— Игорь? Ты можешь говорить? — голос Алины в телефонной трубке дрожал и срывался. Он сразу понял: случилось что-то плохое. Что-то по-настоящему паршивое.
Он стоял на строительных лесах, ветер трепал воротник рабочей куртки. Внизу суетились люди в касках, гудел кран, но все эти звуки вдруг отошли на второй план, стали вязкими и далекими.
— Алин, что такое? Что с голосом? — спросил он, стараясь, чтобы его собственный голос звучал спокойно и уверенно. Он всегда был для нее опорой.
— Я… я на улице, Игорь. Возле нашего подъезда. С сумками.
Внутри у Игоря все похолодело, неприятно сжалось где-то под ребрами.
— В смысле? Ты куда-то уезжаешь? Мы же не договаривались.
— Нет! — почти выкрикнула она, и он услышал в ее голосе не только слезы, но и злую обиду. — Меня выставили. Твоя мама… она приехала, пока тебя не было. Сказала, чтобы я собирала вещи и убиралась.
Игорь молчал, пытаясь осознать услышанное. Зинаида Павловна. Его мать. В его квартире, которую он купил сам, в которую вложил все свои сбережения и еще три года будет выплачивать кредит. Он представил свою невысокую, но властную мать с ее вечно поджатыми губами и спокойным, не предвещающим ничего хорошего взглядом.
— Она… что? — переспросил он, хотя прекрасно все понял. — На каком основании?
— Она сказала… — Алина всхлипнула. — Сказала, что я тебе не пара. Что я приживалка. И что… что Руслану нужнее.
Руслан. Его младший брат. Вечный страдалец, которому всегда «нужнее». У Игоря потемнело в глазах.
— Так, спокойно. Никуда не уходи. Я сейчас буду. Разберемся.
Он сбросил вызов и, не обращая внимания на удивленный оклик прораба, быстро спустился вниз. Сорвал каску, бросил ее на сиденье старенькой «девятки» и вдавил педаль газа. Мысли в голове путались, сменяя одна другую. Как она могла? Как посмела? Он платил за эту квартиру, каждая розетка, каждый метр ламината были результатом его труда, его бессонных ночей на подработках. Алина была не просто «девицей», они собирались подавать заявление через месяц. Они строили планы, выбирали, куда поедут в отпуск летом.
Первым делом он набрал мать. Она ответила не сразу, будто давая ему время распалиться.
— Да, сынок, — ее голос был ровным и даже каким-то умиротворенным.
— Мама, что происходит? Почему Алина на улице с вещами? Ты была в моей квартире?
— Была, — без тени раскаяния подтвердила Зинаида Павловна. — Порядок навела.
— Какой еще порядок? — зарычал Игорь в трубку, сворачивая на проспект. — Ты выгнала мою девушку!
— Сынок, только не ругайся, — в ее голосе появились назидательные нотки, которые он ненавидел с детства. — Твою девицу я выгнала, да. А в квартиру въехал брат. Ему жить негде, сам знаешь. А эта вертихвостка тебе всю голову задурила. Семью забудешь скоро.
Игорь на секунду онемел от такой наглости. Это было сказано так просто, так буднично, будто она рассказывала, что купила хлеба.
— Ты… ты в своем уме? Это моя квартира! Моя! И жить в ней будет тот, кого я выберу!
— Вот и поживет твой родной брат, — отрезала мать. — А ты отцу родному спасибо скажи, что он тебе когда-то на первый взнос добавил. Забыл уже? Значит, и мы имеем право голоса. У Руслана ситуация критическая. А твоя Алина пусть к своей маме едет. Невелика потеря.
Она положила трубку. Игорь с такой силой сжал руль, что пальцы заболели. Отец добавил? Он добавил сто тысяч на квартиру стоимостью три с половиной миллиона! Сто тысяч, которые Игорь вернул ему в течение года, хотя отец и отнекивался. И теперь это давало им «право голоса»?
Он подлетел к дому. Алина сидела на скамейке, съежившись. Рядом стояли две большие сумки и спортивный рюкзак. Ее лицо было заплаканным, но когда она увидела его, в глазах мелькнула надежда.
— Игорь…
Он подбежал, обнял ее. Она уткнулась ему в грудь.
— Тише, тише, все хорошо. Сейчас все решим. Пойдем домой.
