Татьяна стояла у окна своей квартиры и смотрела на серое октябрьское небо. Дождь барабанил по стеклу, ветер гнул деревья. Осень в этом году выдалась холодной и мрачной. На душе тоже было неспокойно.
Телефон завибрировал на столе. Мама. Татьяна взяла трубку.
— Доченька, ты как? Всё нормально?
— Да, мам, всё хорошо. А у тебя как дела?
— Да так… Живу помаленьку.
В голосе матери слышалась усталость. Татьяна нахмурилась.
— Мам, что-то случилось?
— Нет, нет, всё в порядке. Просто устала немного.
— А Сергей тебе помогает?
Мать замолчала. Потом неуверенно ответила:
— Помогает, конечно. Как может.
Татьяна поджала губы. Брат. Опять брат. После смерти отца прошло уже восемь месяцев, а Сергей так и не устроился на работу. Жил в деревенском доме матери, обещал помогать по хозяйству, ремонтировать крышу, чинить забор. На деле же только ел, спал и пил с приятелями по вечерам.
Татьяна и Сергей росли вместе, но никогда не были близки. Брат был младше на три года, всегда был маминым любимчиком. Мать прощала сыну все проступки, оправдывала любое поведение. Татьяна давно смирилась с этим, но после смерти отца ситуация стала невыносимой.
Отец умер внезапно. Инфаркт. Не успели довезти до больницы. Мать осталась одна в большом деревенском доме, который они с покойным мужем строили всю жизнь. Дом был крепкий, с участком, садом, хозяйственными постройками. Мать пенсионерка, пенсия небольшая, но на жизнь хватало.
Сергей приехал на похороны и остался. Сказал, что не оставит мать одну, что будет помогать. Мать обрадовалась. Татьяна насторожилась, но промолчала.
Первые месяцы Сергей действительно что-то делал. Красил забор, копал огород, помогал убирать урожай. Но постепенно его активность сошла на нет. Брат начал приводить друзей, пить по вечерам, громко слушать музыку. Мать жаловалась дочери, но тут же оправдывала сына:
— Он же переживает по отцу. Ему тяжело. Дай время, успокоится.
Татьяна приезжала раз в месяц. Видела, как брат разлагается. Как мать худеет и бледнеет. Как в доме появляются пустые бутылки, грязная посуда, беспорядок. Но мать упорно отказывалась признавать проблему.
— Он же мой сын. Как я могу его выгнать?
— Мам, ты не должна выгонять. Ты должна установить правила. Если живёт у тебя, пусть помогает. По-настоящему помогает.
— Он помогает! Вчера дрова принёс!
Татьяна вздыхала и уезжала обратно в город. Что тут скажешь.
Потом начались проблемы с деньгами. Мать позвонила как-то вечером и тихо призналась:
— Таня, у меня пенсия закончилась. А до следующей ещё неделя. Можешь одолжить?
— Конечно, мам. Скажи сумму.
— Ну… Тысячи три хватит. На продукты.
Татьяна перевела деньги, но внутри закралось подозрение. Мать всегда умела планировать бюджет. Куда могла деться пенсия за две недели?
На следующий месяц ситуация повторилась. И ещё через месяц. Татьяна не выдержала и приехала в деревню без предупреждения. Дом встретил грохотом музыки и пьяным смехом. На кухне сидели Сергей и трое его приятелей. На столе стояли бутылки, тарелки с закуской. Дорогой закуской. Красная рыба, сыры, колбасы.
— О, сестрёнка приехала! — заорал Сергей. — Присоединяйся!
— Где мама?
— В комнате. Отдыхает.
Татьяна прошла в спальню матери. Нина Степановна лежала на кровати, укрывшись одеялом. Лицо серое, глаза впавшие.
— Мам, ты заболела?
— Нет, доченька. Просто устала.
— А что это за пир на кухне?
Мать отвернулась к стене.
— Сергей друзей пригласил. Ничего страшного.
— Мам, на твои деньги?
— Ну… Он обещал вернуть. Как только работу найдёт.
Татьяна вышла из комнаты и вернулась на кухню. Сергей хохотал над какой-то шуткой приятеля. Татьяна подошла к столу и выключила музыку.
