— Твои акварели никому не нужны, Наташа. Сколько можно витать в облаках? — Олег захлопнул крышку её ноутбука, едва не прищемив ей пальцы.
— Это заказ на тридцать тысяч, — тихо ответила она, сдерживая дрожь в голосе.
Наталья смотрела, как муж раздражённо вытряхивает содержимое портфеля на журнальный столик. Его тень на стене казалась странно увеличенной — точь-в-точь как его присутствие в её жизни.
Она отодвинула в сторону незаконченную иллюстрацию русалки среди водорослей. Клиент ждал уже третий день, но как объяснить это Олегу, который считал её работу «детскими каракулями»?
— Опять эти твои сказочки, — фыркнул он, окидывая взглядом маленькую квартирку. — А суп? Опять не сварила? Опять не убралась?
Солнечный луч, пробившийся сквозь тонкую занавеску, высветил пыль на полках. Наталья проследила за его взглядом и сглотнула комок стыда. Она действительно не успела убраться — последние два дня работала над срочным заказом.
— Я закажу что-нибудь, — предложила она. — Или быстро приготовлю пасту.
— Закажешь? — Олег театрально всплеснул руками. — На свои копейки? Мать права, из тебя не получается жена.
Что-то внутри Натальи опустилось. Телефон завибрировал — наверняка Галина Петровна. У свекрови была пугающая способность чувствовать момент, когда невестку отчитывают, и тут же включаться в процесс.
— Не отвечай, это мама, — Олег скривился. — Опять будет тебе мозг полировать за беспорядок. Хотя, может, хоть её послушаешь.
Наталья посмотрела на мужа. Восемь лет назад, когда они познакомились в университете, Олег казался воплощением свободы: умный, ироничный аспирант, цитирующий Бродского, с вечной щетиной и потрёпанной сумкой через плечо.
Когда он смотрел на её рисунки? В его глазах плясали искры восхищения. «Ты особенная, Наташа», — шептал он тогда. «Не такая, как все».
Теперь перед ней стоял другой человек: с аккуратно подстриженными усами, в накрахмаленной рубашке, со взглядом, в котором плескалось только раздражение.
Телефон надрывался. Галина Петровна не любила, когда её игнорировали.
— Слушаю, — наконец ответила Наталья.
— Ну наконец-то! — голос свекрови резал слух. — Как моего сыночка кормишь? Что приготовила? Только не говори, что опять сидишь со своими раскрасками.
Наталья прикрыла глаза. Раскраски. Её авторские иллюстрации, которые печатались в книгах и журналах, за которые платили реальные деньги, — для свекрови были «раскрасками».
— Я работаю, Галина Петровна.
— Работаешь? — в трубке раздался смех. — Девочка моя, рисование — это не работа. Это блажь. А когда ты нам внуков подаришь? Олегу уже тридцать два, а ты всё со своими картинками возишься. Ни борща сварить, ни рубашку погладить толком… Непутёвая.
Непутёвая. Это слово преследовало Наталью с первого дня знакомства со свекровью. Непутёвая девка. Неумёха. Не по Сеньке шапка.
— Я готовлю ужин, — соврала Наталья и сбросила вызов.
Олег стоял, прислонившись к дверному косяку, с кривой усмешкой наблюдая за ней.
— Врёшь как дышишь, — протянул он. — А потом удивляешься, почему мать тебя не уважает.
Наталья машинально собрала волосы в хвост. Когда-то Олег говорил, что у неё волосы цвета спелой ржи и улыбка, от которой тают сугробы. Сейчас он смотрел на неё как на неисправный бытовой прибор.
— Завтра мои двоюродные приедут, — небрежно бросил он, направляясь в душ. — Приберись хоть немного. И торт купи, что ли. Только не эти твои модные безглютеновые шедевры. Нормальный торт, понятно?
Двери ванной захлопнулись. Вода зашумела. Наталья посмотрела на дату в углу экрана ноутбука. Шестое марта. Через два дня женский праздник. Она горько усмехнулась. Какой праздник? Для кого?