Они поднялись на свой этаж. Игорь достал ключ, вставил в замочную скважину и… не смог повернуть. Он попробовал еще раз. Бесполезно. Замок был другим. Новый, блестящий, чужой.
— Они сменили замок, — прошептала Алина, глядя на него с ужасом.
Игорь заколотил в дверь кулаком.
— Руслан! Открывай! Я знаю, что ты там!
За дверью послышались шаркающие шаги. Щелкнула задвижка, и дверь приоткрылась. На пороге стоял его брат — взъерошенный, в растянутой футболке, с виноватым и одновременно упрямым выражением лица.
— Привет, — промямлил он, не глядя Игорю в глаза.
— Какой к черту привет? — Игорь оттолкнул его и вошел в квартиру. Алина осталась стоять в коридоре. — Что ты здесь делаешь?
В прихожей уже стояли коробки Руслана. В воздухе витал незнакомый запах дешевого табака.
— Мама сказала… она сказала, что можно. Что ты не будешь против, — Руслан говорил тихо, глядя в пол. — У меня проблемы, Игорек. Меня с той квартиры попросили. Хозяин цену задрал, платить нечем.
— И поэтому ты решил въехать в мою? Вместе с матерью выставив мою невесту за дверь?
Игорь прошел в комнату. На его диване валялась одежда Руслана. На журнальном столике, который они с Алиной выбирали вместе, стояла пепельница, полная окурков. Гнев захлестнул его с новой силой.
— Собирай свои вещи. Немедленно. У тебя пять минут.
Руслан вскинул голову. В его глазах мелькнул испуг, но тут же сменился привычной обидой.
— Куда я пойду? На улицу? Мама сказала, что ты поймешь. Мы же родня. Семья.
— Семья не меняет замки в твоей квартире и не вышвыривает твою женщину, как котенка! — заорал Игорь. Он чувствовал, как дрожат руки. — Алина, заходи!
Алина робко вошла, прижимая к себе сумочку. Она смотрела на Руслана с презрением и болью.
— Ты хотя бы понимаешь, что вы натворили? — спросила она тихо.
Руслан пожал плечами.
— А что такого? Ну, пожила бы у подруги пару дней. Пока я устроюсь. Игорь бы потом что-нибудь придумал. Мама сказала, он все поймет.
«Мама сказала». Эта фраза звучала как приговор. Его брат, тридцатилетний мужчина, до сих пор жил по указке матери. Все его «проблемы» — результат его собственной лени и нежелания брать на себя ответственность. Он терял одну работу за другой, влезал в какие-то сомнительные истории, и каждый раз Зинаида Павловна бросалась его спасать, чаще всего — за счет Игоря.
— Я ничего не собираюсь понимать, — отчеканил Игорь, глядя брату прямо в глаза. — Ты сейчас берешь свои манатки и выметаешься отсюда.
— Я не уйду, — упрямо мотнул головой Руслан. — Мне некуда. И мама сказала, что я имею право тут быть. Часть денег на квартиру давал отец.
Игорь рассмеялся. Это был злой, нервный смех.
— Сто тысяч? Которые я вернул? Ты серьезно? Это не дает тебе никакого права. Эта квартира моя. Документы на меня. И ты сейчас же уйдешь, или я вызову полицию.
При слове «полиция» Руслан побледнел.
— Ты… на родного брата? Полицию? Ты матери скажи, она тебе устроит.
— А я ей скажу. И тебе повторю: убирайся.
Но Руслан не двигался. Он сел на диван, демонстративно скрестив руки на груди. Он знал, что вызов полиции — это крайняя мера, переход черты, после которой возврата не будет. И он, прикрываясь матерью, давил на самое больное.
Алина подошла к Игорю и взяла его за руку.
— Игорь, может, не надо? Пойдем. Я поживу у Кати. А ты… ты попробуй поговорить с ними еще раз. Когда все успокоятся.
Он посмотрел на нее. Она была напугана, унижена, но все равно пыталась избежать открытого конфликта. Она не хотела быть причиной раздора в его семье. Но именно это и бесило его больше всего. Они с матерью поставили его в положение, где любой его шаг был проигрышным. Согласиться — значит предать Алину и самого себя. Воевать — значит порвать с семьей.
— Нет, — сказал он твердо. — Никуда ты не пойдешь. Это наш дом. А он — гость. Незваный.
Он снова повернулся к брату.
— Я не шучу, Рус. Я сейчас набираю участкового. Объясню ситуацию: в моей квартире находится посторонний человек, отказывается уходить.
