— Дай сюда, — Олег отобрал у меня молоток с такой снисходительной усмешкой, будто я была не взрослой женщиной, а неразумным ребенком.
— У тебя же всё из рук валится. Ты без меня и гвоздя в стену вогнать не сможешь, горе-мастерица.
Он говорил это легко, по-свойски, как тысячу раз до этого. Эта фраза стала их семейной шуткой. Его шуткой.
Я покорно отошла в сторону, прислонившись к дверному косяку, и послушно улыбнулась. Улыбка давно стала моей униформой.
Я смотрела на его широкую спину, на то, как уверенно он держит инструмент. Один точный удар, второй.
Картина, которую я пыталась повесить последние десять минут, идеально ровно встала на место.
А в голове стучал не молоток. В голове стучали слова Виктора, моего прораба, которые я слышала час назад по телефону: «Аня, там свайное поле залили. Приезжай, нужно принять работу. Без тебя я им акт не подпишу».
В кармане завибрировал телефон. На экране высветилось «Виктор С.». Я сбросила вызов. Сейчас не время.
— Кто там тебе названивает? — лениво поинтересовался Олег, любуясь своей работой. — Опять подружки с пустыми разговорами?
— Да так, спам, — я сунула телефон поглубже в карман джинсов. — Спасибо, милый. Идеально.
Он расцвел от похвалы. Подошел, обнял за плечи, притянул к себе.
— Что бы ты без меня делала, Анюта? Пропала бы совсем.
Я уткнулась ему в плечо. Пять лет. Пять лет я жила двойной жизнью. Первые три года ушли на вечерний инженерный институт, куда я бегала якобы на «курсы макраме и флористики».
Потом еще два года — на мелкие частные заказы по проектированию, которые я делала по ночам, чтобы скопить стартовый капитал. Олег смеялся, что я стала «сова-рукодельница».
Он и не подозревал, что мои «схемы для вышивки» были чертежами систем вентиляции для загородных домов.
На эти деньги и на средства от продажи бабушкиного наследства, которое Олег считал «старьем», я купила участок.
И вот уже полтора года, каждый день, я строила. Для него я была Анютой, которая паникует, если перегорает лампочка. И только для небольшой команды строителей я была Анной Павловной.
Телефон снова завибрировал.
— Ладно, — я мягко высвободилась из его объятий. — Мне к маме нужно съездить, я обещала помочь ей с рассадой.
Олег недовольно поморщился.
— Опять эта рассада. Неужели нельзя нанять садовника? Я же даю тебе деньги.
— Ей важно мое внимание, ты же знаешь, — я уже шла в прихожую, на ходу накидывая старую, но удобную куртку.
— Смотри, не задерживайся. И позвони, если что. Вдруг колесо спустит, — крикнул он мне вдогонку со своей фирменной усмешкой.
Я захлопнула за собой дверь, и выверенная улыбка стекла с моего лица. Я села в машину и, прежде чем завести мотор, набрала номер Виктора.
— Да, я слушаю. Что там с балками перекрытия? Мне не нравится их звук. Привезите вторую партию, эту я не приму. Буду через сорок минут.
На стройке пахло сырой землей и свежим деревом. Я ходила по уложенным на землю доскам, проверяя каждый стык.
— Анна Павловна, поставщик говорит, что вторая партия будет только через три дня, — Виктор смотрел на меня с беспокойством. — Это простой.
— Никаких простоев, — отрезала я, не отрываясь от чертежей на планшете. — У нас есть резервный поставщик в Твери. Звони ему.
Доставка будет дороже, но мы уложимся в график. Нам крышу нужно ставить до сезона дождей. Время — самый ценный ресурс, Виктор.
Он кивнул, уже набирая номер. Здесь меня слушали. Здесь мое слово было законом. Здесь я была собой. И я знала, зачем терплю все это. Я не могла уйти от Олега раньше.
Это было бы поражением. Это значило бы, что он прав, и я действительно ничего не могу сама. Этот дом стал моим личным Эверестом. Я должна была доказать не ему, а себе, что способна дойти до вершины.
Я вернулась домой поздно вечером. Олег встретил меня в гостиной. Слишком радостный. В руках — два бокала и бутылка дорогого шампанского.
— А вот и моя потеряшка! — провозгласил он. — А у меня для тебя сюрприз. Грандиозный!
Мое сердце неприятно екнуло.