— Эй! Что делаешь? — возмутился брат.
— Серёжа, выйдем поговорим.
— О чём говорить? Сиди, выпей с нами!
— Серёжа, я серьёзно. Выйдем.
Брат скривился, но встал и вышел за сестрой в коридор.
— Чего тебе?
— Сколько ты взял у матери?
— Что?
— Денег. Сколько ты у неё взял?
— Да немного. Занял. Верну.
— Когда? Ты же не работаешь!
— Найду работу, верну.
— Серёжа, мать живёт на пенсию. У неё нет лишних денег!
Брат махнул рукой.
— Не преувеличивай. У неё всё нормально.
— Нормально?! Она мне три раза занимала в этом месяце! Потому что ты тратишь её деньги на выпивку!
— Да ладно тебе! Пару раз в месяц отдохнуть нельзя?
— За чужой счёт — нельзя!
Сергей скривился и вернулся на кухню. Татьяна осталась стоять в коридоре. Хотелось кричать, но она сдержалась. Разговаривать с братом было бесполезно. Всё равно не услышит.
Татьяна уехала на следующий день. Перед отъездом попыталась поговорить с матерью ещё раз.
— Мам, оформи на Серёжу доверенность. Пусть платит за коммунальные услуги, если живёт в твоём доме.
— Доченька, зачем такие сложности? Он и так помогает.
— Какая помощь, мам? Он тратит твои деньги!
— Не кричи на меня. Он мой сын. Я не могу оставить его на улице.
— Никто не говорит про улицу! Просто пусть несёт ответственность! Хотя бы частично!
Нина Степановна отвернулась.
— Ты не понимаешь. Ему сейчас тяжело. Он переживает.
Татьяна сдалась. Бесполезно.
Прошло ещё два месяца. Татьяна продолжала помогать матери деньгами, но внутри росло раздражение. Сергей не работал, не искал работу, продолжал жить за счёт матери. Мать продолжала его оправдывать.
В начале октября позвонила соседка матери, Валентина Ивановна.
— Танечка, ты знаешь, что твой брат дом продаёт?
— Что? Какой дом?
— Ну дом вашей матери. Я видела, как к вам риэлторы приезжали. Фотографировали, замеры делали.
Татьяна похолодела.
— Валентина Ивановна, вы уверены?
— Абсолютно. Я сама с ними разговаривала. Спросила, что да как. Они сказали, что дом выставили на продажу. Собственник — твой брат.
— Но это невозможно! Дом на маме!
— Я тоже так подумала. Но риэлторы показали документы. Говорят, всё чисто.
Татьяна положила трубку и немедленно набрала номер матери. Нина Степановна взяла трубку не сразу.
— Мама, что происходит? Серёжа дом продаёт?!
— Доченька, не волнуйся. Он просто… Ну, мы решили…
— Что решили?!
— Продать дом. И купить новый. Поближе к городу. Мне же одной тут тяжело.
— Мама, какой новый дом?! У тебя нет денег на новый дом!
— Серёжа говорит, что найдёт подходящий вариант. Дешевле. А на разницу я буду жить.
Татьяна закрыла глаза и сжала кулаки.
— Мама, я сейчас приеду. Никуда не уходи. И ничего не подписывай!
— Но доченька…
— Ничего не подписывай! Слышишь?!
Татьяна схватила куртку, ключи от машины и выбежала из квартиры. Дорога до деревни заняла два часа. Всю дорогу Татьяна пыталась успокоиться, но внутри бушевала ярость. Брат. Родной брат. Решил обмануть мать. Продать её дом. Оставить без крыши над головой.
Когда Татьяна подъехала к дому, на крыльце стоял Сергей. Курил, смотрел в телефон. Увидел сестру, скривился.
— Чего примчалась? Звонила небось?
— Где мама?
— Внутри. Отдыхает.
Татьяна прошла мимо брата в дом. Нина Степановна сидела на кухне, пила чай. Увидев дочь, вздрогнула.
— Танечка, зачем ты приехала? Я же говорила, всё в порядке.
— Мама, покажи мне документы на дом.
— Какие документы?
— Свидетельство о собственности. Договоры. Всё, что есть.
Мать растерялась.
