— Дочка, подай мне те синие цветочки, — Людмила Сергеевна указала на незабудки у забора. — Наш садик станет настоящим райским уголком.
Анна улыбнулась, отряхнула землю с колен и потянулась к растениям. Майское солнце приятно согревало спину, а воздух пах свежестью и влажной землёй.
— Вы так самозабвенно занимаетесь этим садом, — сказала она, аккуратно выкапывая цветок. — Никогда не думала, что садоводство может приносить такое удовольствие.
Людмила Сергеевна мягко рассмеялась, принимая из рук невестки хрупкий куст с корневым комом.
— Ты просто выросла среди асфальта, милая. А я всегда ценила то, что создано собственными руками, — она ловко пересадила цветок. —
Представляешь, когда начинала своё дело, у меня даже крошечного подоконника для фиалки не было. Все средства вкладывала в развитие.
Анна протянула ей лейку.
— Максим рассказывал про ваш первый офис в старом здании.
— О, это была настоящая коробка с вечно гудящей вентиляцией, — Людмила Сергеевна мимолётно погладила руку Анны. — Но я была молода и решительна. И добилась всего, в отличие от некоторых моих… конкуренток.
Скрип калитки прервал их беседу. Максим, улыбаясь, шёл по дорожке с пакетом в руках.
— Мои бесценные женщины! — воскликнул он. — Выполняю обещание — привёз ваши любимые пирожные.
Анна поднялась, стряхивая землю с джинсов, и бросилась к мужу.
Он подхватил её, закружил и нежно поцеловал. Людмила Сергеевна наблюдала за ними с выражением искреннего умиления.
— Сынок, ты как нельзя кстати. Мы только закончили с клумбой, — она сняла садовые перчатки. — Идём чаевничать.
В просторной светлой кухне Максим рассказывал о новом проекте, Анна смеялась над его шутками, а Людмила Сергеевна разливала ароматный чай с бергамотом.
Семейная идиллия, подумала Анна. После того как не стало мамы пять лет назад ей казалось, что такого тепла она больше никогда не почувствует.
Однако общение с Людмилой Сергеевной вернуло забытое ощущение материнской заботы.
— А помнишь, как мы праздновали твоё поступление? — спросила Людмила, и они погрузились в воспоминания.
Анна слушала их, изредка задавая вопросы. Семейные истории Максима всегда вызывали у неё щемящую грусть — у неё таких было немного.
После разорения маминого издательства они часто переезжали, и воспоминания смешались в калейдоскоп съёмных квартир.
— Кстати, говоря об успехах, — неожиданно произнесла Людмила, отпивая чай. — Мы с Анечкой сегодня вспоминали мой первый офис.
Знаешь, Максим, не всем дано от природы стратегическое мышление. Была у меня одна… конкурентка, — она усмехнулась, и что-то холодное промелькнуло в её взгляде.
— Милейшая женщина, но совершенно не понимала правил рынка. Цеплялась за какие-то устаревшие принципы.
— О чём вы? — Анна подалась вперёд.
— О делах минувших дней, дорогая, — Людмила небрежно взмахнула рукой. — Она держала небольшое издательство, а я тогда активно развивала полиграфический бизнес.
Когда появилась возможность… скажем так, привлечь к себе её основных клиентов, я действовала без сантиментов. В бизнесе иначе нельзя, не так ли?
Анна замерла. Странное совпадение. Мама тоже владела маленьким издательством. И разорилась именно из-за ухода крупных заказчиков.
— И что же с ней стало? — Анна едва узнала собственный голос.
— Обанкротилась, разумеется, — Людмила пожала плечами. — Насколько мне известно, она так и не смогла восстановиться.
Но знаешь, на рынке выживает сильнейший. Я никогда не сожалела о принятых решениях, — она с улыбкой передала Анне вазочку. — Попробуй с акациевым мёдом, специально для тебя покупала.
Но аппетит у Анны пропал. В висках стучала нехорошая догадка, а желудок сжался в тугой узел. Совпадение? Просто похожая история?
Когда вечером Максим принимал душ, Анна решила навести порядок на книжных полках.
