Телефон завибрировал на столе, высветив уведомление из социальной сети.
Тамара Игоревна, моя свекровь, выложила новое фото. «Наслаждаюсь турецким солнышком!» — гласила подпись.
На снимке она счастливо улыбалась с коктейлем в руке на фоне лазурного моря. А я увеличила фон. Просто машинально.
Там, у кромки воды, стояли двое. Слегка не в фокусе, но до боли узнаваемые.
Мой муж Дима, который должен был быть в «срочной командировке» в Екатеринбурге, обнимал за талию мою младшую сестру Иру. Ира смеялась, запрокинув голову.
Его рука лежала на ее талии так уверенно. Так привычно.
Мир не рухнул. Ничего внутри не оборвалось.
Воздух в комнате не стал густым. Я просто смотрела на экран, а в голове с идеальной четкостью складывался пазл из десятков мелких деталей, которые я так долго отказывалась замечать.
Его внезапные совещания по вечерам. Ее таинственный «поклонник», о котором она не хотела рассказывать.
Его раздражение, когда я просила телефон. Ее избегающий взгляд на последнем семейном ужине.
Его слова: «Насть, ты устала, тебе надо отдохнуть», когда я плакала после очередной неудачи с беременностью. И ее слова, сказанные тогда же: «Может, вам просто не судьба?».
Я спокойно сделала скриншот. Открыла редактор. Обрезала сияющее лицо свекрови, оставив только главное.
Отправила получившееся фото Ире без единого слова.
Потом набрала мужа. Он ответил не сразу, на фоне слышался шум волн и какая-то музыка.
— Да, Насть, привет. У меня тут совещание, не очень удобно.
Голос бодрый, довольный. Совсем не похож на голос человека, заваленного работой.
— Просто хотела спросить, — произнесла я ровно, без дрожи. — Как там погода в Екатеринбурге? Не слишком жарко?
Он на секунду замялся.
— Нормально, — бросил он. — Рабочая. Насть, я тебе перезвоню, правда, никак сейчас.
— Конечно, перезвони, — я улыбнулась, хотя он и не мог этого видеть. — Когда закончишь свою «командировку».
И я положила трубку. Телефон тут же завибрировал снова. Тамара Игоревна. Явно увидела мой комментарий под ее фото: «Какая прелесть! А Диме с Ирочкой тоже привет передавайте!»
Я сбросила звонок и открыла банковское приложение. Вот он, наш общий счет, куда приходила его зарплата и откуда шли все основные траты. Я видела последнюю операцию: «Ресторан „Sea Breeze“, Анталья. Оплачено 15 минут назад».
За несколько секунд я открыла новый счет на свое имя и перевела туда все до последней копейки. Затем заблокировала общую кредитную карту, привязанную к этому счету. Его личная дебетовая карта теперь была просто бесполезным куском пластика.
Пусть наслаждаются отдыхом. Теперь за свой счет. Если он у них, конечно, есть.
Прошло не больше десяти минут, прежде чем телефон начал разрываться. Сначала Ира. Десять пропущенных, а затем шквал сообщений.
«Ты с ума сошла? Что это за фотошоп? Зачем ты это делаешь?»
«Настя, немедленно удали свой комментарий! Мама Димы звонит мне в истерике!»
«Это не то, что ты думаешь! Мы случайно встретились!»
Случайно. В другой стране. В отеле, который оплачивал мой муж. Я читала и не чувствовала ничего, кроме холодного, звенящего спокойствия.
Потом подключился Дима. Его сообщения были другими. Сначала — гнев.
«Ты что творишь? Какого черта? У меня карта не проходит! Ты ее заблокировала?»
«, я не понял, это что за игры? Ответь на звонок!»
Я молчала. Я подошла к шкафу и достала большой чемодан. Его чемодан. Открыла и положила на кровать. Пока я методично складывала его вещи, телефон снова зазвонил. Моя мама.