— Мы летим в Азию! На два месяца! — он протянул мне бокал. — Таиланд, Вьетнам, Бали! Я уже купил билеты. Невозвратные. Вылетаем через неделю.
Два месяца. Сейчас, когда начинается самый важный этап — монтаж кровли и установка окон. Это была катастрофа.
— Олег, это… это очень неожиданно, — я попыталась улыбнуться. — Я не могу.
— Что значит «не могу»? Я все организовал. Я делаю это для нас! Чтобы ты отдохнула от своей рассады.
— У меня мама… я не могу ее оставить.
— Аня, не начинай, — его голос стал жестким. — Твоей маме я найму сиделку. Проблема в том, что ты не ценишь то, что я для тебя делаю.
Или у тебя появились какие-то секреты от меня?
Холод пробежал по моей спине.
— Не говори глупостей, — я отвела взгляд. — Просто… мне нужно время.
— Времени нет. Билеты на следующую пятницу, — он поставил свой бокал на стол. — И это не обсуждается.
Следующие несколько дней превратились в ад. В среду он нанес удар, который я не ожидала.
— Я заблокировал твою карту, — сказал он за завтраком. — Чтобы у тебя не было соблазна тратить деньги на всякую ерунду. Все, что нужно, я куплю тебе сам. Собирай чемодан.
Внутри что-то оборвалось. Мои деньги. Деньги, которые я должна была перевести бригаде в пятницу.
В четверг я, как обычно, сказала, что еду к маме. Он молча кивнул. Но когда я отъехала от дома, его машина пристроилась сзади. Он ехал за мной. Не скрываясь.
Я вела машину, а руки леденели. Я могла бы свернуть к маме, разыграть очередной спектакль. Но зачем? Все. Хватит.
Я не изменила маршрут. Я ехала прямо на свой объект. Я видела в зеркало заднего вида его озадаченное лицо, когда мы свернули с шоссе на проселочную дорогу.
Я остановилась у ворот стройплощадки. Вышла из машины. Он вышел следом. Его взгляд скользил по двухэтажному остову дома. На его лице медленно расплывалась издевательская ухмылка.
— Так вот она какая, мамина рассада, — протянул он. — Вот куда уходят мои деньги. Анюта, Анюта… Я, конечно, знал, что ты не семи пядей во лбу, но чтобы вляпаться в такое…
Он засмеялся. Громко, от души.
— Ты хоть понимаешь, сколько ты тут закопала? Это же памятник твоей глупости! Придется мне теперь это все разгребать. Продавать за копейки. Неужели ты думала, что сможешь провернуть такое без меня? Ты же…
И в этот момент что-то щелкнуло. Я молча достала телефон.
— Виктор, добрый день. Подъезжайте, пожалуйста, к главному входу. Нужно подписать акты приемки. И захватите предварительный договор с покупателями, я хочу еще раз сверить цифры.
Олег перестал смеяться.
— Какой еще договор? Какие покупатели? Ты в своем уме?
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Этот «памятник глупости», как ты выразился, продан. По предварительному договору. За тридцать семь миллионов.
Лицо Олега вытянулось. Он смотрел то на меня, то на дом.
— Что? Какие тридцать семь миллионов? Аня, что ты несешь?
Через пару минут подкатил пикап Виктора. Он вышел, деловито кивнул мне и протянул папку.
— Анна Павловна, вот акты. И копия договора. Покупатели звонили, готовы вносить остаток, как только мы крышу закроем.
«Анна Павловна». Это обращение ударило по Олегу сильнее, чем названная сумма. Он перевел ошарашенный взгляд с меня на прораба.
— Вы… вы ее так называете? — выдавил он.
Виктор удивленно посмотрел на него.
— А как еще мне называть заказчика и руководителя проекта?
Олег молчал. В его глазах рушился привычный мир.
— Пять лет, Олег, — сказала я тихо. — Пять лет я работала по ночам, пока ты спал. Ты говорил, я без тебя и гвоздя не забью. А я, оказывается, могу построить дом. Сама. С нуля. И продать его. А ты… что можешь ты, кроме как покупать невозвратные билеты и блокировать мои карты?
Он сглотнул.
— Аня… я… я не знал. Я думал…
— Ты не думал, — оборвала я его. — Ты видел удобное приложение к своей жизни. Глупенькую куклу. Так вот. Кукла выросла. И теперь у нее свой кукольный домик.
Он опустил голову.
— Прости меня, — прошептал он. — Я был таким идиотом.