На верхней стояла пыльная папка, которую она раньше не замечала. Поддавшись любопытству, Анна потянула её к себе.
Папка оказалась неожиданно тяжёлой и выскользнула из рук, с глухим стуком падая на пол.
Из неё высыпались фотографии и бумаги. Собирая их, Анна вдруг застыла с пожелтевшей газетной вырезкой в руках. «Банкротство издательства ‘Страницы’ — ещё одна жертва кризиса», — гласил заголовок.
И фотография мамы — моложе, но с тем же усталым взглядом, который появился у неё в последние годы.
Дата на вырезке — ровно тридцать лет назад.
Маленькое издательство. Потеря клиентов. Разорение.
— Милая, ты что там застряла? — голос Максима из спальни вернул её в реальность.
Анна торопливо спрятала вырезку в карман и захлопнула папку.
— Иду! — отозвалась она, чувствуя, как внутри разрастается болезненное подозрение.
Анна не могла уснуть. Рядом размеренно дышал Максим, а в её голове крутились обрывки воспоминаний.
Мамин измождённый взгляд, бесконечные переезды, вечный дефицит денег. Как она могла раньше не заметить связь?
Утром, дождавшись отъезда мужа на работу, Анна решительно направилась на чердак. Там хранилась коробка с маминым архивом, до которой всё никак не доходили руки.
Среди альбомов и документов она обнаружила шкатулку из лакированного дерева с письмами, перевязанными выцветшей лентой. Анна развернула верхнее, датированное июнем 1994 года.
«Дорогая Кира, мой бизнес на грани краха. Знаешь, я не из тех, кто жалуется, но сейчас я действительно растеряна. Людмила каким-то невероятным образом увела всех моих ключевых клиентов.
Мне достоверно известно, что она распускала слухи о моей финансовой нестабильности — Лена из ‘Астры’ прямо сказала мне об этом. Но доказать ничего не могу…»
Анна вздрогнула. Людмила из «ПрофиПринт». Это не могло быть совпадением. Она лихорадочно просмотрела остальные письма.
«…Порой мне кажется, она поставила цель методично уничтожить меня. И знаешь, что особенно угнетает?
Она делает это с обворожительной улыбкой, словно искренне желает мне добра.
Вчера даже предложила место в своей компании — ‘чтобы я не мучилась с бизнесом’. В её устах это прозвучало как изощрённое издевательство…»
В следующем письме мама описывала окончательное банкротство и необходимость продать квартиру для покрытия долгов.
А затем Анна нашла фотографию: группа людей на каком-то деловом мероприятии. В центре — её мама, молодая, сияющая.
А рядом… Анна поднесла снимок к свету. Рядом стояла Людмила Сергеевна, годами моложе, но с тем же проницательным взглядом.
На обороте было написано: «Выставка полиграфии, 1991. Ирина и Людмила — пока ещё друзья…»
Друзья. Они были друзьями. А потом Людмила разрушила мамин бизнес.
И вдруг её осенило. Когда они с Максимом познакомились на дне рождения общего знакомого, Людмила уже была там.
И весь вечер проявляла необычайный интерес к Анне, буквально подталкивая сына к общению с ней.
Неужели это был расчёт? Неужели Людмила целенаправленно свела их?
Анна резко поднялась, задыхаясь от внезапного озарения. Всё это время она верила, что случайно обрела новую семью и заботливую свекровь.
А на самом деле… На самом деле Людмила Сергеевна прекрасно знала её личность. Знала и намеренно организовала встречу с сыном.
Но зачем? Чтобы контролировать дочь поверженной соперницы? Чтобы упиваться властью над ней? Или это какое-то извращённое чувство вины?
Весь день Анна провела в лихорадочных размышлениях. Рассказать Максиму? А если он не поверит? Ведь у неё только старые письма и собственные догадки.
Вечером, когда Максим вернулся, он сразу заметил её состояние.
— Господи, Аня, — Максим коснулся её плеча, заглядывая в глаза. — Что стряслось? На тебе лица нет.
Анна провела ладонью по волосам, собираясь с мыслями.
— Нам нужно поговорить. И это серъезно.
