Елена впервые поняла, что такое настоящий хаос, когда в семь утра её разбудил детский плач, доносящийся из гостиной. Не тихий хнык младенца, а истошный вопль трёхлетнего Максима, которому старший брат Артём отказался дать планшет. К плачу присоединился голос Светы — жены Андрюшиного брата, — которая пыталась урезонить детей, не слишком в это веря.
— Мальчики, тише, тише! Дядя Андрюша и тётя Лена ещё спят!
Елена перевернулась на другой бок и натянула подушку на голову. Сегодня у неё первый урок в девять утра — с Настей Козловой, ученицей одиннадцатого класса, которая готовилась к ЕГЭ по русскому языку. Девочка способная, но нервная, и малейший посторонний шум её отвлекал. А в двухкомнатной квартире теперь жили шестеро человек.
Всё началось две недели назад, когда Света и Игорь — брат мужа с женой— решили наконец-то обменять её старую двушку в хрущёвке на новую квартиру в микрорайоне с новостройками. Процедура обмена оказалась сложной: старую квартиру нужно было полностью освободить. На это требовалось время — минимум месяц.
— Ну что, пожили бы у нас пока, — предложил Андрей брату за семейным ужином. — Места, конечно, немного, но как-нибудь уместимся.
Елена тогда промолчала. Она понимала, что отказать родственникам неудобно, но в глубине души надеялась, что Игорь найдёт другое решение. Снимет квартиру или попросится к родителям Светы. Но Игорь радостно согласился — съёмное жильё стоило денег, а у родителей Светы было тесно.
— Спасибо, братан! Мы быстро, буквально на месяц. Дети будут тихонько себя вести, правда, мальчики?
Дети кивнули, но Елена уже тогда понимала, что «тихонько себя вести» для трёхлетнего и пятилетнего ребёнка — понятие абстрактное.
И вот уже две недели их двушка превратилась в коммуналку. Игорь со Светой устроились в гостиной на раскладном диване, дети спали на надувных матрасах тут же. Елене пришлось перенести свое рабочее место — ноутбук, учебники, тетради учеников — из гостиной в спальню. Но и там было не намного тише: звукоизоляция в доме оставляла желать лучшего, и детские голоса проникали повсюду.
В первые дни все старались быть вежливыми и деликатными. Света извинялась за каждый детский крик, Игорь предлагал помощь по дому, дети робко жались к родителям. Но постепенно напряжение начало нарастать. Очередь в ванную по утрам, гора чужого белья в стиральной машине, холодильник, забитый детским питанием и молочными продуктами, игрушки под ногами — всё это медленно, но верно выводило Елену из равновесия.
Особенно сложно было работать. Елена была репетитором уже семь лет, у неё была постоянная клиентура — школьники, готовящиеся к экзаменам, и взрослые, изучающие русский язык как иностранный. Работа требовала полной концентрации, и раньше Елена могла проводить по шесть-семь уроков в день, зарабатывая приличные деньги. Теперь же каждое занятие превращалось в испытание.
— Елена Михайловна, вы меня слышите? — спрашивала Настя Козлова во время очередного урока, когда из гостиной доносился особенно громкий детский смех.
— Да, да, конечно. Где мы остановились? Ах да, сложносочинённые предложения…
Но сосредоточиться было невозможно. В голове крутились мысли о том, что после урока нужно идти готовить обед на шестерых, что стиральная машина уже третий день занята чужими вещами, что её красивые белые полотенца в ванной покрылись разводами от детской зубной пасты с фруктовым ароматом.
Света, конечно, пыталась помочь. Она убирала за детьми игрушки, мыла посуду после завтрака, даже предложила несколько раз приготовить ужин. Но её кулинарные таланты ограничивались макаронами с сосисками и яичницей, а Елена привыкла к более разнообразному меню. К тому же Света была занята детьми с утра до вечера — им нужно было внимание, прогулки, развивающие игры.
— Лена, ты не против, если я включу детям мультики на полчасика? — спрашивала Света, видя, что Елена готовится к очередному уроку.
— Конечно, включай, — отвечала Елена, хотя знала, что полчаса растянутся на полтора часа, а звук телевизора будет слышен даже в спальне.
Мужчины между тем жили своей жизнью. Игорь работал в строительной компании, уезжал рано утром и возвращался вечером. Андрей трудился в логистической фирме, его рабочий день тоже длился с восьми до семи. Они приходили домой усталые, ужинали и садились перед телевизором, обсуждая работу и новости. Домашние дела их касались мало — они считали, что женщины справятся.
Елена всё чаще ловила себя на мысли, что её собственная жизнь куда-то исчезла. Раньше она могла спокойно поработать, потом приготовить ужин для двоих, посмотреть фильм или почитать книгу. Теперь же день превращался в бесконечную череду мелких дел: постирать, погладить, приготовить, убрать, успокоить детей, извиниться перед учениками за шум, снова приготовить, снова убрать.