В отражении оконного стекла она увидела бледную женщину с потухшими глазами. Когда это случилось? Когда она превратилась в это испуганное, загнанное существо, вздрагивающее от телефонного звонка?
Восьмое марта выдалось пронзительно ясным — голубое небо с редкими перьями облаков, солнце, играющее на свежем снегу. Наталья проснулась раньше обычного, мучимая смутной надеждой. А вдруг? Вдруг сегодня будет иначе?
Ещё в полусне она потянулась к соседней подушке, но Олег уже встал. Из кухни доносился запах кофе и голоса — значит, свекровь уже здесь. Конечно, куда же без неё в женский день.
Наталья натянула домашний свитер и заправила постель. Тщательно причесалась, даже подкрасила губы — отчего-то сегодня не хотелось выглядеть побеждённой.
— А, проснулась наша соня, — свекровь восседала за кухонным столом, выпрямив спину. — Во сколько ты вчера легла? Все глаза красные.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — Наталья потянулась к кофейнику, но свекровь опередила её.
— Я налью. Твоей рукой разлитый кофе всегда как-то не так пахнет.
Наталья прикусила губу, молча наблюдая, как свекровь неуклюже возится с кофейником, расплёскивая на столешницу драгоценные капли напитка.
— С праздником, кстати, — бросил Олег, не отрываясь от телефона. Он сидел, развалившись на стуле, закинув ногу на ногу. Его дорогие брюки со стрелками приятно контрастировали с потёртыми домашними джинсами Натальи.
— Спасибо, — она заметила, что ни цветов, ни коробочки с подарком нигде не видно. Что ж, неудивительно.
— Мы сегодня собираемся здесь, — заявила свекровь, промокая кофейные капли салфеткой. — Придут двоюродные, Олежа, и тётя Лида. И Серёжа с Мариной.
Наталья почувствовала, как внутри всё сжалось. Вечер в окружении родственников мужа.
Всех тех, кто смотрел на неё как на неудачное приобретение Олега. Словно прочитав её мысли, свекровь бросила с кривой усмешкой:
— Даже не вздумай отлынивать. Ты и так от семьи отбиваешься со своими рисуночками. Хоть раз побудь нормальной женой.
Наталья хотела ответить, но слова застряли в горле. Она молча сделала глоток кофе, который оказался пережаренным и горьким.
Весь день прошёл в приготовлениях. Наталья мыла полы, готовила закуски, гладила скатерть. На иллюстрацию для заказчика не осталось ни минуты. А ведь сроки горели.
В шесть часов начали собираться гости. Каждый входил с букетами — для свекрови. Наталье доставались лишь формальные кивки и дежурные поздравления.
— Наташка-то наша всё рисует? — громко спросила тётя Лида, когда все уселись за стол. — Ну-ну. Всё в облаках витаешь?
— Значит, так! — перебил Олег, поднимаясь. — Предлагаю тост за наших прекрасных дам. Мама, эти розы тебе!
Свекровь расцвела, принимая пышный букет. Наталья незаметно опустила глаза. Ничего. Она уже привыкла.
— А теперь самое главное! — провозгласил Олег, когда все осушили бокалы. — Подарки!
Наталья замерла. Неужели? Олег достал из-под стола большой пакет и с нарочитой торжественностью поставил перед ней.
— Это тебе, дорогая! От нас с мамой.
Что-то в их с Галиной Петровной взглядах заставило Наталью испугаться. Она осторожно заглянула в пакет и достала… книги. Три увесистых тома с глянцевыми обложками.
«Как стать идеальной женой». «100 рецептов для хорошей хозяйки». «Как угодить мужу и семье».
За столом повисла тишина, а затем грянул хохот. Тётя Лида давилась смехом, двоюродный брат Олега стучал ладонью по столу.
— Это самое полезное, что тебе могли подарить, Наташка, — выдавила тётя Лида сквозь слёзы.
— Учись, пока Олежа терпит! — подхватила Марина.
Наталья смотрела на глянцевые обложки, на которых улыбались идеальные жёны в идеальных фартуках. Она чувствовала, как краска заливает шею и щёки. Как дрожат пальцы.
