— Викуля, солнышко, ещё раз тебя с днём рождения! — голос Елены Сергеевны был сладким, как перезрелый персик, и таким же липким. Она сидела за скромно накрытым столом в их с Игорем небольшой квартире и обводила всё хозяйским взглядом. — Как ты расцвела после родов! Прямо кровь с молоком. Такая… пуленькая стала.
Вика, ставившая на стол яблочный пирог, на долю секунды замерла. Она почувствовала, как по спине пробежал знакомый холодок. «Здоровенькая» в лексиконе свекрови уже давно было синонимом слова «толстая». Игорь, сидевший рядом с матерью, весело рассмеялся, не заметив яда, аккуратно впрыснутого в комплимент.
— Мам, ну хватит. У Вики всё отлично. Она у меня самая красивая, — он с нежностью посмотрел на жену, и Вика заставила себя улыбнуться в ответ.
— Я разве спорю? — Елена Сергеевна всплеснула руками, на которых сверкали дорогие кольца. — Я же только радуюсь! Помню, как я тебя, Игорёчек, родила, так через месяц уже в свои добеременные джинсы влезала. Кожа да кости была. Но сейчас другие времена, другая экология. Главное — это здоровье. А красота… красота — это работа. Ежедневная.
Она произнесла последнюю фразу с многозначительным видом, словно делилась великой мудростью. Вся эта тирада была прелюдией. Вика знала это так же отчётливо, как знала, что после ночи наступает утро. Сегодня, в её собственный день рождения, свекровь приготовила что-то особенное. Главное блюдо ещё не подали.
И оно не заставило себя ждать. После пирога и чая Елена Сергеевна с торжественным видом поднялась.
— Ну а теперь — мой скромный подарок. Викуля, это от всего сердца. Я долго думала, что подарить женщине, у которой есть самое главное — любящий муж и прекрасный сыночек. И я поняла, что лучший подарок — это забота. Забота о себе, любимой.
С этими словами она протянула Вике плоскую бархатную коробочку. Вика приняла её, чувствуя, как начинают леденеть кончики пальцев. Она уже догадывалась, что внутри не ювелирное украшение. Игорь смотрел с любопытством и искренней радостью за жену. Он всегда верил в добрые намерения своей матери.
Вика открыла коробку. На атласной подложке лежал плотный глянцевый сертификат с тиснёными золотыми буквами. «Клиника эстетической медицины “Новое тело”». И ниже: «Премиальная годовая программа “Идеальный силуэт”. Комплексный подход к коррекции веса».
Её улыбка не дрогнула, не сползла с лица — она просто застыла, превратившись в безупречную, ледяную маску. Это был не подарок. Это был публичный диагноз. Оскорбление, завёрнутое в дорогую упаковку и перевязанное ленточкой фальшивой заботы.
— Ничего себе, мам! — с восхищением выдохнул Игорь. — Это же та самая клиника, у них реклама по всему городу. Вот это подарок! Викуль, представляешь?
Елена Сергеевна сияла. Она смотрела на невестку выжидающе, с плохо скрытым торжеством во взгляде. Она ждала реакции: слёз, обиды, смущения. Чего угодно, что подтвердило бы её правоту и её власть. Но Вика молчала. Она просто смотрела на карточку, на эти золотые буквы, которые плясали перед глазами, складываясь в одно короткое слово: «Жирная». Три лишних килограмма, оставшиеся после родов, которые сама Вика почти не замечала, её свекровь превратила в чудовищную проблему вселенского масштаба.
— Спасибо, Елена Сергеевна, — медленно произнесла Вика, и её голос был на удивление ровным. Она подняла взгляд на свекровь. — Очень… щедро.
В её глазах не было ни обиды, ни злости. Там плескался холодный, тёмный омут, в котором отражалось лицо её самодовольной свекрови. И в этот самый момент, глядя на ликующее лицо женщины, считавшей себя победительницей, Вика поняла, что не будет ни оправдываться, ни худеть ей в угоду. Она примет этот подарок. И обязательно вернёт его. С процентами. Война, которую так долго и методично вела свекровь, только что перестала быть односторонней.
