Первое, что Лена заметила в Артёме — его руки. Большие, надёжные, с тонкими пальцами музыканта, хотя он работал инженером. Второе — как он говорил о матери.
— Мама у меня удивительная женщина, — сказал он на третьем свидании, когда они сидели в маленькой кофейне у окна, и октябрьский дождь стучал по стеклу. — Одна меня вырастила, папа рано ушёл.
В его голосе звучала такая нежность, что Лена почувствовала тепло в груди. Вот он, думала она, мужчина, который умеет ценить, любить, заботиться. Не то что её предыдущий парень, который забывал о днях рождения и считал романтикой пиццу из микроволновки.
Артём приносил матери продукты каждую субботу, чинил ей кран, менял лампочки, возил к врачам. Когда Лена впервые увидела, как он помогает Галине Сергеевне выйти из машины, придерживая под локоть, как расправляет ей воротник пальто, она подумала: «Со мной он будет так же».
Они встречались полгода, прежде чем Артём предложил познакомиться с матерью официально.
— Она очень хочет тебя увидеть, — сказал он, целуя Лену в висок. — Говорит, что я только о тебе и говорю.
Квартира Галины Сергеевны располагалась в старой хрущёвке на окраине города. Лена поднималась по узкой лестнице с букетом хризантем и коробкой шоколадных конфет, репетируя в голове фразы приветствия. Сердце билось быстро — она хотела понравиться.
Галина Сергеевна открыла дверь сама. Невысокая, полная женщина лет шестидесяти, с аккуратной химической завивкой и острыми, оценивающими глазами.
— Ну, проходи, проходи, — сказала она, не улыбаясь, и приняла цветы, как неизбежную формальность.
За столом Галина Сергеевна накладывала Артёму лучшие куски, подвигая блюда ближе к нему, спрашивала, не холодно ли ему, не устал ли он, не похудел ли. Лена сидела рядом, улыбалась, пыталась включиться в разговор, но чувствовала себя как будто прозрачной.
— Тёма всегда был у меня таким умным мальчиком, — говорила Галина Сергеевна, гладя сына по руке. — Всегда знал, что маме нужно. Правда, Тёмочка?
Артём смущённо улыбался, но не отстранялся.
Когда они уходили, Галина Сергеевна задержала Лену в прихожей, пока Артём выносил мусор.
— Ты девочка, вижу, хорошая, — сказала она тихо, но веско. — Только учти: Тёма — мой сын. И всегда будет моим сыном. Не думай, что всё вот так просто будет.
Лена тогда не поняла. Просто кивнула, решив, что это материнская ревность, которая пройдёт.
Они поженились весной. Скромная свадьба, только самые близкие. Галина Сергеевна плакала весь вечер, вытирая глаза платочком, и каждый гость считал своим долгом её утешить. Артём метался между невестой и матерью, пытаясь успокоить последнюю.
— Ты же понимаешь, ей тяжело, — шептал он Лене. — Она боится одиночества.
— Конечно, — отвечала Лена, сжимая его руку. — Я всё понимаю.
Первый месяц совместной жизни был медовым. Лена обустраивала их маленькую двухкомнатную квартиру, готовила ужины, встречала мужа с работы. Артём носил её на руках и называл своим счастьем.
А потом начались звонки.
Сначала по вечерам. Галина Сергеевна звонила в восемь, в девять, в десять. Спрашивала, поел ли Тёма, не забыл ли таблетки, не простыл ли. Артём терпеливо отвечал на каждый звонок, иногда беседы затягивались на полчаса.
— Милый, может, перезвонишь ей завтра? — однажды робко предложила Лена, когда они собирались смотреть фильм. — У нас так мало времени вдвоём.
Артём нахмурился.
— Лен, ну это же мама. Она одна сидит, ей не с кем поговорить.
