— Я беру новый «Гелендваген», — бросил Григорий через стол, не отрываясь от телефона. — Чёрный. Наглухо тонированный. В максимальной комплектации.
Ксения медленно положила вилку. Ужин остывал, но это никого не волновало. Она даже не стала спрашивать, почему он решил это один. Это было нормой последние несколько лет.
— А как же стройка? Мы же договорились откладывать на дом.
Он наконец поднял на неё глаза. Взгляд тяжёлый, маслянистый. Такой бывает у человека, который давно ни в ком не видит ровню и привык, что мир вращается исключительно вокруг его желаний.
— Стройка подождёт. Я так решил.
В его голосе не было злости, только ледяная скука. Скука от необходимости объяснять очевидные, как ему казалось, вещи существу, которое должно просто молча восхищаться.
— Но это общие деньги, Гриша. С бизнеса. Мы не можем просто так взять оттуда такую сумму.
Он усмехнулся. Именно усмехнулся — криво, одним уголком рта. Будто она, первоклассница, попыталась объяснить ему основы высшей математики.
— Ксюша, не смеши меня. Бизнес мой. А ты… ты просто моя жена. Красивое приложение к успешному мужчине.
Каждое слово было как выверенный удар. Не сильный, но точный. Бьющий туда, где уже и так всё болело и ныло годами.
— Я вкладывала в него свои деньги. Все до копейки от продажи квартиры бабушки. Ты забыл? Это был стартовый капитал.
— Ой, давай не будем про эти копейки, — отмахнулся он, снова утыкаясь в экран. — Я их тебе тысячу раз вернул. Машину тебе купил? Купил. На курорты возишься? Возишься. Что тебе ещё надо? Живи и радуйся.
Он откинулся на спинку стула, с удовольствием наблюдая за её лицом. Ему нравилось это.
Нравилось видеть, как она сжимается, теряет слова, как в её глазах гаснет искорка протеста.
— Да что ты вообще без меня можешь, а? — он понизил голос, делая его почти интимным, доверительным, что было ещё унизительнее. — Ты же полный ноль без меня, Ксюш.
Пропадёшь на второй день. Заблудишься в трёх соснах.
Ксения молчала. А в её сумке, лежащей на стуле в коридоре, покоилась синяя папка.
Три месяца консультаций с юристом, изучение законов по ночам, пока он спал. Три месяца тихого, методичного сбора доказательств и подготовки.
В папке лежали оригиналы учредительных документов на ООО «Горизонт». Его шиномонтажка и мастерская.
Документы, где она, Орлова Ксения Игоревна, значилась учредителем с долей в семьдесят процентов.
Он сам вписал её туда семь лет назад по совету мутного юриста, чтобы защитить активы от прошлого партнёра. Вписал и забыл, считая это фикцией, пустой формальностью.
А она не забыла.
И там же, в этой папке, лежало свежее, полученное сегодня утром уведомление из налоговой о регистрации изменений.
Две недели назад она, как мажоритарный участник, провела заочное собрание (на которое он, разумеется, не явился, выбросив уведомление) и продала свою долю… самой себе, но уже как индивидуальному предпринимателю.
Юрист сказал, это самый чистый способ полностью перевести управление на себя и обезопаситься от будущих претензий.
— Ты прав, Гриша, — вдруг тихо сказала она.
Он удивлённо приподнял бровь.
— Что «прав»?
— Ты всё правильно сказал.
Григорий довольно хмыкнул, принимая её слова за очередную капитуляцию. Он снова уткнулся в телефон, выбирая диски для своей новой машины.
А Ксения смотрела на его расслабленное лицо и впервые за много лет не чувствовала ничего.
Ни обиды, ни злости. Только холодное, ясное понимание, что завтра утром она поедет не в салон красоты, как он думал, а в свой новый офис. В кабинет директора ООО «Горизонт».
Утром в мастерской пахло машинным маслом и растворимым кофе. Начальник смены, грузный мужчина по имени Степан, которого Ксения знала сто лет, окинул её недоумевающим взглядом.
— Вам чего, Ксения Игоревна? Григорий Семёныч к обеду будет, предупреждал.
