеснула руками. — Он вообще в отпуске! Спроси хоть раз нормально, без криков.
— Нормально? — стул скрипнул, он встал. — Это я ненормально себя веду? А ты где вчера была? Сказала, совещание, а телефон не брала!
— На беззвучном был! — она почти кричала. — Устала я! Каждый день одно и то же!
— Устала? — он шагнул ближе. — Тогда собирайся. Катись к своей маме. Там тебе мозги вправят.
Она замерла. В его голосе была не только злость, но и усталость. Дверь спальни хлопнула за ее спиной.
На следующий день она позвонила сестре. Та жила неподалеку с мужем и сыном-первоклассником. Они встретились в парке, пока мальчишка носился по площадке.
— Лен, не знаю, что делать, — Вика крутила ремешок сумки. — Он с ума сошел. Вчера опять орал, чтобы я к маме уезжала.
— Ну, характер у него всегда был, — Лена пожала плечами, глядя на сына. — Но это перебор. Ты правда уедешь?
— Куда? — она вздохнула. — К маме в Тюмень? И я не виновата. Почему я должна бегать?
— Говорила с ним? Без криков?
— Пыталась. Не слушает. Ему кажется, что я с кем-то кручу. Лен, я же только работаю и домой!
Лена задумалась.
— Может, у него самого на работе что-то? Или с друзьями? Мужики иногда срываются, когда их задевают.
— Вроде все как обычно, — она пожала плечами. — Но он даже с друзьями не тусуется. Сидит, в телефон пялится.
— А ты его телефон проверяла? — Лена хитро прищурилась.
— Серьезно? — она нахмурилась. — Я не такая. И что я там найду? Это он меня подозревает.
— Тогда терпи, — Лена развела руками. — Или поговори по душам. Но если опять орать начнет, я бы чемодан собрала. Хоть на пару дней, чтобы он очухался.
Идея с чемоданом казалась дикой, но она понимала: Лена права. Надо что-то делать.
Прошла неделя, и дома стало только хуже. Вместо криков — молчание. Разговоры не клеились: он отмахивался или уходил в другую комнату. Напряжение висело, как перед грозой.
В пятницу она опять задержалась на работе — отчет надо было сдать. Предупредила его, но, вернувшись, поняла, что зря. Миша стоял в коридоре, скрестив руки, глаза холодные.
— Опять совещание? — голос был ледяным.
— Писала тебе, — повесила пальто на вешалку. — Отчет сдавали. В офисе были.
— Все? — он усмехнулся. — А Игорь твой тоже там?
— Он в отпуске! — сумка шлепнулась на пол. — Сколько можно? Слышишь, что я говорю?
— Слышу, — Миша шагнул ближе. — Слышу, как ты врешь. Думаешь, я слепой? Видел, как ты с ним на корпоративе шепталась.
— На корпоративе? — она опешила. — Полгода назад?
— Вот видишь, ты сама все помнишь, — он фыркнул. — Собирайся. Я серьезно. Катись к своей маме.
Его взгляд был тяжелым, глаза — пустыми. Усталость накрыла. Не от работы, не от быта. От него.
— Хорошо, — тихо, но твердо произнесла наконец Вика. — Я уеду.
Он замер, будто не ждал.
Чемодан наполнялся вещами под его молчаливым взглядом из дверного проема.
— Ты правда это сделаешь? — голос дрогнул.
— А что еще? — вещи летели в сумку. — Сам сказал. Катись. Вот и качусь.
Полчаса — и чемодан был готов. Он не остановил. У порога только буркнул:
— Потом не ной, что я виноват.
Приехала к Лене. Сестра уложила сына, налила чаю и села напротив.
— Рассказывай.
— Выгнал, — задумчиво сказала Вика. Чашка приятно грела пальцы. — Сказал, чтобы катилась к маме. Я и уехала. Не к маме, но… Лен, что теперь?
— Выгнал? — Лена нахмурилась. — Это уже не шутки. Ты правда не давала повода?
— Какой повод? — Вика всплеснула руками. — С работы домой, из дома на работу. Он сам себе напридумывал. Про Игоря, про корпоратив. Бред.
— Прям так и сказал — катись? — Лена покачала головой.
— Да. И не первый раз. Сегодня я просто… не выдержала.
Лена помолчала, потом вздохнула.
— Поживи тут. Пусть Миша подумает. Он, похоже, решил, что ты вечно терпеть будешь.
— А если не подумает? — взгляд упал на сестру. — Если ему все равно?
