— Милый, что-то случилось с замком, — я потрясла ключами, пытаясь открыть дверь нашей квартиры.
— Наверное, просто устала после перелета, дай я попробую, — Андрей мягко забрал у меня связку.
Мы вернулись из двухнедельной командировки в Сингапур – уставшие, но довольные. Последние дни дались особенно тяжело: бесконечные встречи, презентации, а потом долгий перелет с пересадкой. Единственное, что грело душу – мысль о родном доме, где можно наконец-то расслабиться, принять горячую ванну и завалиться спать.
Замок поддался не сразу, словно предупреждая – дома нас ждет сюрприз. И он не заставил себя ждать. Едва переступив порог, я почувствовала резкий запах масляных красок, смешанный с ароматом жареного лука. В прихожей стояли какие-то незнакомые ботинки, а на стене появилась картина в стиле абстрактного экспрессионизма – красные и черные мазки, хаотично разбросанные по холсту.
— Андрей, у нас что, квартиру ограбили? — прошептала я, сжимая его руку.
— Ограбили и повесили картину? — он нервно усмехнулся. — Странные воры.
Мы осторожно двинулись в гостиную, и я едва сдержала возглас удивления. Наша уютная комната превратилась в художественную мастерскую: повсюду стояли мольберты, на полу валялись тюбики с красками, а диван был заставлен холстами разных размеров.
В центре этого хаоса, в нашем любимом кресле-качалке сидел незнакомый мужчина в застиранном халате, с всклокоченной седой бородой. Он увлеченно работал над очередным полотном, напевая что-то себе под нос.
— Кхм… простите? — Андрей попытался привлечь его внимание.
Мужчина медленно повернулся, окинул нас рассеянным взглядом и улыбнулся так, словно мы были старыми знакомыми:
— А, молодежь вернулась! Прекрасно, прекрасно. Я как раз заканчиваю новую работу. Как вам композиция?
Я открыла рот, чтобы высказать всё, что думаю о композиции и её авторе, но в этот момент входная дверь распахнулась, и в квартиру впорхнула Елена Павловна – наша свекровь, нагруженная пакетами из супермаркета.
— Дети! Наконец-то! — она бросилась обнимать нас, рассыпая по полу апельсины. — А я вам такой сюрприз приготовила! Познакомьтесь – это Александр, мой муж. Мы поженились неделю назад!
— Что? — мы с Андреем выдохнули одновременно.
— Саша, милый, — защебетала Елена Павловна, — это мой сын Андрюша и его жена Маша. Я тебе рассказывала!
Александр кивнул, не отрываясь от холста:
— Да-да, очень приятно. Кстати, Леночка, не могла бы ты принести мне чай? С этим освещением особенно хорошо работается.
Я смотрела, как моя свекровь, словно юная девочка, порхает на кухню выполнять просьбу своего нового мужа, и чувствовала, как внутри закипает вулкан.
— Мам, — осторожно начал Андрей, — может быть, ты объяснишь, что происходит?
— Ах, все так романтично! — Елена Павловна вернулась с чашкой чая. — Мы познакомились на выставке современного искусства. Саша там выставлял свои работы. Представляете, мы проговорили весь вечер! Он такой талантливый, такой необычный…
— И поэтому вы решили превратить нашу квартиру в мастерскую? — я старалась говорить спокойно, но голос предательски дрожал.
— Машенька, ну что ты так нервничаешь? — свекровь погладила меня по плечу. — У Саши как раз закончился договор аренды его студии, а тут такое совпадение – вы уехали в командировку. Я подумала – зачем пустовать хорошему помещению? Тут такой свет, такая атмосфера…
— Мам, но это наша квартира, — Андрей потер переносицу. — Ты не могла хотя бы спросить?
— Дорогой, я хотела сделать сюрприз! — Елена Павловна всплеснула руками. — К тому же, вы же целыми днями на работе. А Саше нужно пространство для творчества. Вы посмотрите, какие у него работы! Это же настоящее искусство!
