Оксана стояла у плиты и помешивала в кастрюле дешёвую лапшу быстрого приготовления. Запах химических специй разносился по маленькой кухне однокомнатной квартиры. Она поморщилась, глядя на бурлящую воду с жёлтыми макаронами. Второй день подряд они ели эту гадость.
— Мам, а когда папа вернётся? — восьмилетний Даниил сидел за столом, болтая ногами на стуле.
— Скоро, сынок, — Оксана разлила лапшу по тарелкам и поставила одну перед сыном. — Ешь, пока горячее.
Даниил взял вилку и вяло начал ковырять макароны. Он не жаловался, но было видно, что еда ему не нравится. Оксана села напротив и попыталась проглотить хоть немного, но в горле стоял комок.
Игорь, её муж, сидел в комнате за компьютером и в сотый раз просматривал сайты с вакансиями. Два месяца назад его сократили на заводе — оптимизация штата, кризис, извините и до свидания. Выходное пособие ушло за полтора месяца на коммуналку и долги. Сбережений у них никогда особо не было, жили от зарплаты до зарплаты.
Оксана работала уборщицей в торговом центре, получала двадцать тысяч рублей. Игорь до сокращения зарабатывал тридцать пять. Вместе они еле-еле справлялись с расходами на троих. А теперь на одну её зарплату они просто не выживали.
Когда Даниил поел и ушёл играть в планшет, Оксана убрала со стола и прислонилась к раковине. Мысли крутились в голове как проклятые. Тамара Ивановна, мать Игоря, жила в совершенно других условиях. У неё была двухкомнатная квартира с хорошим ремонтом, дача под Подмосковьем, старенькая, но рабочая машина. И ещё одна квартира — однокомнатная, которую свекровь сдавала и получала с неё тридцать тысяч в месяц.
А они тут лапшу из пачки жрут.
Оксана вытерла руки о полотенце и пошла в комнату. Игорь сидел в наушниках, что-то печатал на клавиатуре. Она постучала ему по плечу, он снял наушники и обернулся:
— Да?
— Сколько ещё будешь сидеть? Поговорить надо.
— Ксюш, я сейчас резюме отправляю…
— Поговорить надо, — повторила она твёрже.
Игорь вздохнул, сохранил документ и откинулся на спинку стула:
— Слушаю.
— Когда это кончится? Когда ты найдёшь работу?
— Не знаю. Стараюсь как могу. Рассылаю резюме каждый день, хожу на собеседования. Но везде либо отказывают, либо молчат неделями.
— А тем временем мы питаемся дошираком, — Оксана скрестила руки на груди. — Даник вообще нормальную еду не видел уже неделю.
— Ксюш, я понимаю. Мне самому противно. Но что я могу сделать? Я ищу работу, это не мгновенный процесс.
— Зато у твоей мамы всё отлично! — вырвалось у Оксаны. — Живёт себе в достатке, денег лишних хватает, а мы тут с голодухи умираем!
Игорь нахмурился:
— При чём тут мама?
— При том, что она могла бы помочь! Хоть немного! Ну дать взаймы тысяч тридцать-сорок, чтобы хотя бы нормально поесть!
— Ксюша, мама уже дала мне эту квартиру. Это огромная помощь. Мы живём здесь бесплатно, без ипотеки и аренды.
— И что? — Оксана почувствовала, как внутри закипает возмущение. — Квартира есть, а жрать нечего! Какой в ней толк?
Игорь встал со стула и посмотрел на жену:
— Не начинай, пожалуйста. Я не пойду клянчить у матери деньги.
— Почему?! Почему ты такой гордый?! — голос Оксаны повысился. — Твой ребёнок голодает, а ты…
— Даник не мой ребёнок биологически, но я люблю его как родного, — перебил Игорь. — И я делаю всё возможное, чтобы найти работу. Но просить у матери деньги я не буду.
— Значит, тебе плевать на нас! — Оксана шагнула к мужу, глаза её сверкали. — Твоя драгоценная гордость важнее семьи!
— Это не гордость! Это уважение к матери! Она всю жизнь работала, сама заработала свои деньги! У неё есть право распоряжаться ими как хочет!
— Но ведь это её внук практически! Даник называет тебя папой! Неужели ей не жалко, что ребёнок голодный?
— Она не знает о нашей ситуации, потому что я ей не рассказываю! — Игорь провёл рукой по лицу. — И не собираюсь рассказывать.
Оксана отступила на шаг, глядя на мужа с негодованием. Даниил лежал в соседней комнате, и она понизила голос до яростного шёпота:
— Я так не могу больше. Понимаешь? Я не могу смотреть, как мой ребёнок ест эту гадость из пачки второй день подряд.
— Я тоже не могу, — устало сказал Игорь. — Но что ты предлагаешь?
— Иди к матери. Попроси денег взаймы. Скажи, что вернёшь, как найдёшь работу.
— Нет.
— Почему?!
— Потому что это неправильно! — Игорь повысил голос, потом спохватился и снова перешёл на шёпот. — Мама уже дала мне квартиру. Этого достаточно. Я не буду висеть у неё на шее.