Он достал телефон. Руслан вскочил.
— Ладно, ладно! Не надо полиции! Я позвоню маме!
Он выбежал на кухню и через секунду оттуда донесся его приглушенный срывающийся шепот. Игорь подошел к Алине и обнял ее.
— Прости. Прости за все это. Я не знаю, что на них нашло.
— Это не ты, — прошептала она. — Это они… Они просто решили, что могут все.
Из кухни вернулся Руслан. Лицо у него было красными пятнами.
— Мама сказала, чтобы я никуда не уходил. Сказала, что она сейчас приедет и сама с тобой поговорит. И если ты меня выгонишь, у тебя больше нет ни матери, ни брата.
Игорь посмотрел на него, потом на Алину, на ее заплаканные глаза, на сумки, стоящие в прихожей. И в этот момент он почувствовал не гнев, а ледяную, всепоглощающую усталость. Усталость от вечной роли «сильного сына», который всем должен. Усталость от манипуляций матери и инфантильности брата.
— Хорошо, — сказал он неожиданно спокойно. — Пусть приезжает. И пусть привозит вещи отца. И свои тоже. Раз уж это «семейная» квартира, пусть все и живут. Места хватит.
Руслан опешил. Алина удивленно посмотрела на Игоря.
— Что ты задумал? — прошептала она.
— Ничего, — усмехнулся он. — Просто следую их логике.
Зинаида Павловна примчалась через сорок минут. Она вошла в квартиру без стука, своим ключом от нового замка, и с порога начала наступление.
— Игорь, я не поняла! Ты что себе позволяешь? Угрожать родному брату полицией!
Она была одета в свой лучший «боевой» костюм — строгое серое платье, на плечах накинут платок. Лицо выражало праведный гнев.
— А ты что себе позволяешь, мама? — Игорь встал перед ней, заслоняя Алину. — Врываться в мой дом, выгонять мою женщину, менять замки?
— Это не только твой дом! — повысила голос Зинаида Павловна. — Мы тебе помогали! Мы — семья! А эта… — она метнула ядовитый взгляд в сторону Алины, — …она чужая. Она тебя против нас настраивает! Я же вижу!
— Никто меня не настраивает. Я сам все вижу. Я вижу, как ты в очередной раз пытаешься решить проблемы Руслана за мой счет.
— У него трудности! — почти кричала мать. — Разве можно быть таким черствым? Родной брат на улице останется!
— У него трудности, потому что он не хочет работать! Ему тридцать лет, а он все еще ждет, что мама придет и все за него решит!
— Не смей так говорить о брате! — Зинаида Павловна прижала руку к сердцу. — Я вас обоих растила, ночей не спала! А ты… неблагодарный!
Алина тихо взяла свои сумки.
— Игорь, я, наверное, пойду, — прошептала она. — Это бесполезно.
— Стой, — он удержал ее за руку. Затем посмотрел на мать и брата, которые стояли, как два обвинителя. — Хорошо. Вы победили. Руслан остается.
Зинаида Павловна торжествующе улыбнулась. Руслан облегченно выдохнул.
— Вот и славно, сынок. Я знала, что ты все поймешь. Разумный мальчик. А девицу свою отправь…
— Нет, — перебил ее Игорь. Его голос звучал ровно и холодно, отчего матери стало не по себе. — Алина никуда не пойдет. Уйдем мы.
— Что? — Зинаида Павловна не поняла. — Куда вы уйдете?
— Мы снимем квартиру. Прямо сейчас. А вы живите здесь. Ты, Руслан. Можете и отца позвать. Раз уж это ваше «семейное гнездо». Платите за коммуналку, платите остаток по кредиту — там еще миллион с небольшим. Я как раз собирался делать рефинансирование, но, думаю, вы справитесь. Ты же у нас хозяйственная, мама. А Руслан найдет работу и поможет. Ведь так, брат?
Наступила тишина. Звенящая, оглушительная. Руслан смотрел на Игоря вытаращенными глазами. Зинаида Павловна медленно бледнела.
— Ты… ты шутишь? — пролепетала она. — Какой кредит? Мы…
— Никаких шуток, — Игорь взял Алину за руку. Ее пальцы были ледяными. — Я устал. Я больше не хочу быть ни «сильным сыном», ни «надеждой семьи». Я хочу просто жить. Со своей женщиной. В своем доме. Но раз этот дом оказался не моим, мы найдем другой.
