Галина Сергеевна смотрела, как ее сын Вадим нетерпеливо барабанит пальцами по клеенке на кухонном столе. Дочь Света ерзала на табуретке, поджав губы.
— Мам, ну сколько можно. Нам нужны деньги.
Голос Вадима был ровным, требующим. Он не просил, он констатировал факт.
— Пенсия же пришла, — вставила Света, глядя куда-то в стену. — У тебя она хорошая, северная. А нам ипотеку платить. У Лешки куртку зимнюю надо. Нам дышать нечем.
Галина медленно помешивала ложечкой в пустой чашке. Раньше это была «машина сломалась». Потом «в отпуск съездить». Теперь «ипотека». Суть не менялась.
— Нет.
Одно это слово повисло в тесной кухоньке.
Вадим перестал барабанить.
— В смысле, «нет»?
— В прямом, Вадик. Денег я вам не дам. Ни с пенсии, ни с чего другого.
Света резко повернула к ней лицо. Красивое, но злое.
— Ты вообще? Мы же твои дети! У нас трудности!
— У вас трудности каждый месяц, — спокойно заметила Галина. — Как только у меня поступления на карту.
Вадим со стуком отодвинул стул. Звук царапнул по старому линолеуму.
— Мы сейчас не шутим! Ты нам обязана помогать!
И тут Света, сорвавшись на визг, выпалила то, ради чего они и пришли. То, что всегда работало.
— Ты должна нам, ты же мать! Ты нас родила!
Они замерли, ожидая привычной реакции: слез, уговоров, поиска компромисса, и, наконец, перевода денег.
Галина Сергеевна подняла на них глаза. Очень ясные, спокойные глаза.
Она смотрела на эти два взрослых, чужих лица. На жадные, оценивающие взгляды.
Им всегда было удобнее видеть в ней просто «мать». Функцию. Банкомат.
Галина и сама поддерживала эту игру. После смерти первого мужа, отца Вадима и Светы, она устроила им проверку. Устав от бизнеса, она отошла от дел, оставив оперативное управление партнерам, и представилась детям «просто пенсионеркой».
Она хотела увидеть, кто они на самом деле, без ее денег. Этот спектакль затянулся на пять лет.
Пять лет она смотрела, как они, вместо того чтобы работать, делят ее будущую шкуру.
— Вы слышали, что я сказала, — ее голос не дрогнул. — Денег нет.
— Да как ты смеешь! — Вадим покраснел. — Я отцу твоему покойному…
— Не смей, — отрезала Галина. — Отца не трогай. Он бы первый сказал вам идти работать, а не обирать мать.
Она встала.
— Разговор окончен. Уходите.
Света открыла рот, но не нашла слов. Эта новая, холодная, непробиваемая мать ее пугала.
— Ты… ты еще пожалеешь! — бросил Вадим, хватая куртку.
— Мы это так не оставим! — уже из коридора крикнула Света.
Галина Сергеевна заперла за ними дверь на два оборота. Прислонилась к ней спиной.
В квартире стало непривычно гулко. Но это был не тот давящий гул, что раньше.
Это был звук освободившегося пространства.
Она достала телефон и набрала номер.
— Илюша? — улыбнулась она в трубку. — Да, дорогой. Приезжали. Все в порядке. Я скоро буду. Купи по дороге сыра, того, что с большими дырками.
Вадим и Света сидели в машине у подъезда.
— Что это было? — Вадим со злостью ударил по рулю.
— Она не в себе. Точно, — Света поджала губы. — Я же говорила, деменция. Или…
— Или кто-то у нее появился, — закончил Вадим. — Какой-нибудь альфонс. И он ее обрабатывает. Она же старая! Ее любой обмануть может!
Эта мысль показалась им обоим самой вероятной.
— Он ее оберет! — возмутилась Света. — А нам потом что? Квартира эта, копеечная?
— Эта квартира, между прочим, должна была быть моей, — процедил Вадим. — Мы договаривались.
