Нина смотрела в окно своей когда-то уютной кухни и думала, что ещё немного — и она просто взорвётся. За стеклом шёл дождь. Серое небо, серые лужи, серая жизнь. Всего полгода назад всё было по-другому.
Полгода назад они с Антоном наконец-то купили трёхкомнатную квартиру. Пятнадцать лет копили, отказывали себе во всём — и вот, наконец, их собственный угол. Просторный, светлый, с видом на парк.
Нина уже представляла, как в одной комнате будет кабинет для Антона, который часто работал дома, вторая — их спальня, а третья… В третьей комнате она мечтала устроить детскую. Им с Антоном было уже по тридцать пять, и оба понимали, что пора. Раньше всё время находились отговорки: то денег нет, то жильё маленькое. Теперь все препятствия исчезли.
И тут, как гром среди ясного неба, звонок от Ларисы, сестры Антона.
— Тонь, меня Марат бросил. Ушёл к своей секретарше. Представляешь? — голос Ларисы в телефоне звучал надрывно. — Я с детьми на улице практически. Он требует продать квартиру и разделить деньги. Нам жить негде.
Антон, конечно же, не мог не пригласить сестру с двумя детьми пожить у них, «пока всё не устаканится». Нина тогда молча кивнула. Как можно было возразить? Человек в беде, да ещё и родственник. Временно же.
Это «временно» растянулось на полгода. И с каждым днём становилось всё невыносимее.
— А вот Толик-то у нас сегодня пятёрку получил, — доносилось из комнаты, которую Нина мысленно всё ещё считала будущей детской.
Лариса говорила это специально громко, чтобы Нина услышала из кухни. И непременно добавляла, глядя на своего старшего, одиннадцатилетнего сына с обожанием:
— Весь в нашу породу умницей растёт. Никифоровская кровь, ничего не поделаешь.
Нина готовила ужин и мысленно повторяла фразу, которую за эти полгода произносила про себя, наверное, тысячу раз: «Ещё немного потерпеть. Они же скоро съедут».
Но вместо того чтобы «устаканиться», ситуация только ухудшалась. Марат подал на развод и действительно потребовал продать квартиру. Лариса уволилась с работы («Какая работа, когда у меня двое детей на руках?») и, судя по всему, не торопилась что-то менять.
Нина не могла не замечать, как меняется их жизнь с Антоном. Как исчезает их личное пространство, как растворяются их планы, как постепенно всё крутится только вокруг Ларисы и её детей.
Младшему, Коле, было шесть. Активный, шумный мальчик, он носился по квартире с утра до вечера, оставляя после себя раскиданные игрушки. Нина несколько раз пыталась поговорить с Ларисой, мол, может, стоит объяснить ребёнку, что нужно за собой убирать.
— Ой, да он же ещё маленький, — отмахивалась Лариса. — Вот будут у тебя свои дети, тогда и будешь их воспитывать.
Эта фраза больно жалила каждый раз. Нина и Антон пытались завести ребёнка, но пока не получалось. И если раньше это не так сильно тревожило — они были уверены, что всё впереди, то теперь, с появлением в их доме двух чужих детей, эта тема стала настоящей раной.
— Нин, ну что ты опять? — Антон устало потирал переносицу, когда Нина в очередной раз заговорила о том, что, может, стоит как-то обозначить сроки пребывания Ларисы у них. — Куда ей идти? У неё дети.
— У нас тоже могли бы быть дети, — тихо отвечала Нина. — Но в этой суматохе, в этом постоянном напряжении… Я даже к врачу сходить не могу спокойно. Вечно надо готовить на пятерых, убирать за троими, решать чужие проблемы.
— Она моя сестра, — отрезал Антон. — И я не выставлю её на улицу.
Нина понимала, что он прав. Но с каждым днём ей становилось всё тяжелее. Особенно после того, как Лариса потихоньку начала перетягивать Антона на свою сторону. Маленькие шпильки, замечания, истории из их общего детства, где Нине не было места. И постоянные просьбы: отвезти детей в школу, забрать из кружка, помочь с уроками.
— Толик, ну кто ж так интеграл решает? — Антон склонился над тетрадкой племянника. — Смотри, тут нужно…
А вечером, когда они, наконец, оставались одни в своей спальне, Антон просто падал от усталости и засыпал. Разговоры по душам, планы на будущее, близость — всё это исчезло из их жизни.
Нина чувствовала, как между ними растёт стена. Невидимая, но от этого не менее прочная.
— Ты не представляешь, что такое материнство, — говорила Лариса, рассказывая очередную историю о том, как сложно ей одной с двумя детьми. — Это же каждую минуту думать о них, жить ими.