Особенно её раздражало то, что все воспринимали её помощь как должное. Никто не благодарил за дополнительную стирку, за то, что она готовила ужин на шестерых вместо двоих, за то, что терпела постоянный шум и толкотню. Это молчаливо подразумевалось: Елена — хозяйка дома, значит, её обязанность всех накормить и обеспечить комфорт.
Кульминация наступила в четверг вечером. Елена провела особенно тяжёлый день: утром сорвался урок из-за того, что Максим устроил истерику прямо во время занятия, днём пришлось везти Артёма к врачу, потому что Света не знала дорогу к поликлинике, а вечером стиральная машина сломалась после перепада напряжения, и пришлось вызывать мастера.
Андрей пришёл с работы мрачный и раздражённый. У них в компании были проблемы с крупным заказчиком, начальство устраивало разборы полётов, а Андрей, как ответственный менеджер, получил по полной программе.
— Какой день паршивый, — пробурчал он, бросая портфель в прихожей. — Хоть дома-то нормально поужинать можно.
Елена стояла на кухне и нарезала овощи для салата. На плите кипела кастрюля с супом, в духовке запекалось мясо. Она готовила ужин для шестерых человек, хотя планировала провести вечер за проверкой ученических работ.
— Как дела? — спросила она, не поворачиваясь.
— Дела паршивые, — Андрей открыл холодильник, достал пиво. — А тут что, опять бардак?
Елена оглянулась. Кухня действительно выглядела не лучшим образом: в раковине стояла грязная посуда, на столе валялись детские раскраски и фломастеры, пол был усыпан крошками от печенья.
— Света с детьми были здесь днём. Я не успела убрать, работала с учениками.
— Работала, — хмыкнул Андрей. — По скайпу с дивана.
Елена почувствовала, как внутри что-то сжалось. Она не стала спорить, продолжила резать морковь. Но руки дрожали, и нож соскользнул, больно полоснув по пальцу.
— Чёрт! — она сунула палец под холодную воду.
— Осторожнее надо быть, — равнодушно заметил Андрей, не отрываясь от телефона.
В этот момент в кухню вошёл Игорь с пакетами продуктов.
— Привет! Света просила купить кое-что для детей. Творожки, каши, молоко. — Он поставил пакеты на стол поверх детских раскрасок. — Лена, ты не против завтра приготовить им что-нибудь особенное? А то они уже заскучали по домашней еде.
Елена молча кивнула, заклеивая порез пластырем. Игорь ушёл в гостиную, где Света купала младшего сына в тазике посреди комнаты.
— Теперь будешь готовить и на семью брата, ты же одна у нас ничем не занята, — заявил Андрей, швырнув пакеты с продуктами на стол. Пакеты упали поверх детских рисунков, и несколько яблок покатились по полу.
Елена замерла. Вот оно. То, что назревало уже две недели, наконец вырвалось наружу. «Ничем не занята». Семь учеников в день, подготовка к занятиям, проверка домашних заданий, стирка, уборка, готовка на шестерых — это, оказывается, называется «ничем не занята».
— Я работаю, Андрей, — сказала она тихо, не поднимая глаз от разделочной доски.
— Работаешь, — он усмехнулся. — Света целый день с детьми возится, а ты дома сидишь, по интернету разговариваешь. И готовить нормально не можешь — опять какая-то диетическая фигня вместо нормального ужина.
— Эта «диетическая фигня» — полноценный густой и наваристый суп с мясом, — Елена всё ещё говорила спокойно, но внутри уже бушевал ураган. — И я не сижу дома. У меня сегодня было пять уроков, я заработала семь тысяч рублей.
— Ну и что? — Андрей махнул рукой. — Всё равно времени у тебя море. Света вон с утра до ночи с детьми, а ты…
— А я что? — Елена наконец повернулась к нему. — Я убираю за твоими племянниками, стираю их вещи, готовлю на всех, и при этом умудряюсь работать в условиях постоянного шума и хаоса. И это называется «ничем не занята»?
— Не кричи, — раздражённо сказал Андрей. — Дети спать ложатся.
— Я не кричу. Я объясняю.
— Нечего объяснять. Семья есть семья. Игорь мой брат, а Света — почти сестра. Они в трудной ситуации, мы должны помочь.
— Мы помогаем. Мы предоставили им крышу над головой. Но почему помощь должна заключаться в том, что я становлюсь бесплатной прислугой?
Андрей отставил банку с пивом и посмотрел на жену с раздражением.
— Какая ещё прислуга? Ты хозяйка дома, вот и хозяйничай. А то придумала — работа у неё. Болтать по скайпу — не работа.
— Болтать по скайпу, — медленно повторила Елена. — Понятно.