— Так, не начинай. Проблема общая. Наша «помощь» — пенсия — накрылась. Что делаем?
— Прессуем, — решил Вадим. — Звоним. Каждый час. Сломается. Она без нас никуда не денется.
Галина тем временем вызвала такси. Через сорок минут она уже выходила из машины перед высоким кованым забором.
Дом утопал в соснах. Огромные, от пола до потолка, окна горели теплым светом.
Илья вышел на крыльцо. Широкоплечий, спокойный, седой. Он обнял ее.
— Устала?
— Очистилась, — выдохнула Галина, прижимаясь к нему.
Внутри пахло свежим деревом и выпечкой. Илья доставал из духовки форель с розмарином.
Они познакомились с Ильей пять лет назад, на деловой встрече в Тюмени. Галина тогда еще не продала свою долю в нефтесервисной компании.
После смерти первого мужа дети устроили уродливую сцену раздела видимого имущества: дачи, машины, его сбережений. Они со скандалом «уступили» ей эту «двушку» в спальном районе.
Они и не догадывались, что главный актив — контрольный пакет акций компании, который стоил десятки миллионов, — был оформлен на Галину с момента основания. Они не читали документов, они просто делили «вещи».
Илья, сам успешный застройщик, был первым, кто сказал ей: «Галя, прекрати этот цирк. Ты не просто себя мучаешь. Ты их развращаешь. Они никогда не вырастут, пока ты играешь в эту игру».
Он убедил ее продать долю. Они вместе купили этот дом. И три года были женаты. Три года она жила на два дома, не в силах разорвать этот узел.
Телефон на кухонном острове завибрировал. «Вадим».
Галина сбросила вызов.
Вибрация. «Света».
Сбросила.
«Вадим». «Света». «Вадим».
— Они не отстанут, — констатировал Илья, наливая ей вина.
— Я знаю.
— Ты должна это закончить. Не ради них. Ради себя.
Галина кивнула. На этот раз — окончательно.
На следующий день Вадим и Света, не дозвонившись, приехали к квартире. У них был свой ключ.
Они открыли дверь и замерли.
Пахло пылью и… ничем. Не было ее духов, ее крема для рук, ее тапочек у порога.
В квартире было пусто. Не в смысле «никого нет». А в смысле — она была пустой.
Старый диван, шкаф, кухонный гарнитур — вся эта рухлядь, которую они ей «оставили», стояла на местах.
Но не было одежды в шкафу. Не было косметики в ванной.
Холодильник был не просто пустой, а вымыт и выключен из сети.
Исчезли все личные, живые вещи. Это было не бегство. Это было спланированное исчезновение.
— Она… сбежала? — Света почувствовала, как по спине ползет липкий страх. Не за мать. За себя.
— Она нас кинула! — заорал Вадим. — Она просто взяла и кинула нас!
— Куда? На пенсию? В дом престарелых? — Света лихорадочно соображала. — А квартира?
— Квартира тут! — Вадим пнул старый комод. — Но что, если она ее продаст? Или завещает этому… новому?
Их паника переросла в ярость. Это был тот самый промежуточный шаг. Дело было не в альфонсе. Дело было в том, что мать, их собственность, вышла из-под контроля.
Они начали обзванивать больницы. Вадим обзвонил морги.
Света пыталась пробить по базам, не было ли сделок с квартирой.
Они съездили в полицию, где на них посмотрели как на идиотов. «Пропал взрослый человек? Не отвечает на звонки? Оснований для розыска нет. Ждите».
Вечером им обоим пришло СМС с незнакомого номера.
«Хватит цирка. Я все вижу. В субботу, в семь вечера, жду вас на ужин. Будет серьезный разговор».
Ниже был прикреплен адрес.
Света открыла карту и вбила его.
— Вадик… — позвала она брата. — Ты видишь это?