Александр, словно в подтверждение ее слов, сделал широкий мазок кистью и отступил от холста:
— Великолепно! Леночка, иди посмотри – это твой портрет в образе весны!
Я посмотрела на «портрет» – беспорядочное нагромождение зеленых и розовых пятен, в которых с большим трудом угадывались очертания человеческой фигуры.
— Потрясающе, милый! — восхитилась свекровь. — Дети, ну разве это не гениально?
Андрей молча опустился на краешек дивана, пытаясь осмыслить происходящее. Я же решила, что с меня хватит:
— Елена Павловна, при всем уважении, но вы не можете вот так просто…
— Машенька, — перебила она меня, — давай завтра все обсудим? Вы же устали с дороги. Я вам постелила в спальне, правда, пришлось немного передвинуть кровать – Саше нужен был угол для натюрмортов…
Я посмотрела на мужа. Он ответил мне таким же беспомощным взглядом. Похоже, наш уютный вечер дома откладывался на неопределенный срок.
— Кстати, — добавил Александр, не отрываясь от холста, — я немного переставил ваши книги. Надеюсь, вы не против? У меня есть своя система организации пространства…
Я молча развернулась и пошла в спальню. Кажется, это будет очень длинная ночь.
Утро началось с грохота. Я подскочила на кровати и не сразу поняла, где нахожусь – настолько изменилась наша спальня. Вместо привычных светлых штор теперь висели темно-бордовые драпировки, а на стенах появились странные маски, которые, казалось, наблюдали за нами.
— Прошу прощения! — донесся из гостиной голос Александра. — Небольшой творческий беспорядок! Всего лишь уронил мольберт!
Андрей застонал и накрыл голову подушкой:
— Скажи мне, что это просто страшный сон.
— Боюсь, что нет, — я потянулась за телефоном. — Семь утра. Прекрасное начало дня.
Из кухни доносился звонкий голос Елены Павловны:
— Сашенька, я приготовила твой любимый травяной чай! И купила свежие круассаны!
Мы с мужем переглянулись. Когда мы приходили к ней в гости, максимум, на что можно было рассчитывать по утрам – это на растворимый кофе и бутерброды.
— Нужно с ними поговорить, — решительно сказала я, поднимаясь. — Причем прямо сейчас.
В гостиной творился настоящий хаос. Александр, облаченный в какой-то немыслимый восточный халат, расхаживал между холстами, периодически останавливаясь и делая энергичные мазки кистью. На полу валялись скомканные эскизы, повсюду были разбросаны тюбики с красками, а в воздухе стоял удушающий запах растворителя.
— Доброе утро, молодежь! — радостно воскликнула Елена Павловна, выглядывая из кухни. — Как спалось? Я тут подумала – может, перевесим вашу люстру? Саше для новой серии работ нужно особое освещение…
— Мама, — Андрей потер виски, — нам надо серьезно поговорить.
— Конечно, милый! Только давайте за завтраком. Я такие круассаны нашла – прямо как в Париже!
Мы сели за кухонный стол, который едва узнавали – он был заставлен какими-то свечами, кристаллами и благовониями.
— Елена Павловна, — начала я максимально спокойно, — мы понимаем, что вы… счастливы. Но это наша квартира. Мы здесь живем. У нас тут своя жизнь, свои правила…
— Машенька, — перебила свекровь, — но разве мы вам мешаем? Саша такой аккуратный! Он только немного переставил мебель, повесил несколько картин…
— Немного? — я не выдержала. — Вы превратили нашу гостиную в мастерскую! Везде краски, запахи, какие-то маски на стенах! Мы даже телевизор найти не можем!
— А, телевизор, — протянул зашедший на кухню Александр, — я его временно переместил в ванную. Понимаете, его электромагнитное излучение нарушает энергетические потоки в комнате…
Андрей поперхнулся круассаном:
— В ванную?!
— Да, отличное решение, правда? — восхитилась Елена Павловна. — Теперь можно совмещать водные процедуры с просмотром новостей!