И Нина молчала. Потому что действительно не представляла. Ей не дали такой возможности.
Утро началось, как обычно, с шума. Коля уронил стакан на кухне, тот разбился, и осколки разлетелись по всему полу. Нина только вздохнула и пошла за веником.
— Ой, Коленька, ты не порезался? — Лариса подлетела к сыну, совершенно не обращая внимания на Нину, которая молча убирала осколки. — Нужно быть аккуратнее. Хотя… — Тут она бросила быстрый взгляд на Нину. — Знаешь, этот стакан и так уже был с трещиной. Наверное, просто время пришло.
Нина знала, что стакан был абсолютно целым. Это был из её любимого набора, который они с Антоном купили в Праге во время медового месяца. Теперь от набора осталось всего два стакана.
— Ладно, бывает, — только и сказала она, выбрасывая осколки.
— Кстати, Тоня сегодня задержится, — сообщила Лариса, намазывая масло на хлеб. — У него какая-то важная встреча. Так что ты не жди его к ужину.
«Он мог бы и сам мне сказать», — подумала Нина, но вслух произнесла:
— Хорошо, спасибо.
Вечером, когда Нина вернулась с работы, её встретила непривычная тишина. В квартире никого не было. На столе лежала записка: «Повезла детей в парк аттракционов. Вернёмся поздно. Л.».
Нина почувствовала странное облегчение. Впервые за долгое время она была одна в своей квартире. Она прошлась по комнатам, касаясь вещей, которые когда-то так тщательно выбирала. Многие из них теперь были не на своих местах или вовсе исчезли, уступив место вещам Ларисы и детей.
В комнате, которую занимали Лариса с Колей (Толик спал в бывшем кабинете Антона), её взгляд упал на ящик комода, приоткрытый словно в спешке. Там что-то блеснуло. Нина подошла ближе и увидела свои серьги. Те самые, которые она искала несколько недель назад. Подарок Антона на пятилетие свадьбы.
— Странно, — пробормотала она. — Я же везде их искала.
Поколебавшись секунду, она выдвинула ящик полностью. Под стопкой Ларисиного белья обнаружились и другие вещи, которые Нина считала потерянными: браслет, колечко, её любимые духи, которые, как она думала, закончились.
Сердце заколотилось быстро-быстро. Она осторожно вернула всё на место и задвинула ящик. Потом медленно опустилась на край кровати и уставилась в одну точку.
Теперь она понимала, что происходит. Это не просто временное пристанище для сестры мужа. Это планомерное вытеснение её, Нины, из собственной жизни. И Антон, похоже, не замечает или не хочет замечать.
Зазвонил телефон. Нина вздрогнула.
— Алло?
— Нин, привет, это я, — голос Антона звучал как-то странно. — Слушай, мы тут с Ларисой и детьми… В общем, мы в том парке аттракционов. Решил к ним присоединиться после работы. Ты не против?
Нина почувствовала, как что-то обрывается внутри. Он даже не спросил, как у неё дела, хочет ли она присоединиться. Просто поставил перед фактом.
— Нет, конечно, — она старалась, чтобы голос звучал ровно. — Развлекайтесь.
— Точно? — в голосе мужа послышалось облегчение. — Ну, тогда до вечера. Не жди, ложись спать.
Когда он отключился, Нина ещё долго сидела с телефоном в руке. Потом медленно встала и подошла к окну. Дождь прекратился, но небо всё ещё было затянуто тучами.
Она приняла решение.
Когда на следующий день Лариса вернулась с детьми из школы, её встретила Нина. Не та, к которой они привыкли — тихая, всегда уступающая, — а какая-то другая. С прямой спиной и решительным взглядом.
— Нам нужно поговорить, — сказала Нина, и что-то в её тоне заставило Ларису замереть.
— Ребята, идите в свои комнаты, — бросила она детям, не отрывая взгляда от Нины.
Когда они остались одни, Нина указала на стул:
— Присаживайся, разговор будет долгим.
Лариса села, нервно теребя ремешок сумки.
— Я нашла свои вещи в твоём ящике, — начала Нина без предисловий.
Лариса вспыхнула:
— Ты рылась в моих вещах?
— Нет, я искала свои. И нашла. В твоём ящике.
— Я просто… я хотела примерить… — начала оправдываться Лариса, но Нина перебила:
— Дело не в этом. Вернее, не только в этом. Полгода назад я пустила тебя в свой дом, потому что ты оказалась в сложной ситуации. Я думала, это временно. Что ты используешь это время, чтобы найти работу, встать на ноги, решить вопрос с жильём. Но вместо этого ты, кажется, решила просто занять моё место.