— Анечка, доченька, что случилось? Мне Ирочка звонила, вся в слезах. Говорит, ты ее в чем-то обвиняешь…
— Мам, все в порядке. Просто Ира отдыхает в Турции с моим мужем. А он должен быть в командировке.
Мама замолчала, подбирая слова.
— Насть, но ты же знаешь Иру… Она такая ветреная. Может, это просто недоразумение? Ты же старшая сестра, ты должна быть мудрее. Нельзя же вот так рубить с плеча.
— Мудрее — это значит позволить сестре спать с моим мужем? — спросила я ледяным тоном.
— Ну зачем ты так… Надо же разобраться…
— Спасибо за совет, мам, — сказала я и отключилась.
Новая волна сообщений от мужа. Тон сменился с гневного на умоляющий.
«Насть, я не знаю, что ты себе напридумывала, но ты оставила меня без копейки денег в чужой стране! Это подло!»
«Пожалуйста, разблокируй карту. Мы вернемся, и я все объясню. Ты же не хочешь разрушить нашу семью из-за какой-то ерунды?»
Ерунда. Десять лет брака он назвал ерундой. Я усмехнулась и бросила в чемодан его бритвенные принадлежности. Последним аккордом стала свекровь. Она записала голосовое сообщение, полное яда.
«Я всегда знала, что ты змея! Решила моему сыну жизнь испортить? Он тебя на помойке нашел, а ты… Да он счастлив будет от тебя избавиться! Ирочка — девочка хорошая, видная, не то что ты, серая мышь!»
Я не стала дослушивать. Удалила сообщение и заблокировала ее номер. Затем я сфотографировала собранный чемодан у входной двери. И отправила это фото Диме.
С единственной подписью: «Он тебя ждет. Как и документы на развод».
Затишье длилось почти пять дней. За это время я сменила замки в своей квартире, проконсультировалась с адвокатом и позвонила начальнику Димы, Игорю Семеновичу, старому другу нашей семьи.
Я не жаловалась, нет.
Я просто «поделилась тревогой», сказав, что Дима уехал в Турцию по «горящей путевке», хотя должен был быть на важном объекте в Екатеринбурге, и что я очень волнуюсь за его состояние. Игорь Семенович все понял без лишних слов.
На пятый день вечером в дверь позвонили. В глазке стояли они. Помятые, злые, с обгоревшими на солнце носами.
Я не открыла.
— Насть, открой дверь! — голос Димы был глухим от ярости. — Хватит цирк устраивать!
Он вставил в скважину свой ключ. Бесполезно.
— Ты что, замки сменила? — в его голосе прорезалось изумление.
Я спокойно открыла дверь, оставшись за цепочкой. На мне было лучшее платье, легкий макияж, на губах — красная помада.
— Что вы здесь делаете? — спросила я вежливо.
— Я домой пришел! — Дима попытался дернуть дверь.
— Это мой дом, Дима. А твой, судя по всему, теперь там, где моя сестра.
И тут вперед вышла Ира.
— Хватит из себя жертву строить, Насть! — прошипела она. — Ну да, так вышло. Дима полюбил меня! Тебе просто надо это принять. Ты все равно ему ничего дать не можешь. Ни страсти, ни даже ребенка.
Это был удар ниже пояса. Они оба знали, чего мне стоили две неудачные беременности.
И в этот момент что-то щелкнуло. Та самая «мудрая старшая сестра» внутри меня умерла.
Я посмотрела на Иру. Прямо в ее наглые глаза. И улыбнулась.
— Ребенка? Ты уверена, что хочешь говорить об этом? Ты же даже кредит за восстановление еще не выплатила. У тебя же не удалось родить ребенка, а твой мужчина после испарился..
Лицо Иры стало белым, как полотно. Дима ошарашенно переводил взгляд с нее на меня.
— Какой еще кредит? Какой ребенок? — пробормотал он.