Гости разошлись. Праздник, так и не успевший набрать обороты, сдулся, как проколотый шарик, оставив после себя грязную посуду и тяжёлый осадок. Бархатная коробочка с сертификатом лежала на журнальном столике — немой укор, овеществлённое унижение. Игорь, собирая тарелки, насвистывал какую-то мелодию, искренне довольный прошедшим вечером. Он был из той породы людей, которые не замечают подводных течений, пока они не сбивают их с ног.
Вика молча мыла посуду, чувствуя, как вода остужает её горящие от напряжения руки. Она дала ему шанс. Целый вечер она ждала, что он подойдёт, обнимет и скажет: «Прости, моя мама иногда перегибает палку. Не обращай внимания». Но он не подошёл. Он был абсолютно, непробиваемо слеп.
Когда последняя тарелка была вытерта и поставлена на полку, она повернулась к нему. Он сидел на диване и листал каналы на телевизоре.
— Игорь, ты правда не понимаешь? — её голос был тихим, без малейшего намёка на истерику.
Он оторвался от экрана, и на его лице отразилось лёгкое раздражение. Он ненавидел эти разговоры, которые всегда затевала Вика после визитов его матери.
— Вик, ну не начинай, а? Мама подарила тебе дорогущий подарок. Это же кучу денег стоит! Она просто хочет, чтобы ты была ещё красивее. Ну да, она не всегда подбирает слова. Но она же не со зла.
Не со зла. Эта фраза была его щитом, его универсальным оправданием для любой материнской выходки. Вика подошла ближе и села в кресло напротив. Она смотрела на мужа, и с каждой секундой он становился ей всё более чужим.
— Игорь, она назвала меня жирной. На мой день рождения. На глазах у тебя. Она сделала это в самой унизительной форме, какую только смогла придумать. А ты говоришь, что она «не со зла»?
— Никто тебя так не называл, ты всё преувеличиваешь! — он начал заводиться. — «Пухленькая» — это комплимент! Это значит, цветущая! Почему ты всегда ищешь во всём подвох? Почему нельзя просто сказать спасибо и порадоваться, что о тебе заботятся? Другие бы на твоём месте прыгали от счастья.
В этот момент она поняла. Он не просто не понимал. Он не хотел понимать. Ему было проще считать её мнительной и неблагодарной, чем признать, что его идеальная, заботливая мама на самом деле — искусный манипулятор и садист в юбке. Защитить мать от обвинений было для него важнее, чем защитить жену от унижений. Он сделал свой выбор давно, просто сегодня он озвучил его с предельной ясностью.
— Хорошо, — сказала Вика и поднялась. В её голосе не было ни обиды, ни горечи. Только спокойствие хирурга, ставящего окончательный диагноз. — Ты прав. Я, наверное, всё преувеличиваю.
Она взяла со столика бархатную коробку и ушла в спальню. Игорь, довольный тем, что так легко погасил начинавшийся конфликт, с облегчением вернулся к просмотру телевизора. Он не видел, как Вика села на край кровати и открыла ноутбук. Не слышал, как она нашла номер той самой клиники.
Она дождалась утра. Когда Игорь ушёл на работу, а сын уснул в своей кроватке, она налила себе чашку кофе, взяла телефон и набрала номер.
— Клиника эстетической медицины, администратор Валерия, здравствуйте.
— Здравствуйте, — голос Вики был спокойным, почти безразличным. — Я звоню по поводу подарочного сертификата на программу «Идеальный силуэт». Я бы хотела его использовать, но немного в другом ключе.
— Да, конечно, что вас интересует? Вы хотите выбрать другие процедуры?
— Я хочу переоформить его на другого человека, — чётко произнесла Вика. — На мою свекровь, Елену Сергеевну. Скажите, можно ли сумму, заложенную в этот абонемент, потратить на другие цели? Например, на ваши антивозрастные программы.
Девушка на том конце провода на мгновение замялась.
— В целом, да, это возможно. Мы можем перевести сумму сертификата на её личный депозит в нашей клинике.
— Отлично, — кивнула Вика, хотя её никто не видел. — Тогда подберите для неё самую интенсивную программу по борьбе с возрастными изменениями. Что-нибудь радикальное, с инъекциями, аппаратной косметологией. Самое лучшее, что у вас есть. Цена не имеет значения.
Она продиктовала данные свекрови, ответила на уточняющие вопросы и вежливо попрощалась. Затем она положила трубку, сделала глоток остывшего кофе и посмотрела на сертификат. Он больше не был символом её унижения. Теперь это был снаряд, заряженный и готовый к выстрелу. Оставалось только выбрать правильный момент.