Я сделала глубокий вдох:
— Послушайте, так не может продолжаться. Мы с радостью поможем вам найти квартиру…
— Зачем? — искренне удивилась свекровь. — У вас же такая большая квартира! Вы целыми днями на работе, а Саше нужно пространство для творчества. Он же художник! Ему нужно особое место, особая атмосфера…
— Вот именно! — подхватил Александр, размахивая кистью, с которой капала красная краска. — Творчество не терпит ограничений! Искусство требует жертв!
— Но не наших же жертв! — не выдержала я. — Это наш дом!
— Маша, — в голосе свекрови появились слезы, — почему вы такие черствые? Я наконец-то встретила родственную душу, а вы…
— Мам, — мягко начал Андрей, — мы все понимаем. Но давай найдем компромисс? Мы поможем вам снять хорошую квартиру, может быть, даже студию для Александра…
— Исключено, — отрезал художник. — Я уже настроился на определенные вибрации этого места. Здесь особая аура, понимаете? Вот, смотрите!
Он схватил один из своих холстов и поставил его на стол, прямо в мою тарелку с завтраком:
— Видите эти линии? Эти цвета? Это энергетика вашей квартиры! Я не могу все это бросить на полпути!
Елена Павловна смотрела на него с обожанием:
— Какой ты у меня талантливый! Дети, ну неужели вы не видите, какое это искусство?
Я встала из-за стола:
— Вижу. И знаете что? Это не искусство – это захват чужой территории. Александр, вы должны съехать. Немедленно.
— Как ты можешь! — воскликнула свекровь. — Ты разбиваешь мне сердце! Андрюша, скажи ей!
Но Андрей покачал головой:
— Мам, Маша права. Мы любим тебя, но это перебор.
Александр, казалось, не слышал нашего разговора. Он уже вернулся к мольберту и что-то увлеченно насвистывал.
— Вы не понимаете! — рыдала Елена Павловна. — Вы не даете мне быть счастливой! Я столько лет жила одна, заботилась о вас, а теперь, когда я встретила настоящую любовь…
Я почувствовала, как внутри все закипает. Но вдруг меня осенило – споры и крики ни к чему не приведут. Нужно действовать иначе.
— Елена Павловна, — я села рядом с ней и взяла ее за руку, — давайте поговорим начистоту. Вы помните, как учили Андрея уважать чужие границы? Как говорили, что главное в семье – это доверие и уважение?
Свекровь всхлипнула:
— Конечно, помню…
— Тогда скажите – разве это уважение? Вы знаете Александра всего месяц. Месяц! И позволили ему занять дом своего сына, даже не спросив разрешения.
— Но я хотела как лучше…
— А получилось как всегда, — вздохнул Андрей. — Мам, ты же понимаешь, что это неправильно?
В этот момент с улицы донесся какой-то шум. Александр подбежал к окну:
— О, это же мои друзья! Я пригласил их на небольшой творческий вечер. Леночка, у нас же есть вино?
— Какой еще творческий вечер?! — я почувствовала, что начинаю задыхаться.
— Ну как какой? — удивился художник. — Художники, поэты, музыканты… Будем общаться, творить, вдохновляться! Я уже пригласил человек двадцать.
Елена Павловна просияла:
— Я как раз хотела испечь свой фирменный пирог!
Я молча вышла из кухни. В прихожей уже слышались голоса гостей, звуки гитары и чей-то смех.
— Маш, — Андрей догнал меня в спальне, — что делать будем? Органы вызывать я не собираюсь, решать надо в семейном кругу.
— Знаешь что? — я начала собирать вещи. — Мы уезжаем к моим родителям. Пусть они тут устраивают свои творческие вечера. А когда твоя мама увидит, к чему это все приведет…
— Думаешь, это сработает?
— Уверена. Потому что, судя по всему, товарищ художник не очень-то заботится о чувствах твоей мамы. Пусть она сама это поймет.
Мы быстро собрали самое необходимое. Проходя мимо гостиной, я увидела, как Александр, размахивая бокалом вина, вещает перед собравшейся публикой:
— Искусство должно быть свободным! Долой условности! Долой границы!