— Я не к нему, Степан. Я к себе.
Она спокойно прошла мимо него в кабинет директора. Его кабинет. Теперь её. Запах его дорогого одеколона всё ещё витал в воздухе.
Степан застыл в дверях, наблюдая, как она уверенно садится в хозяйское кресло и включает компьютер.
— Не понял…
— Вот, — Ксения достала из папки копии документов и протокол собрания. — Ознакомьтесь.
Согласно решению единственного участника общества, с сегодняшнего дня я — генеральный директор. Григорий Семёнович отстранён от должности.
Он недоверчиво взял бумаги, пробежал глазами. Лицо его вытягивалось с каждой строчкой.
— Это что, шутка такая? Розыгрыш?
— Все вопросы к Григорию Семёновичу. А пока распорядитесь, чтобы мне сделали нормальный кофе. И соберите всех на пятиминутку через полчаса. Нужно обсудить новые условия по зарплате.
Дверь хлопнула. Григорий влетел в кабинет как ураган. Он был красный, взъерошенный, уже успевший поговорить со Степаном.
— Ты что здесь устроила? — прошипел он, бросая на стол ключи от машины. — Взбудоражила весь коллектив! Они мне звонят, спрашивают, что за цирк!
Он ожидал увидеть её испуганной, съёжившейся. Но Ксения смотрела на него спокойно, даже с лёгким любопытством.
— Я вступаю в свои законные права, Гриша. Знакомлюсь с активами. Со своими активами.
— Ты с ума сошла? Какими активами? Ты хоть понимаешь, что ты несёшь? Это игрушки для взрослых, Ксюша, иди домой, займись своими делами.
Он попытался схватить её за руку, чтобы вытащить из-за стола. Но она убрала руку.
— Не трогай меня.
Сказано было тихо, но с такой силой, что он отступил.
— Я предлагаю тебе выход, — продолжила она ровным голосом. — Чтобы не выносить сор из избы. Ты остаёшься техническим директором. Хорошая зарплата, процент. Но все финансовые и управленческие решения — за мной.
Григорий замер на секунду, а потом разразился хохотом. Громким, издевательским.
— Ты? Управлять? Да ты двух слов связать не можешь без моих подсказок! Ты же даже счёт за квартиру оплатить не в состоянии, всё я делаю!
Он обошёл стол, нависая над ней.
— Поиграла в бизнес-леди и хватит. Давай сюда свои бумажки, и забудем этот цирк. Я даже ругаться не буду. Скажу всем, что у тебя ПМС.
Он протянул руку за папкой, лежащей на столе.
Ксения медленно прикрыла папку своей ладонью.
— Это не игра, Гриша. Это моя собственность. И я попрошу тебя покинуть мой кабинет.
Его лицо исказилось. Улыбка исчезла, уступая место ледяной ярости.
— Ах, вот как? Собственность? Ну что ж. Тогда смотри, что будет с твоей собственностью.
Он развернулся и вышел из кабинета. Через минуту она услышала, как он кричит в цеху:
— Мужики, стоп работа! С этой минуты мы бастуем! Пока эта самозванка не уберётся отсюда, ни одна гайка не будет закручена!
Ксения подошла к окну. Рабочие, которых она знала много лет, смотрели на неё. Кто-то с недоумением, кто-то с откровенной враждебностью. Они были его людьми. Он платил им премии в конвертах и закрывал глаза на мелкие хищения.
Она осталась одна в пустом кабинете, слушая, как внизу затихает гул оборудования. Он решил её задушить. Уничтожить то, что она только-только взяла в руки, его же людьми.
Прошёл час. Ксения сидела в кресле и методично обзванивала поставщиков, уточняя детали договоров. Она не выходила. Не показывала ни страха, ни паники. План был продуман до мелочей.
Григорий не выдержал первым. Он снова ворвался в кабинет. На его лице было написано торжество.
— Ну что, надоело сидеть? Поняла, что без меня это просто коробка с железками? Клиенты ждут, между прочим. Неустойка капает.
Она молча подняла на него взгляд.
