Лара стояла у окна, сжимая в руках телефон. За спиной раздавался мерный стук клавиш — Максим что-то печатал, не отрываясь от ноутбука.
— Твоя мать звонила, — наконец проговорила она, не оборачиваясь. — Опять. Говорит, голова кружится, встать не может.
— Ну и? — его голос был ровным, будто речь шла о прогнозе погоды. — Сколько можно обсуждать одно и то же?
Лара резко развернулась:
— Одно и то же?! Максим, она твоя мать! Она одна тебя поднимала, работала на трех работах, а ты даже позвонить ей не можешь?!
Он медленно поднял глаза, холодные, как стекло:
— Если тебе так интересно — съезди сама. У тебя ведь свободного времени полно, вот только на готовку его всегда не хватает.
Лара почувствовала, как сжимается горло.
— Ты серьезно? — её голос дрогнул. — Я работаю по двенадцать часов, а потом еще и за тобой убираю, как за ребенком! Ты даже носки свои в корзину донести не можешь!
Максим усмехнулся:
— Ну вот, началось. Вечно ты все раздуваешь.
— Это не я раздуваю! — Лара швырнула полотенце на стол. — Это ты не замечаешь ничего, кроме себя! Ни меня, ни свою мать, ни этот бардак, в котором мы живем!
Он наконец отодвинул ноутбук:
— Знаешь, что? Может, тебе просто пора отдохнуть. Съезди к своей матери, если так переживаешь за чужих старух.
Тишина повисла густая, как смог.
Лара медленно выдохнула:
— Ты… даже не понимаешь, что только что сказал?
Максим пожал плечами:
— Понимаю. Просто устал от твоих истерик.
В эту секунду что-то в ней переломилось.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Тогда я ухожу.
— Ну и ладно, — он уже снова смотрел в экран. — Только дверь закрой, сквозняк.
Лара взяла сумку, которую уже неделю держала наготове в шкафу, и вышла.
Он даже не обернулся.
Первой женой Максима была Алина. Она познакомилась с матерью Максима в самом начале их отношений.
Они сидели в кафе, когда у него зазвонил телефон. Он посмотрел на экран, закатил глаза и вышел, бросив через плечо: «Это мать. Надоела уже».
Алина удивилась. Максим всегда говорил о матери с теплотой — как о сильной женщине, которая одна его вырастила.
Через десять минут он вернулся, раздраженный.
— Опять у нее что-то болит. Вечно ноет.
— А что случилось? — осторожно спросила Алина.
— Да ничего с ней не случилось! — он махнул рукой. — Просто хочет, чтобы я перед ней прыгал.
На следующий день Алина сама набрала номер.
— Алло? — хриплый женский голос прозвучал настороженно.
— Здравствуйте, это Алина… подруга Максима.
Тишина. Потом вздох.
— А… та самая. Он мне про вас рассказывал.
Разговор длился почти час. Валентина Ивановна говорила о сыне с гордостью, но в голосе сквозила усталость.
— Он у меня такой самостоятельный с детства. Все сам. Только вот… — она замялась, — давно ко мне не приезжает…
Алина промолчала. Максим говорил, что навещает мать каждую неделю.
— Он очень занят, — наконец выдавила она.
— Да-да, конечно, — женщина засмеялась, но смех звучал горько. — Просто мне лекарства нужны, а я из квартиры не выхожу, слабость… Ну да ладно.
Алина положила трубку с неприятным осадком.
***
Их свадьба была красивой. Валентина Ивановна сидела в первом ряду, вытирая слезы. Максим произносил трогательные слова, целовал Алине руки.
— Я всю жизнь ждал тебя, — шептал он.
Через месяц после свадьбы Алина снова позвонила свекрови.
— Вы не могли бы передать Максиму? — робко попросила Валентина Ивановна. — Я ему три дня звоню…
— Он в командировке, — солгала Алина. На самом деле он был у друзей.
— А… ну конечно.
Алина купила продукты и поехала сама. Она помогла свекрови прибрать в квартире и приготовить еду.