— Доченька, зачем тебе это?
— Покажи, мам. Пожалуйста.
Нина Степановна встала и прошла в спальню. Вернулась с папкой. Татьяна открыла и стала перебирать бумаги. Свидетельство о собственности. Оформлено на мать. Договор купли-продажи участка. Технический паспорт. Всё на месте.
— Мама, ты подписывала какие-то доверенности? Договоры?
— Нет. То есть… Серёжа просил расписаться в каких-то бумагах. Говорил, что для оформления коммунальных услуг.
— Где эти бумаги?
— У него. У Серёжи.
Татьяна вышла на крыльцо. Брат всё ещё курил.
— Серёж, покажи мне бумаги, которые подписывала мама.
— Какие ещё бумаги?
— Не прикидывайся. Для коммунальных услуг. Где они?
Брат затушил сигарету и посмотрел на сестру.
— У меня в комнате. Зачем тебе?
— Принеси.
— Да ладно тебе. Ничего особенного.
— Серёжа, принеси бумаги. Сейчас.
Брат пожал плечами и зашёл в дом. Вернулся через минуту с листком бумаги. Протянул сестре. Татьяна развернула и пробежала глазами по тексту. Кровь прилила к лицу.
— Это генеральная доверенность! — выдохнула Татьяна. — Ты оформил на себя генеральную доверенность?!
— Ну и что? Так удобнее. Я же за коммуналку плачу.
— Серёжа, по этой доверенности ты можешь продать дом!
— Ну да. Мы так и договорились с мамой.
— Мама ничего не знает! Она думала, что подписывает бумаги для коммунальных услуг!
Брат скривился.
— Да брось. Она всё прекрасно понимала.
— Неправда!
— Правда. Мы решили продать дом. Купить новый. И всё.
Татьяна зашла обратно в дом. Мать сидела на кухне и плакала.
— Мама, ты правда хочешь продать дом?
— Я… Не знаю, доченька. Серёжа сказал, что так будет лучше.
— Лучше для кого? Для тебя или для него?
— Он обещал найти хороший дом. Недорогой.
— Мам, это обман! Он хочет продать твой дом и присвоить деньги!
— Нет! Серёжа не такой! Он мой сын!
— Он мошенник, мам! Он обманул тебя!
Нина Степановна закрыла лицо руками и горько заплакала. Татьяна села рядом, обняла мать за плечи.
— Мам, мы сейчас поедем к нотариусу. Отзовём доверенность. Хорошо?
— Но Серёжа…
— Забудь про Серёжу. Он тебя предал.
Мать продолжала плакать. Татьяна вышла на крыльцо. Брат стоял у машины, снова курил.
— Ты понимаешь, что ты делаешь? — тихо спросила Татьяна.
— Что я делаю?
— Ты обманываешь мать! Хочешь украсть её дом!
— Не ори. Я ничего не краду. Мы договорились.
— Ты солгал ей! Сказал, что это для коммунальных услуг!
Сергей бросил сигарету на землю и растоптал.
— Поверь, сестрёнка, так будет лучше для всех. Дом старый, матери тут одной тяжело. Продадим, купим что-то поменьше. А на остаток я себе квартиру возьму в городе.
— Себе?! Ты хочешь купить себе квартиру на мамины деньги?!
— А что такого? Я же сын. Имею право.
Татьяна развернулась и вернулась в дом. Всё стало ясно. Брат не просто обманул мать. Брат спланировал всё заранее. Оформил доверенность, выставил дом на продажу, собирался присвоить деньги.
— Мама, собирайся. Едем в город. К нотариусу.
— Но доченька…
— Без разговоров. Собирайся.
Нина Степановна послушно встала и пошла в спальню. Вернулась через десять минут с маленькой сумкой. Татьяна взяла мать за руку и повела к машине. Сергей стоял у крыльца и смотрел на них.
— Куда это вы собрались? — спросил брат.
— В город. К нотариусу. Отзывать доверенность.
Сергей шагнул вперёд.
— Таня, не надо. Мы же договорились.
— Мы ничего не договаривались. Ты обманул мать. И я это исправлю.
Брат попытался загородить дорогу, но Татьяна обошла его и усадила мать в машину. Завела двигатель и уехала, не оглядываясь.