Неделю спустя они сидели за столом в квартире Елены Сергеевны. Это был её традиционный воскресный ужин. Всё было как всегда: накрахмаленная до хруста скатерть, фамильный хрусталь, источающий запах нафталина и торжественности, и несколько безупречных блюд, которые должны были демонстрировать её статус идеальной хозяйки. Рядом с Еленой Сергеевной, словно дорогой аксессуар, сидел её новый муж Олег — загорелый молодой человек с пустыми глазами и откровенно скучающим выражением лица. Он был моложе своей жены на пятнадцать лет, и этот факт был для Елены Сергеевны одновременно и предметом гордости, и источником постоянной, плохо скрываемой тревоги.
Игорь оживлённо рассказывал матери о своих успехах на работе, периодически бросая на Вику примирительные взгляды. Он решил, что конфликт исчерпан, жена «перебесилась», и теперь всё вернётся на круги своя. Вика поддерживала этот маскарад. Она была вежлива, улыбалась, хвалила салат и задавала Олегу ничего не значащие вопросы о его тренажёрном зале, на которые тот отвечал односложно, не отрываясь от телефона. Атмосфера была похожа на тонкий ледок над глубокой тёмной водой — одно неверное движение, и всё рухнет.
Елена Сергеевна наблюдала за невесткой с видом исследователя, изучающего насекомое. Она заметила, что Вика почти не притронулась к калорийному горячему, и это наполнило её праведным удовлетворением. Её метод сработал.
— Викуля, ты сегодня прямо как птичка клюёшь, — не удержалась она, наполняя свой бокал вином. — Неужели мой подарок уже начал действовать? Вижу, взялась за себя. Это похвально. Мужчинам, знаешь ли, нравятся ухоженные женщины. В любом возрасте.
Она бросила быстрый, почти кокетливый взгляд на своего молодого мужа, который в ответ лишь лениво хмыкнул, не отрывая взгляда от экрана. Игорь одобрительно кивнул, словно мать изрекла неоспоримую истину. Вот он. Момент. Он наступил не внезапно, а закономерно, как последний удар часов, отбивающих полночь. Вика аккуратно положила вилку и нож на тарелку. Она промокнула губы салфеткой — медленным, почти театральным жестом. Затем она посмотрела прямо на свекровь, и в её глазах не было ни злости, ни обиды. Только спокойная, ледяная ясность.
— Да, Елена Сергеевна, ваш подарок действительно подействовал. Он заставил меня о многом задуматься. О заботе, о приоритетах, о том, что действительно важно для женщины.
Она полезла в свою сумочку и достала ту самую бархатную коробочку. Игорь напрягся, почувствовав неладное. Елена Сергеевна смотрела с победной усмешкой, ожидая услышать слова благодарности. Вика положила коробочку на стол и мягко подтолкнула её через скатерть к свекрови.
— Спасибо за подарок, Елена Сергеевна! Я уже перезаписала этот абонемент на вас — на курс омолаживающих уколов, вам нужнее! Ведь вы же так печётесь о красоте!
В комнате на секунду стало абсолютно тихо. Даже Олег оторвал взгляд от телефона. Улыбка сползла с лица Елены Сергеевны, как будто её стёрли ластиком. Игорь смотрел на жену с полным непониманием, словно она заговорила на неизвестном языке.
А Вика, выдержав паузу, с той же милой улыбкой добавила, бросив быстрый взгляд на замершего Олега:
— Надо же соответствовать молодому мужу.
Это было прямое попадание. Не в бровь, а в самый центр её главной уязвимости. Лицо Елены Сергеевны из надменного и холёного за долю секунды превратилось в безобразную, искажённую маску ярости. Из её горла вырвался странный, сдавленный звук, похожий не на крик, а на клёкот хищной птицы.
— Ах ты… Дрянь! — прошипела она, и это слово было наполнено такой концентрированной ненавистью, что, казалось, воздух в комнате стал густым и ядовитым.
