– А моя вчера заявилась без предупреждения. С пакетом пельменей «как Максимушка любит» и новой теркой для моркови, представляете? – Алина раздраженно размешивала сахар в кофе, отчего ложечка противно звякала о стенки чашки. – Потому что та, которой я натираю морковь для её драгоценного сыночка, «неправильная» и «портит витамины».
В небольшой кухне офисного опен-спейса пахло свежесваренным кофе и утренними сплетнями. Наташа сочувственно покачала головой, Вика налила в свой стакан зеленый смузи, а Елена Витальевна, их начальница, только загадочно улыбнулась.
– И что ты сделала? – Наташа подвинула Алине вазочку с печеньем.
– А что я могла сделать? – Алина вздохнула. – Сидела два часа, слушала лекцию о правильном питании и о том, что «в их семье всегда готовили именно так». Максим, предатель, сбежал на работу, сказал – срочный проект.
– Срочный проект у него, как же, – Наташа фыркнула. – Мой Денис тоже так делает. Как только его мать начинает свои нравоучения – сразу «срочные дела» появляются.
Вика, самая младшая из них, нервно теребила браслет на запястье:
– А моя свекровь вчера попросила доступ к нашему общему счету. Сказала, хочет «помогать контролировать семейный бюджет».
– И что Паша? – Алина повернулась к ней.
– Сказал, что надо уважать старших и прислушиваться к их опыту, – Вика опустила глаза.
– Та-а-ак, – протянула Елена Витальевна, – девочки, по местам. Через пять минут летучка, а у нас еще квартальный отчет не готов.
Все засуетились, собирая чашки и поправляя макияж, но Алина заметила, как странно блеснули глаза начальницы. Что-то в этом блеске было… понимающее?
На летучке Алина никак не могла сосредоточиться. Перед глазами стояла вчерашняя сцена: Тамара Сергеевна, её свекровь, восседает за их кухонным столом, как королева на троне, и вещает: «Максимушка с детства любит, чтобы морковь была натерта только на специальной терке. Крупная соломка – для винегрета, а для морковки по-корейски нужно…»
Два года назад, когда они только познакомились с Максимом, всё было по-другому. Тамара Сергеевна, недавно овдовевшая учительница литературы, показалась Алине интеллигентной и приятной женщиной. Они даже обсуждали книжные новинки и ходили вместе в театр.
А потом начались «советы». Сначала незаметные, мягкие: «Деточка, может быть, лучше так?» или «У нас в семье принято…». Потом всё настойчивее и жестче. После выхода на пенсию Тамара Сергеевна словно решила посвятить всю себя «правильной организации» жизни единственного сына и его жены.
– Алина! – голос Елены Витальевны вырвал её из воспоминаний. – Что с отчетом по последней кампании?
– Готов на девяносто процентов, – Алина торопливо открыла ноутбук. – Сегодня к вечеру пришлю финальную версию.
– Хорошо, – кивнула начальница. – И да, девочки, напоминаю: через неделю корпоратив. Явка обязательная, – она подмигнула. – Будет весело.
После летучки Наташа поймала Алину у кулера:
– Слушай, а ты уже решила, как будете Новый год отмечать?
Алина поморщилась:
– Даже не спрашивай. Тамара Сергеевна уже составила «культурную программу». Представляешь, она собирается прийти к нам тридцатого декабря – готовить «правильный» оливье, потому что «молодежь совсем не умеет создавать праздничную атмосферу».
– А ты что?
– А я… – Алина понизила голос, – я не хочу её видеть. Вообще. Особенно на Новый год. Это наш с Максимом первый Новый год в новой квартире. Мы только недавно ремонт закончили, всё обустроили по-своему. Хочется просто побыть вдвоем, понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Наташа. – Помнишь наш первый год с Денисом? Его мать тоже пыталась всё контролировать. Особенно после того, как узнала, что мы пока не планируем детей.
Она замолчала, и Алина сжала её руку. Все знали, что Наташа не может забеременеть, а свекровь при каждом удобном случае напоминает, что «в их роду всегда были крепкие, здоровые дети».
