— Дети уехали из города, а ключи мне не дали! — Раиса Константиновна потеребила бахрому на шали, не глядя на соседку. — Может, он запасной в цветочном горшке прячет? У нас в доме в детстве всегда был ключ в сахарнице.
Баба Нина сочувственно закивала, подливая чай в чашку подруги. Раиса сидела у окна своей хрущёвки, разглядывая прохожих внизу.
Сын с невесткой уехали в загородный дом три недели назад, а ей даже не позвонили на выходных. А пару дней сынок вообще в другой город улетел по работе, даже не написал.
— Представь, Лерка опять всё закрыла, а ключ забыла мне дать, — продолжала Раиса, сжимая пальцы на колене. — А я ведь цветы поливать должна. Там вещи-то мои ещё остались…
— Ты же мать. Конечно, надо открыть, — баба Нина одобрительно кивнула. — Не будет же фикус на тот свет уходить из-за её разгильдяйства.
Раиса улыбнулась краем губ. Под её взглядом оживали фотографии сына в школьной форме, развешанные по стенам. Орден «За трудовую доблесть» мужа поблёскивал под лампой. Всё в порядке. Она ничего плохого не делает.
Когда соседка ушла, Раиса достала телефон. Набрала номер сына — гудки, долгие, протяжные. Никто не ответил. Она попыталась снова. Потом ещё раз.
— Весь в работе, наверное, — пробормотала она, оправдывая его.
В квартире было пусто и холодно, она была очень старой с плохим ремонтом, Раиса устала тут жить. От её дыхания запотевало стекло. Взгляд упал на газету с объявлениями.
— Так, так, — пальцы пробежались по строчкам, остановились: «Откроем любые двери. Быстро и аккуратно».
Раиса набрала номер. Голос на другом конце провода был молодой, безразличный.
— Замки поменять? Без проблем, бабуль. Через час будем.
Она собиралась медленно, как на важное мероприятие. Надела тёмно-синее пальто, повязала шарф. В сумочку положила фотографию Андрюши и свидетельство о рождении — на всякий случай.
Артём и Рома появились вовремя. Молодые, с равнодушными лицами, они не задавали лишних вопросов.
— Это моя квартира, — сказала Раиса, указывая на дверь. — Ключи потерялись. Сын в Америке… да. А невестка… у неё всё своё.
Что-то фальшивое проскользнуло в её голосе, но она сама не заметила.
Парни переглянулись, но промолчали. Соседка подтвердила, что это мама, могут вскрывать.
Инструменты лязгнули о металл, защёлкал механизм. Раиса обхватила себя руками, делая вид, что переживает. Через двадцать минут дверь поддалась.
— Вот и всё, женщина, — сказал Артём, вытирая руки. — С вас пять тысяч.
Она расплатилась, считая каждую купюру. Когда они уходили, Раиса уже стояла посреди прихожей, вдыхая запах квартиры сына.
Она двигалась от комнаты к комнате, как по музею. Вот книги невестки — психология, английский. Вот тапки у входа. Раиса провела пальцем по полке — ни пылинки.
— Не нужна ей квартира, — прошептала Раиса. — Дом же купили.
Она сняла старые шторы, повесила свои — бежевые, с цветочным узором. Переставила книги, расположив их по цвету. На подоконник поставила фикус, который принесла с собой.
К вечеру квартира преобразилась. Раиса заварила чай, села за кухонный стол. Её рука гладила столешницу, которую когда-то выбирал ещё её муж. В доме воцарился её порядок.
Когда стемнело, она ушла, но ключ оставила у себя. В подъезде было темно, только тусклая лампочка освещала дверной замок. Раиса погладила металлическую поверхность и улыбнулась.
— Теперь у неё есть свой уголок…
— Да я просто не поняла сначала, что ключ не входит, — Лера перехватила сумку поудобнее и снова попробовала открыть дверь.
