— Школа? Серьёзно? — Валентина Сергеевна поморщилась, словно от зубной боли. — Артём мог бы найти жену поприличнее.
Я молча разливала чай по фарфоровым чашкам, стараясь не расплескать. Руки дрожали от злости, но показывать это свекрови было нельзя.
Три месяца замужества научили меня главному — в этом доме я всегда буду чужой.
— Мам, прекрати, — Артём сжал мою ладонь под столом. — Катя прекрасная жена.
— Прекрасная? — свекор усмехнулся, отрывая взгляд от планшета. — Сын, ты мог выбрать дочь наших партнёров. А привёл… учительницу.
Последнее слово он выплюнул с таким презрением, будто я занималась чем-то постыдным. Хотелось встать и уйти, но Артём удерживал меня за руку.
— Папа, я люблю Катю. Разве это не главное?
— Любовь, — фыркнула Валентина Сергеевна. — В нашем кругу браки строятся на других основаниях. Но ты всегда был романтиком.
Она окинула меня оценивающим взглядом — от простой блузки до аккуратно собранных волос. В её глазах читалось откровенное пренебрежение.
— Катерина, дорогая, — голос свекрови стал приторно-сладким, — а что вы преподаёте в своей… школе?
— Литературу и русский язык, — ответила я спокойно.
— Ах, литературу! — она театрально всплеснула руками. — Значит, целыми днями читаете сказки детям?
— Мама! — Артём повысил голос.
— Что «мама»? Я просто интересуюсь профессией твоей жены. Кстати, Катерина, вы ведь понимаете, в какую семью попали? У нас определённые стандарты.
Я отпила чай, чтобы выиграть время. В горле встал ком, но голос удалось сохранить ровным:
— Понимаю, Валентина Сергеевна. Я стараюсь соответствовать.
— Стараетесь? — она рассмеялась. — Милочка, вы даже не представляете, что значит быть женой Морозова. Это не ваши школьные родительские собрания.
Свекор кивнул, соглашаясь. Артём сжал мою руку сильнее.
— Достаточно, — сказал он жёстко. — Катя — моя жена, и я прошу относиться к ней с уважением.
— Уважение заслуживают, сынок, — свекор отложил планшет. — Пока я вижу только амбиции провинциалки, которая удачно вышла замуж.
Слёзы подступили к глазам, но я заставила себя улыбнуться. Нельзя показывать слабость. Они только этого и ждут.
— Я не провинциалка, Виктор Петрович. Родилась и выросла в Москве, как и вы.
— В Москве? — Валентина Сергеевна изогнула бровь. — В каком районе, позвольте узнать?
— В Бирюлёво.
Супруги переглянулись, и в их взглядах мелькнуло торжество. Для них Бирюлёво было синонимом всего низкосортного.
— Понятно, — протянул свекор. — Что ж, главное, чтобы вы понимали свое место в этой семье.
— Какое место? — не выдержал Артём.
— Место жены, которая должна соответствовать статусу мужа, — отрезала Валентина Сергеевна.
Неделя прошла в напряжённом молчании. Артём извинялся за родителей, обещал поговорить с ними, но я знала — бесполезно.
В их глазах я навсегда останусь выскочкой из Бирюлёво, которая позарилась на их деньги. Смешно — они даже не знали, что я влюбилась в Артёма задолго до того, как узнала о состоянии его семьи.
Мы встретились в книжном магазине, спорили о Достоевском, смеялись над одними и теми же шутками. Тогда он был просто парнем в потёртых джинсах с добрыми глазами.
Свекровь позвонила в четверг утром, когда я готовилась к урокам.
— Катерина, приезжайте сегодня к четырём. Нужно серьёзно поговорить.
Тон не предвещал ничего хорошего. Я отпросилась с последних уроков, хотя директор косо посмотрела — середина четверти, контрольные на носу.
Но семья важнее, убеждала я себя, хотя внутри всё сжималось от дурного предчувствия.
Особняк Морозовых встретил меня гнетущей тишиной. Прислуга словно растворилась, даже вечно суетящаяся домработница Марина не показывалась.
Валентина Сергеевна ждала в гостиной — идеальная причёска, дорогой костюм, холодная улыбка.
— Садитесь, Катерина. Чай?
Я покачала головой. Горло сжалось так, что даже глоток воды не прошёл бы.
— Я долго думала, как лучше сказать, — она откинулась в кресле, изучая меня. — Вы неглупая женщина, должны понимать — этот брак ошибка.
— Для кого ошибка? — голос прозвучал спокойнее, чем я ожидала.
— Для всех. Но особенно для Артёма. Он наследник империи, а вы… — она поморщилась. — Вы тянете его вниз.
Злость поднималась откуда-то из глубины, горячей волной. Сколько можно терпеть эти унижения? Но я молчала, давая ей выговориться.
— Я готова предложить вам сделку, — Валентина Сергеевна наклонилась вперёд. — Пять миллионов за развод. Тихо, без скандалов. Скажете Артёму, что разлюбили.
— Нет.
— Десять миллионов.
— Валентина Сергеевна, я не продаюсь.
Её лицо исказилось. Маска благородной дамы слетела, обнажая истинную сущность.
