— Странно, что с такими данными вас вообще взяли на эту должность, — брезгливо процедила Наталья Андреевна, возвращая мне папку с документами. — Удивительно, как некоторые умудряются пробиться без должного опыта.
Холод пробежал по моему затылку, но лицо осталось непроницаемым. Это было уже пятое замечание за сегодня. И каждое — громче предыдущего.
Меня зовут Дарья Алексеевна Климова. Мне 27 лет, и уже два года я работаю аналитиком в крупной компании.
Компании, которую возглавляет мой отец — Алексей Юрьевич Романов. Но об этом никто не знает. Даже муж не догадывается, что его тесть и легендарный генеральный директор — один и тот же человек.
Я взяла фамилию матери при трудоустройстве. Это было нашим с отцом уговором: никакого блата, никаких привилегий. «В этой компании ты сотрудник. Пока не поднимешься сама — никто не узнает», — сказал он тогда.
И я справлялась. Зарекомендовала себя как профессионал. Без протекции, без поблажек. Люди уважали меня за мои идеи и проекты. До появления Натальи Андреевны.
Моя свекровь. Полгода назад она перешла к нам из конкурирующей фирмы. Наша свадьба с Егором была камерной — отец не смог присутствовать, был в командировке.
Мы не афишировали наше родство на работе. Свекровь притворялась, что не знает меня, лишь иногда бросая уничижительные комментарии в мою сторону.
— Вы вообще понимаете, как формируется коммерческое предложение, Дарья Алексеевна? — говорила она, когда я предлагала нестандартный подход.
— Такая молодая, а уже такая самоуверенная, — громко шептала она коллегам, думая, что я не слышу.
Сначала я списывала это на адаптацию. Наталья Андреевна, казалось, пыталась самоутвердиться в новом коллективе. Потом — на её характер. Возможно, она просто такая со всеми молодыми сотрудниками.
Но после нашего семейного ужина три недели назад стало ясно: проблема глубже. Она не считала меня достойной своего сына.
«Егор мог найти и получше, — сказала она мужу, когда думала, что я в ванной. — Она слишком простая. Ни связей, ни амбиций».
Если бы она только знала…
В офисе давление усилилось. Наталья Андреевна перестала сдерживаться. Она перебивала меня на встречах, критиковала мои отчёты, назначала дедлайны, которые невозможно было соблюсти.
Я молчала и работала ещё усерднее. Эту битву нужно было выиграть профессионализмом, а не родством.
Егор замечал моё напряжение.
— С тобой всё в порядке? — спрашивал он по вечерам.
— Просто тяжёлый период на работе, — отвечала я. Не хотелось ставить его между матерью и женой.
Я знала, что рано или поздно всё прояснится. Но не думала, что это произойдёт так скоро и так публично.
В тот понедельник всё изменилось. Мы сидели на большой планёрке — весь отдел и руководители смежных направлений.
Я представляла новую систему аналитики клиентских данных, над которой работала месяц. Система позволяла в реальном времени отслеживать изменения потребительского поведения и адаптировать нашу стратегию.
Я закончила презентацию. Коллеги одобрительно кивали — идея была действительно инновационной.
И тут Наталья Андреевна поднялась со своего места.
— Лучше бы ты научилась делать отчёты без ошибок, — холодно произнесла она, скрестив руки на груди. — И не смешила нас своими глупыми предложениями.
Воздух в переговорной словно застыл. Я стояла, зажав в руке лазерную указку, не веря своим ушам.
Неужели она только что перешла на «ты» при всём отделе?
— Наталья Андреевна, — начал было руководитель IT-департамента, — предложение Дарьи имеет смысл, если мы посмотрим на цифры…
— А может она предлагает просто бред? — прервала она его, не сводя с меня пронзительного взгляда.
Этот удар был прямым и неожиданным. Кто-то из коллег неловко кашлянул, кто-то тихо ахнул. Мария из HR замерла с открытым ртом. Наталья Андреевна намеренно перешла все границы профессиональной этики.
Мои щёки вспыхнули. В висках застучало. Всегда сдержанная, всегда профессиональная — сейчас я ощущала, как внутри поднимается волна гнева. Одно дело унижать меня наедине, другое — публично подрывать мой авторитет.
— Спасибо за комментарий, — произнесла я, собрав всю свою выдержку. — Если вернёмся к цифрам, вы увидите, что система уже показала эффективность на тестовой группе.
Моя сдержанность, казалось, только разозлила её больше.
— Ладно, — внезапно сказала она, поднимаясь. — Я выразила своё мнение. Продолжайте.
Планёрка закончилась в напряжённой атмосфере. Коллеги расходились, перешёптываясь, бросая на меня сочувственные взгляды. Я собирала документы, когда услышала голос Натальи Андреевны за спиной:
— Вот таких и набирают теперь, — говорила она своей помощнице, достаточно громко, чтобы я слышала. — Смотрят не на опыт и знания — а на внешность. А в голове пусто.
Я не обернулась. Не показала, что слышу. Закончила собирать бумаги и вышла, сохраняя прямую спину.