Максим не успел ответить — его телефон разразился трелью. Людмила Сергеевна, как по заказу.
Анна наблюдала, как меняется выражение лица мужа, пока он пытался вежливо отказаться от визита, но в итоге сдался под напором матери.
— Прости, — шепнул он, убирая телефон. — Она уже выехала. С какими-то особенными пирогами.
Анна кивнула, ощущая, как страх растекается по венам. Фотографии и письма жгли карман.
А что если сейчас, через пятнадцать минут, её жизнь рассыплется, как карточный домик? Что если, услышав правду, Максим встанет на сторону матери?
Звонок в дверь прозвучал как приговор. На пороге стояла Людмила Сергеевна — безупречный вид, дизайнерский шарфик, в руках корзина с фруктами и выпечкой, исходящей заманчивым ароматом.
И эта улыбка — Анна теперь видела в ней столько фальши, что внутри всё клокотало.
— Ах, мои ненаглядные! — Людмила устремилась к ним с объятиями. — Совсем вы меня забыли, приходится самой напрашиваться.
Но Анна больше не могла участвовать в этом спектакле. Она отступила на шаг, уклоняясь от поцелуя.
— Что-то не так? — Людмила Сергеевна посмотрела на неё с наигранной тревогой.
— Вы знали мою маму, — не вопрос, а утверждение. — Вы разорили её издательство тридцать лет назад.
В комнате повисло напряжение. Максим переводил растерянный взгляд с жены на мать.
— Анечка, что за фантазии? — Людмила натянуто рассмеялась. — О чём ты говоришь?
— О моей маме, Ирине Соколовой. Владелице издательства «Страницы», которое вы методично уничтожили. А потом целенаправленно познакомили меня с Максимом. Зачем? Чтобы продлить своё… торжество?
Максим смотрел на мать потемневшими глазами.
— Мама? — одно короткое слово, но в нём звучало требование немедленного объяснения.
Людмила Сергеевна опустила корзину на столик и нервно сцепила пальцы. На мгновение её лицо исказилось, но она быстро восстановила самообладание.
— Это было давно, — наконец произнесла она. — В бизнесе каждый сам за себя. Я не обязана была опекать неопытных конкурентов.
— Вы знали, кто я, когда мы с Максимом познакомились? — Анна подалась вперёд. — Вы намеренно устроили нашу встречу?
Людмила отвела взгляд — это было красноречивее любого признания.
— Я хотела как лучше, — глухо произнесла она. — Твоя мать была непрактичной мечтательницей. Она всё равно бы разорилась рано или поздно.
— Ответь прямо на вопрос, — жёстко потребовал Максим. — Ты знала, кто такая Анна, когда привела меня на ту вечеринку?
Людмила медленно кивнула.
— Я следила за её судьбой. Я чувствовала определённую… моральную ответственность.
— Ответственность? — Анну затрясло от возмущения. — Вы разрушили жизнь моей матери! Она никогда не оправилась от этого удара, работала на износ, чтобы дать мне образование! И потом её не стало из-за стресса.
— Я не желала, чтобы она так рано ушла на тот свет! — вскинулась Людмила. — Это были всего лишь деловые решения!
— Деловые решения? — Анна выложила на стол письма. — Вы распространяли порочащие слухи, переманивали клиентов, вели нечестную игру! Вы были её подругой и предали её!
Людмила побледнела, глядя на письма.
— Откуда это у тебя?
— Это неважно. Главное, что вы сознательно манипулировали нашими жизнями. Вы спланировали нашу встречу с Максимом.
Выходит, вся ваша «забота» обо мне — это просто… что? Попытка искупить вину? Или новая игра власти?
Людмила стояла с опущенными плечами, внезапно постаревшая и уменьшившаяся.
— Я действительно хотела исправить ситуацию, — пробормотала она. — Когда узнала, что дочь Ирины осталась совсем одна… Я подумала, что могу как-то компенсировать прошлое. Максим был одинок, ты была одинока…
— Ты использовала меня? — тихо спросил Максим. — Ты спроектировала мой брак, как очередную бизнес-операцию? Чтобы успокоить свою совесть?