Потом начались визиты. Каждую субботу Артём ездил к матери — чинил, убирал, привозил продукты. Лена предлагала ехать вместе, помочь, но Галина Сергеевна отказывалась:
— Зачем девочке напрягаться? Мы с Тёмой сами справимся, правда, сынок?
Как-то Лена всё же поехала. Весь день Галина Сергеевна давала ей мелкие поручения — подай, принеси, вытри, — а Артёму не давала ничего делать, усаживая на диван с чаем и пирогом.
— Тёма, ты отдохни, ты устал, — причитала она. — А девочка пусть поможет, молодая же.
Вечером, уже дома, Лена не выдержала:
— Артём, твоя мама со мной даже не разговаривает нормально. Я как прислуга там.
— Лена, ну что ты! — он обнял её. — Просто она привыкла всё сама делать. Дай ей время привыкнуть к тебе.
Время шло, но Галина Сергеевна не привыкала. Она звонила всё чаще, требовала всё больше внимания. Заболела — Артём ночевал у неё три дня подряд. Нужно было починить проводку — он приходил от неё за полночь. Появилась идея переклеить обои — каждые выходные на месяц.
— Артём, у нас годовщина свадьбы через неделю, — сказала Лена как-то вечером. — Я забронировала столик в том ресторане, где ты делал предложение.
— Замечательно, солнышко! — он поцеловал её в лоб.
За три дня до годовщины Галина Сергеевна попала в больницу. Ничего серьёзного — давление подскочило, положили на обследование. Но Артём каждый вечер проводил в больнице, а в день годовщины заявил:
— Лен, ну ты же понимаешь, я не могу оставить маму одну. Давай перенесём?
— Куда перенесём, Артём? — голос Лены дрогнул. — Это годовщина нашей свадьбы!
— Ну и что? — он искренне не понимал. — Мама важнее, нет? Это же здоровье!
— У твоей мамы гипертонический криз, который лечится таблетками! — Лена почувствовала, как закипает. — А у нас годовщина, которая бывает раз в году!
— Лена, мне неприятно твоё отношение. — Артём надел куртку. — Я не думал, что ты такая эгоистка.
Он ушёл к матери. Лена просидела весь вечер одна в полутёмной квартире, глядя на накрытый стол и остывающий ужин.
На следующий день Галину Сергеевну выписали. Совершенно здоровую. Она села на диване, когда Лена пришла с Артёмом забирать её вещи, и сказала, глядя прямо в глаза невестке:
— Видишь, Тёма всегда прибежит, когда мне нужно. Всегда выберет меня. Потому что мать — это святое.
В тот момент Лена увидела правду. Галина Сергеевна не была немощной старушкой, нуждающейся в помощи. Она была охотницей, которая удерживала свою добычу — сына — всеми доступными ей способами.
Дома Лена попыталась поговорить.
— Артём, твоя мать специально. Она манипулирует тобой.
— Лена, прекрати! — он вскинулся. — Это моя мама! Как ты смеешь!
— Я смею, потому что я твоя жена! — Лена чувствовала, как слёзы подступают к горлу. — Потому что мы семья! А она рушит её!
— Это ты рушишь! — Артём побледнел. — Пытаешься поссорить меня с мамой! Она всегда говорила, что так будет!
— Что она говорила?!
— Что ты попытаешься нас разлучить!
Лена осеклась. Значит, Галина Сергеевна готовилась заранее, подготавливала почву, формировала в сознании сына образ злой невестки, которая хочет разрушить их связь.
Следующие месяцы превратились в тихую войну. Галина Сергеевна требовала всё больше денег — то на лекарства, то на ремонт, то просто так, на жизнь. Артём отдавал почти всю зарплату.
— У нас ипотека, Артём! — Лена показывала ему квитанции. — Нам нечем платить!
— Мама важнее, — упрямо твердил он. — Она меня родила, вырастила. Я ей всем обязан.
— А мне ты ничем не обязан?!
— Ты молодая, ты заработаешь.