— Зачем? — удивился Максим, когда она рассказала. — Пусть из пенсии платит кому-нибудь.
Через год Алина нашла в его телефоне переписку. Девушка писала: «Когда ты наконец уйдешь от этой дуры?»
Она собрала вещи молча. Максим даже не спросил почему.
— Ты сама виновата, — сказал он на прощание. — Задушила своей заботой.
Валентина Ивановна плакала, когда Алина пришла попрощаться.
— Простите меня, — шептала старушка. — Я ведь знала, какой он…
Алина обняла ее.
— Это не ваша вина.
Она ушла, оставив ключи и номер телефона.
— Если что — звоните.
Но Валентина Ивановна не звонила. До того дня, когда заболела по-настоящему.
***
Тот звонок раздался глубокой ночью.
Алина, уже привыкшая к поздним звонкам от клиентов, машинально потянулась к телефону. Но вместо раздраженного голоса заказчика она услышала слабый, прерывистый шёпот:
— Алина… это я… Валентина Ивановна…
Голос звучал так неестественно тихо, что Алина сразу села на кровати, сердце колотясь где-то в горле.
— Что случилось?
— Не… не могу встать… — старушка еле выговаривала слова. — Голова… всё плывёт…
Алина уже натягивала джинсы одной рукой, второй набирая скорую.
— Держитесь, я сейчас вызову скорую и сама приеду!
В больничном коридоре пахло антисептиком и казённой едой. Алина нервно теребила край свитера, ожидая врача.
— Вы родственница? — медсестра окинула её оценивающим взглядом.
— Сноха… то есть бывшая сноха…
Медсестра хмыкнула, но ничего не сказала.
Дверь палаты открылась, и оттуда вышла высокая женщина с тёмными волосами — Лара. Они столкнулись взглядами, и какое-то мгновение обе молчали.
— Ты… Алина? — наконец спросила Лара.
— Да…
— Я Лара. Тоже бывшая, — она усмехнулась.
Валентина Ивановна лежала бледная, с капельницей в руке. Увидев их, она попыталась улыбнуться.
— Девочки, зачем вы… Я не хотела вас беспокоить…
— Перестаньте, — Лара поправила ей подушку. — Кому вам ещё звонить?
Алина молча поставила на тумбочку пакет с фруктами и лекарствами.
— Максим… знает? — осторожно спросила она.
Валентина Ивановна опустила глаза.
— Звонила ему… Сказал, что на работе важный проект. Что сам не может, но пришлёт кого-нибудь…
Лара резко вдохнула через нос.
— Кого-нибудь?! Это же его мать!
Алина сжала кулаки. Она вспомнила, как пять лет назад слышала те же самые слова от этой женщины. Ничего не изменилось.
— Ладно, — Лара взяла себя в руки. — Теперь мы здесь.
***
После выписки они продолжали заходить к Валентине Ивановне.
— Я вам не родня уже, — бормотала старушка, когда они приносили ей продукты. — Зачем вам это?
— Родня или не родня, но помочь вам надо, — отвечала Алина, разгружая сумки.
Лара тем временем проверяла холодильник и списки лекарств.
— Молоко завтра куплю свежее. И мясо надо разделать — сами сделаем.
Однажды, когда они вместе мыли посуду, Лара вдруг сказала:
— Знаешь, что самое обидное? Что я знала, какой он. Знала, как он с тобой поступил. Но думала… что со мной будет по-другому.
Алина вытирала тарелку, глядя в окно.
— Со мной он первые полгода цветы каждый день приносил. Потом… перестал замечать, если я новое платье надела.
Лара горько рассмеялась.
— О, это знакомо. А ещё — если ты заболела, он первый день носит чай, а на второй уже злится, что мешаешь ему спать своим кашлем.
Они замолчали. В этой тишине было что-то странно утешительное.
Валентина Ивановна наблюдала за ними, сидя в кресле.
— Вы… не ругаетесь? — как-то спросила она.
Алина и Лара переглянулись.
— Из-за чего нам ругаться? — пожала плечами Лара. — Мы же обе знаем, кто тут виноват.