— Ну что, Наташа, ты рада? — свекровь наклонилась к ней через стол. — Это тебе не акварельки твои. Это жизненная наука.
Наталья подняла глаза и встретилась взглядом с Олегом. Он смотрел на неё с ухмылкой победителя — человека, публично поставившего на место зарвавшуюся подчинённую.
— Я надеялась, что ты муж, а не учитель по послушанию, — слова вырвались сами собой, тихие, но отчётливые.
За столом стало так тихо, что Наталья слышала тиканье настенных часов.
— Что ты сказала? — голос Олега упал до шёпота.
— Я сказала, — произнесла она медленно, чувствуя, как внутри поднимается что-то новое, обжигающее, — что ты не учитель.
Олег рывком поднялся на ноги.
— Я твой спаситель, Наташа. Ты без меня пропадёшь.
Она посмотрела на них всех — на их самодовольные лица, на их снисходительные улыбки. На книги, которые должны были её «исправить». И что-то оборвалось внутри. Или, может быть, наоборот — что-то наконец соединилось.
***
Наталья проснулась с первыми лучами солнца. Впервые за долгое время её сознание было кристально ясным. Рядом сопел Олег, занимая две трети кровати — даже во сне он вторгался в её пространство. Она тихо встала и вышла на кухню.
Вчерашний праздник закончился её демонстративным уходом в спальню. Олег, хлопнув ещё стопку водки, долго рассказывал гостям, какая она неблагодарная.
Наталья слышала каждое слово сквозь тонкую дверь, и странно — внутри не осталось боли. Только ясность и решимость.
Она сделала себе чай и открыла ноутбук. Заказчик уже прислал три сообщения, требуя иллюстрацию. «Сегодня же», — написала она и принялась за работу. Но параллельно открыла ещё одно окно. Новое.
Диктофон на телефоне оказался простым в управлении. Она включила запись и поставила устройство на стол. Теперь нужно было только ждать.
Галина Петровна явилась в десять, без звонка — с тем особым выражением превосходства, которое появлялось на её лице всякий раз, когда она входила в квартиру сына.
— Ну и что это было вчера, позволь спросить? — холодно поинтересовалась она, даже не поздоровавшись. — Устроила сцену в праздник, опозорила Олега перед всеми.
Наталья продолжала работать над иллюстрацией, не поднимая глаз от экрана.
— Я задала вопрос! — повысила голос свекровь. — Ты совсем берега потеряла? Мы с сыном тебя облагодетельствовали, взяли в семью, а ты…
— Облагодетельствовали? — Наталья наконец подняла взгляд, и что-то в её глазах заставило свекровь осечься.
— А как иначе это назвать? — оправилась та. — Олежа мог найти девушку и получше. И покрасивее, и похозяйственнее. А ты… Ты же никчёмная жена, Наташа. Неумёха. Не женщина, а недоразумение.
Телефон бесстрастно записывал каждое слово.
В дверях появился Олег — помятый, с красными глазами. Его разбудил голос матери.
— Мама! — он картинно раскинул руки. — А я думал, ты придёшь вечером.
— Твоя жена опять не уважает старших, — немедленно нажаловалась свекровь. — Сидит, уткнувшись в свои картинки, и меня не слушает.
Олег перевёл взгляд на Наталью, и его лицо исказилось от презрения.
— Ты опять за своё, — протянул он. — Я не понимаю, почему ты не можешь быть нормальной. Как все. Мать дело говорит — из тебя жена как из говна пуля.
Наталья молча сохранила файл с иллюстрацией и отправила его заказчику. Затем нажала кнопку «Остановить запись» на телефоне.
— Куда это ты собралась? — спросил Олег, увидев, что она захлопнула ноутбук.
— В ванную, — ответила она просто.
За закрытой дверью ванной комнаты Наталья прослушала запись. Потом ещё раз. На её губах играла лёгкая улыбка.