По дороге мать молчала. Смотрела в окно, изредка утирала слёзы. Татьяна тоже молчала. Говорить сейчас было бессмысленно. Главное — успеть к нотариусу.
В городе они приехали к обеду. Нотариус принял без записи, выслушал ситуацию и покачал головой.
— Да, генеральная доверенность. Понятно. Мы можем её отозвать прямо сейчас. Нужен паспорт.
Нина Степановна достала документ. Нотариус оформил отзыв, заверил печатью. Через полчаса всё было готово.
— Теперь эта доверенность недействительна. Ваш сын не сможет совершать никакие сделки от вашего имени.
— Спасибо, — выдохнула Татьяна.
Мать молча кивнула. Татьяна отвезла Нину Степановну обратно в деревню. Весь вечер они провели в молчании. Мать лежала на кровати, глядя в потолок. Татьяна убирала на кухне, пыталась навести порядок после вчерашней пьянки брата.
Сергей вернулся поздно вечером. Хлопнула дверь, послышались тяжёлые шаги. Брат зашёл на кухню, увидел сестру.
— Ещё здесь? — буркнул Сергей.
— Да. И уеду только завтра.
— Ладно.
Брат прошёл в свою комнату и захлопнул дверь. Татьяна переночевала на диване в гостиной. Утром встала рано, собралась, попрощалась с матерью и уехала в город.
На следующий день, когда Татьяна вернулась с работы, в дверь позвонили. Открыла — на пороге стоял Сергей. Мрачный, злой. А за его спиной — мать с двумя огромными сумками и узлами.
— Старуха, мы будем жить у тебя, — бросил брат, не здороваясь. — Мама теперь с тобой, а я — в её доме. Продам или сдам, как решу.
Татьяна молча смотрела на брата. В его взгляде не было ни стыда, ни сомнений. Только наглость и уверенность в своей правоте.
— Что ты сейчас сказал? — тихо спросила Татьяна.
— Ты слышала. Маму забирай, а я остаюсь в доме.
— Серёжа, это незаконно. Дом принадлежит маме.
— Ну и пусть. Я там живу, значит, имею право.
Нина Степановна стояла за спиной сына и плакала. Тихо, безутешно.
— Доченька, не ругайтесь, пожалуйста. Это всё временно. Серёжа просто… Ему нужно время.
Татьяна посмотрела на мать. В глазах Нины Степановны была мольба. Мольба не устраивать скандал, не ругаться, принять всё как есть.
— Мама, заходи, — сказала Татьяна и посторонилась.
Нина Степановна взяла сумки и прошла в квартиру. Сергей развернулся и направился к лестнице.
— Серёж, подожди, — окликнула брата Татьяна.
— Чего ещё?
— Ты понимаешь, что творишь?
— Прекрасно понимаю. Живу в доме матери. Ничего преступного.
— Ты выгнал мать из её дома!
— Я её не выгонял. Она сама решила к тебе переехать.
— Врёшь!
Брат пожал плечами и ушёл. Татьяна закрыла дверь и прислонилась к косяку. Внутри всё кипело. Хотелось кричать, бить посуду, выгнать брата из дома силой. Но это было бессмысленно.
Нина Степановна сидела на диване и всхлипывала.
— Мама, расскажи, что произошло. Как он тебя выгнал?
— Он не выгонял, доченька. Просто сказал вчера вечером, что ему нужно пространство. Что мне лучше пожить у тебя. Пока он решает вопросы с домом. Я собрала вещи, а он сегодня утром привёз меня сюда.
— Какие вопросы с домом?!
— Ну… Он хочет сдать дом. Говорит, что так будет дополнительный доход.
— Мам, он хочет присвоить деньги! Ты этого не понимаешь?!
Мать закрыла лицо руками и снова заплакала. Татьяна вздохнула и села рядом. Обняла мать за плечи.
— Ладно, мам. Живи пока у меня. А я разберусь с братом.
На следующий день Татьяна взяла отгул на работе и поехала к юристу. Рассказала о новых обстоятельствах.
— Ваш брат не имеет права выгонять мать из дома. Это её собственность. Вы можете подать в суд на выселение.