Оксана почувствовала, как внутри неё что-то окончательно лопнуло. Она отошла к окну, посмотрела на тёмный двор, потом резко развернулась:
— Твоя мама живёт в достатке, а мой ребёнок ест лапшу из пачки! Это по-твоему нормально?!
— Нет, ненормально! — рявкнул Игорь. — Но решать это нужно не за счёт матери!
— А за чей счёт?! За мой?! Я и так пашу на двух ставках!
— Ты не работаешь на двух ставках, Ксюша. Ты работаешь четыре часа в день пять дней в неделю.
— Потому что больше смен мне не дают! Ты что, думаешь, я специально мало работаю?!
— Я не это сказал…
— Ты вообще ничего не говоришь! — Оксана шагнула к нему, ткнув пальцем в грудь. — Ты сидишь тут за компьютером, делаешь вид, что ищешь работу, а на самом деле просто прячешься от проблем!
— Я не прячусь! — Игорь отшатнулся. — Я каждый день рассылаю по двадцать резюме! Хожу на собеседования! Что ещё ты хочешь от меня?!
— Хочу, чтобы ты пошёл к матери и попросил помощи! Хоть раз в жизни! Или ты настолько слабак, что не можешь обеспечить свою семью?!
Игорь замолчал. Он смотрел на Оксану долгим тяжёлым взглядом, и она видела, как что-то меняется в его глазах.
— Значит, я слабак? — медленно произнёс он.
— Да! Слабак! Настоящий мужчина нашёл бы способ помочь семье! А ты только отговорки ищешь!
— Понятно, — Игорь кивнул. — Тогда послушай меня, Ксюша. Либо ты прямо сейчас успокаиваешься и перестаёшь истерить, либо…
— Либо что?! — перебила она. — Что ты мне сделаешь?!
— Либо иди к своей матери и попроси у неё денег, — закончил Игорь. — Если тебе так важны чужие деньги, начни с собственных родителей.
— Моя мать получает пенсию четырнадцать тысяч! Ей самой еле хватает!
— Вот именно. Моя мать тоже пенсионерка. И я не имею права требовать от неё помощи.
— Но у твоей матери есть лишние деньги! Она сдаёт квартиру!
— И это её деньги! — Игорь сжал кулаки. — Понимаешь ты это или нет?!
Оксана почувствовала, как слёзы подступают к глазам. Она вытерла их тыльной стороной ладони:
— Тогда я ухожу от тебя.
Повисла тишина. Игорь смотрел на жену, не мигая.
— Что?
— Я сказала, я ухожу от тебя, — Оксана скрестила руки на груди, пытаясь выглядеть увереннее, чем чувствовала себя на самом деле. — Если ты не пойдёшь к матери за деньгами, я беру Даниила и ухожу.
Игорь долго молчал. Потом медленно кивнул:
— Хорошо.
— Что?! — Оксана не ожидала такого ответа.
— Я сказал — хорошо. Наверное, нам действительно лучше расстаться.
— Ты… ты не можешь так просто согласиться!
— Могу, — Игорь прошёл мимо неё к шкафу и достал сумку. — Послушай, Ксюша. Я люблю тебя. Я люблю Даниила. Но я устал от постоянного давления, от упрёков, от того, что я всегда виноват. Этот брак приносит мне только головную боль.
— Значит, мы для тебя просто головная боль? — голос Оксаны задрожал.
— Не передёргивай. Ты сама только что поставила ультиматум. Я его принял. Собирай вещи, через три дня я хочу, чтобы вас здесь не было.
— Куда я пойду?! Мне некуда! У меня нет денег!
— Это не моя проблема больше, — Игорь начал складывать в сумку одежду. — У тебя есть мать, есть подруги. Разберёшься.
— Игорь! Я не это имела в виду!
— А что ты имела в виду? — он обернулся к ней. — Ты шантажировала меня уходом, чтобы заставить идти к матери. Шантаж не сработал. Всё.
— Но я не хочу уходить! Я просто хотела, чтобы ты…
— Чтобы я сделал то, что ты требуешь, несмотря на мои принципы? — Игорь закрыл сумку на молнию. — Извини, но так не работает. Я поживу у Серёги три дня. За это время съезжайте.
Оксана попыталась схватить его за руку, но он мягко отстранил её:
— Не надо. Решение принято.
— Ты жалкий трус! — выкрикнула Оксана, чувствуя, как паника смешивается с яростью. — Слабак! Ты бросаешь женщину с ребёнком на улицу!
— Ты сама выбрала этот путь, — спокойно сказал Игорь и направился к двери.
— Да пошёл ты! — Оксана кинула в него первое, что попалось под руку — мягкую игрушку Даниила. Мишка ударил Игоря в спину и упал на пол.
Он даже не обернулся. Просто открыл дверь, вышел в прихожую, надел куртку и кроссовки.
— Игорь! — крикнула Оксана ещё раз, но он уже закрывал входную дверь.
Щёлкнул замок. Тишина.
Оксана стояла посреди комнаты, тяжело дыша. Сердце колотилось так, будто сейчас выпрыгнет из груди. Что только что произошло? Как всё так быстро развалилось?