— Ах, он не в курсе? — я картинно удивилась. — Ну, тогда тебе будет интересно узнать, что твоя новая «видная» любовь последние полгода живет за мой счет. И не только она.
Я повернулась к Диме.
— Твои вещи, — я кивнула на чемодан, стоящий в коридоре, — курьер завтра доставит твоей маме. Документы на развод у моего адвоката. А теперь, будьте добры, освободите мой порог.
И, не дожидаясь ответа, медленно и демонстративно закрыла дверь прямо перед их носами. Щелкнул замок.
За дверью еще некоторое время слышались приглушенные крики. Обвинения летели в обе стороны. Он кричал про ребенка, она — про то, что он нищий. Потом все стихло.
На следующее утро я позвонила отцу. Я рассказала ему все. Спокойно, без слез, только факты. Он долго молчал, а потом сказал: «Я понял, дочка. Ты все сделала правильно».
Через неделю позвонил Дима. С незнакомого номера. Голос был совершенно другим.
— Насть… прости меня. Я был идиотом. Эта Ира… она мне всю плешь проела.
Я молча слушала.
— Меня уволили. Игорь Семенович сказал, что я его подставил. Я живу у матери, она пилит меня с утра до вечера. Насть, я все потерял. Давай начнем сначала?
Я сделала паузу.
— Знаешь, Дима, я тут проверила наши общие счета. И нашла пару интересных кредитов, взятых на мое имя без моего ведома. На «развитие бизнеса». Так вот, я продала нашу машину. Как раз хватило, чтобы все закрыть.
На том конце провода повисло тяжелое молчание.
— Как… продала? Ты не имела права!
— Я имела право защитить себя и свое будущее, — отрезала я. — А твое будущее теперь полностью в твоих руках. Живи с этим.
Я закончила разговор.
Год спустя.
Я сидела в маленьком кафе на одной из улочек Флоренции, делая набросок в своем альбоме.
За год я объездила почти всю Италию, и моя старая, заброшенная страсть к рисованию превратилась в нечто большее. Я начала продавать свои акварели через интернет.
В тот день я случайно открыла социальную сеть. И увидела сообщение от своей двоюродной сестры.
«Настя, привет! Видела твои рисунки, это просто космос! Слушай, тут такое дело… Помнишь Димку твоего? Его мать, Тамара Игоревна, недавно звонила моей маме, плакалась».
Я усмехнулась и продолжила читать.
«Оказывается, Димка твой после развода совсем расклеился. Пожил у нее месяц, а потом она его сама выгнала. Он вроде как уехал на заработки, да так и пропал.
А с Иркой твоей вообще цирк. Она пыталась к родителям вернуться, но дядя Слава ее на порог не пустил. Сказал, что пока перед тобой не извинится, знать ее не хочет.
Она помыкалась, нашла себе какого-то мужика, переехала к нему. А он ее через два месяца выставил за дверь. Говорят, она пыталась его на деньги развести.
Сейчас работает продавщицей в круглосуточном магазине. А самое смешное, — заканчивалось сообщение, — Тамара Игоревна теперь всем рассказывает, какую замечательную невестку она потеряла».
Я закрыла сообщение. Не было ни злорадства, ни удовлетворения. Было… никак. Их жизнь, их выбор, их последствия. Они сами написали свой сценарий.
Я посмотрела на свой рисунок — залитая солнцем площадь, голуби, пьющие воду из фонтана.
Я вспомнила, как Дима смеялся над моим увлечением, называя его «детской мазней». Как Ира говорила, что художники — нищие.
Они оба пытались загнать меня в рамки своего мира.
Я отложила карандаш и сделала глоток эспрессо. Горечь кофе показалась приятной.
Победа — это не когда твои враги унижены. Победа — это когда их жизнь и их мнение больше не имеют для тебя никакого значения.
И в этот момент, под теплым итальянским солнцем, я поняла, что победила окончательно.