Вадим посмотрел на экран. Адрес вел в элитный коттеджный поселок за городом. В тот, где участки стоили, как их ипотечные квартиры, умноженные на десять.
— Это что, шутка? — прошептал он. — Он заманил ее туда?
— Не знаю, — Света облизла пересохшие губы. — Но мы должны туда поехать. Мы должны знать, кто украл у нас мать.
И, что важнее, кто украл их деньги.
Всю субботу они готовились.
Света надела строгое платье. Вадим — единственную приличную рубашку. Они ехали в старенькой «королле» Вадима, как на войну.
— Ты диктофон включила? — спросил Вадим, когда они свернули с шоссе на узкую асфальтовую дорогу.
— Прямо в сумке пишет. И телефон в кармане, наготове. Если он ей угрожает, мы должны это записать.
— Главное — понять, что она уже на него переписала, — Вадим нервно сжимал руль. — Будем давить на то, что мы вызовем полицию. Мошенничество.
— А если она не захочет? Если она… влюблена?
— Значит, будем признавать ее недееспособной, — отрезал Вадим. — Деменция, влияние… Суд будет на нашей стороне. Мы дети.
Они замолчали, подъезжая к высокому шлагбауму. Охрана в форме. Камеры.
Вадим опустил стекло.
— Мы к Галине Сергеевне…
— Вас ждут. Проезжайте. Сосновая, четырнадцать, — охранник сверился с планшетом.
Машина медленно катилась по идеальной дороге. Их «королла» выглядела здесь как ржавая консервная банка.
Вокруг, за высокими заборами, виднелись не дома — дворцы. Стеклянные, каменные, деревянные.
— Он ее не просто так окучивает, — прошептала Света, глядя во все глаза. — Тут миллионы. Доллары.
— Наши миллионы, — процедил Вадим.
Дом номер четырнадцать был, пожалуй, самым элегантным. Три этажа стекла и темного дерева, утопающие в соснах. У входа стоял черный «Рендж Ровер» последней модели.
Они вышли из машины. Света судорожно одернула платье. Вадим чувствовал, как потеет его «приличная» рубашка.
Дверь открылась прежде, чем они успели нажать на звонок.
На пороге стоял Илья. Высокий, седой, в дорогом кашемировом кардигане. Он смотрел на них спокойно, без тени враждебности. Так смотрят на… назойливых насекомых.
— Вадим? Светлана? Проходите. Галина сейчас спустится.
Его голос был глубоким и уверенным. Голос хозяина.
Они вошли в холл. Это было не холл. Это было лобби пятизвездочного отеля. Огромное пространство, второй свет, камин, современная живопись на стенах. Пахло чем-то невероятно вкусным.
Света инстинктивно спрятала свою потрепанную сумку за спину.
— Это он, — зашипела она Вадиму, когда Илья отошел к гардеробу.
— Что-то не похож он на альфонса, — растерянно пробормотал Вадим. — Он…
Он не успел договорить.
Сверху, по парящей в воздухе деревянной лестнице, спускалась Галина.
Они ее не узнали.
Вместо вечного халата — широкие бежевые брюки из струящейся ткани и шелковая блузка. Волосы уложены в дорогую стрижку. Легкий макияж. И… бриллиантовые серьги в ушах.
Она улыбалась. Спокойно. Счастливо.
— Добрый вечер, дети.
Света открыла рот. Вадим застыл. Вся их заготовленная ярость, все планы про «деменцию» и «полицию» рассыпались в прах.
— Ма… мама? — выдавила Света.
— Илья, познакомься. Это Вадим и Света. Дети, это Илья. Мой муж.
— Муж?! — Вадим вскинулся. — Какой еще муж? Когда?!
— Мы женаты три года, — так же спокойно ответил Илья, подходя к Галине и обнимая ее за талию.
Три года.
Эта цифра взорвалась у них в головах. Три года она им врала. Три года жила двойной жизнью.
— А… а это… что это? — Вадим махнул рукой, обводя холл.