— Тогда слушайте внимательно, — голос стал жёстким, как лезвие. — Если хотите остаться в этой семье, запомните: ты должна быть прислугой для моего мужа, готовить, убирать, исполнять любые капризы.
Никаких претензий на наследство, никаких детей без моего разрешения. Будете тенью, понятно?
Я смотрела на неё, не веря своим ушам. Прислугой? В двадцать первом веке? Внутри всё кипело от возмущения, но лицо оставалось спокойным.
— А если откажусь?
— Тогда я сделаю всё, чтобы Артём вас бросил. У меня есть способы, поверьте. Неверность легко подстроить, особенно с такой простушкой.
Она встала, давая понять — аудиенция окончена. Я поднялась следом, ноги подрагивали от ярости.
— Подумайте, Катерина. У вас есть неделя.
Выйдя из особняка, я долго стояла у машины, пытаясь успокоиться. Руки тряслись так, что не могла попасть ключом в замок.
Рассказать Артёму? Он не поверит. Или поверит, но что это изменит? Валентина Сергеевна права — у неё власть, деньги, связи.
Решила проехаться, проветрить голову. Свернула к торговому центру — может, кофе поможет прийти в себя. Шла через парковку, погружённая в мысли, когда увидела знакомый силуэт. Валентина Сергеевна выходила из серебристого Мерседеса.
Но не одна. Высокий мужчина придерживал её за талию, она смеялась, запрокинув голову. Это точно был не Виктор Петрович.
Инстинктивно спряталась за колонну. Сердце колотилось как бешеное. Они шли к входу в ресторан, и мужчина что-то шептал ей на ухо.
Валентина Сергеевна игриво ударила его по плечу, потом притянула за галстук и поцеловала.
Телефон был в руке раньше, чем я успела подумать. Щёлк, щёлк, щёлк — камера фиксировала каждое движение.
Они зашли в ресторан, а я осталась стоять, глядя на экран. Вот она, госпожа Мораль, читающая мне лекции о приличиях.
Всю дорогу домой я обдумывала увиденное. Стоит ли использовать это? Опуститься до шантажа?
Но разве она не собиралась сделать то же самое со мной? Глаза щипало от слёз — не от обиды, от бессилия. Как я оказалась в этом кошмаре?
Семейный ужин в следующую пятницу. Традиция Морозовых — собираться раз в неделю, обсуждать дела, планы. Обычно я старалась быть незаметной, но сегодня всё было иначе.
В сумочке лежал телефон с фотографиями, а в душе — решимость.
— Катерина совсем похудела, — заметил Виктор Петрович, разрезая стейк. — Артём, ты не обижаешь жену?
— Папа, с чего ты взял? — Артём удивлённо посмотрел на меня.
— Просто много работы, — пробормотала я.
— Ах да, школа, — Валентина Сергеевна усмехнулась. — Кстати, вы подумали над моим предложением?
Я подняла на неё взгляд. Она сидела напротив — идеальная жена, идеальная мать, идеальная ложь.
— Каким предложением? — спросил Артём.
— Так, женские разговоры, — отмахнулась свекровь. — Катерина, вы же помните нашу договорённость? Про ваше место в семье?
Виктор Петрович отвлёкся на телефон, Артём нахмурился, чувствуя подвох. А я достала свой телефон.
— Помню, Валентина Сергеевна. Но сначала хочу показать кое-что интересное.
— Что это? — она побледнела, увидев экран.
— А это вы на прошлой неделе. С очень… близким другом, как я понимаю.
Телефон пошёл по кругу. Виктор Петрович застыл с вилкой в руке, глядя на фото жены в объятиях незнакомца.
Артём присвистнул. А Валентина Сергеевна медленно багровела.
— Как вы посмели…
— А как вы посмели предлагать мне стать прислугой? — я встала, опираясь на стол. — Грозить, что подстроите моё предательство? Вы так печётесь о репутации семьи, а сами…
— Что происходит? — Виктор Петрович наконец обрёл дар речи. — Валентина, объясни!
— Это… это не то, что ты думаешь…
— Не то? — он швырнул телефон на стол. — Тридцать лет брака, и ты…
Остальное потонуло в криках. Валентина Сергеевна пыталась оправдаться, Виктор Петрович не слушал.
Артём сжал мою руку под столом, в его глазах читалось потрясение и… гордость? За меня?
— Пойдём отсюда, — шепнул он.
Мы вышли, оставив их выяснять отношения. На крыльце Артём обнял меня, прижал к себе.
— Прости их. Прости меня. Я должен был защитить тебя раньше.
— Не надо, — я уткнулась ему в плечо. — Я сама справилась.
И это была правда. Впервые за все месяцы я почувствовала себя не жертвой, а человеком, способным постоять за себя.
Пусть методы были не самые благородные, но разве они играли благородно?
Мы уехали в нашу квартиру, оставив особняк Морозовых позади. Утром Артём получил сообщение от отца — развод, раздел имущества, Валентина Сергеевна съезжает.
А ещё приглашение на обед, только для нас двоих. И подпись: «Прости старого дурака. Ты оказалась сильнее, чем мы думали».
Я перечитала сообщение дважды. Сильнее. Да, пожалуй, они сделали меня такой. Научили бороться за своё счастье, не сдаваться, не прогибаться. Спасибо им за этот урок.