Елена Павловна стояла в сторонке с растерянным видом – похоже, такого поворота событий она не ожидала.
— Мам, — сказал Андрей, — мы уезжаем к Машиным родителям. Позвони, когда… когда будешь готова поговорить.
— Но как же… — она запнулась. — А как же семейный ужин?
— Какой ужин, мам? Тут теперь богемная тусовка.
Мы вышли из квартиры под звуки джазовой импровизации и чьих-то пьяных стихов. В лифте Андрей крепко сжал мою руку:
— Спасибо, что не устроила скандал.
— Поверь, очень хотелось. Но иногда лучший способ решить проблему – дать ей созреть самой.
Уже в такси я получила сообщение от свекрови: «Машенька, прости… Я не думала, что все так получится…»
Я показала сообщение мужу:
— Кажется, процесс пошел.
— Думаешь, она поймет?
— Поймет. Особенно когда ее «гениальный» муж устроит в квартире центр современного искусства.
Мы переглянулись и впервые за эти сумасшедшие сутки рассмеялись. Иногда нужно просто дать людям возможность самим увидеть правду. Даже если эта правда написана масляными красками на стенах твоей квартиры.
***
На следующее утро на моем телефоне высветилось уже тридцать пропущенных звонков от свекрови…
Звонки от Елены Павловны продолжали поступать, но мы с Андреем решили выдержать паузу. Родители приняли нас с пониманием, и эти два дня в родительском доме напоминали мне студенческие времена – тихие, уютные вечера с чаем и разговорами.
На третий день в восемь утра раздался очередной звонок.
— Может, ответишь? — Андрей потряс телефоном. — Кажется, мама плачет.
Я кивнула. Пора было заканчивать эту историю.
— Машенька! — голос свекрови действительно дрожал. — Приезжайте, пожалуйста! Я такая дура… такая дура…
Через час мы стояли у дверей нашей квартиры. Открыла заплаканная Елена Павловна – растрепанная, в старом халате, совсем не похожая на себя недавнюю, порхающую и влюбленную.
— Проходите, — она опустила глаза. — Только осторожно, тут… в общем, сами увидите.
То, что мы увидели, превзошло самые смелые ожидания. Гостиная напоминала разгром после сражения: повсюду валялись пустые бутылки, окурки, картины, какие-то тряпки. На потолке красовалось огромное черное пятно.
— Это… это что? — Андрей указал вверх.
— Саша решил создать инсталляцию, — всхлипнула Елена Павловна. — Что-то про борьбу света с тьмой. Взял баллончик с краской и… Я оплачу ремонт, не переживайте, за все заплачу.
В этот момент из спальни донеслось громкое храпение, прерываемое бормотанием:
— Искусство… свободу искусству…
— Он со своими друзьями сутки… творит, — свекровь вытерла слезы. — Я пыталась их утихомирить, но они говорят – я не понимаю современного искусства. А вчера…
Она замолчала, явно не решаясь продолжить.
— Что вчера? — мягко спросила я.
— Вчера Саша сказал, что я душу его творчество своей мещанской моралью. Представляете? А потом… потом я случайно услышала, как он говорил по телефону с какой-то Мариной. Говорил, что нашел «золотую жилу» – бесплатную квартиру в центре…
Андрей шумно выдохнул:
— Мам, ты же понимаешь, что это все нужно заканчивать?
— Понимаю, — она кивнула. — Я такая дура… Простите меня, пожалуйста. Я думала, это любовь, а это…
В спальне что-то грохнуло, и оттуда вывалился взъерошенный Александр в измазанном краской халате:
— О, молодежь вернулась! — он попытался изобразить свою фирменную рассеянную улыбку. — А у нас тут небольшой творческий беспорядок…
— Беспорядок? — я медленно повернулась к нему. — По-моему, это называется другим словом.
— Саша, — тихо сказала Елена Павловна, — нам нужно поговорить.
— Конечно, дорогая! — он потянулся за кистью. — Только дай мне закончить новую работу. Я как раз собирался расписать ванную комнату…
— Нет, — она покачала головой. — Никаких работ. Ты должен съехать. Сегодня же.