И старушка впервые за долгое время рассмеялась — по-настоящему, до слёз.
А за окном падал снег. Где-то в этом же городе Максим, наверное, рассказывал новой девушке, какая она «не такая, как все».
Но здесь, в этой тёплой кухне, его больше не ждали.
***
Дверь распахнулась без предупреждения.
Валентина Ивановна, сидевшая на кухне с кружкой чая между Алиной и Ларой, вздрогнула и обернулась. Глаза её на мгновение загорелись — сын! Но свет в них погас, когда она увидела его холодное выражение лица и молодую девушку за его спиной, робко жавшуюся в дверном проеме.
— Сынок? — голос старушки дрогнул.
— Мам, — Максим кивнул, но не сделал ни шага вперед, чтобы обнять её. — Нужно поговорить.
Лара медленно поднялась из-за стола, её взгляд стал острым:
— О чём это вдруг поговорить захотелось?
Максим проигнорировал её, обращаясь только к матери:
— Ты оформляла завещание?
Тишина.
Яна за спиной Максима дернула его за рукав и смущённо переступила с ноги на ногу.
Максим сделал над собой усилие.
— Мама, ты ведь понимаешь… В твоём возрасте нужно заранее обо всём думать. Давай просто обсудим, как там у тебя с документами? Чтобы потом не было… ну, недоразумений.
— Максим, ну что ты… Может, мы зайдём в другой раз… — пролепетала Яна, чувствуя нарастающее напряжение.
Алина, до этого молча наблюдавшая за сценой, вдруг рассмеялась — сухо, без веселья:
— Ну конечно. В другой раз. Ещё через полгода. Максим же сюда чаще не ходит, только за завещанием.
Максим резко повернулся к ней:
— Это не твоё дело!
— А чьё же? — Лара сделала шаг вперёд. — Ты же даже не спросил, как мать себя чувствует после больницы.
Яна широко раскрыла глаза:
— Твоя мама была в больнице? Ты… ты не говорил…
— Не слушай их! — Максим схватил Яну за руку. — Они просто мстят мне!
— Да? — Алина встала, её голос зазвучал ледяно. — Тогда расскажи ей, Макс, как ты в наш первый год брака «забыл» сказать мне, что мать сломала ногу. Я узнала случайно, когда она мне сама позвонила и попросила купить лекарства.
Лара кивнула, не отрывая взгляда от побледневшей Яны:
— А ещё он обожает дарить подарки в начале отношений. Только потом оказывается, что все чеки он сохраняет — на случай, если придётся «возвращать вложения» при расставании.
— И проверь свой телефон, — добавила Алина. — Наверняка он уже установил там слежку. Для «твоей же безопасности», конечно.
Яна вырвала руку. Её лицо выражало ужас и отвращение.
— Всё… всё это правда?
Максим застыл. На секунду в его глазах мелькнуло что-то похожее на страх — страх быть разоблачённым. Но тут же появилось привычное высокомерие:
— Ты что, веришь этим стервам?!
Валентина Ивановна вдруг поднялась, опираясь на стол:
— Хватит.
Все замолчали.
— Уходи, — прошептала она. — Просто… уходи.
Яна уже открывала дверь.
— Подожди! — Максим бросился за ней, но Лара преградила путь.
— Она уже всё поняла.
За дверью раздались торопливые шаги — Яна бежала по лестнице, не оглядываясь.
Максим обернулся к матери, к бывшим жёнам. Его лицо исказила ярость:
— Вы довольны?!
— Да, — просто сказала Алина.
Он хлопнул дверью так, что задрожали стекла в серванте.
В тишине кухни только слышалось прерывистое дыхание Валентины Ивановны. Лара осторожно обняла её:
— Простите…
— Не извиняйтесь, — старушка вытерла глаза. — Это я должна была сказать «простите» вам обеим. За то, что родила такого…
Алина молча налила свежего чая. За окном, в промозглом вечернем воздухе, где-то хлопнула дверь подъезда. Новая жертва Максима только что сорвалась с крючка.