— Это наш дом, Вадик, — ласково сказала Галина.
— На… на чьи деньги?! — не выдержала Света, переходя на визг. — На пенсию?!
— Мама, как ты могла! — взвыл Вадим. — Мы же… мы же чуть с ума не сошли! Мы думали, тебя убили!
— Вы думали, что у вас украли квартиру, Вадим. Не будем врать, — голос Галины стал тверже. — Вы звонили в полицию с заявлением о «мошенничестве», а не о «пропаже».
Она посмотрела на мужа. Он кивнул.
— Проходите в столовую. Ужин готов. Нам нужно серьезно поговорить.
Они сидели за огромным столом из массива дуба. Перед каждым — фарфоровая тарелка и несколько приборов, назначение которых Света не знала.
Илья разлил по бокалам вино. Вадим и Света к еде не притронулись.
— Итак, — Галина промокнула губы салфеткой. — Вы хотели денег.
Вадим дернулся.
— Мы хотели… мы думали, ты в беде!
— Перестань, Вадик, — Галина посмотрела ему прямо в глаза. — Ты думал, как признать меня недееспособной. А Света записывала разговор на диктофон.
Света вжала голову в плечи.
— Это не так!
— Диктофон из сумки можешь выключить. Не пригодится.
Наступила тяжелая пауза.
— Вы всю жизнь считали меня… функцией, — продолжила Галина. — Человеком, который должен. Кормить, обеспечивать, отдавать пенсию. Вы даже не поинтересовались, на что мы жили с вашим отцом.
— На его зарплату, — буркнул Вадим.
— На нашу зарплату. — поправила Галина. — Компанию мы основали вместе. И после его смерти моя доля никуда не делась. Я работала. Я руководила. Пока вы «делили» отцовские вещи и требовали «наследство».
Света побледнела.
— У тебя… были деньги? Все это время?
— Да. И я пять лет смотрела, как вы, двое взрослых лбов, вместо того, чтобы работать, пытаетесь выжать последнее из «бедной матери-пенсионерки». Я провела эксперимент. И вы его с треском провалили.
— Но… ты же мать! — Света вернулась к единственному аргументу.
— Вот именно. Я — мать. И я свой долг выполнила. Я вас вырастила. Я дала вам образование. Каждому из вас я дала на первый взнос на ваши квартиры. Дальше — сами.
— Значит… ты нам не поможешь? — Вадим смотрел на нее с ненавистью. В его глазах она была не матерью, а предателем, укравшим его деньги.
— Вам? Нет.
— Галина Сергеевна — один из самых успешных топ-менеджеров в своей отрасли, — вдруг подал голос Илья. — Она создала компанию с нуля. А вы… вы даже не потрудились узнать, кем была ваша мать. Вам было достаточно пенсии.
Галина встала. Илья тоже поднялся, положив ей руку на плечо.
— Этот дом, — она обвела рукой столовую, — я купила себе. И мужу. На свои. Вы к этому не имеете никакого отношения.
— А… а «двушка»? — пискнула Света.
— А «двушка», за которую вы так переживали, — ваша. Я переписала ее на вас в равных долях. Это последнее. Можете продавать, делить, что хотите.
Вадим вскочил.
— Ты… ты не можешь! Мы подадим в суд! Мы…
— На каком основании, Вадим? — спокойно спросил Илья. — Что ваша мать не хочет вас содержать?
У Вадима не нашлось ответа.
— Уходите, — сказала Галина. — Ужин окончен.
Они, спотыкаясь, попятились из столовой. Их мир, где им все были должны, рухнул.
Галина и Илья смотрели из панорамного окна, как старенькая «королла» разворачивается и уезжает.
— Они не простят, — сказал Илья.
— Они не поймут, — ответила Галина. — Но это уже не моя проблема.
Она прислонилась к его плечу, глядя на сосны.