Замок не поддавался. Странное сопротивление, как будто внутри что-то заменили.
Сердце тревожно ускорилось. Она достала телефон, прижала к уху, продолжая дёргать ручку.
— Андрей, тут какая-то ерунда. Ключ не подходит, — её голос дрогнул. — Нет, не перепутала. Это наш ключ, которым мы всегда открывали.
В трубке молчание, потом встревоженный голос мужа:
— Ты, может, не тем ключом?.. Подожди, не может быть.
— Да говорю же, наш! — Лера прижалась лбом к двери. — И ещё странно… сквозь окно видно какие-то шторы. Бежевые. Откуда? У нас же серые были!
— Не паникуй. Я же командировке, буду только завтра. Может, соседей спросить? — в голосе Андрея появилась тревога.
Лера кивнула, хотя муж не мог этого видеть. Она спустилась этажом ниже, позвонила в квартиру бабы Нины. Пожилая женщина открыла, улыбаясь приторно-ласково.
— Лерочка! Вернулась? А мы думали, вы теперь в своём особняке живёте.
— Нина Петровна, вы не знаете, что с нашей квартирой? Ключ не подходит.
Лицо соседки изменилось, глаза забегали:
— Так это… Раиса всё открыла, ключи забыла, говорит. Она ведь фикус поливать ходит, — старушка понизила голос. — Сказала, вы разрешили.
Лера побледнела.
— Раиса Константиновна? Без нас? Без разрешения?
— Ой, милая, я не знаю подробностей, — баба Нина попятилась. — Вы уж сами разбирайтесь.
Лера вернулась к двери, набрала номер свекрови. Гудки, долгие, безответные. Она звонила снова и снова, чувствуя, как внутри поднимается волна ярости.
— Андрей, — позвонила она мужу. — Твоя мать сменила замки в нашей квартире. Приезжай немедленно.
Следующие сутки тянулись бесконечно. Лера осталась у подруги, не находя себе места. Андрей прилетел из командировки и помчался прямо к дому.
Дверь к этому моменту удалось вскрыть.
Они вошли. Квартира встретила их запахом чужого одеколона, переставленной мебелью, старыми фотографиями на полках.
— Боже мой, — прошептала Лера, хватаясь за голову. — Она же всё переделала! Посмотри на книги — она рассортировала их по цвету! А мои конспекты? Их нет!
Андрей молча стоял посреди комнаты. Его лицо застыло в странном выражении — между шоком и яростью.
— Поехали к ней, — сказал он наконец. — Сейчас же.
Раиса Константиновна открыла дверь на третий звонок. Увидев сына и невестку, она улыбнулась как ни в чём не бывало:
— Андрюшенька! Как командировка? Проходите, я борщ варю.
— Зачем ты сменила замки? — Андрей смотрел в глаза матери.
— Какие замки, сынок? — она захлопала ресницами.
— В нашей квартире, — Лера шагнула вперед. — Как вы могли?
Раиса выпрямилась, глаза её сузились:
— Это моя квартира! Мой сын! Ты его забрала, дом купила! А про меня кто подумал?
— Нет, мама, — Андрей повысил голос впервые за всю их семейную жизнь. — Это наша жизнь. И ты после подобного не часть её. Больше не смей приходить в нашу квартиру и в наш дом.
По дороге назад они молчали. Лера предложила:
— Может, заявление в полицию? Это вторжение.
Андрей покачал головой:
— Не надо… это всё равно моя мать.
Вечером, когда новый замок был установлен, а вещи разложены по местам, Андрей сел на кухне, обхватив голову руками. Его плечи дрожали.
— Всё. Я больше не могу это терпеть
Раиса сидела у окна, разглядывая прохожих. Её пальцы бережно разглаживали листок бумаги — письмо, которое она писала сыну уже третий день. Слова не складывались. Как объяснить, что без него нет смысла?