— Нет! Я видела, что вы идеально подходите друг другу! Я просто… ускорила неизбежное.
— И всё это время ты разыгрывала спектакль, будто впервые встречаешь Анну, — Максим процедил слова сквозь зубы, его глаза потемнели. — Годами врала мне прямо в глаза.
— Не драматизируй, я никогда не делала вам ничего плохого! — Людмила шагнула к сыну, протягивая руку, но он отшатнулся, словно от прокаженной. — Посмотри на вас — вы счастливы вместе! Это моя заслуга!
— Вот именно в этом всё и дело, — вмешалась Анна с каким-то пугающим спокойствием. — Вы присвоили себе право решать за нас.
Мама ушла, так и не увидев моего настоящего счастья. А мы с Максимом… — она запнулась, — наша история, оказывается, построена на фундаменте из лжи. Как с этим теперь жить?
Максим не отрывал взгляда от матери. В его глазах застыло такое неприкрытое разочарование, что Людмила невольно сделала шаг назад.
— Мальчик мой, — её голос дрогнул, — клянусь, я хотела только добра. Пойми…
— Хватит, — Максим резко рубанул воздух ладонью. — Не нужно больше оправданий. Тридцать лет назад ты походя уничтожила чужое дело ради собственной прибыли.
А затем, когда захотелось облегчить совесть, решила поиграть в кукловода с нашими жизнями. Знаешь, мама, некоторые вещи нельзя простить. Даже матери.
— Сынок, послушай, я просто пыталась…
— Нет, — отрезал он. — За свои «благие намерения» ты расплатишься одиночеством. Поздравляю.
Он взял ладонь Анны в свою, переплетая пальцы, словно якорь в бушующем море.
— Кстати, мама, — добавил он, выдержав паузу, и что-то в его интонации заставило Людмилу вздрогнуть, — насчёт твоего будущего.
Мы с Анной кое-что решили.. Твой полиграфический бизнес… он ведь фактически построен на разорении матери Анны.
По справедливости, он должен вернуться наследнице. Мы намерены добиться передачи контрольного пакета акций. У меня большой процент, ты сама мне его передала, поэтому мне будет легко разделить его с женой.
Людмила побледнела ещё сильнее.
— Ты не можешь… это дело всей моей жизни!
— Как и издательство было делом жизни моей матери, — твёрдо сказала Анна. — Вы не имели права отнимать его. Теперь пришло время восстановить справедливость.
— Уходи, — произнёс Максим. — Нам нужно время. И подготовь документы на компанию.
Людмила застыла, как статуя, с бессмысленно приоткрытым ртом. В её глазах читалось неверие — карточный домик многолетних интриг рассыпался в пыль.
— Но я же… по-своему любила вас, — выдавила она сдавленным голосом.
— Любовь не держит на поводке, — Анна покачала головой.
Людмила судорожно схватила сумку и, не проронив больше ни слова, вышла. Щелчок замка стал финальной точкой.
Анна вдруг ощутила дрожь во всем теле, ноги предательски ослабли. Максим тут же подхватил её, прижимая к груди.
— Прости за всё это, — прошептала она ему в плечо.
— Всё хорошо, — он коснулся губами её виска. — Ложь была её. Не наша.
Они долго стояли обнявшись, не говоря ни слова. За окном начался дождь, барабаня по стеклу, словно отсчитывая первые минуты их новой жизни — без манипуляций и обмана.
А в большом доме на окраине города Людмила Сергеевна сидела за столом, перебирая старые фотографии и награды за предпринимательские достижения.
Рядом стояла изящная ваза с засохшими незабудками — теми самыми, что они с Анной пересаживали несколько дней назад. Символ того, что никогда не вернётся.
Она проиграла. Она, привыкшая всегда побеждать, потерпела поражение в самом важном сражении своей жизни.
И награда за все её прошлые успехи оказалась иллюзорной — одинокая старость в красивом, но пустом доме, а теперь ещё и утрата дела всей жизни.
Где-то наверху Ирина Соколова, вероятно, наблюдала эту сцену с улыбкой. Справедливость, пусть и запоздалая, восторжествовала полностью.