— Что за бред? — возмутилась Лариса, но в глазах мелькнуло что-то, что подтвердило догадки Нины.
— Это не бред. Ты постепенно отодвигаешь меня от Антона. Ты принимаешь решения, не советуясь со мной. Ты распоряжаешься в моём доме, как в своём собственном. И, похоже, не собираешься никуда уходить.
Лариса вскочила:
— Да как ты смеешь! Я одна с двумя детьми, брошенная мужем! Тебе не понять, каково это! У тебя даже своих детей нет!
— И не будет, если так продолжится, — спокойно ответила Нина. — Потому что для своих детей нужно место в доме и в жизни. А ты заняла всё.
— Я поговорю с Антоном, — Лариса схватила телефон. — Он не позволит тебе так со мной разговаривать!
— Говори, — Нина пожала плечами. — Но сначала выслушай меня до конца. Я приняла решение. Либо вы находите другое жильё в течение месяца, либо съеду я. И поверь, если уйду я, Антон потеряет гораздо больше, чем просто жену.
— Это угроза? — прищурилась Лариса.
— Это факт, — ответила Нина. — Квартира оформлена на меня. Мои родители дали большую часть денег на первый взнос. Если мы с Антоном разведёмся, ему придётся очень постараться, чтобы отсудить хотя бы часть.
Лариса побледнела:
— Ты… ты не сделаешь этого. Ты же любишь его.
— Именно потому, что люблю, я не позволю тебе разрушить нашу семью, — твёрдо сказала Нина. — Месяц, Лариса. У тебя есть месяц, чтобы найти другое жильё.
Вечером, когда вернулся Антон, его встретила непривычная картина: Лариса металась по квартире, собирая вещи, а Нина спокойно готовила ужин на кухне.
— Что происходит? — растерянно спросил он.
— А происходит то, что твоя жена выгоняет нас на улицу! — выпалила Лариса, и в её голосе звенели слёзы. — Она дала нам месяц! Месяц, Тоня! Куда мы пойдём?
Антон перевёл взгляд на Нину:
— Это правда?
— Да, — спокойно ответила она, помешивая соус. — Я считаю, что полгода — достаточный срок, чтобы решить временные трудности. Дальше это уже не временные трудности, а образ жизни. У Ларисы есть выбор: либо активно искать работу и жильё в течение месяца, либо… либо мы с тобой будем искать решение отдельно.
— Ты ставишь мне ультиматум? — Антон нахмурился. — Выбирать между сестрой и женой?
— Нет, — Нина покачала головой. — Я прошу тебя выбрать между настоящим и будущим. Твоя сестра и племянники — это важная часть твоей жизни. Но они не должны становиться центром нашей с тобой жизни. У нас тоже должно быть будущее. Свои дети, свои планы.
— Свои дети! — фыркнула Лариса. — Да у вас их до сих пор нет, хотя вы женаты уже сколько? Десять лет?
— Восемь, — тихо поправил Антон. И вдруг добавил: — И, возможно, их нет именно потому, что последние полгода мы живём как в казарме, а не как семья, планирующая ребёнка.
Лариса застыла с открытым ртом. Она явно не ожидала, что брат не бросится её защищать.
— Ты… ты на её стороне? — наконец выдавила она.
Антон устало потёр лицо:
— Я не выбираю стороны, Лара. Но Нина права. Мы не можем жить так вечно. Это должно было быть временным решением.
— Но мы семья! — воскликнула Лариса. — Разве ты не должен помогать своей семье?
— Должен, — кивнул Антон. — И я помогал. Полгода. Но есть и другая моя семья — Нина. И я должен помогать и ей тоже.
Лариса несколько секунд смотрела на брата, потом резко развернулась и вышла из кухни, громко хлопнув дверью.
Антон и Нина остались одни. Повисла тишина, нарушаемая только тихим бульканьем соуса на плите.
— Я не знал, что тебе так тяжело, — наконец произнёс Антон. — Почему ты молчала?
— А ты не видел? — Нина повернулась к нему. — Не замечал, как мы отдалились друг от друга? Как наша жизнь превратилась в обслуживание твоей сестры и её детей?
Антон опустил глаза:
— Я думал, это временно.
— Я тоже, — вздохнула Нина. — Но время шло, а ничего не менялось. И если бы я не поставила точку, так бы и продолжалось.
— Ты действительно выгонишь их через месяц?