— Видишь, Витя, — прошептала она фотографии мужа на стене, — совсем нас забыли. А ведь это мы его вырастили. Мы квартиру получили, когда в очереди стояли десять лет.
Она отложила ручку, подошла к шкафу. Достала альбом с детскими фотографиями Андрюши. Погладила глянцевую поверхность.
Утром в магазине Раиса долго искала кошелёк, потом обвинила кассиршу:
— Вы все деньги забрали! Всю пенсию!
— Бабушка, вы же даже не доставали кошелёк, — девушка за кассой смотрела с жалостью. — Может, дома забыли?
— Всё забрали, — упрямо повторяла Раиса. — Сын с невесткой забрали. Дом купили, а мать — на улицу.
Соседка видела, как Раиса во дворе подошла к играющим детям.
— Не шумите тут, — сказала она, нервно теребя шарф. — Мне просить надо. За сына просить.
Дети испуганно переглянулись и убежали. А вечером баба Нина заметила, как Раиса рвёт газету на мелкие кусочки, а потом прячет обрывки под коврик у двери.
Телефонный звонок разбудил Андрея в три часа ночи.
— Андрей Викторович? — голос соседки был встревоженным. — Ваша мама сидит под лестницей уже второй час. Молчит, не реагирует. Приезжайте, пожалуйста.
Он ехал по пустым улицам, сжимая руль. Лера рядом, в наспех накинутой куртке.
— Может, это манипуляция? — спросила она. — Чтобы мы внимание обратили?
— Не знаю, — Андрей покачал головой. — Но мама никогда так… странно не вела себя.
Раиса сидела на ступеньках, запрокинув голову к потолку. Глаза широко открыты, но взгляд не фокусируется.
— Мама! — Андрей опустился рядом, взял её руки. — Что случилось?
Раиса медленно повернула голову.
— Витя пришёл? — спросила она, улыбаясь. — А я жду-жду.
— Мама, это я, Андрей. Папы не стало десять лет назад, — он говорил медленно, глядя в её глаза.
— Андрюша в школе, — отрезала Раиса. — Девятый класс. Форму погладила.
Лера отвела мужа в сторону:
— Это не нормально. Надо врача.
Психиатр приехал через час. Осмотрев Раису, он отвёл Андрея в сторону:
— Поздняя мания контроля на фоне параноидального психоза, — сказал врач. — Давно это у неё?
— Я не знал, — Андрей потёр виски. — Она всегда была… властной. Но не до такой степени.
— Одиночество, возраст, страх потери контроля, — врач писал что-то в блокноте. — Нужна госпитализация. Хотя бы на время.
Когда приехала скорая, Раиса сначала кричала, отбивалась. Потом затихла, глядя на сына пустыми глазами.
— Предатель, — прошептала она, когда её вели к машине. — Как и отец твой.
Андрей стоял, глядя вслед уезжающей скорой. Внутри — пустота, злость, вина. Лера держала его за руку, молча.
— Я должен был заметить раньше, — сказал он наконец. — Её одиночество. Её страх.
— Ты не мог знать, — Лера прижалась к нему. — Это болезнь, а не просто характер.
Через пару дней они приехали в клинику. Раиса сидела у окна, смотрела на деревья. Седые волосы аккуратно убраны под платок.
— Мама, — Андрей сел рядом, положил на стол апельсины. — Как ты?
Она долго смотрела на него, не узнавая. Потом улыбнулась — впервые за долгое время тепло и искренне.
— Андрейка… ты пришёл… я боялась, что ты под лестницей замёрз.
Он сжал её руку. Хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.
Домой они возвращались в сумерках. Лера вела машину, Андрей молчал, глядя на дорогу.
— Ты сделал всё, что мог, — сказала Лера. — Теперь она в безопасности. А мы — дома.
Их квартира встретила их прохладой и темнотой. Андрей включил свет, провёл рукой по новому замку. За окном моросил дождь, смывая следы прошлого.