Она рухнула на кровать и зарыдала, уткнувшись лицом в подушку. Слёзы лились рекой, плечи сотрясались от рыданий. Что за мужчины пошли? Не могут защитить семью! Было так сложно попросить у матери денег взаймы? Ну хоть немного, чтобы продержаться до первой зарплаты на новом месте?
Оксана плакала, не стесняясь звуков. Хорошо, что Даниил в наушниках играл, не слышал этого кошмара.
Прошёл час, может, больше. Слёзы закончились, осталось только тупое опустошение. Оксана лежала на кровати, глядя в потолок. Глаза распухли, голова раскалывалась.
Она медленно села, вытерла лицо рукавом кофты. Нужно думать. Время есть — три дня. Что она будет делать?
Идти к матери? Та живёт в крошечной однушке, сама с трудом сводит концы с концами. Взять туда на постоянной основе дочь с ребёнком она не сможет физически.
Подруги? У Светки двое своих детей в двушке. У Таньки квартира съёмная, хозяйка не разрешит подселять кого-то. У Иры… а у Иры они с мужем в ссоре давно, та сама помощи просит.
Снимать жилье? На что? Зарплата двадцать тысяч. Даже комната в коммуналке стоит пятнадцать минимум. Плюс коммуналка, плюс еда, плюс одежда для Даниила, который растёт не по дням.
Оксана встала с кровати и подошла к окну. За стеклом темнел двор, горели редкие фонари. Она прислонилась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза.
Социальные службы? Центры помощи матерям с детьми? Она слышала, что такие есть, но как туда попасть, какие документы нужны — понятия не имела.
Голова раскалывалась всё сильнее. Оксана прошла на кухню, налила себе воды из-под крана, выпила большими глотками. Потом достала из шкафа старую спортивную сумку и чемодан, который они брали в последний отпуск три года назад.
Руки двигались механически. Открыть шкаф, достать свои вещи, сложить в сумку. Детские вещи Даниила — в чемодан. Документы — в папку, папку — в сумку. Игрушки… нет, игрушек много не взять, только самое любимое.
Оксана собирала вещи и чувствовала, как внутри нарастает паника. Куда она повезёт всё это? Где они будут жить? На что они будут есть?
Может быть, попробовать ещё раз поговорить с Игорем? Извиниться, сказать, что погорячилась? Но телефон его был выключен — она уже проверяла три раза.
Оксана остановилась посреди комнаты, держа в руках детскую футболку с роботом. Даниил обожал эту футболку, носил её до дыр. Она смотрела на выцветшую ткань и вдруг осознала всю катастрофичность ситуации.
Что она скажет сыну утром? Как объяснит восьмилетнему ребёнку, что они снова переезжают? Опять новое место, опять неизвестность, опять нестабильность? Даник привык к Игорю, называл его папой, любил его. А теперь придётся говорить, что папа больше не с ними?
Оксана села на пол прямо посреди разбросанных вещей, прижимая футболку к груди. Слёзы снова потекли по щекам, хотя она была уверена, что уже выплакала все.
Она сама загнала себя в этот угол. Сама выдвинула ультиматум, сама довела ситуацию до точки невозврата. Игорь предупреждал, говорил, что не пойдёт к матери. Но она не слушала, давила, требовала.
И что теперь? Теперь она осталась без мужа, без крыши над головой, без денег. С маленьким ребёнком на руках и тремя днями до выселения.
Оксана обхватила колени руками и раскачивалась взад-вперёд, глядя в пустоту. Мысли путались, в голове стоял туман. Страх перед будущим парализовал, не давал думать рационально.
Телефон лежал на кровати. Она посмотрела на него — может, позвонить Тамаре Ивановне? Попросить у неё помощи напрямую? Но что она скажет? «Здравствуйте, ваш сын меня выгоняет, дайте денег»?
Нет. Это глупо. Свекровь никогда не любила Оксану, считала, что сын женился второпях на женщине с ребёнком. Она не даст денег, только посмеётся над ситуацией.
Оксана снова встала, вытерла глаза и продолжила собирать вещи. Делать было нечего. Три дня — это три дня. Нужно придумать план. Может быть, попроситься к матери хотя бы на неделю, пока не найдёт более постоянное решение. Или в социальные службы обратиться, там должны помочь матерям с детьми.
Она складывала одежду, документы, детские вещи. Чемодан набивался, сумка пухла. Квартира постепенно становилась чужой — без их вещей она выглядела пустой и холодной.
Из соседней комнаты донеслось:
— Мам, а что ты делаешь?
Оксана обернулась. В дверях стоял Даниил в пижаме, протирая глаза.
— Ничего, солнышко. Спи давай.
— А почему ты вещи собираешь? Мы куда-то едем?
Оксана посмотрела на сына и не нашла слов. Как объяснить ему то, что она сама не понимала? Как сказать, что их жизнь снова переворачивается с ног на голову?
— Спи, Даник. Утром поговорим.
Мальчик кивнул и ушёл обратно в комнату. Оксана осталась стоять с детской курткой в руках, глядя в пустоту.
Ответов не было. Только страх, отчаяние и осознание того, что она сама разрушила всё своими руками.