— Нет, конечно, — Нина покачала головой. — Если Лариса реально будет искать работу и жильё, я готова продлить срок. Но она должна понять, что это не навсегда. Что она должна двигаться дальше.
Антон медленно кивнул:
— Я поговорю с ней. Объясню.
— Спасибо, — Нина слабо улыбнулась. — И, знаешь… я нашла свои серьги. Те, что ты мне подарил на пятилетие. И ещё кое-какие вещи.
— Где? — удивился Антон.
— В ящике комода. У Ларисы.
Антон моргнул, не сразу осознав смысл сказанного. Потом его лицо изменилось:
— Она… взяла твои вещи?
— Да, — просто ответила Нина. — И это ещё одна причина, почему я решила, что пора заканчивать этот «временный» период.
Антон молча притянул её к себе и крепко обнял. Нина почувствовала, как напряжение последних месяцев начинает отпускать. Они простояли так несколько минут, просто держа друг друга в объятиях.
— Я поговорю с ней, — повторил Антон. — Прямо сейчас.
Неделю спустя Лариса устроилась на работу. Ещё через две нашла небольшую, но отдельную квартиру, которую могла снимать на свою зарплату. Она не разговаривала с Ниной всё это время, общаясь только с Антоном. Но в день переезда, когда все вещи были уже собраны и погружены в машину, она вдруг подошла к Нине:
— Знаешь, я всегда завидовала тебе, — сказала она неожиданно. — У тебя всегда всё было… правильно. Учёба, работа, замужество. А у меня вечный бардак. Я думала, что если буду рядом с тобой, то тоже смогу как-то… наладить свою жизнь. Перенять твою организованность, что ли.
— И поэтому брала мои вещи? — тихо спросила Нина.
Лариса опустила глаза:
— Я не знаю, почему я это делала. Может, хотела стать немного тобой. Это глупо, да? — она нервно рассмеялась. — В общем, прости меня. И спасибо, что не выставила нас сразу на улицу.
— Я никогда не сделала бы этого, — покачала головой Нина. — Я просто хотела, чтобы ты начала двигаться дальше. Жить своей жизнью, а не цепляться за нашу.
Лариса кивнула:
— Да, ты права. И знаешь, что странно? Мне страшно, но в то же время… как будто камень с души упал. Я наконец-то делаю что-то сама. Не полагаюсь на родителей, на мужа, на брата… И это, оказывается, здорово.
Она протянула руку:
— Без обид?
Нина после секундного колебания пожала протянутую руку:
— Без обид. Но, пожалуйста, верни мои духи.
Лариса рассмеялась — впервые за долгое время искренне:
— Уже упаковала в отдельный пакет. Там, в прихожей.
Когда машина с Ларисой и детьми отъехала от дома, Антон обнял Нину за плечи:
— Ну вот, теперь мы снова одни.
— Да, — Нина прижалась к нему. — И знаешь, что?
— Что?
— Я записалась к врачу. На следующей неделе. Думаю, самое время заняться нашим будущим.
Антон поцеловал её в висок:
— Самое время.
Прошёл год. Нина стояла у окна своей кухни и смотрела, как Антон помогает Ларисе выгружать вещи из машины. Они с детьми приехали на выходные — впервые с тех пор, как съехали.
За этот год многое изменилось. Лариса действительно встала на ноги, нашла хорошую работу, даже познакомилась с кем-то. Толик поступил в математическую школу — всё-таки никифоровские гены давали о себе знать. Коля немного повзрослел и стал гораздо аккуратнее.
Изменилось и в жизни Нины с Антоном. Ремонт в третьей комнате был наконец-то закончен. И теперь там стояла кроватка. Маленькая, но настоящая детская кроватка, в которой спала их трёхмесячная дочь.
Нина улыбнулась, услышав тихое сопение из радионяни. Маленькая Катя проснётся через полчаса, как раз к приходу гостей.
Она положила руку на всё ещё немного округлый после родов живот и подумала, что, может быть, всё случилось именно так, как должно было. Тот трудный период с Ларисой в их доме научил её многому: отстаивать свои границы, не бояться конфликтов, говорить о своих чувствах. А Антон научился видеть не только проблемы своих родных, но и потребности жены.
Входная дверь открылась, и послышались голоса. Лариса что-то оживлённо рассказывала, Толик спорил с ней, Коля смеялся.
— Нин, мы пришли! — крикнул Антон.
— Иду! — отозвалась она, и, бросив последний взгляд в окно, где уже начинали желтеть листья на деревьях, пошла встречать гостей.
Иногда нужно просто собрать сумки, взять чемоданы в руки и выйти — чтобы потом вернуться уже совсем другим человеком.