Лена действительно работала. Брала переработки, подрабатывала по вечерам фрилансом. Тянула ипотеку, оплачивала коммуналку, покупала продукты. А Артём отвозил матери конверты с деньгами и считал, что так правильно.
Галина Сергеевна торжествовала. Она звонила теперь по три раза на дню, требовала, чтобы Артём приезжал среди недели, устраивала скандалы, если он задерживался у жены.
— Тёма, ты забыл родную мать! — плакала она в трубку так громко, что Лена слышала из соседней комнаты. — Я умру одна, а ты даже не придёшь!
— Мама, я буду через час! — оправдывался Артём. — Просто я еще не ужинал…
— А я тут умираю, а ты думаешь о еде!
И он бросал всё и ехал. Каждый раз.
Перелом произошёл в их вторую годовщину. Лена не бронировала ресторан, не готовила сюрпризов. Просто попросила:
— Артём, давай проведём этот вечер вместе? Просто вдвоём?
Он обещал.
В шесть вечера позвонила Галина Сергеевна. У неё сломался телевизор, и она не могла посмотреть свой любимый сериал.
— Мам, я сегодня не могу, — сказал Артём, глядя на Лену. — У нас годовщина.
— Ах, годовщина! — в голосе свекрови звучал яд. — А мать, значит, может и подождать! Ну-ну, не мешаю вашему празднику!
Она бросила трубку. Артём нервно ходил по комнате.
— Она обиделась, — бормотал он. — Может, мне съездить? Быстро, на час?
— Артём, — Лена взяла его за руки, — если ты сейчас поедешь, я не знаю, что будет с нами дальше.
Он поехал.
Вернулся он в полночь. Лена сидела на кухне с чемоданом у ног.
— Ты куда? — испугался он.
— Не знаю пока, — Лена была спокойна. Мёртвое спокойствие после слёз и истерики, которые она выплакала в пустой квартире. — Может, к родителям. Мне нужно подумать.
— Лена, ну ты что! — Артём попытался обнять её, но она отстранилась. — Я же предупредил маму! Она больше так не будет!
— Будет, Артём. Она всегда будет. — Лена подняла на него глаза. — И ты всегда будешь бежать к ней, потому что ты не умеешь говорить ей «нет».
— Это моя мама!
— А я твоя жена! — крикнула Лена, и в этом крике были все накопившиеся боль, обиды, бессонные ночи. — Жена, которая хочет детей, семью, будущее! А у нас его нет, Артём! У нас есть только твоя мама и её бесконечные требования!
— Ты хочешь, чтобы я бросил её?!
— Я хочу, чтобы ты был мужчиной! Мужем! Чтобы ты мог защитить нашу семью!
— Это ты просишь меня выбирать!
— Нет, — Лена покачала головой. — Это она просит тебя выбирать. Каждый день. Каждым звонком. И ты выбираешь — её.
Она взяла чемодан и пошла к двери.
— Лена, стой!
— Артём, ответь честно: ты видишь, что она делает? Ты понимаешь, как она манипулирует?
Он молчал, и в этом молчании был ответ.
— Ты понимаешь, — тихо сказала Лена. — Но тебе страшно. Страшно ей отказать, страшно её огорчить, страшно остаться «плохим сыном». И знаешь что? Я поняла: даже если я смогу открыть тебе глаза, даже если ты поссоришься с ней… Что я получу? Сломленного, виноватого, несчастного человека, который будет винить меня за то, что я разлучила его с матерью. Я получу мальчика, который так и не стал мужчиной. А мне нужен мужчина, Артём. Сильный, который умеет защищать свою семью.
— Лена…
— Ты хороший человек, — она улыбнулась сквозь слёзы. — Заботливый, добрый. Но ты не муж. Ты — сын. И, похоже, навсегда останешься только им.
Лена ушла той ночью. Остановилась у подруги, потому что не хотела объяснять родителям. Три дня она не отвечала на звонки Артёма. На четвертый он приехал к ней на работу.