— Что? — он театрально схватился за сердце. — Но как же наша любовь? Наше искусство? Ты же говорила, что понимаешь меня как никто другой!
— Я действительно пыталась понять. Но, кажется, понимала только то, что хотела понять.
Александр резко изменился в лице:
— Ладно. Не очень-то и хотелось. Знаешь, сколько женщин готовы приютить настоящего художника?
— Вот и проверь, — спокойно ответил Андрей. — У вас есть два часа на сборы.
— Но мои картины! Мои материалы!
— Можем помочь с погрузкой, — я улыбнулась. — У меня как раз есть номер хорошей грузовой компании.
Следующие два часа прошли в молчаливых сборах. Александр время от времени бормотал что-то про «непонимание искусства» и «мещанские предрассудки», но быстро затихал под тяжелым взглядом Андрея.
Когда последняя картина была вынесена, а дверь захлопнулась за спиной «гения», Елена Павловна обессиленно опустилась на диван:
— Простите меня. Я все испортила.
— Ничего не испортила, мам, — Андрей сел рядом. — Просто… давай в следующий раз ты будешь знакомить нас со своими ухажерами до свадьбы?
Она слабо улыбнулась:
— Если они у меня еще будут…
— Будут, — уверенно сказала я, оглядывая фронт работ. — А сейчас давайте займемся уборкой. Кстати, может, закажем пиццу? А то творческий беспорядок творческим беспорядком, а есть хочется.
— Пиццу? — свекровь вытерла последнюю слезу. — А как же правильное питание?
— Думаю, после такого приключения мы заслужили небольшой раслабон, — подмигнул Андрей.
Мы провели весь день за уборкой, смеясь над особо экстравагантными «произведениями искусства» и строя планы по ремонту. Елена Павловна постепенно оживала, хотя иногда замирала с тряпкой в руках и о чем-то глубоко задумывалась.
Прошло два дня.
Мы с Андреем только что закончили убираться после «творческого урагана» Александра. Соседи за стеной – пожилая пара, с которой мы всегда жили дружно, явно обсуждали наши последние злоключения.
Я устало опустилась на диван, от которого все еще пахло краской, несмотря на тщательную чистку:
— Теперь весь дом будет судачить.
Андрей сел рядом, машинально поправляя новую скатерть:
— Плевать. Главное, что этот кошмар закончился.
Я внимательно посмотрела на мужа. За последние дни он осунулся, под глазами залегли тени, а на висках, кажется, прибавилось седых волос. Что-то подсказывало мне – он недоговаривает.
— Знаешь, — начала я осторожно, — мы ведь так и не обсудили…
— Что именно?
— Почему мы сразу их не выгнали? В смысле, это же очевидное вторжение. Любой нормальный человек вызвал бы полицию или хотя бы устроил скандал. А мы… мы почему-то терпели.
Андрей тяжело вздохнул и встал:
— Будешь чай?
— Перестань уходить от ответа.
Он замер у кухонной двери, прислонившись к косяку:
— Помнишь, что случилось три года назад?
Конечно, я помнила. Такое не забывается. Звонок среди ночи. Испуганный голос соседки: «Елена Павловна на крыше! Говорит, хочет к мужу!» Потом – бесконечные больничные коридоры, запах лекарств, и эти страшные слова врача: «Острый психотический эпизод на фоне тяжелой депрессии».
— После смерти отца, — продолжал Андрей, — она… изменилась. Вроде бы восстановилась, вернулась к нормальной жизни. Но доктор предупредил – любой серьезный стресс может спровоцировать рецидив.
— Поэтому ты не мог просто взять и выставить их? Боялся, что она…
— Да, — он наконец-то повернулся ко мне. — Каждый раз, когда я видел, как она порхает вокруг этого проходимца, как светятся ее глаза… Я просто не мог. Понимал, что все это добром не кончится, но надеялся, что она сама поймет. Постепенно.
Я подошла и обняла его сзади:
— Почему ты мне сразу не сказал?