— А как быстро это можно сделать?
— Зависит от суда. Обычно месяц-два.
— А пока он будет жить там и тратить мамины деньги?
Юрист задумался.
— Есть вариант. Вы можете оформить запрет на любые сделки с недвижимостью без личного участия вашей матери. Это защитит дом от продажи.
— И как это сделать?
— Нужно обратиться в Росреестр. Оформить соответствующее заявление. Потребуется паспорт матери, документы на дом.
— Хорошо. Сделаем.
Татьяна вернулась домой и объяснила матери план действий. Нина Степановна слушала молча, кивала, но в глазах читалась растерянность.
— Доченька, может, не надо так радикально? Серёжа же обещал вернуть дом.
— Мама, он обещал много чего. И ничего не выполнил.
— Но он же мой сын!
— Сын, который тебя предал!
Нина Степановна отвернулась. Татьяна поняла, что мать всё ещё не хочет признавать очевидное. Но делать было нечего. Нужно было действовать.
На следующий день Татьяна с матерью поехали в Росреестр. Оформили заявление о запрете сделок. Сотрудник объяснил, что теперь любая сделка с домом возможна только при личном присутствии собственника.
— Это защитит ваш дом от продажи или аренды без вашего ведома, — сказал сотрудник.
— Спасибо, — кивнула Татьяна.
Мать молчала. На обратном пути Нина Степановна тихо спросила:
— Доченька, а Серёжа узнает об этом?
— Узнает, когда попытается что-то сделать с домом.
— Он обидится.
— Пусть обижается.
Прошла неделя. Сергей не звонил, не появлялся. Мать жила у дочери, помогала по хозяйству, готовила. Татьяна ходила на работу, возвращалась вечером. Жизнь вошла в какую-то колею.
Но Татьяна не успокаивалась. Обратилась к юристу снова, собрала все документы, составила исковое заявление о выселении брата из дома матери. Подала в суд.
— Через месяц будет первое заседание, — сказал юрист. — Готовьтесь.
Татьяна готовилась. Собрала свидетельства соседей, документы, доказывающие собственность матери. Всё было чётко, ясно.
Через три недели позвонил Сергей.
— Таня, ты что творишь?! Мне пришла повестка в суд!
— Ну и что?
— Как что?! Ты на меня в суд подала?!
— Не я. Мама.
— Брешешь!
— Не вру. Мама собственник. Мама истец. Я просто помогла оформить бумаги.
Брат замолчал. Потом зло выдохнул:
— Вы пожалеете об этом.
— Нет, Серёжа. Пожалеешь ты.
Татьяна положила трубку. Мать стояла в дверях кухни и смотрела на дочь.
— Ты правда подала на него в суд?
— Да, мам. От твоего имени.
— Но это же мой сын!
— И это твой дом! Серёжа не имеет права его занимать!
Нина Степановна заплакала и ушла к себе в комнату. Татьяна осталась стоять на кухне. Внутри было пусто. Ни злости, ни жалости. Только решимость довести дело до конца.
Первое заседание прошло быстро. Сергей явился, но адвоката с собой не привёл. Пытался объяснить судье, что живёт в доме матери на законных основаниях, что помогает по хозяйству.
— У вас есть договор аренды? — спросила судья.
— Нет, но…
— У вас есть разрешение собственника?
— Мать разрешила!
Судья посмотрела на Нину Степановну.
— Вы разрешали сыну проживать в вашем доме?
Мать молчала. Татьяна тихо подтолкнула её локтем.
— Нет, — прошептала Нина Степановна. — Не разрешала.
— Прошу говорить громче.
— Нет! Не разрешала! — уже твёрже повторила мать.
Сергей побелел.
— Мама, ты что говоришь?!
— Тишина в зале! — стукнула судья молотком. — Следующее заседание через две недели. Ответчику рекомендую подготовить документы, подтверждающие законность проживания.
Заседание закончилось. Сергей выбежал из зала, даже не попрощавшись с матерью. Нина Степановна села на скамейку в коридоре и тихо заплакала.
— Я предала сына, — шептала мать. — Я его предала.
— Нет, мам. Ты защитила себя. Он предал тебя первым.