— Лена, я всё понял, — говорил он горячо, хватая её за руки. — Я поговорю с мамой, объясню ей! Мы всё наладим!
— Ты уже говорил с ней?
— Пока нет, но…
— Артём, — Лена высвободила руки, — не надо. Ты не говорил, потому что боишься. И правильно боишься — она устроит истерику, скажет, что ты её предал, что она столько для тебя сделала, а ты вот как. И ты не выдержишь. Ты всегда ломаешься.
— Я изменюсь!
— Нет, — она покачала головой. — Не изменишься. Потому что для изменений нужно захотеть. По-настоящему. А ты не хочешь — тебе удобно, что за тебя всё решают. Твоя мама решает, когда тебе приехать, сколько денег дать, как жить. А я на это не согласна!
— Это не так!
— Так, Артём. И ты это знаешь.
Он пытался переубедить её ещё неделю. Приезжал, звонил, писал. Обещал измениться, клялся, что поговорит с матерью. Но каждый раз, когда Лена спрашивала: «Ты уже поговорил?», он находил отговорки.
— Она сейчас не в настроении…
— У неё давление…
— Я не хочу её расстраивать перед процедурой…
И Лена поняла: не поговорит. Никогда.
В последний раз они встретились в кафе. То самое, где было их третье свидание, где он рассказывал о матери с такой нежностью.
— Я подала на развод, — сказала Лена.
Артём побледнел.
— Но почему? Я же стараюсь!
— Стараешься что, Артём? Сидеть на двух стульях? Это невозможно. Нельзя одновременно быть преданным сыном и настоящим мужем. Что-то одно всегда будет первым.
— А почему я должен выбирать?!
— Потому что так устроена взрослая жизнь! — Лена почувствовала, как устала. Как выжата до последней капли. — Когда ты женишься, ты создаёшь новую семью. Родители — это важно, но они уже на втором месте. А у тебя мама на первом. И я, и наши будущие дети — всегда будем вторыми после неё.
— Она старая, ей нужна помощь!
— Ей шестьдесят два, Артём! Она здорова, она работает! Ей не нужна помощь — ей нужен ты! Весь, целиком, без остатка! И она не остановится, пока не получит!
Он молчал, глядя в чашку с остывшим кофе.
— Знаешь, что смешно? — Лена рассмеялась горько. — Я влюбилась в тебя, потому что видела, как ты заботишься о матери. Думала: вот он, мужчина, который умеет любить и заботиться. А оказалось, что весь твой ресурс уходит на неё. На меня просто ничего не осталось.
— Лена…
— Всё, Артём. Я устала. Устала быть третьей в своём браке. Устала бороться за твоё внимание. Устала доказывать, что я тоже имею значение.
Он попытался взять её за руку, но она убрала её.
— Я не злюсь на тебя, — сказала Лена. — Ты не виноват, что тебя так воспитали. Что тебя с детства учили, что мама — это святое, что её нельзя огорчать, что ты ей всем обязан. Но я не могу жить в этой системе. Я не могу быть женой мальчика, который не вырос.
Развод прошёл быстро и тихо. Делить было нечего — ипотечную квартиру Лена оставила Артёму, забрав только свои вещи.
В последний раз она пришла туда вечером, когда его не было дома. Собрала книги, одежду, фотографии. Оставила ключи на столе. И вдруг увидела в прихожей пакет с продуктами — знакомый фирменный пакет из супермаркета у дома Галины Сергеевны. Артём, видимо, заезжал к матери.
Лена присела на корточки перед этим пакетом. В нём лежали банки с маринованными огурцами, которые делала свекровь. Те самые, которые Артём так любил.
И вдруг она увидела будущее, которого не будет. Если бы она осталась, через десять лет всё было бы так же. Звонки, требования, деньги, время — всё Галине Сергеевне. А она, Лена, сидела бы в этой квартире и ждала, когда муж вернётся от мамы. Вечно вторая. Вечно не главная.