— У тебя есть последний шанс, — процедил он. — Прямо сейчас встаёшь, извиняешься передо мной и мужиками, рвёшь свои бумажки и едешь домой. И я, может быть, тебя прощу.
— Нет.
Это короткое слово подействовало на него как удар хлыста. Он не привык, чтобы ему отказывали. Особенно она.
— Ах так?! — взревел он. — Ты сама напросилась!
Он выскочил во двор. Ксения подошла к окну. Григорий стоял посреди ремзоны, указывая рабочим на её вишнёвую «Мазду». Ту самую, которую он «купил» ей.
— Видите эту машину? — орал он так, чтобы слышали все. — Это я ей подарил! И раз она решила, что может что-то забирать у меня, я заберу своё! Степан, тащи монтировку!
Степан замялся, но под яростным взглядом Григория поплёлся за инструментом.
— Разбейте ей фары! — командовал Григорий. — И капот исцарапайте! Чтобы знала своё место!
Это был уже не саботаж. Это было публичное унижение. Он уничтожал её вещь на глазах у всех, показывая, что она — ничто, и всё, что у неё есть, — его милость.
И в этот момент что-то изменилось. Ксения смотрела на то, как первый удар монтировки разбивает стекло фары, и не чувствовала боли.
Она не чувствовала вообще ничего, кроме звенящей пустоты, которая мгновенно заполнилась чем-то твёрдым и острым.
Всё. Хватит.
Она отошла от окна и спокойно взяла телефон. Первый звонок был в охранное агентство, с которым она заключила договор неделю назад.
— Добрый день. Орлова. У нас активация договора. Адрес… Да, несанкционированное проникновение и порча имущества. Жду.
Второй звонок — в кадровое агентство.
— Здравствуйте, мне нужна бригада из четырёх автомехаников. Срочно. Готовность — в течение двух часов. Да, двойной тариф за срочность меня устраивает.
Она положила трубку и вышла из кабинета. Медленно, не таясь, спустилась по лестнице в цех. Все взгляды тут же обратились к ней. Григорий стоял у изуродованной машины, как победитель.
— Что, пришла просить пощады? — усмехнулся он.
Ксения проигнорировала его. Она подошла прямо к Степану, который всё ещё держал в руках монтировку.
— Степан, вот уведомление о вашем отстранении от работы в связи с началом служебной проверки по факту порчи имущества. Пройдёмте в кабинет для составления акта.
Потом она обвела взглядом остальных замерших рабочих.
— У всех, кто сейчас не на своём рабочем месте, есть ровно одна минута, чтобы вернуться к работе. Кто не вернётся — может идти писать объяснительную.
Наступила мёртвая тишина, нарушаемая лишь треском рации у ворот.
— Ты не посмеешь! — взвизгнул Григорий. — Они за мной пойдут, а не за тобой!
И в этот момент в ворота цеха вошли двое крепких мужчин в форме ЧОП. Они не выглядели угрожающе, просто встали у входа, оценивая обстановку.
Один из механиков, молодой парень, первым опустил глаза и медленно пошёл к подъёмнику. За ним потянулся ещё один.
Григорий смотрел на это с открытым ртом. Его мир рушился.
— А вы, — Ксения наконец повернулась к нему, и её голос был спокоен до жути, — вы, Григорий Семёнович, больше не являетесь сотрудником этой компании.
Охрана проследит, чтобы вы покинули территорию и не мешали рабочему процессу.
Григорий не верил. Даже когда охранники вежливо, но настойчиво попросили его пройти к выходу, он продолжал кричать.
— Вы пожалеете! Я вас всех засужу! Это моя фирма! Моя!
Его выпроводили за ворота, как скандального пьяницу из ресторана. Дверь за ним закрылась.
В цеху повисло напряжённое молчание. Оставшиеся рабочие смотрели на Ксению со смесью страха и зарождающегося уважения.
— Через час прибудет новая бригада, — спокойно объявила она. — А пока что… за работу. Клиенты ждут.
Она развернулась и пошла обратно в кабинет, не оглядываясь. Спина была идеально прямой.
Следующие две недели были адом. Григорий пытался всё вернуть. Он звонил с угрозами, писал жалобы во все инстанции, нанял адвоката.