Через две недели было второе заседание. Сергей снова пришёл без адвоката. Пытался доказать, что имеет право жить в доме, так как помогал матери после смерти отца. Но судья была непреклонна.
— У вас нет документов, подтверждающих законность проживания. Постановляю: выселить ответчика из дома в течение десяти дней.
Сергей вскочил с места.
— Это несправедливо!
— Если вы не согласны с решением, можете подать апелляцию.
Брат развернулся и вышел из зала, хлопнув дверью. Татьяна обняла мать.
— Всё, мам. Закончилось.
Нина Степановна кивнула, но на лице не было радости. Только усталость.
Через десять дней Татьяна с матерью приехали в деревню. Дом встретил пустыми окнами и открытой дверью. Сергей съехал, не попрощавшись. Забрал свои вещи и исчез.
Внутри был погром. Разбитая посуда, опрокинутая мебель, следы грязных ботинок на полу. Татьяна молча начала убирать. Мать стояла на пороге и плакала.
— Он так меня ненавидит, — шептала Нина Степановна.
— Нет, мам. Он ненавидит себя. За то, что проиграл.
Уборка заняла целый день. К вечеру дом снова стал жилым. Татьяна растопила печь, приготовила ужин. Мать сидела на кухне и молча пила чай.
— Доченька, а ты не боишься, что Серёжа вернётся?
— Нет. Он не вернётся. У него теперь нет прав на этот дом.
— А если всё-таки?
— Тогда вызовем полицию.
Нина Степановна кивнула. В глазах снова блеснули слёзы, но мать их сдержала.
Татьяна осталась с матерью на неделю. Помогла разобрать вещи, починить сломанную мебель, навести порядок. Потом уехала обратно в город.
Прошёл месяц. Сергей не звонил, не появлялся. Татьяна периодически приезжала к матери, проверяла, всё ли в порядке. Нина Степановна постепенно оживала. Начала снова ухаживать за садом, готовить заготовки на зиму, общаться с соседками.
Однажды вечером мать позвонила дочери.
— Танечка, спасибо тебе.
— За что, мам?
— За то, что защитила меня. За то, что не дала Серёже обмануть. Я теперь понимаю… Он меня использовал.
— Да, мам. Использовал.
— Мне больно это осознавать. Но ты была права.
Татьяна улыбнулась.
— Главное, что ты теперь в безопасности.
— Да, доченька. Впервые за долгое время я не боюсь. Не боюсь, что кто-то заберёт мой дом, мои деньги, мою жизнь.
Мать замолчала, потом добавила:
— А может, мне к тебе переехать? Совсем?
Татьяна задумалась.
— Мам, а ты хочешь?
— Не знаю. Тут одной страшновато. А у тебя хотя бы рядом кто-то есть.
— Приезжай, мам. Места хватит. Дом сдадим. Будет тебе дополнительный доход.
— Правда?
— Конечно.
Через месяц Нина Степановна переехала к дочери. Дом в деревне сдали молодой семье за небольшую плату. Мать получала доход, могла не экономить на мелочах, жила спокойно.
Сергей так и не объявился. Где брат живёт, чем занимается — неизвестно. Татьяна не искала. Не хотела знать.
Однажды мать спросила:
— Доченька, а ты не злишься на Серёжу?
— Нет, мам. Я просто больше не хочу иметь с ним дела.
— А я злюсь. На себя. За то, что так долго закрывала глаза.
— Ты не виновата, мам. Ты просто любила.
— Любовь не должна быть слепой.
Татьяна обняла мать. Нина Степановна прижалась к дочери и тихо заплакала. Но это были другие слёзы. Не отчаяния, а облегчения.
Жизнь наладилась. Мать и дочь жили вместе, помогали друг другу, разделяли быт. Иногда приезжала соседка из деревни, Валентина Ивановна, гостила пару дней. Нина Степановна встретила в парке старую подругу, с которой не виделась двадцать лет. Начали встречаться, ходить в кино, на выставки.
Мать снова стала улыбаться. Постепенно вернулась к жизни.
А дом в деревне стоял целый, ухоженный, приносил доход. И больше никто не мог отнять у Нины Степановны то, что принадлежало ей по праву.
