— Алексей, ты когда-нибудь замечал, что вещи в нашем доме исчезают? — я протянула руку, поправляя его растрепанные ветром волосы. — Как будто кто-то проводит тихую инвентаризацию.
— Не драматизируй, Аня. Просто ты слишком аккуратная, — он улыбнулся той особенной улыбкой, от которой уголки глаз собирались морщинками.
Мой муж всегда был оптимистом. Даже когда реальность буквально кричала об обратном, он умел найти светлую сторону.
Я любила это в нём — и одновременно это сводило меня с ума. Особенно сейчас, когда я точно знала: что-то происходило.
Сначала пропали серебряные чайные ложки — комплект из шести, подаренный на новоселье.
Потом исчез кулон из позолоченного серебра — не особо ценный, но мне дорогой. Брошь, которую я надевала всего дважды. Маленькие, но значимые для меня вещи.
Эти потери совпадали с одним фактом — визитами Лидии Аркадьевны. Моей свекрови.
— Наверное, выкинули случайно, — сказал Алексей про ложки.
— Наверное, оставила в примерочной, — предположил он про кулон.
— Брошь? Может, Кирюша играл и забросил куда-то?
Наш десятилетний сын тут же замотал головой:
— Мама не разрешает мне трогать её украшения! Я помню!
Я не хотела превращать наш дом в поле битвы. Не хотела говорить Алексею, что его мать, эта добродушная с виду женщина, просто берёт то, что ей нравится. Без спроса. Регулярно.
Особенно часто она появлялась, когда Алексей был в командировках. «Проведать внука», «помочь с хозяйством». Исчезала очередная мелочь. Я видела, как она рассматривает мои вещи, прикидывает. Улыбается.
Но я не собиралась обвинять её без доказательств. Алексей никогда бы не поверил.
Он обожал мать, видел в ней только хорошее. А Кирюша ещё маленький, ему не нужно втягиваться во взрослые конфликты.
Я долго думала — и решилась. Если уж воронка недоверия закручивается так сильно, я хочу дойти до самого её дна.
— Знаете, — как бы между прочим сказала я за ужином, когда Лидия Аркадьевна заглянула «на чай», — мама оставила мне неплохое наследство. Я всё думаю разобрать шкатулку с драгоценностями. Там серьги с бриллиантами, золотые цепочки, кольца…
Свекровь замерла с вилкой на полпути ко рту.
— Как интересно, — проговорила она. — И много там всего?
— Если честно, я и сама точно не знаю, — вздохнула я. — Надо бы всё пересчитать. Я даже не помню, сколько колец в сейфе. Знаете, память иногда подводит.
Я уловила в её глазах тот особый блеск. Интерес, жадность. Слабо замаскированное желание.
Муж знал о наследстве, но не вникал.
На следующий день я нашла ювелира, который сделал высококачественные копии всех моих драгоценностей. Дорого, но оно того стоило. Оригиналы нужно было спрятать надёжно.
И я придумала идеальное место.
Когда Лидия Аркадьевна попросила меня «заскочить покормить кота» в её отсутствие, я взяла с собой маленький плотный мешочек с оригиналами.
Выждала момент, заклеила его скотчем под диван — туда, где никто и никогда не заглянет. Кроме меня.
Осталось лишь создать удобный момент для свекрови. И этот момент настал, когда Алексей улетел в двухдневную командировку.
Я специально оставила сейф приоткрытым. Просто чуть-чуть — словно закрыла впопыхах.
Копии драгоценностей лежали в бархатных коробочках, сверкая под светом ламп. Фальшивки выглядели настоящими даже при близком рассмотрении.
— Лидия Аркадьевна, как хорошо, что вы смогли прийти! — я встретила свекровь в прихожей. — Кирюша только что закончил делать уроки, а мне нужно срочно заскочить к подруге. Буквально на пару часов.
— Конечно, Анечка, — её улыбка растеклась по лицу, как мёд по блину. — Иди, не волнуйся. Мы с Кирюшенькой прекрасно проведём время.
Перед уходом я незаметно установила телефон за большим цветочным горшком напротив сейфа, сейф как бы случайно был не закрыт. Включила запись. Я не хотела сделать ловушку как таковую. Я хотела правду.
Но только если она действительно протянет руку ко всему этому.
— Бабуль, поиграем в шахматы? — голос Кирюши доносился из гостиной, когда я уходила.