В туалете я опустила руки под ледяную воду. Дышала глубоко, медленно. Десять вдохов. Десять выдохов. Подняла глаза на своё отражение.
«Ты справишься, — сказала я себе. — Ты всегда справлялась».
Но что-то сломалось внутри. Барьер, который я старательно выстраивала между личным и профессиональным.
Свекровь целенаправленно пыталась меня уничтожить, и я больше не могла делать вид, что это не затрагивает мою семью.
Я знала, что должна сделать.
Кабинет отца располагался на верхнем этаже. Я редко поднималась туда — наша договорённость, никаких особых отношений на работе. Но сегодня был особый случай.
Его секретарь, строгая Елена Викторовна, подняла на меня удивлённый взгляд.
— Дарья Алексеевна? Чем могу помочь?
— Мне нужно к Алексею Юрьевичу. По личному вопросу.
— У него встреча через пятнадцать минут, но…
— Это срочно, — перебила я. — Пожалуйста.
Что-то в моём голосе убедило её. Она нажала кнопку внутренней связи:
— Алексей Юрьевич, к вам Дарья Алексеевна Климова. Говорит, срочно.
— Пусть войдёт, — раздался спокойный голос отца.
Когда дверь закрылась за мной, я наконец позволила маске профессионализма упасть.
— Пап, — произнесла я, и голос мой дрогнул.
Он редко видел меня такой. Я всегда была сильной, собранной, его гордостью. Сейчас я чувствовала себя маленькой девочкой, которую обидели.
— Что случилось? — он поднялся из-за стола, внимательно вглядываясь в моё лицо.
— Пора, — сказала я. — Ты просил молчать. Я молчала. Но теперь — либо я уйду, либо она.
— Наталья Андреевна? — его глаза сузились.
Я кивнула и рассказала всё. О первых днях унижений, о нарастающем давлении, о сегодняшнем публичном унижении. Как сложно стало дома и на работе. Но про свекровь он и так знал, но не знал о конфликте.
Он слушал, не перебивая. Его лицо оставалось бесстрастным, но я знала этот взгляд. Мой отец редко злился. Но когда злился — последствия были серьёзными.
— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил он наконец. — Все узнают о нашем родстве.
Я не колебалась:
— Да. Я доказала, что могу строить карьеру без твоей помощи. Я больше не боюсь, что меня будут считать папиной дочкой.
Мой отец задумчиво постучал пальцами по столу.
— Хорошо, — решительно произнёс он. — Завтра в 10:00. Большая переговорная. Я хочу видеть там весь ваш отдел. И Наталью Андреевну, конечно.
Я кивнула, чувствуя странную смесь облегчения и тревоги.
— Спасибо.
— Не благодари раньше времени, — сказал он, снова становясь генеральным директором. — Иди, у меня встреча.
Я вышла из его кабинета, ощущая, как отступает внутреннее напряжение. Завтра всё изменится. Я не знала, как именно, но была готова к этим переменам.
Большая переговорная постепенно наполнялась людьми. Недоумевающие коллеги переговаривались вполголоса — внезапное собрание, инициированное самим генеральным, было событием исключительным.
Я заняла место в дальнем углу, стараясь не привлекать внимания.
Наталья Андреевна вошла одной из последних. Заметив меня, она приподняла бровь с таким высокомерием, будто вчерашний инцидент только укрепил её уверенность в собственной правоте.
Ровно в десять дверь открылась. Отец вошёл, как всегда, стремительно и собранно. Разговоры мгновенно стихли. Он обвёл комнату внимательным взглядом, на мгновение задержавшись на мне, и коротко кивнул.
— Доброе утро, — начал он, и в его голосе звучала та спокойная сила, которая заставляла прислушиваться даже самых несговорчивых партнёров. — Я собрал вас по довольно необычному поводу.
Он сделал паузу, выкладывая перед собой какие-то документы.
— Вчера до меня дошла информация о неприемлемом поведении одного из сотрудников. О нарушении не просто корпоративной этики, но элементарных человеческих принципов уважения.
По комнате пронёсся шепоток. Я заметила, как напряглись плечи свекрови.
— Наталья Андреевна, — отец повернулся к ней, — не могли бы вы подойти сюда?
Она поднялась с видимой уверенностью, но я заметила мимолётное замешательство. В конце концов, её никто не предупреждал об этой встрече.
— Дарья Алексеевна, — продолжил отец, — вас я тоже попрошу подойти.
Я встала, ощущая, как учащается пульс. Десятки глаз следили за происходящим с нескрываемым интересом.
— Наталья Андреевна, — произнёс отец, когда мы встали по обе стороны от него, — мне сообщили о вчерашнем инциденте на планёрке.
О вашем публичном и крайне непрофессиональном поведении по отношению к коллеге. Это соответствует действительности?
Свекровь вскинула подбородок:
— Я высказала профессиональное мнение о представленном проекте. Возможно, несколько эмоционально, но…
— «Лучше бы ты научилась делать отчёты без ошибок», — процитировал отец. — «Твои предложения бред?» Это профессиональное мнение?