В обеденный перерыв они собрались в любимой кафешке неподалеку от офиса. Вика ковыряла вилкой салат, Наташа задумчиво помешивала борщ, а Алина нервно крошила хлеб.
– Знаете, – неожиданно подала голос Елена Витальевна, присоединившаяся к ним, – а я свою свекровь люблю.
Три пары глаз уставились на неё с таким изумлением, словно она призналась в любви к марсианам.
– Вы это серьезно? – первой опомнилась Алина.
– Более чем, – Елена улыбнулась. – Но не всегда так было. Первые годы мы с ней как кошка с собакой жили. А потом… – она задумчиво отпила чай, – потом случилась одна история.
– Расскажите! – хором попросили девушки.
– Сергей, мой муж, попал в больницу с аппендицитом. Ничего страшного, обычная операция. Но у меня тогда был важный проект, сроки горели. И вот я разрываюсь – тут работа, там муж в больнице… А свекровь пришла и просто сказала: «Леночка, иди работай. Я посижу с Серёженькой». И сидела. Три дня. Не читала нотаций, не учила жизни – просто была рядом с сыном, когда я не могла.
– И всё? – недоверчиво спросила Вика.
– Нет, конечно, – рассмеялась Елена. – Потом мы долго учились понимать друг друга. Но именно тогда я поняла главное: она не враг мне. Она просто любит своего сына. Иногда слишком сильно, иногда неправильно – но любит.
– А моя любит указывать, что я трачу слишком много денег на одежду, – вздохнула Вика. – Вчера устроила разбор моих последних покупок. Принесла распечатку с общего счета…
– Стоп, – перебила Наташа. – Так она уже получила доступ к вашему счету?
Вика покраснела:
– Паша сказал, что так будет правильно. Что она опытнее в финансовых вопросах…
– Девочка моя, – мягко сказала Елена, – а ты не думала, что именно такое поведение мужа провоцирует свекровь на дальнейшее вмешательство?
– В смысле?
– В прямом. Пока Паша будет прятаться за мамину юбку, она будет считать своим долгом контролировать вашу жизнь.
Алина вспомнила своего Максима. Как он избегает конфликтов, как старается всем угодить. «Мама просто беспокоится», «Мама хочет как лучше», «Давай не будем её расстраивать»…
– А я вчера сорвалась, – вдруг призналась Наташа. – Свекровь опять начала про детей. Мол, сейчас столько технологий, может, в клинику сходить? А то «годы идут, а внуков всё нет». Я и выпалила: «А может, это ваш сын бесплодный? Вы об этом не думали?»
– И что? – затаила дыхание Вика.
– А ничего. Первый раз в жизни увидела, как она заткнулась. А вечером Денис пришел, говорит: «Знаешь, мам, а ведь правда – давай я обследуюсь первым?»
– Надо же, – протянула Алина. – А мой всё боится мамочку расстроить. Вот и с Новым годом этим…
В этот момент её телефон пискнул. Сообщение от свекрови: «Алиночка, я уже купила билеты на поезд. Приеду 30-го утром, у меня столько идей по поводу праздничного меню! И шторы вам новые привезу – те, что вы повесили, совсем не создают уюта.»
Алина почувствовала, как внутри всё закипает.
– Всё, – она решительно отложила телефон. – Я не хочу видеть её в своем доме на Новый год. Не хочу её шторы, её меню, её советы. Хочу праздновать с мужем. Только с мужем. В нашей квартире. С нашими шторами.
– А Максим? – осторожно спросила Наташа.
– А Максиму придется наконец-то выбрать: он взрослый мужчина, муж – или мамочкин сыночка.
Вечер выдался промозглым. Алина стояла у окна их новой квартиры, рассматривая огни города и собираясь с мыслями. Сзади хлопнула входная дверь – Максим вернулся с работы.
– Милая, я дома! – раздался его голос. – А что у нас на ужин?
– Разговор, – ответила Алина, не оборачиваясь. – У нас на ужин серьезный разговор.