Два часа я просидела в кафе, листая журнал. Сердце билось где-то в горле. Может, я ошибаюсь? Может, я ужасный человек, подозревающий невинную женщину?
Когда я вернулась, Лидия Аркадьевна была непривычно суетлива.
— Ой, Анечка, представляешь, я тут вспомнила про важные дела! — она уже надевала пальто. — Совсем из головы вылетело, мне нужно бежать в ЖЭК до закрытия.
— Но сейчас только четыре… — начала я.
— У них сегодня короткий день! — она уже завязывала шарф. — Кирюшенька, бабуля забежит на днях!
Дверь захлопнулась за ней прежде, чем я успела что-то добавить. Сын вышел из комнаты с недоуменным выражением лица.
— Мам, мы только одну партию сыграли, и бабушка всё время отвлекалась.
Я кивнула и сразу же пошла к сейфу. Внешне всё выглядело нетронутым, дверца была закрыта. Но когда я открыла его, странное чувство возникло мгновенно — словно он стал легче.
Я быстро проверила содержимое. На первый взгляд всё на месте… но нет, не хватало трёх предметов: колье с подвеской, серёг с красными камнями и тонкого золотого браслета.
Дрожащими руками я извлекла телефон из его убежища. Кирюша ушёл в свою комнату. Я села на диван и включила запись.
Первые пятнадцать минут ничего не происходило. Потом в кадре появилась Лидия Аркадьевна. Она нервно оглянулась через плечо:
— Кирюша, тебе не нужна помощь с той задачей?
— Нет, бабуль, я сам справлюсь! — донеслось издалека.
Она удовлетворённо кивнула и подошла к сейфу. Осторожно, беззвучно открыла дверцу. Я видела, как изменилось её лицо — застывшая маска доброжелательности растаяла, уступив место жадности.
Её пальцы перебирали коробочки, она открывала одну за другой, рассматривая украшения с почти благоговейным трепетом. Затем она остановилась на трёх вещах. Именно тех, что исчезли.
Свекровь оглянулась, прислушалась, а затем быстрым, ловким движением сунула украшения в карман кофты.
Закрыла сейф и отошла, одёргивая одежду. Её лицо снова стало безмятежным, будто ничего не произошло.
Экран потемнел — я зажала рот рукой, чтобы не издать ни звука. Всё стало ясно. Кристально ясно.
Я выключила телефон и глубоко вздохнула. Теперь у меня были доказательства.
И всего через три дня — идеальный момент для их предъявления: семейный ужин в доме свекрови, когда Алексей уже вернётся из командировки.
***
Дом Лидии Аркадьевны всегда отличался особой атмосферой — словно музей с экспонатами, которые нельзя трогать.
Хрустальные вазы, идеально отутюженные салфетки, фарфоровые статуэтки. Каждый предмет на своём месте. Каждое пятнышко немедленно вытерто.
Я вошла в гостиную, держа Кирюшу за руку. Он выглядел непривычно скованным в своей белой рубашке. Алексей шёл рядом, расслабленный после успешной командировки.
— А вот и вы! — Лидия Аркадьевна вышла из кухни, вытирая руки о передник. — Проходите, садитесь. Я приготовила фирменное жаркое.
Она выглядела абсолютно спокойной. Ни тени вины на лице — только приветливая улыбка заботливой бабушки. На шее поблёскивала скромная подвеска — не та, что она взяла у меня, другая. Её собственная.
За столом уже сидели двоюродный брат Алексея с женой и его сестра Марина — полноватая женщина с вечно недовольным выражением лица. Она всегда подражала Лидии Аркадьевне во всём.
— Анечка, а что с твоими украшениями? — неожиданно спросила она, когда мы сели за стол. — Мама говорила, твоя мать оставила тебе целое состояние.
Я заметила, как свекровь дёрнулась и резко посмотрела на дочь. Момент настал раньше, чем я планировала, но я была готова.
— Да, действительно, — я осторожно поставила чайную чашку на блюдце. — У нас тут вообще интересная ситуация в последнее время. Пропали несколько моих драгоценностей. Я, конечно, расстроилась.
За столом возникла неловкая пауза. Лидия Аркадьевна застыла с половником супа в руке.
— Как неприятно, — наконец произнесла она с фальшивым сочувствием. — Может быть, ты просто положила их в другое место?
— Нет, я точно помню, где они лежали, — я улыбнулась и достала телефон из сумочки. — Поэтому я решила пересмотреть записи с камеры, которую установила. И знаете, кого я там увидела?