Но его адвокат после первой же встречи с юристом Ксении развёл руками и честно сказал: «Шансов ноль. Документы у неё железобетонные, а ты сам себе вырыл яму с этим погромом под камерами».
Его иски отклоняли один за другим. Его авторитет среди общих знакомых таял на глазах.
Через месяц он пришёл сам. Без криков и угроз. Похудевший, осунувшийся.
Ксения как раз обсуждала с новым начальником смены, молодым толковым парнем, закупку нового балансировочного станка.
— Ксюш… — начал он жалобно. — Нам надо поговорить.
Она жестом попросила начальника смены отойти.
— Я тебя слушаю, Григорий.
— Я всё понял. Я был неправ. Давай начнём сначала? Я буду помогать тебе, советовать…
Он смотрел на неё с надеждой. Той самой, с которой смотрят на привычную, удобную вещь, которую вдруг потерял.
— Нет.
— Но почему? — в его голосе зазвучали истерические нотки. — Я же построил всё это! Ты без меня не справишься, всё развалится!
Ксения обвела взглядом гудящий цех. Чистый пол. Новое оборудование. Рабочие в опрятной униформе. За последний месяц они заключили два крупных контракта с таксопарками.
— Как видишь, справляюсь.
Она достала из кармана ключи и бросила их на стол.
— Это от квартиры. Она твоя. Я подала на развод и раздел имущества. Мне чужого не надо.
Он смотрел то на ключи, то на неё, не в силах поверить в реальность.
— А… а как же я?
Ксения посмотрела на него в последний раз. Без ненависти, без злости. Просто как на постороннего человека.
— Не знаю, Гриша. Ты же у нас самостоятельный. Не пропадёшь.
Она развернулась и пошла в сторону своего кабинета, на ходу давая распоряжения по телефону.
А он так и остался стоять посреди своей бывшей империи, которая жила и процветала уже совсем без него.
Прошло полгода.
Вывеска «Горизонт» давно сменилась на лаконичную и стильную «Орлова-Сервис».
Ксения стояла у панорамного окна в зоне ожидания своего второго филиала — современного детейлинг-центра, который открылся месяц назад.
От прежней Ксении, неуверенной и тихой, почти ничего не осталось. Строгий, но элегантный брючный костюм, короткая стрижка, уверенный взгляд, который она не отводила при разговоре.
Она научилась говорить «нет» без извинений и принимать решения, не оглядываясь на чужое одобрение.
Её старая, разбитая «Мазда» давно была продана на запчасти.
Теперь она ездила на серебристом «Ауди», который купила сама, оформив кредит на свою фирму. Не для статуса, а для удобства.
За окном моросил мелкий осенний дождь. К светофору у центра подъехал старенький, потрёпанный «Рено Логан» с шашечками такси.
За рулём сидел Григорий.
Он сильно сдал: похудел, обрюзг, под глазами залегли тени. Дорогая куртка сменилась на дешёвый пуховик. Он ждал зелёного сигнала и безразлично смотрел на дорогу.
Их взгляды встретились на долю секунды.
На его лице мелькнула целая гамма чувств: удивление, злость, стыд. Он дёрнулся, будто хотел спрятаться, и тут же отвернулся, вперившись в руль.
На лице Ксении не дрогнул ни один мускул. Она не почувствовала ни злорадства, ни торжества. Только лёгкую, почти невесомую грусть о тех годах, что были потрачены впустую.
Она больше не думала о нём в категориях «победа» или «поражение». Он просто стал частью прошлого, как старая фотография, которая больше не вызывает эмоций.
Загорелся зелёный. «Рено» сорвался с места, торопливо исчезая в потоке машин.
Ксения отвернулась от окна. К ней подошёл администратор.
— Ксения Игоревна, привезли новую партию керамики. Принимать?
— Да, Илья, принимайте. И проследите, чтобы ребята сделали скидку владельцу того синего «Форда». Он наш постоянный клиент.
Она улыбнулась. Не той вымученной улыбкой, которой привыкла улыбаться мужу, а настоящей — спокойной и тёплой.
Она не пропала без него. Она без него, наконец, нашлась.