Она слышала, как муж замер в прихожей, как медленно повесил куртку, как осторожно прошел на кухню. Знала все его движения наизусть – за два года совместной жизни они научились понимать друг друга без слов. Или ей только так казалось?
– Что-то случилось? – в голосе Максима появились настороженные нотки.
– Твоя мама купила билеты. Приезжает на Новый год.
– А, – он заметно расслабился. – Да, она мне написала. По-моему, отличная идея! Поможет с готовкой, а то ты всегда так устаешь с этими праздничными хлопотами…
– Нет, – Алина наконец повернулась к нему. – Не отличная. И не идея. Это ультиматум, Максим. Она даже не спросила, хотим ли мы этого.
– Мам, ну что ты завелась? – он попытался её обнять, но Алина отстранилась. – Она же хочет как лучше…
– Не называй меня мамой! – вспыхнула Алина. – Я твоя жена. Же-на! А мама у тебя одна, и она уже купила билеты в наш дом, не поинтересовавшись нашим мнением. И ты считаешь это нормальным?
Максим растерянно опустился на стул:
– А что такого? Она всегда готовит на Новый год. У нас традиция…
– У вас традиция. А у нас с тобой? Мы женаты два года, и оба Новых года провели с твоей мамой. Первый – ладно, мы жили в съемной квартире. Но сейчас? Это наш дом, Максим. Наш первый Новый год в собственной квартире. Неужели ты не понимаешь, как это важно для меня?
– Понимаю, – он провел рукой по волосам – жест, который появлялся у него в минуты волнения. – Но мама расстроится…
– А я? – тихо спросила Алина. – А я не расстроюсь, когда твоя мама придет и начнет переделывать всё по-своему? Менять шторы, потому что наши «не создают уюта»? Учить меня готовить? Критиковать каждую мелочь?
– Она не критикует…
– Нет, Максим. Она именно критикует. «А вот у нас в семье…», «А Максимушка привык…», «А ты, деточка, еще не научилась…» Каждое её слово – это упрек. Каждый совет – это намек на то, что я плохая жена.
В комнате повисла тяжелая тишина. Где-то на кухне капала вода из крана – «кап-кап», словно отсчитывая секунды.
– Знаешь, – Алина подошла к окну, – сегодня на работе Елена Витальевна рассказала историю. О том, как полюбила свою свекровь. Знаешь, почему это произошло? Потому что её муж сумел выстроить границы. Он не метался между мамой и женой, не пытался всем угодить. Он просто был мужчиной, а не мальчиком, который боится расстроить мамочку.
– Я не мальчик! – вспыхнул Максим.
– Нет? – Алина грустно улыбнулась. – Тогда докажи. Позвони маме и скажи, что мы хотим встретить этот Новый год вдвоем. Что мы благодарны ей за заботу, но у нас теперь своя семья. Что мы сами решаем, какие у нас будут шторы и как мы будем готовить оливье.
– Но билеты уже куплены…
– Билеты можно сдать, Максим. А вот нашу жизнь… нашу жизнь сдавать нельзя. Даже маме.
В этот момент зазвонил телефон. На экране высветилось: «Мама».
– Ну что, – Алина кивнула на телефон, – ты готов стать мужчиной?
Телефон продолжал звонить. Максим смотрел на экран так, словно там была не фотография мамы, а как минимум изображение ядерной кнопки.
– Возьми трубку, – мягко сказала Алина. – Просто поговори с ней. По-взрослому.
Максим глубоко вздохнул и ответил на звонок:
– Да, мам… Да, получил сообщение… Нет, подожди, не рассказывай про рецепт. Мам, нам надо поговорить.
Алина вышла на балкон, оставив мужа наедине с разговором. Внизу мигала огнями круглосуточная аптека, в соседнем доме зажигались окна – люди возвращались с работы. Обычный зимний вечер, но почему-то казалось, что именно сейчас решается что-то важное.
Через полчаса Максим вышел к ней. Лицо серьезное, но спокойное.
– Знаешь, – сказал он, обнимая её сзади, – я впервые в жизни услышал, как мама плачет.