Кровь отхлынула от лица свекрови так стремительно, что она стала похожа на восковую фигуру.
— Ты… что? — её рука с половником замерла в воздухе. — Я? Какие камеры?
Алексей нахмурился:
— Мама, о чём она говорит?
— Не о чём, — я покачала головой, включая видео на телефоне. — Смотрите сами.
Я повернула экран так, чтобы все могли видеть. На видео отчётливо был виден сейф, Лидия Аркадьевна, осторожно перебирающая украшения, и наконец, момент, когда она прячет три вещи в карман.
— Это… это не то, что ты думаешь, — её голос дрожал. — Я просто хотела посмотреть поближе, а потом вернуть…
— Через три дня? — уточнила я. — И спрятав в сумку?
Марина издала странный звук — между кашлем и смешком.
— Мама, — Алексей произнёс это слово так, будто оно внезапно стало тяжёлым. — Скажи, что это неправда.
Лидия Аркадьевна метнула на меня взгляд, полный такой ненависти, что я почувствовала физический удар.
— Что ты хочешь? — прошипела она. — Деньги? Компенсацию? Я верну твои побрякушки!
Я медленно встала из-за стола, чувствуя странное спокойствие.
— Но это ещё не всё, — я улыбнулась, глядя ей прямо в глаза. — Я ведь знала, что это может случиться. Поэтому… настоящие украшения я спрятала у тебя под носом.
Комната погрузилась в абсолютную безмолвность. Даже Кирюша перестал болтать ногами под столом.
Я подошла к дивану — тому самому, на котором Лидия Аркадьевна любила восседать, принимая гостей.
Наклонилась, нащупала мешочек и аккуратно отклеила его. Вернулась к столу и высыпала содержимое: серьги, кольца, цепочки — всё настоящее, всё подлинное.
— Те украшения, которые ты взяла, — копии, — мой голос звучал ровно, хотя внутри всё дрожало. — Если бы ты ничего не тронула, я бы подарила тебе половину этих вещей.
Хотела помочь с твоей новой дачей. Но ты выбрала воровство.
Лидия Аркадьевна выглядела так, будто вот-вот потеряет сознание. Она открывала и закрывала рот, но ни слова не вырывалось наружу.
Алексей медленно поднялся. Его лицо превратилось в каменную маску, только в глазах плескалась боль такой силы, что мне стало не по себе.
— Всё это время… — он смотрел на мать, словно видел впервые. — Это ведь не первый раз, верно? Ложки, кулон Ани, та брошь… Это всё ты?
Свекровь вдруг как-то сжалась, стала меньше.
— Лёшенька, ты не понимаешь, — её голос звучал жалко. — Твоя жена живёт как королева, а я…
— Мы предлагали тебе помощь десятки раз, — перебил он. — Ты всегда отказывалась. Гордость не позволяла! А воровать у собственного сына — позволяла?
Кирюша вдруг тихо произнёс:
— Бабушка, это очень плохо — брать чужое.
Эти простые детские слова словно окончательно сломили её. Она рухнула на стул, закрыв лицо руками.
Алексей повернулся ко мне:
— Пойдёмте домой.
— Но ужин… — слабо запротестовала Марина.
— Я потерял аппетит, — сухо ответил Алексей, взяв Кирюшу за руку. — Мама, не звони мне. Я сам тебе напишу. Когда буду готов.
Мы молча вышли, оставив за спиной застывшую сцену семейного позора. Лидия Аркадьевна сидела, не двигаясь, с лицом, потерявшим всякое выражение.
В машине Алексей долго молчал, крепко сжимая руль. Потом вдруг произнёс:
— Спасибо.
— За что? — я удивлённо посмотрела на него.
— За то, что заставила меня увидеть правду. Пусть даже такую горькую.
Он протянул руку и сжал мою ладонь. Его пальцы были тёплыми. На заднем сиденье тихо сопел усталый Кирюша.
— Знаешь, — сказал Алексей, не отрывая взгляда от дороги, — мне кажется, мы справимся с этим. Как думаешь?
Я кивнула, чувствуя, как что-то тяжёлое постепенно отпускает моё сердце.
— Думаю, да. Правда всегда… освобождает.
Мы ехали домой сквозь вечерний город. К нашему дому, где больше не будет исчезать вещи. Где снова можно будет дышать свободно.