Вечером, когда Олег ушёл на встречу с друзьями, а свекровь отбыла домой, Наталья села писать пост. Долго, тщательно подбирая слова, она описала всё, через что ей пришлось пройти. Пара лет унижений и обесценивания. Два года растаптывания её личности, таланта, стремлений. Восемь лет жизни с человеком, который превратился из любимого в тирана.
«Вы когда-нибудь получали подарок, в котором вас унижают?» — начала она свой рассказ. И приложила фотографии тех самых книг.
Затем добавила аудиозапись утреннего разговора.
Когда она нажала кнопку «Опубликовать», ей показалось, что с плеч упала неподъёмная тяжесть, которую она волокла годами.
Через час у поста было уже две сотни комментариев. Через два — почти тысяча.
«Наташа, беги от них!» «Это же эмоциональное насилие!» «Ты заслуживаешь лучшего!»
Телефон разрывался от звонков — Олег, свекровь, родственники мужа. Она не брала трубку. Пост стал вирусным в интернете.
***
На следующий день она встретилась с адвокатом, которого посоветовала ей подруга. Седовласая женщина с проницательными глазами выслушала её историю и сказала без обиняков:
— Разводиться будем. И алименты потребуем, если общие дети есть.
— Детей нет, — покачала головой Наталья.
— Хорошо, — кивнула адвокат. — Значит, просто разводиться. Что насчёт совместно нажитого имущества?
Наталья горько усмехнулась:
— Мы живём в квартире его родителей. У меня только мои вещи и ноутбук.
— А работа?
— Я иллюстратор. Фрилансер. Работаю с издательствами и частными заказчиками.
Адвокат что-то пометила в блокноте.
— Стабильный доход есть?
— Нестабильный, — честно призналась Наталья. — Но я справлюсь.
Когда вечером она вернулась домой, Олег ждал её, сидя в кресле. Его лицо было белым от ярости.
— Что. Это. Такое? — процедил он, тыча экраном телефона ей в лицо. Там был её пост, набравший уже десятки тысяч просмотров.
— Это правда, — спокойно ответила она.
— Ты выставила меня чудовищем на весь интернет! — заорал он, вскакивая. — Ты опозорила меня перед всеми!
— А ты унижал меня годами, — парировала она. — Перед всей твоей роднёй. Каждый день.
— Ты… ты… — он задыхался от гнева, — ты не посмеешь меня бросить! Кому ты нужна со своими каракулями?
Наталья улыбнулась — впервые за долгое время искренне, открыто.
— Я уже это сделала, Олег. Я подала на развод.
На мгновение ей показалось, что он бросится на неё. Но Олег замер, ошеломлённый её спокойствием.
— Ты не проживёшь без меня и дня! — наконец выдавил он.
— Я проживу без тебя всю оставшуюся жизнь, — ответила она. — И знаешь, что? Она будет прекрасной.
***
Через месяц Наталья переехала в крохотную съёмную квартиру на окраине города. От старой жизни она взяла только свои вещи, ноутбук и несколько книг. Зато число её подписчиков в ВК достигло пятидесяти тысяч.
Теперь она не только писала о своём опыте выхода из ужасных отношений, но и показывала свои иллюстрации. Заказы посыпались один за другим — её стиль оценили, ей писали издательства.
В день, когда она получила штамп о разводе в паспорте, Наталья не стала закатывать вечеринку. Она просто пошла в парк, села на скамейку и достала альбом.
Солнце пригревало, весна разворачивалась во всей красе — с почками на деревьях, с первой травой, с птичьими трелями.
Она начала рисовать — женщину, стоящую на краю обрыва. Но не падающую вниз, а взлетающую вверх, к солнцу, расправив крылья.
Иногда в её телефоне появлялись сообщения от свекрови — злобные, полные оскорблений. Иногда она случайно встречала бывших родственников — мрачных, отводящих глаза. Говорили, что Олег сильно сдал, начал пить, а на работе шептались за его спиной.
Но всё это происходило где-то там, в другой вселенной. В параллельном мире, куда Наталья больше не собиралась возвращаться.
Она была свободна. И это было только начало.