И дети? Она представила, как Галина Сергеевна лезет в их воспитание, критикует её материнство, учит «как надо», потому что она-то вырастила Тёму, и видите, какой он хороший мальчик. А Артём молча соглашается, потому что маме виднее.
Нет.
Лена встала, взяла последнюю сумку и вышла, твёрдо закрыв за собой дверь.
Через месяц после развода Артём написал ей:
«Мама говорит, что ты была неправа. Что хорошая жена должна уважать родителей мужа и помогать им. Что ты эгоистка. Наверное, она права. Но почему-то мне так одиноко».
Лена долго смотрела на это сообщение. Потом написала:
«Артём, твоя мама никогда не скажет, что я была права, потому что тогда ей придётся признать, что она забрала у тебя право на собственную жизнь. А одиноко тебе, потому что ты окружён людьми, но никто из них не позволяет тебе быть собой. Даже она. Особенно она. Береги себя».
Она нажала «отправить» и заблокировала его номер.
Иногда, поздними вечерами, Лена думала о том, что могло бы быть иначе. Если бы Артём нашёл в себе силы поговорить с матерью. Если бы он смог сказать: «Мама, я тебя люблю, но у меня теперь своя семья, и я должен ставить её на первое место». Если бы Галина Сергеевна смогла отпустить.
Но это были сказки. В реальности никто не менялся.
Через год Лена узнала от общих знакомых, что Артём живёт с матерью. Галина Сергеевна торжествовала — она вернула себе сына. Полностью. Без помех.
А ещё через полгода Лена встретила другого человека. Он тоже любил свою мать, но когда та позвонила во время их свидания, он сказал: «Мам, я перезвоню через час, я сейчас занят» — и выключил звук.
— Она не обидится? — спросила Лена.
— Нет, — он улыбнулся. — Она взрослый человек и понимает, что у меня своя жизнь. Мы с ней поговорили об этом, когда я съехал. Я люблю её, но моя жизнь — это моя территория.
Лена почувствовала, как что-то сжатое в груди расслабляется. Вот он, подумала она. Мужчина, который вырос.
А Артём так и живёт с матерью. Он работает, приносит всю зарплату домой, ужинает напротив Галины Сергеевны, которая накладывает ему лучшие куски и рассказывает, как хорошо, что они снова вместе, как правильно всё получилось.
Иногда он смотрит в окно и думает о Лене. О том, что она говорила. О том, что он мог бы быть другим. Но потом мама зовёт его пить чай, и эти мысли растворяются в привычной, удобной зависимости.
Он так и не понял, что потерял. Не жену — он потерял себя. Много лет назад, когда был ребёнком, и мать научила его, что её любовь — это долг, который нужно вечно оплачивать.
А Лена научилась различать. Заботу — от контроля. Любовь — от манипуляции. Мужчину — от мальчика.
И когда её новый избранник в первый раз сказал матери: «Мам, нет, в этом месяце не смогу помочь деньгами, у нас с Леной свои планы», и мать ответила: «Конечно, сынок, ничего страшного», — Лена поняла, что наконец дома.
Там, где она не вторая.
Там, где её выбирают.
Там, где мужчина — это мужчина, а не испуганный мальчик в теле взрослого, всю жизнь пытающийся заслужить любовь, которая уже давно превратилась в цепи.
Лена больше никогда не встречалась с Артёмом. Но однажды, через три года, она случайно увидела его в супермаркете. Он шёл с тележкой, полной продуктов, и в телефоне у него был список — она видела экран. Почерк Галины Сергеевны.
Он её не заметил.
А она не окликнула.
Потому что смысла не было. Он сделал свой выбор.
И с этим выбором ему придётся жить. До конца.
А Лена пошла дальше — к собственной жизни, где она была главной героиней своей истории.
А не статисткой в чужой.