— Не хотел взваливать на тебя этот груз. Ты и так со столькими сложностями справляешься…
— Эй, — я развернула его к себе, — мы же семья. Такие вещи нужно решать вместе.
Он слабо улыбнулся:
— Знаешь, что самое страшное? Это ведь не первый раз.
— В смысле?
Андрей отстранился и начал механически протирать кухонную столешницу:
— Александр – это уже четвертый… жених за последний год.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног:
— Что?!
— Давай сядем, — он пододвинул мне стул. — История куда сложнее, чем кажется…
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стояла заплаканная Елена Павловна с огромной коробкой в руках:
— Дети, я тут пирогов напекла… Можно к вам?
Мы с Андреем переглянулись. Похоже, этот вечер будет длинным.
***
— Проходите, Елена Павловна, — я забрала у нее коробку с пирогами, пока Андрей помогал снять пальто.
Свекровь выглядела потерянной. Её всегда идеально уложенные волосы были небрежно собраны в пучок, на лице – ни следа привычного макияжа. Она присела на краешек стула, нервно теребя край скатерти:
— Я понимаю, вы, наверное, не хотите меня видеть…
— Мам, перестань, — Андрей начал заваривать чай. — Ты всегда можешь к нам прийти.
— Даже после… всего этого? — она обвела взглядом кухню, где еще оставались следы «творческого беспорядка».
Я достала чашки:
— Особенно после всего этого. Думаю, нам давно пора поговорить.
— Да, — она опустила глаза. — Андрюша, сынок… Маша права. Я должна вам рассказать. Обо всем.
Андрей сел рядом с ней:
— О Викторе?
Я удивленно посмотрела на мужа. Кто такой Виктор?
— И о нем тоже, — свекровь нервно сцепила пальцы. — Все началось год назад, после того как я вышла из больницы. Помните, доктор говорил – нужно больше общаться, заводить новые знакомства?
Мы кивнули. После той истории с крышей врачи настаивали на социализации. Говорили, что изоляция только усугубляет депрессию.
— Я записалась в клуб любителей поэзии при библиотеке. Там и познакомилась с Виктором. Он вел какой-то бизнес, красиво говорил о литературе, водил меня в театр… — её голос дрогнул. — А потом рассказал про свой гениальный проект. Какая-то инновационная технология, я даже не поняла толком. Но он так вдохновенно рассказывал! Обещал утроить вложения за месяц…
— И ты отдала ему деньги, — тихо сказал Андрей.
— Все сбережения. И деньги от продажи дачи. Он исчез на следующий день, — она закрыла лицо руками. — Я не хотела вам говорить. Мне было так стыдно…
Я осторожно погладила её по плечу:
— А потом?
— Потом был Георгий. Писатель, — она горько усмехнулась. — Точнее, «писатель». Говорил, что работает над великим романом. Жил у меня месяц. Ел, пил, не работал – все писал свой «шедевр». А потом… потом я вернулась с работы, а квартира пустая. Пропал ноутбук, пропали мамины украшения…
— Господи, — выдохнула я. — Почему вы молчали?
— А что я могла сказать? «Сын, твоя мать – наивная дура, которая верит каждому проходимцу»? — она нервно рассмеялась. — После Георгия был Степан. Этот хотя бы ничего не украл – просто занял денег «на развитие бизнеса» и исчез.
— А теперь Александр, — Андрей потер виски.
— Да, — она опустила голову. — Знаете, я ведь почти сразу поняла, что он… не тот, за кого себя выдает. Но так хотелось верить! Он говорил такие красивые слова об искусстве, о любви… Называл меня своей музой.
— Почему вы не привели его к себе домой? — спросила я. — Зачем нужно было устраивать эту историю с нашей квартирой?
Елена Павловна залилась краской:
— В моей квартире… там сейчас живет квартирантка. После того как я потеряла сбережения, пришлось сдать комнату, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. А Саша говорил, что художнику нужен простор, свет…
— И ты решила отдать ему нашу квартиру, — Андрей покачал головой.