— Может быть, когда-нибудь, — сказала она. — Если они придут ко мне не за деньгами, а просто так. Спросить, как я. Научатся уважению. Тогда я подумаю.
Она взяла бокал. Вино было терпким и теплым.
— А пока, — добавила она, — я, пожалуй, поживу для себя. Я это заслужила.
Прошло восемь месяцев.
«Двушку» они продали почти сразу. Сделка прошла на удивление быстро.
А вот раздел денег превратился в уродливую, мелочную войну.
Света требовала себе большую часть, мотивируя это ипотекой и тем, что у нее ребенок.
Вадим кричал, что квартира изначально «предназначалась» ему, и он вообще имеет право на все.
Они ругались в риелторском агентстве. Они кричали друг на друга по телефону. Они писали друг другу гневные сообщения, обвиняя во всех грехах.
Жадность, которая раньше объединяла их против матери, теперь, лишенная общей цели, разъедала их изнутри, натравливая друг на друга.
В итоге деньги были поделены строго пополам.
Света закрыла часть ипотеки, но это не спасло ее финансовое положение. Муж, видя, что «материн кран» перекрыт, стал злым и раздражительным. Вскоре он подал на развод. «Ты стала злая, Света. И бедная», — сказал он ей.
Вадим на полученные деньги сменил машину и уехал «отдохнуть». Через три месяца он вернулся — без денег и с новыми долгами. Его новая машина, купленная на «материны» деньги, быстро ушла за долги по кредитке.
Жизнь обоих покатилась по тому же сценарию, только теперь у них не осталось никого, кого можно было бы винить.
Галина Сергеевна и Илья в то утро гуляли по своему участку. Пахло хвоей и влажной землей после дождя.
Они не занимались ничем «особенным». Они просто жили.
Галина увлеклась разведением редких сортов гортензий. Илья строил в глубине участка баню.
Они много разговаривали. Читали. Иногда к ним приезжали друзья Ильи — такие же спокойные, состоявшиеся люди.
Телефон Галины лежал на террасе. Она почти перестала им пользоваться.
Звонок раздался, когда она подвязывала один из кустов. Номер определился как «Вадим».
Она взяла трубку.
— Слушаю.
Голос в трубке был незнакомый. Растерянный, заискивающий.
— Мам… привет.
— Здравствуй, Вадим.
— Я… это… Как ты?
Галина выпрямилась. Впервые за двадцать лет он спросил, как она.
— Я хорошо, Вадик. Что у тебя случилось?
— Да так… — он замялся. — Я это… хотел извиниться. Мы тогда… ну… не правы были.
Надежда слабым ростком шевельнулась в ее душе. А вдруг? Вдруг понял?
— Я рада, что ты это говоришь, — осторожно ответила она.
— Да… — он кашлянул. — Я тут работу ищу… Перебиваюсь. Мам, я вот что подумал…
И росток тут же умер.
— …Ты не могла бы… ну, просто в долг, на первое время? Ты же знаешь, я все отдам. Мне просто встать на ноги надо.
Он не научился. Он просто сменил тактику. Убрал агрессию, добавил жалости. Но суть осталась та же. Он просил не «в долг». Он просил «на первое время». Это та же самая родительская кормушка, только с другого входа.
Галина Сергеевна посмотрела на Илью, который шел к ней по дорожке. Он все понял по ее лицу.
— Вадим, — ее голос был ровным, без осуждения. Просто констатация. — У меня нет для тебя денег.
— Мам, ну ты что! Я же прошу, не требую!
— У меня нет. И не будет. Работай, Вадик. У тебя две руки, две ноги, и голова.
Она нажала «отбой».
Илья подошел и обнял ее.
— Все в порядке?
— Теперь да, — кивнула Галина.
Она положила телефон на стол и больше на него не смотрела.
Она дала им последний, самый важный урок: жизнь нужно жить самостоятельно.
Она повернулась к Илье, который протягивал ей секатор. Впереди был… просто день. И этого было более чем достаточно.