Он повел Алину к выходу.
— Вещи я заберу завтра. Позвоню заранее, чтобы вы освободили помещение. Ключи от нового замка оставь на подоконнике, Руслан. Мне нужно будет отдать их настоящему хозяину. То есть, банку.
— Игорь, постой! Сынок! — голос матери сорвался, в нем зазвучали панические нотки. — Ты что творишь? Ты же нас в долговую яму загоняешь! Откуда у нас такие деньги?
Но Игорь уже не слушал. Он вывел Алину на лестничную площадку и захлопнул за собой дверь. Они молча спустились вниз и вышли на улицу. Осенний ветер ударил в лицо.
Алина посмотрела на него. В ее глазах больше не было слез. Было удивление, шок и что-то еще, похожее на восхищение.
— Ты серьезно? — спросила она.
— Абсолютно, — кивнул он. — Я не могу больше так. Это не жизнь. Каждый раз ждать от них удара в спину.
— Но квартира… Ты столько в нее вложил!
— Я заработаю еще, — сказал он. — Главное — не квартира. Главное — это мы. И то, чтобы между нами не стояли вот такие «родственники».
Он позвонил своему другу, который сдавал квартиру. Договорился, что они с Алиной приедут через час. Потом они сели в машину. Игорь завел мотор, и они поехали прочь от дома, который так внезапно перестал быть его крепостью и превратился в поле боя.
На следующий день он приехал за вещами. Дверь ему открыл Руслан. Вид у него был помятый и несчастный. В квартире царил разгром. Мать, очевидно, уехала, оставив сына одного разбираться с последствиями ее «победы».
— Мать сказала, ты спятил, — пробурчал Руслан, пропуская его в комнату.
— Передай маме, что я никогда не чувствовал себя более вменяемым, — ответил Игорь, начиная собирать свою одежду в коробки.
Они работали молча. Руслан не помогал, просто сидел на диване и курил, стряхивая пепел в кофейную чашку.
— И что теперь? — спросил он, когда Игорь уже тащил коробки к выходу. — Банк заберет квартиру? Нас выселят?
— Понятия не имею, — пожал плечами Игорь. — Это теперь ваши проблемы. Можешь найти тридцать тысяч в месяц на платеж по кредиту и еще тысяч пять на коммуналку. Это будет твой первый взрослый поступок.
Руслан ничего не ответил, только глубже затянулся сигаретой.
Игорь перевез вещи на съемную квартиру. Она была меньше, проще, с чужой мебелью и запахом. Но когда вечером Алина готовила на крохотной кухне ужин, а он сидел рядом и просто смотрел на нее, он чувствовал покой. Впервые за долгое время.
Телефонный террор начался через неделю. Звонила мать, плакала, обвиняла, требовала, чтобы он «одумался» и вернулся платить кредит. Говорила, что он предал семью, оставил брата на улице (Руслан, как оказалось, съехал оттуда через три дня, не в силах даже представить, где брать такие деньги), бросил их с отцом на произвол судьбы. Игорь слушал молча, а потом сказал:
— Мама, ты сама сделала этот выбор. Ты решила, что имеешь право распоряжаться моей жизнью. Теперь живите с последствиями.
И положил трубку. Больше он на ее звонки не отвечал. Звонил отец, пытался «примирить», говорил, что мать погорячилась, что они все исправят. Но Игорь знал, что ничего они не исправят. Потому что они даже не поняли, что натворили. Для них это была просто ошибка, досадное недоразумение. А для него — предательство.
Квартиру банк действительно забрал через несколько месяцев. Ее продали с торгов, чтобы погасить остаток долга. Игорь и Алина продолжали жить на съемной. Они поженились тихо, без гостей и пышного торжества. Просто расписались в ЗАГСе и вечером отметили вдвоем в маленьком ресторанчике.
Иногда по ночам Игорю снился тот день. Униженное лицо Алины на скамейке, наглый взгляд матери, виноватые глаза брата. Он просыпался и долго смотрел в потолок. Он потерял квартиру, в которую вложил душу. Он потерял семью. Но, глядя на спящую рядом жену, он понимал, что в той битве он все-таки не проиграл.
Он выбрал свое будущее. И это был единственный правильный выбор. Он больше не был «сильным сыном» и «надеждой». Он был просто мужчиной, который защитил свою женщину и свое право на собственную жизнь. И эта победа стоила всех потерь.