Она рванулась вперёд через стол, опрокинув салатник с остатками еды. Её ухоженные руки с идеальным маникюром превратились в когти, нацеленные на лицо Вики. Но она не успела. Игорь среагировал инстинктивно. Но его инстинкт был направлен не на защиту жены. Он схватил Вику за плечи, грубо оттащив её назад от стола, подальше от разъярённой матери. Его пальцы с силой впились в её плоть. Он защищал не её. Он защищал свою мать от неё.
Игорь держал Вику мёртвой хваткой. Его пальцы были как стальные тиски, впившиеся в её плечи, и она чувствовала тупую боль, но не издала ни звука. Она смотрела не на него, а на его мать. Елена Сергеевна тяжело дышала, её грудь вздымалась под шёлковой блузкой. Лицо, мгновение назад искажённое яростью, теперь было бледным и растерянным, словно она сама не могла поверить в силу собственного взрыва. Она смотрела на сына с мольбой, ища в нём защитника, и он не подвёл.
Взгляд Игоря переместился с матери на жену. В его глазах не было ни сомнения, ни сожаления. Только холодное, чужое осуждение. Он видел перед собой не женщину, которую любил, а разрушительницу, осквернившую святыню — его мать.
— Убирайся, — произнёс он тихо, но это слово ударило сильнее пощёчины. Он слегка встряхнул её, словно приводя в чувство. — Прямо сейчас. Вон из её дома.
Вика молчала. Она медленно, с усилием высвободила одно плечо из его хватки, потом второе. Она не отступила, не опустила глаза. Она просто смотрела на него, и в этом взгляде читалось нечто худшее, чем ненависть — полное, абсолютное безразличие. Она смотрела на чужого мужчину, который по какому-то недоразумению несколько лет был её мужем.
— Я не потерплю такого унижения самой любимой и близкой для меня женщины, — продолжил он, чеканя каждое слово. Голос его был ровным, без единой дрогнувшей ноты. Это был не аффект, а приговор. — Так что наш брак окончен. Можешь считать себя свободной.
Он ждал ответа, скандала, спора. Но Вика просто повернулась. Спокойно, без суеты, она подошла к стулу, на спинке которого висела её сумочка. Она взяла её, проверила в кармашке ключи от своей квартиры и телефон. Каждое её движение было подчёркнуто обыденным, лишённым всякой драмы. Она не посмотрела ни на разгромленный стол, ни на застывшую свекровь, ни на молодого мужа, который с любопытством хищника наблюдал за финалом пьесы. Она просто пошла к выходу, как уходят из кинотеатра после скучного фильма. Её спина была прямой. Это молчаливое, полное достоинства отступление было страшнее любого крика.
Когда за ней закрылась входная дверь, Игорь наконец выдохнул. Он повернулся к матери, которая тут же приняла вид жертвы. Он подошёл и обнял её за плечи.
— Всё, мам, всё. Она ушла. Навсегда. Я не позволю ей больше тебя обижать.
Елена Сергеевна уткнулась ему в плечо. Она победила. Она избавилась от ненавистной невестки, а сын снова безраздельно принадлежал ей. Она была на вершине своего триумфа.
И в этот момент раздался спокойный, чуть ленивый голос Олега. Он всё так же сидел за столом, вертя в руках свой телефон.
— А что… — протянул он, не глядя на них. — Может, и не самая плохая идея с этими уколами.
Игорь и Елена Сергеевна замерли. Олег поднял на жену скучающий взгляд и усмехнулся одним уголком рта. Он оглядел её лицо, на котором проступали красные пятна от пережитого стресса, морщинки у глаз казались глубже, а кожа — более усталой.
— Жить с курагой я долго не смогу, — бросил он так же небрежно, как если бы комментировал погоду за окном.
Тишина, наступившая после его слов, была абсолютной. Она не звенела и не давила. Она была пустой. В этой пустоте только что рухнул мир Елены Сергеевны. Оскорбление, брошенное Викой, было просто словами. Но те же слова, произнесённые её молодым, красивым мужем, стали приговором. Игорь смотрел на мать, на её мгновенно постаревшее, раздавленное лицо, и до него начала доходить вся чудовищная ирония ситуации. Он только что разрушил свою семью, выгнал жену и мать своего ребёнка, чтобы защитить честь женщины, которую её собственный муж только что списал со счетов, как увядший фрукт. Подарок, который Вика вернула, всё-таки достиг своего адресата. И его действие оказалось куда более разрушительным, чем кто-либо мог себе представить…