Она выключила плиту, сняла фартук и повесила его на крючок. Движения были спокойными, даже медленными, но в них чувствовалась какая-то пугающая решимость.
— Куда ты?
— В спальню. Собираю вещи.
— Зачем?
Елена не ответила. Она прошла мимо мужа, не глядя на него, и скрылась в спальне. Через несколько минут оттуда донёсся звук открываемых ящиков комода.
Андрей последовал за ней и застыл в дверях. Елена методично складывала одежду в большой чемодан.
— Ты что творишь?
— Собираюсь.
— Куда это ты собралась?
— К маме. Мне нужно тихое место для работы, а здесь, как ты верно заметил, я всё равно ничем не занята. Значит, и пропадать особо нечему.
— Какой цирк ты устраиваешь? — в голосе Андрея появилась тревога.
— Никакого цирка, — Елена закрыла чемодан и поставила его на пол. — Просто решила, что если моя работа — не работа, а домашние дела — не дела, то и моё присутствие здесь не особенно нужно. Когда твой брат съедет, позвони. Обсудим наши отношения заново.
— Лена, ты с ума сошла? Из-за какой ерунды…
— Из-за ерунды? — Елена наконец посмотрела на него. В её глазах не было ни слёз, ни гнева — только усталость и разочарование. — Андрей, за две недели ты ни разу не поблагодарил меня за то, что я делаю. Ни разу не спросил, как мне работается в этом шуме. Ни разу не предложил помощи. А сегодня ещё и объявил, что я ничем не занята. Значит, действительно не занята. Зачем тогда оставаться?
Она взяла чемодан и пошла к двери. Андрей растерянно смотрел ей вслед.
— Лена, стой! Ну не будь дурой, куда ты пойдёшь?
— К маме. Там тихо, и никто не считает мою работу развлечением.
В прихожей она надела пальто и взяла сумку с документами и ноутбуком. Андрей вышел следом, но не решался её остановить физически.
— Эй, в чём дело? — из гостиной выглянул Игорь. — Что за шум?
— Лена уходит, — растерянно сказал Андрей.
— Как уходит? Куда?
— Я еду к маме, — спокойно ответила Елена. — Вам здесь будет просторнее.
Игорь непонимающе посмотрел на брата, потом на Елену.
— Лена, если мы вам мешаем…
— Вы не мешаете. Вы просто живёте своей жизнью, это нормально. А я буду жить своей.
Она открыла дверь и вышла на лестничную площадку. Андрей метался между желанием остановить её и страхом показаться смешным перед братом.
— Лена! — крикнул он, когда лифт уже поднимался. — Не глупи! Вернись!
Но лифт уже уехал.
Мама встретила Елену без лишних вопросов. Она сразу поняла по лицу дочери, что произошло что-то серьёзное, и не стала допытываться. Просто обняла, помогла внести чемодан и поставила чайник.
— Постель в твоей комнате свежая, — сказала она. — А завтра расскажешь, если захочешь.
Елена вдруг почувствовала, как напряжение последних недель отпускает её. В мамином доме было тихо. Никто не кричал, не бегал, не включал мультики на полную громкость. Можно было спокойно подумать, привести в порядок мысли, понять, что же на самом деле происходило в её жизни все эти годы.
Утром она проснулась от пения птиц за окном, а не от детского плача. Спокойно позавтракала, настроила ноутбук и провела три урока подряд без единого перерыва на шум и крики. Ученики даже заметили, что она стала более сосредоточенной.
— Елена Михайловна, у вас такой хороший звук сегодня, — сказала Настя Козлова. — И вы так хорошо объясняете. Я наконец-то поняла тему про вводные слова!
Андрей звонил каждый день. Сначала возмущённо требовал объяснений, потом умолял вернуться, потом просто жаловался на жизнь.
— Лена, тут такой бардак… Света не умеет готовить нормально, мы уже четвёртый день едим макароны с тушёнкой. Дети орут, игрушки везде, в ванной такой беспорядок…
— А ты попробуй сам убрать, — спокойно предложила Елена.
— У меня работа!
— У меня тоже есть работа. И, кстати, довольно хорошо оплачиваемая, когда есть условия для её выполнения.
— Ладно, ладно, я понял. Ты права. Просто… просто вернись, пожалуйста. Я скучаю.
— Я не собираюсь возвращаться в качестве бесплатной домработницы, Андрей. Если тебе нужна жена — это одно. Если нужна прислуга — это совсем другое.
— Но что мне делать с Игорем и Светой?
— Это твой брат. Твоя проблема.
На пятый день Андрей сдался.
— Хорошо, — сказал он усталым голосом. — Я поговорю с Игорем. Пусть снимут квартиру до окончания обмена. Только вернись, прошу тебя.
— Когда съедут, тогда и поговорим, — ответила Елена.