— Я не думала! — она всхлипнула. — Просто когда он сказал, что ему негде жить, что его выгоняют из студии… А тут вы как раз уехали в командировку. Я подумала – какая разница? Квартира все равно пустует…
Я встала, чтобы заварить свежий чай. В голове не укладывалось – как можно было довести себя до такого состояния? И главное – почему никто не заметил?
— Елена Павловна, — начала я осторожно, — а вы не думали… может быть, стоит снова обратиться к врачу?
Она замерла:
— Ты считаешь, я сошла с ума?
— Нет! — я поспешно села рядом. — Просто… может быть, есть какая-то причина, почему вы раз за разом попадаете в такие ситуации?
— Причина есть, — вдруг очень спокойно сказала свекровь. — Я боюсь одиночества. Когда ваш отец умер… — она посмотрела на Андрея, — я словно потеряла опору. Тридцать лет вместе, и вдруг – пустота. Знаете, что самое страшное в этой пустоте? Тишина. Когда приходишь домой, а там никто не спрашивает, как прошел день. Когда некому рассказать новости, не с кем обсудить фильм…
— Мам, — Андрей взял её за руку, — но у тебя есть мы.
— Вы молодые, у вас своя жизнь. Я не могу все время быть рядом, цепляться за вас. Вот и пытаюсь… заполнить пустоту. Хватаюсь за любого, кто проявит внимание, — она горько усмехнулась. — Знаете, что мне сказал Александр, когда уходил? «Ты была слишком легкой добычей». И ведь прав, подлец.
В кухне повисла тяжелая тишина. Я смотрела на эту женщину – всегда такую яркую, уверенную в себе – и видела, насколько она сейчас уязвима и потеряна.
— Знаете что? — я решительно встала. — Нам нужен план.
— План? — свекровь подняла на меня покрасневшие глаза.
— Да. Во-первых, вы возвращаетесь к психотерапевту. Не потому что вы «сумасшедшая», а потому что вам нужна помощь. Это нормально – просить о помощи.
— Маша права, — поддержал Андрей. — И еще – никаких больше секретов. Мы семья, мы должны поддерживать друг друга.
— А во-вторых, — продолжила я, — нужно что-то делать с вашей социальной жизнью. Но не через сомнительные знакомства, а… — я задумалась. — Может быть, курсы какие-нибудь? Или волонтерство?
— Вообще-то… — Елена Павловна слабо улыбнулась, — я давно хотела научиться рисовать. По-настоящему, а не как эти… современные художники.
— Отличная идея! — воскликнул Андрей. — Я видел, в художественной школе при музее набирают группы для взрослых.
— А еще, — я понизила голос, — нам нужно решить вопрос с вашим жильем. Не можете же вы вечно сдавать комнату…
— Но как? Все мои сбережения…
— Мы поможем, — твердо сказал Андрей. — Постепенно со всем разберемся.
Елена Павловна снова заплакала, но теперь это были какие-то другие слезы – не отчаяния, а облегчения:
— Я не заслуживаю таких детей…
— Перестаньте, — я обняла её. — Лучше расскажите, что там у вас с пирогами? А то мы тут разговорами увлеклись, а чай совсем остыл.
Она засуетилась, доставая из коробки свою фирменную выпечку, и я заметила, как впервые за весь вечер её плечи расправились. Возможно, самое сложное – это признать проблему. А дальше… дальше будем решать постепенно.
Когда мы провожали свекровь, она вдруг остановилась в дверях:
— Знаете, а ведь Александр сделал мне подарок.
— Какой еще подарок? — насторожился Андрей.
— Он помог мне понять, что настоящая любовь – это не красивые слова об искусстве. Это когда твои близкие принимают тебя даже после того, как ты устроила в их квартире художественный погром.
Мы рассмеялись, и я подумала – может быть, действительно не бывает абсолютно бессмысленных историй. Даже самые нелепые ситуации могут чему-то научить. Например, тому, что семья – это не только общая фамилия, но и готовность быть рядом в самые странные моменты жизни.
***
Прошло три месяца. Осень окрасила город в золото, а наша жизнь постепенно вошла в новое русло.