Наталья Андреевна побледнела:
— Я… могла погорячиться. Но проект действительно сырой и…
— Дарья Алексеевна, — перебил её отец, — работает в нашей компании два года. За это время она проявила себя как талантливый аналитик с нестандартным мышлением.
Её последний проект прогнозирования потребительского поведения увеличил нашу конверсию на 17%.
Отдел маркетинга использует её модели для создания точечных рекламных кампаний. И я хотел бы знать, — его голос стал жёстче, — на каком основании вы позволяете себе подобные высказывания в её адрес?
Свекровь заметно нервничала:
— Алексей Юрьевич, возможно, я была излишне строга. Но молодым специалистам нужна дисциплина…
— Дарья Алексеевна, — произнёс отец, и его губы тронула лёгкая улыбка, — вы не ответите присутствующим на один вопрос? Какая у вас фамилия по отцу?
Я выпрямилась, глядя прямо в глаза свекрови:
— Романова.
В комнате воцарилось абсолютное молчание. Затем кто-то ахнул, осознав.
— Да, — подтвердил отец. — Дарья Алексеевна — моя дочь. Она пришла в компанию по собственному желанию, взяв фамилию матери. Я не вмешивался в её карьеру, и до вчерашнего дня мы оба предпочитали не афишировать наше родство.
Наталья Андреевна выглядела так, будто её ударили. Её глаза метались от меня к отцу и обратно.
— Это… это невозможно, — пробормотала она.
— Более того, — продолжил отец, — насколько мне известно, вы не просто коллеги. Наталья Андреевна, вы ведь мать Егора? Мужа Дарьи?
По комнате пронёсся шёпот. Кто-то негромко присвистнул. Не все знали.
— Я… да, — пролепетала она.
— Получается, вы сознательно изводили собственную невестку прямо здесь, в этих стенах, — отец сцепил пальцы перед собой, его взгляд стал острым, как лезвие. — Какая кошка между вами пробежала — ваше личное дело.
Но травля сотрудника в моей компании — это уже моё дело.
Наталья Андреевна вдруг сникла, как проколотый воздушный шар. По её лицу пробежала тень осознания — земля уходила из-под ног:
— Алексей Юрьевич, я приношу искренние извинения. Я не знала… Мы можем обсудить это в частном порядке…
— Нет, не можем, — спокойно ответил отец. — Вчера вы унизили сотрудника публично. Сегодня публично столкнулись с последствиями. Вы уволены, Наталья Андреевна.
Отдел кадров подготовит все необходимые документы к концу дня.
Её лицо исказилось:
— Но это несправедливо! Только из-за того, что она ваша дочь…
— Из-за того, что вы нарушили корпоративную этику, — жёстко оборвал её отец. — И если бы Дарья не была моей дочерью, я поступил бы точно так же. Собрание окончено. Все свободны.
Коллеги расходились в возбуждённом волнении. Некоторые задерживались, чтобы выразить мне поддержку. Наталья Андреевна выскочила из комнаты, не взглянув на меня.
Отец подошёл, когда мы остались одни.
— Все хорошо? — спросил он, понизив голос до доверительного шёпота, в уголках глаз собрались морщинки беспокойства.
— Да, — выдохнула я, ощущая, как невидимые цепи спадают с плеч. — Словно бремя сбросила.
— Имей в виду, — его пальцы слегка стиснули моё плечо, мягко, но твёрдо, — теперь на тебя каждый с лупой смотреть будет. Планку подняла — держи высоту.
— Я справлюсь, — улыбнулась я.
***
Вечером я вернулась домой позже обычного. Егор ждал в гостиной, непривычно серьёзный.
— Мама позвонила, — сказал он вместо приветствия. — Рассказала… свою версию событий.
Я молча опустилась в кресло напротив.
— А потом я поговорил с Андреем из вашего IT-отдела, — продолжил он. — Он рассказал, что произошло на самом деле. И кто ты на самом деле.
Я внутренне напряглась, готовясь к обвинениям. Я скрывала от него правду о своём отце. Имел ли он право злиться?
— Почему ты не сказала мне? — спросил Егор тихо.
— Я не хотела, чтобы ты любил меня за статус или связи, — ответила я честно. — Хотела быть просто Дашей, которую выбрали за неё саму.
Егор подошёл, опустился передо мной на колени и взял мои руки в свои:
— Ты права. Мама перешла все границы. Спасибо, что не опустилась до её уровня. Ей придётся принять, что я сам выбираю свою жизнь. И свою жену, — он поцеловал мои пальцы. — Я на твоей стороне. Всегда.
Месяц спустя я сидела в своём новом кабинете — после раскрытия правды отец всё же повысил меня до руководителя аналитического отдела. Повышение было заслуженным — цифры говорили сами за себя.
Коллеги теперь смотрели иначе — с уважением, смешанным с осторожностью. Но я осталась всё той же Дарьей. Просто теперь все знали, кто я такая.
На столе стояла новая фотография — я, Егор и мой отец на семейном ужине. Настоящая семья, без секретов и притворства.
Я добилась уважения не через фамилию. А через выдержку, профессионализм и смелость быть собой. И это было важнее любого титула.
