Анастасия поправила платье и глубоко вздохнула перед дверью родительского дома Антона. За дубовой дверью уже слышался гомон голосов и звон бокалов. День рождения свекра в самом разгаре.
— Настя, ну что застыла? — Антон нетерпеливо дернул ручку двери. — Опаздываем же.
Она кивнула и переступила порог. В просторной гостиной собралось человек двадцать родственников. Анастасия сразу заметила, как несколько взглядов скользнули по ней без особого тепла. Свекровь Галина Петровна величественно восседала в кресле у окна и даже не повернула голову в их сторону.
— О, Антоша пришел! — воскликнула тетушка в ярком платье. — А это твоя… жена, да?
Пауза перед словом «жена» резанула слух. Анастасия натянула вежливую улыбку и протянула подарок свекру.
— С днем рождения, Виктор Александрович, — произнесла она ровным голосом.
— Спасибо, — сухо бросил свекор, даже не взглянув на коробку. — Антон, сынок, иди сюда, дядя Миша про тебя спрашивал!
Муж тут же оставил Анастасию одну посреди комнаты. Она медленно прошла к свободному стулу в углу. Рядом сидела двоюродная сестра Антона, которая демонстративно отвернулась.
За столом шли оживленные разговоры о бизнесе, недвижимости, поездках. Анастасию никто не включал в беседу. Когда она попыталась поддержать разговор о театральной премьере, свекровь перебила ее на полуслове.
— Антон, расскажи лучше, как у тебя на работе дела, — Галина Петровна даже не посмотрела в сторону невестки.
Анастасия сжала в руках салфетку. Внутри все кипело от обиды, но она продолжала сидеть с невозмутимым видом. Каждая минута тянулась бесконечно долго.
— А помнишь, Антоша, какая у тебя невеста была? — вдруг заговорила тетушка. — Маринка! Вот это девушка была! Из хорошей семьи, с образованием…
— Да, жаль, что не сложилось, — вздохнула свекровь, бросив красноречивый взгляд на Анастасию.
Настя резко встала из-за стола. Все головы повернулись к ней.
— Извините, мне нужно отойти, — она вышла из комнаты, едва сдерживая слезы.
В ванной Анастасия долго смотрела на свое отражение в зеркале. Глаза блестели от непролитых слез, но она не позволила им пролиться. Не здесь. Не перед ними.
Вернувшись в гостиную, она села на прежнее место. Антон увлеченно что-то рассказывал отцу. Оставшиеся два часа прошли в мучительном молчании.
В такси Анастасия откинулась на сиденье и закрыла глаза. Наконец-то можно было расслабиться.
— Настя, ну что ты такая кислая была весь вечер? — недовольно начал Антон. — Могла бы и повеселее себя вести.
Она резко повернулась к мужу. В груди поднималась волна возмущения.
— Повеселее? Серьезно? — голос Анастасии дрожал от сдерживаемых эмоций. — Твоя мать весь вечер делала вид, что меня не существует!
— Не преувеличивай, — Антон поморщился. — Мама просто сдержанный человек.
— Сдержанный? — Настя не могла поверить своим ушам. — Она при мне вспоминала твою бывшую! Говорила, какая та была замечательная!
— Ну и что? Просто вспомнили, — муж отвернулся к окну. — Ты слишком все близко к сердцу принимаешь.
Анастасия стиснула кулаки. Хотелось кричать, но она лишь отвернулась к своему окну. Остаток пути они молчали.
Переступив порог своей квартиры, Анастасия ощутила, как напряжение начинает отпускать. Ее двушка, подарок родителей на двадцатилетие, встретила привычным уютом. Пять лет эти стены были ее крепостью. Здесь она могла быть собой.
— Настя, ты должна научиться ладить с моими родителями, — Антон продолжал бурчать, снимая пиджак. — Это важно для семьи.
Она не ответила, направившись прямиком на кухню. Достала любимую кружку с котиками, включила чайник. У родителей мужа подавали только кофе, а она так мечтала о чашке фруктового чая.
— Ты меня слушаешь вообще? — Антон появился в дверном проеме кухни.
— Слушаю, — коротко ответила Анастасия, насыпая заварку.
— И что молчишь?
— А что говорить? — она залила кипятком ароматные листья. — Ты все равно не видишь, как они ко мне относятся.
Антон раздраженно фыркнул и ушел в спальню. Анастасия осталась на кухне, наслаждаясь тишиной и вкусом чая. Остаток вечера они не разговаривали.
Субботнее утро началось с настойчивого звонка в дверь. Анастасия нехотя поднялась с постели и пошла открывать. На пороге стояла свекровь с заплаканным лицом.
— Где Антон? Мне срочно нужен Антон! — Галина Петровна ворвалась в квартиру.
— Что случилось? — Настя растерянно следовала за ней в гостиную.
— Антон! — свекровь бросилась к выбежавшему сыну. — Мы разорены! Все пропало!
Анастасия опустилась на диван. Ноги подкосились от неожиданности.
— Мама, успокойся, объясни толком, — Антон усадил мать в кресло.
— Мы вложили все сбережения… Витя сказал, это выгодное дело… — Галина Петровна всхлипывала. — А нас обманули! Теперь мы должны банку восемь миллионов!
Настя закрыла лицо руками. Восемь миллионов. Сумма казалась нереальной, космической.
— Как это произошло? — Антон пытался выяснить подробности, но мать только плакала и причитала.
— Вы поможете нам, правда? — свекровь вцепилась в руку сына. — Антоша, сынок, вы же не бросите нас?
— Конечно, мама, что-нибудь придумаем, — муж обнял ее.