Я поднималась по лестнице художественной школы, держа в руках термос с горячим чаем. Последнее время это стало традицией – забирать свекровь после занятий и вместе идти домой, обсуждая её успехи в живописи.
Из-за двери доносились голоса и смех. Группа для взрослых оказалась неожиданно популярной – в основном женщины за пятьдесят, многие, как и Елена Павловна, пришли сюда в поисках нового смысла жизни.
— Машенька! — свекровь выпорхнула из класса, прижимая к груди папку с рисунками. — Смотри, что у меня получилось!
Она достала акварельный этюд – букет полевых цветов. Не шедевр, конечно, но в каждом мазке чувствовалась искренность и старание.
— Прекрасно! Особенно васильки, — я улыбнулась, протягивая ей термос. — Как прошло занятие?
— Замечательно! Представляешь, нас пригласили участвовать в выставке! Конечно, не в главном зале, а в холле, но все равно…
Мы медленно шли по вечернему городу, и я отмечала, как изменилась свекровь за эти месяцы. Исчезла суетливость, в глазах появился спокойный блеск. Регулярные встречи с психотерапевтом, новые занятия и наша поддержка сделали своё дело.
— А ещё Тамара Сергеевна – ну, та самая, которая тоже недавно овдовела – пригласила меня в их группу скандинавской ходьбы, — она отхлебнула чай. — Говорит, по выходным они ходят в парк, а потом пьют кофе и болтают.
— Отличная идея! Кстати, как продвигается ремонт в твоей квартире?
Елена Павловна просияла:
— Представляешь, квартирантка съехала! Теперь можно начинать. Андрюша обещал помочь с дизайном.
— Кстати, — свекровь вдруг остановилась, — я давно хотела спросить… Вы ведь поэтому терпели весь этот кошмар с Сашей? Боялись, что у меня опять…
— Давайте не будем об этом. Главное – вы справились.
— Знаешь, — она задумчиво посмотрела на свой рисунок, — а ведь Александр был прав в одном.
— В чём же?
— В том, что искусство лечит. Только не его абстрактные мазня и пафосные речи, а вот это – настоящее творчество, пусть даже неумелое. Когда рисую, чувствую себя… целой. Понимаешь?
Я кивнула. За последний месяц их группа стала для неё настоящей отдушиной. Они не только рисовали – обсуждали книги, делились проблемами, поддерживали друг друга. Как-то раз я застала их за чаепитием после занятий – десять женщин, разных возрастов и судеб, но объединенных общим желанием жить дальше, несмотря ни на что.
— А ещё я поняла главное, — продолжала свекровь. — Все эти мужчины – Виктор, Георгий, Степан, Саша… Я ведь не любви искала. Я убегала от себя. От своих страхов, от одиночества. А оказалось, что главное – научиться быть счастливой самой по себе. Остальное приложится.
Мы подошли к её квартире. В окнах горел свет – Андрей уже приехал, чтобы обсудить детали ремонта.
— Знаешь, что забавно? — она вдруг рассмеялась. — Недавно видела работы Александра на какой-то выставке. Представляешь, теперь он – «певец городских пейзажей». А то черное пятно на вашем потолке выдавал за «манифест современного искусства»!
— Главное, что ты теперь точно отличите настоящее искусство от подделки, — подмигнула я.
— И настоящую любовь – тоже, — она крепко обняла меня. — Спасибо, доченька. За всё.
Мы поднялись в квартиру, где Андрей уже раскладывал на столе образцы обоев и каталоги мебели. Пахло свежесваренным кофе и корицей – видимо, забежал в ту самую французскую пекарню, которую его мама так любит.
Я смотрела, как они увлеченно обсуждают оттенки и фактуры, и думала – иногда жизнь преподносит странные уроки. Кто бы мог подумать, что история с сумасбродным художником приведет к такому повороту? Что именно это испытание поможет нам стать по-настоящему близкими?
Елена Павловна достала свой этюд:
— Как думаете, может, повесим его здесь, когда закончим ремонт?
— Обязательно, — улыбнулся Андрей.
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.