Я смотрела на него. И не чувствовала ни злорадства, ни триумфа. Только пустоту.
— Да, — сказала я. — Ты был идиотом.
Я развернулась и пошла к Виктору обсуждать план работ. Олег остался стоять у своей машины. Когда я закончила, он подошел снова.
— Что… что теперь будет? — спросил он тихо.
— Теперь я закончу этот проект. Потом начну новый. А ты… ты можешь лететь в Азию один. Мне нужно разблокировать мою карту. Деньги понадобятся завтра утром.
Он молча достал телефон. Через секунду мне пришло смс из банка.
— Я люблю тебя, Аня, — сказал он.
— Я знаю, — ответила я. — Но теперь тебе придется научиться любить не Анюту, которая без тебя пропадёт, а Анну Павловну. И я не уверена, что у тебя это получится. А теперь мне пора. Нужно проверить смету.
Я села в свою машину. И уезжая, я знала одно: я больше никогда не попрошу его повесить картину.
Не потому что гордая. А потому что теперь у меня для этого есть свой собственный перфоратор. И я отлично умею им пользоваться.
Прошло два года.
Я стояла на втором этаже нового объекта — таунхаус на шесть семей в престижном районе. Внизу гудели бетономешалки, пахло озоном от сварки и свежей краской.
Мое небольшое архитектурное бюро «Павловна и партнеры» вело этот проект с нуля. На каске, небрежно сдвинутой на затылок, красовался мой логотип.
За это время я научилась говорить «нет» без извиняющейся улыбки, спать по восемь часов и отличать конструктивную критику от попытки обесценить мой труд.
Я продала тот первый дом, потом еще три, и каждый раз, подписывая договор, чувствовала не триумф, а спокойное удовлетворение.
Словно ставила на место очередной идеально подогнанный блок в фундаменте своей новой жизни.
— Анна Павловна, к вам посетитель, — крикнул снизу Виктор, который теперь был моим заместителем. — Говорит, по личному вопросу.
Я выглянула в оконный проем. У ворот стройки стоял Олег. Он был не в дорогом костюме, а в простых джинсах и рубашке. И смотрел он не на меня, а на фасад здания, с профессиональным, оценивающим интересом.
Я спустилась вниз.
— Здравствуй, — сказала я спокойно.
— Здравствуй, Аня, — он улыбнулся. Улыбка была другой — без тени превосходства. Немного уставшая, но искренняя. — Грандиозно. Я видел твои проекты в отраслевом журнале. Впечатляет.
— Спасибо, — я кивнула. — Ты что-то хотел?
— Да, — он замялся на секунду. — Я… я тоже пытаюсь начать свое дело. Небольшое. Производство модульных беседок. И мне нужен толковый инженер-проектировщик, чтобы рассчитать нагрузки для нестандартного заказа. Я подумал… может, ты посоветуешь кого-то? Или…
Он не договорил, но я поняла. Он пришел просить о профессиональной помощи. Ко мне.
— Оставь чертежи у моего секретаря, — сказала я ровно. — Я посмотрю на досуге. Если проект интересный, мое бюро возьмется. Выставим счет, как и всем.
Он кивнул, и в его взгляде была благодарность.
— Спасибо. Я… я развелся, если тебе интересно. Полгода назад.
— Мне не интересно, Олег, — мягко ответила я. — Но я надеюсь, у тебя все будет хорошо.
— Я тоже надеюсь, — он посмотрел на меня долгим взглядом. — Знаешь, я часто вспоминаю тот день. И тот гвоздь. Я ведь и правда думал, что делаю тебя счастливой. Просто мое «счастье» было очень удобным для меня.
— Мы все строим свои дома, Олег. Кто-то из готовых блоков, а кто-то, как я, обжигая каждый кирпич самостоятельно. Главное — чтобы фундамент был свой собственный.
Он понимающе кивнул, протянул мне руку, и я ее пожала. Его рукопожатие было крепким, но уже не пыталось доминировать.
Это было рукопожатие двух равных людей, у каждого из которых была своя стройка.
Он ушел, а я вернулась на объект. Взяла у Виктора планшет и начала вносить правки в схему электропроводки.
И впервые за долгое время, вспомнив фразу «ты без меня и гвоздя не забьешь», я не почувствовала ни обиды, ни злости.
Я просто улыбнулась. Ведь он был прав.
Я действительно не забила тот гвоздь. Зачем, если я могла построить для этой картины целую стену?