На шестой день Игорь со Светой и детьми переехали в съёмную однокомнатную квартиру на другом конце города. Дорого, неудобно, но другого выхода не оставалось. Андрей помог с переездом и оплатил первый месяц аренды.
— Извини, братан, — говорил он Игорю, грузя детские вещи в машину. — Лена прямо с ума сошла. Женщины, они такие…
— Да ладно, — махнул рукой Игорь, хотя был явно недоволен. — Мы как-нибудь. Главное, чтобы с обменом всё прошло нормально.
Света молчала, но по её лицу было видно, что она обижена. Дети капризничали, не понимая, почему их снова куда-то везут.
Елена вернулась домой на следующий день. Квартира встретила её тишиной и относительной чистотой — Андрей всё-таки попытался навести порядок, хотя и не очень умело. В холодильнике стояли контейнеры с недоеденной тушёнкой и остатками макарон.
— Лена, — Андрей обнял её, и она почувствовала, как он дрожит от волнения. — Прости меня. Я был полным идиотом.
— Был, — согласилась она, но не отстранилась.
— Я не понимал, как тебе тяжело. Думал, что раз ты дома, то тебе всё легко даётся. А потом пять дней один с этим всем хозяйством… Боже, как ты это всё успевала?
— Очень просто. Я не спала по ночам, не отдыхала, не встречалась с подругами, не читала книги. Только работа и дом, работа и дом.
— А я этого не видел, — виновато признался Андрей. — Приходил вечером, а у тебя уже всё готово, всё убрано. Мне казалось, что так и должно быть.
Елена села на диван и посмотрела на мужа.
— Андрей, я не против помогать твоим родственникам. Но помощь должна быть обоюдной и осознанной. А не так, чтобы я молча тащила на себе всё, а вы даже не замечали моих усилий.
— Я понял. Честное слово, понял. И Игорю объяснил, что был неправ. Он, кстати, тоже извиняется. Они с Светой хотят пригласить нас на ужин, когда въедут в новую квартиру.
— Посмотрим, — Елена улыбнулась. — А пока давай наведём здесь порядок. Вместе.
Они провели весь вечер, убирая квартиру. Андрей старался изо всех сил, хотя было видно, что многие домашние дела для него в новинку. Елена терпеливо объясняла, как правильно развешивать бельё и в каком порядке загружать посудомоечную машину.
— Знаешь, — сказал он, когда они сидели на кухне с чаем в начисто убранной квартире, — а мне даже понравилось. Есть что-то медитативное в мытье посуды.
— Особенно когда её не двадцать тарелок, а всего четыре, — засмеялась Елена.
— Да… А как ты умудрялась работать в том шуме? Я вчера попытался дома поработать с отчётами — невозможно сосредоточиться.
— Никак не умудрялась. Качество моих уроков сильно упало. Несколько учеников уже начали искать других репетиторов.
Андрей виновато опустил глаза.
Они помолчали, слушая тишину. Впервые за несколько недель в доме не было посторонних звуков — только тихое жужжание холодильника и шум дождя за окном.
— А знаешь, что меня больше всего задело? — сказала Елена. — Не то, что ты не помогал. А то, что ты сказал, будто я ничем не занята. Будто моя работа — это баловство.
— Прости меня, — Андрей крепче сжал её руку. — Я действительно не понимал, насколько это серьёзно. Мне казалось, что если ты не уходишь из дома в офис, то это не настоящая работа.
— Многие так думают. А потом удивляются, почему у фрилансеров и удалённых работников такие проблемы с границами между работой и личной жизнью.
— Я больше не буду, — пообещал Андрей. — И если кто-то из родни снова что-то такое скажет, я сам им объясню.
Елена кивнула. Она понимала, что это только начало разговора, который им предстояло продолжать годами. Семейные установки меняются медленно, и потребуется время, чтобы выстроить новые правила взаимодействия. Но главное — у них теперь есть понимание, что эти правила нужны.
— Ладно, — сказала она, поднимаясь. — Завтра с утра у меня снова полный график. Настя Козлова наконец-то готова разобрать самые сложные темы — в тишине и спокойствии это будет гораздо проще.
— А я завтра пораньше приду с работы, — пообещал Андрей. — Помогу с ужином.
— Договорились.
Елена пошла готовить рабочее место на завтра. В гостиной снова можно будет поставить стол, разложить учебники и материалы. Не придётся шептать в телефон, боясь разбудить чужих детей. Можно будет спокойно объяснять сложные правила русского языка, не отвлекаясь на посторонние звуки.
За окном продолжал шуметь дождь, но в квартире царила благословенная тишина. Тишина, которая означала возвращение к нормальной жизни, к балансу между работой и домом, между помощью близким и заботой о себе. Тишина, за которую пришлось бороться, но которая того стоила.
Утром Елена проснулась от будильника, а не от детского плача. И это было прекрасно.