Через два часа, выплакав все слезы и добившись обещания помощи, Галина Петровна ушла. Анастасия все это время молча сидела на диване, переваривая услышанное.
На кухне она машинально заварила чай. Руки слегка дрожали. Антон расхаживал по комнате, что-то бормоча себе под нос.
— Триста тысяч на счету… — он проверял банковское приложение. — Это ничто. Нужно искать другие варианты.
Анастасия молчала. Что тут скажешь? Восемь миллионов им не собрать и за всю жизнь при их зарплатах.
— Есть решение! — вдруг воскликнул Антон, и его лицо озарилось улыбкой. — Настя, мы продадим твою квартиру!
Кружка замерла на полпути ко рту. Анастасия медленно повернулась к мужу.
— Что ты сказал? — ее голос прозвучал глухо.
— Твою квартиру продадим! — Антон радостно улыбался. — Это же идеально! Она стоит миллионов десять минимум. Погасим основную часть долга, переедем к моим родителям, будем копить на новое жилье. Все образуется!
Настя резко поставила кружку на стол. Керамика треснула, тонкая трещина побежала по боку. Чай еще держался внутри, но вот-вот должен был просочиться наружу. Анастасия смотрела на эту трещину и видела в ней себя. Она тоже вся покрылась трещинами за эти годы. И вот первая капля просочилась на скатерть.
— Ты предлагаешь мне продать мою квартиру? — голос Насти задрожал. — Подарок моих родителей? Единственное место, где я могу быть собой?
— Настя, не драматизируй, — Антон нахмурился. — Мы же семья, должны помогать друг другу.
Слово «семья» обожгло Анастасию сильнее кипятка. Она встала из-за стола, опираясь ладонями о столешницу. Внутри все дрожало от возмущения, накопленного за три года молчания.
— Семья? — голос Анастасии звенел от напряжения. — Твоя мать три года делает вид, что меня не существует! На каждом семейном празднике я сижу в углу, как белая ворона!
— Ты преувеличиваешь…
Настя резко выпрямилась. В глазах блеснули слезы, но не от обиды — от ярости. Она больше не могла молчать, не могла делать вид, что все в порядке.
— Я преувеличиваю?! — голос сорвался на крик. — При мне вспоминали твою бывшую! Говорили, какая она была замечательная, из хорошей семьи! А я кто? Пустое место?
Антон шагнул к ней, протягивая руку в примирительном жесте. Но Анастасия отшатнулась, словно его прикосновение могло обжечь.
— Настя, сейчас не время для обид, — он попытался взять ее за руку, но она отдернулась. — Моим родителям нужна помощь!
Анастасия закрыла глаза на секунду, собираясь с силами. Когда она открыла их снова, в них читалась непоколебимая решимость.
— Твои долги — твои проблемы. Продавать мою квартиру не позволю! — слова вырвались сами собой, четкие и окончательные.
— Как ты можешь быть такой эгоисткой? — Антон покраснел от злости. — Речь идет о моих родителях!
Настя скрестила руки на груди. Защитный жест, который она так часто использовала в доме его родителей. Только теперь это был не щит от унижений, а броня воина, готового к битве.
— О тех самых родителях, которые за три года ни разу не назвали меня по имени? — в ее голосе звучала горькая ирония. — Которые при каждой встрече дают понять, что я недостойна их сына?
— Они примут тебя, когда ты покажешь, что готова быть частью семьи!
Анастасия рассмеялась. Смех получился резким, колючим, совсем не похожим на ее обычный мягкий смех, который так нравился Антону в начале их отношений.
— Частью семьи? Я должна продать единственное, что у меня есть, чтобы заслужить их расположение?
Антон схватился за голову. Его пальцы побелели от напряжения. Несколько секунд он стоял так, а потом резко развернулся и вышел, хлопнув дверью.
Анастасия осталась одна на кухне. Она медленно опустилась на стул, глядя на треснувшую кружку. Чай уже вытек на скатерть, оставив темное пятно.
Через час входная дверь снова открылась. На этот раз Антон вернулся не один.
Галина Петровна и Виктор Александрович прошли в гостиную с решительными лицами. Анастасия встретила их стоя, выпрямив спину.
— Анастасия, — начал свекор официальным тоном. — Антон объяснил ситуацию. Мы рассчитываем на твою помощь.
— Это единственный выход, — добавила свекровь. — Ты же понимаешь?
Настя смотрела на троих, объединившихся против нее. В груди поднималась волна решимости. Она больше не была той робкой девушкой, которая три года назад переступила порог их дома. Унижения закалили ее, сделали сильнее.
— Нет, — твердо произнесла она. — Я не продам свою квартиру.
Лицо Галины Петровны исказилось от гнева. Маска благородной дамы слетела в одно мгновение.
— Да как ты смеешь! — взорвалась свекровь. — Бессердечная эгоистка!
Анастасия не дрогнула. Она медленно подняла руку и указала на дверь.
— Выйдите из моего дома. Все трое. Немедленно.
Они ушли, осыпая ее проклятиями. Антон хлопнул дверью так, что задрожали стекла. Настя осталась одна в тишине своей квартиры.
Остаток субботы она методично собирала вещи мужа в коробки. Рубашки аккуратно складывала, галстуки сворачивала, книги укладывала корешками вверх. Три года совместной жизни умещались в несколько картонных коробок.
Руки не дрожали. На душе было удивительно спокойно. Пусть родня проклинает ее, пусть называют бессердечной. Она подаст на развод.
Анастасия понимала, что нарушает данную когда-то клятву. Не будет рядом с мужем в трудный момент. Но и Антон не был тем мужем, ради которого стоило терпеть унижения. Она просто поступает с ними так, как они поступали с ней все эти годы. Безразлично и холодно.