— Тогда решай, — Лена пожала плечами. — Но жить с тем, кто тебя во всем подозревает, — не жизнь.
Вика кивнула. Лена права, но внутри все ныло.
Время тянулась медленно. Миша не звонил. На работе замечали Викину хмурость. Даже Игорь, вернувшийся из отпуска, спросил, все ли в порядке.
— Да, семейное, — она отмахнулась.
— Если что, обращайся, — он улыбнулся. — Меня тоже жена пилит, что дома мало бываю.
Она кивнула, но внутри екнуло. Если Миша узнает про этот разговор, будет новый скандал. Хотя какой скандал? Она же уехала.
Вечером, на кухне у Лены, пока племянник смотрел мультики, сестры снова обсуждали ситуацию.
— Лен, не понимаю. Он же меня любит. Или любил. Почему так? Может, я что-то не то делаю?
— Перестань, — Лена нахмурилась. — Ты нормальная. Это он себе напридумывал. Может, на работе проблемы, а он на тебя срывается.
— Но он не рассказывает, — Вика вздохнула. — Спрашиваю, а он молчит.
— Заставь ответить, — Лена усмехнулась. — Приедь, сядь и скажи: говори, что не так. Не уйду, пока не расскажешь.
— Опять орать начнет, — она покачала головой.
— А ты не реагируй, — Лена пожала плечами. — Пусть орет. Сиди и жди. Он же не железный.
Идея звучала странно, но, может, стоило попробовать? Терять его не хотелось. Пять лет — это не пустяк. Но и в тот кошмар возвращаться нельзя.
На следующий день Вика решилась. Позвонила мужу: приеду поговорить. «Как хочешь», — буркнул он, но голос был мягче. Квартира встретила беспорядком: грязные тарелки на столе, посуда в раковине. Миша сидел на диване, смотрел телевизор.
— Давай поговорим, — она села рядом.
— О чем? — он не повернулся.
— О нас. Что с тобой? Почему так? Я ничего не сделала.
— Ничего? — он фыркнул, но без злости. — Правда думаешь, что я дурак?
— Нет, — она покачала головой. — Но не понимаю, что ты видишь. Расскажи. Пожалуйста.
Он помолчал, выключил телевизор и повернулся.
— Хочешь знать? — голос усталый. — На заводе сокращения. Полгода уже. Не говорил, чтобы ты не волновалась. А ты… вечно на работе. Приходишь, улыбаешься, будто там тебе лучше. И я думаю — может, у тебя кто-то есть?
Она опешила.
— Сокращения? Почему молчал? Я же спрашивала!
— Что толку? — он пожал плечами. — Ты бы ныть начала. Или жалеть. Не хочу, чтобы меня жалели.
— Но я твоя жена! — она всплеснула руками. — Должна знать! А ты орешь, про Игоря выдумал!
— Не выдумал! — он повысил голос. — Видел, как он тебе писал! Ночью, в прошлом месяце!
— Про график спрашивал! — она почти кричала. — Из-за этого весь цирк?
Он замолчал, глядя в пол. Злости не было. Только растерянность.
Ночь провели дома. Разговор затянулся до утра. Вика выяснила, что на заводе уволили половину его смены. Он боялся, что будет следующим. А еще друг Серега развелся из-за измены жены, и это засело в голове.
— Не хотел подозревать, — тихо, на кухне, он смотрел в стол. — Но ты такая… веселая с работы. А я думаю — может, я тебе не нужен?
— С ума сошел? — она покачала головой. — Улыбаюсь, потому что домой иду, к тебе!
Он кивнул, но сомнения остались. Она вздохнула.
— Не знаю, как тебя убедить. Но если не веришь, я не могу так жить. Или решаем вместе, или я уеду. Не к маме, а вообще.
Он посмотрел на нее. Впервые без злости. Только страх.
— Не уезжай, — сказал тихо. — Постараюсь. Дай время.
Месяц спустя он начал говорить. Не сразу, но она научилась подталкивать. На заводе дела устаканились, но подработку он искал, на всякий случай. Бюджет составили вместе, чтобы не бояться сокращений. Ревность не ушла, но стала тише. Задержки на работе теперь обсуждались, а не оборачивались криками.
Однажды Миша сказал:
— Тогда, когда сказал, чтобы катилась… не хотел. Правда.
— Знаю, — Вика улыбнулась. — Но еще раз скажешь — уеду. И чемодан побольше возьму.
Он засмеялся. Первый раз за долгое время. Не вернулись к прошлому, но учились быть другими. Вместе.