У Алины ёкнуло сердце.
– Но потом, – продолжил он, – она вдруг сказала удивительную вещь. Сказала: «Сынок, а ведь я сама виновата. Я же помню, как твоя бабушка достала нас с отцом своей заботой. А теперь я делаю то же самое.»
Алина повернулась к мужу:
– И что дальше?
– Мы долго разговаривали. По-настоящему, наверное, впервые за много лет. Она рассказала, как боится одиночества после смерти отца. Как ей кажется, что если она не будет нужной, полезной – жизнь потеряет смысл.
– А ты?
– А я рассказал, как люблю вас обеих. И как страшно боюсь потерять хоть одну из вас.
В этот момент у Алины зазвонил телефон. На экране высветилось: «Тамара Сергеевна».
– Возьми трубку, – улыбнулся Максим. – Просто поговори с ней. По-человечески.
Разговор получился длинным и непростым. Они говорили о границах и уважении, о страхах и надеждах. О том, что любовь к сыну не измеряется количеством контроля, а забота о муже не требует отказа от собственной матери.
– Алиночка, – сказала под конец Тамара Сергеевна, – я сдала билеты. Но, может быть… может быть, вы приедете к нам первого января на обед? Без оливье и нравоучений. Просто посидим, поговорим. И шторы ваши мне, кстати, всегда нравились. Просто я не знала, как начать разговор…
После этого вечера что-то изменилось. Нет, не сразу и не волшебным образом. Тамара Сергеевна всё еще иногда порывалась давать советы, а Алина всё еще иногда закатывала глаза. Но появилось что-то новое – уважение к чужим границам и понимание чужих страхов.
На следующей неделе был корпоратив. Девчонки сидели за своим любимым столиком, и Алина рассказывала, как прошел их разговор.
– А знаете, – сказала вдруг Елена Витальевна, – в чем главный секрет хороших отношений со свекровью?
– В чем? – хором спросили все.
– В благодарности. Не за советы и не за контроль. А за сына, которого она вырастила. За мужчину, которого мы полюбили.
– Точно! – подхватила Наташа. – Представляете, мы с Денисом вчера были у врача. Оказалось, проблема не в нас – просто нужно время и правильное лечение. А его мама… она вдруг принесла мне альбом с детскими фотографиями Дениса и сказала: «Знаешь, я так хочу внуков не потому, что так надо. А потому что хочу, чтобы такое счастье, как мой сын, было у кого-то ещё.»
– А моя свекровь позвонила вчера, – улыбнулась Вика, – извинилась за вмешательство в финансы и предложила вместе сходить в спа. Просто так, без нравоучений.
Новый год Алина и Максим встречали вдвоем. С их шторами, их оливье и их традициями. А первого января поехали к Тамаре Сергеевне – с тортом, который испекла Алина по своему рецепту.
– Знаешь, – сказала свекровь, разливая чай, – я тут подумала… может, будешь называть меня просто Тамарой? «Сергеевна» как-то слишком официально, а «мама» – это должно само прийти. Если придёт.
И Алина вдруг поняла – придёт. Не сегодня и не завтра, но обязательно придёт. Потому что настоящая семья – это не когда всё идеально, а когда все готовы работать над отношениями. Даже если для этого приходится сдавать билеты на поезд и учиться отпускать контроль.
А на следующий корпоратив они пришли вчетвером – Алина с Максимом и Тамара с гитарой. Оказалось, что бывшая учительница литературы знает кучу студенческих песен и замечательно их исполняет.
– Смотри-ка, – шепнула Наташа Алине, – а ведь у твоей свекрови глаза точно как у Максима. Особенно когда смеётся.
И правда – впервые за два года Алина заметила это сходство. Наверное, иногда нужно отойти подальше, чтобы увидеть самое важное.
Эта история получилась не про победителей и побежденных, а про людей, которые нашли в себе силы услышать друг друга. Про то, что любовь к детям может быть разной, а семья – это всегда компромисс, но только не ценой собственной личности.