— Ты считаешь, что можешь просто уйти? — в тоне Максима чувствовалось, что он терял контроль. — После всего, что я для тебя сделал?
— Я ничего тебе не должна, — голос Анны дрогнул, но она заставила себя поднять взгляд.
За окном ресторана падал снег — медленный, почти неохотный, как будто каждая снежинка сопротивлялась неизбежному падению. Анна смотрела на эти хрупкие кристаллы, пытаясь найти в них опору.
Хрустальные бокалы на столе отражали приглушённый свет люстр; официанты бесшумно скользили между столиками. Никто не мог догадаться, что за этим элегантным ужином разворачивается настоящая трагедия.
— Миллион рублей, Аня. Миллион, — Максим произнёс сумму с таким наслаждением, будто перекатывал во рту дорогое вино. — Твоё образование, твоя карьера, твоя жизнь. Я создал тебя. И теперь ты хочешь всё забрать и свалить?
Семь лет назад она была никем – испуганная девчонка с блокнотиком в цветочек, где записывала свои наивные планы на жизнь. Без денег, без связей, без единого шанса. Он подобрал её – успешный, с хваткой бультерьера, уверенный в завтрашнем дне. Заплатил за учёбу. Познакомил с нужными людьми. Распахнул двери, в которые она даже стучаться не осмелилась бы.
Бокал с тихим стуком опустился на скатерть. Влажное пятно расплылось по белоснежной ткани.
— Я своё всегда забираю, — его улыбка была мёртвой. Глаза – как куски льда на дне стакана. — Думаешь, я не вижу, как ты копаешься в моих бумагах? Как следишь за каждым шагом?
Анна почувствовала, как кровь отливает от лица. Она действительно искала — и находила. Папки с контрактами, которые никогда не будут исполнены. Счета, оформленные на подставных лиц. Обещания, которые никто не собирался выполнять. Максим собирал деньги доверчивых инвесторов, обещая золотые горы, а потом… деньги исчезали, как утренний туман. Поэтому она и решила уйти.
— Я подам документы на развод на следующей неделе, — произнесла она, удивляясь твёрдости собственного голоса.
Рука Максима сжалась в кулак так сильно, что побелели костяшки.
— Не думаю, что это хорошая идея, — его голос стал тихим, почти ласковым, и от этого ещё более пугающим. — У меня есть бумаги на каждую копейку, вложенную в тебя. Миллион, Аня. Ты вернёшь мне миллион до последней копейки, иначе…
— Иначе — что? — она подняла подбородок, игнорируя дрожь в коленях.
— Иначе ты поймёшь, что значит остаться без ничего, — он улыбнулся, показав зубы. — Квартира оформлена на меня. Машина тоже. А те материалы, которые ты так старательно собираешь… — он картинно поморщился. — Знаешь, как трудно доказать финансовые махинации? Особенно когда все документы содержат подпись третьего лица. Очень похожую на твою.
Мир вокруг замер. Она смотрела на чужака в дорогом костюме. Куда делся тот Макс, что хохотал до слёз над её дурацкими шутками? Тот, что таскал её на руках по квартире, когда она умудрилась подвернуть ногу? Где человек, клявшийся, что её улыбка – единственное, ради чего стоит просыпаться по утрам?
— Жизнь тебе не отдам, — слова вышли тихими, но твёрдыми, как камень.
— Тогда ты отдашь мне мой миллион, — он откинулся на спинку стула, наблюдая за ней с холодным интересом. — У тебя есть месяц. И я советую тебе начать собирать деньги прямо сейчас.
Анна брела сквозь ночь, не видя ничего перед собой. Снег хрустел, словно битое стекло, а ветер швырял ледяную крупу прямо в лицо. Внутри — пустота, звенящая и бездонная. И странное, почти пьянящее чувство свободы, как у человека, решившегося наконец прыгнуть с обрыва после долгих сомнений.
Пальцы нащупали телефон в кармане. Адвокат. Завтра же. Папка с документами жгла сумку. Теперь она не жертва. Теперь она — охотник.
Её жизнь — только её. И она не отдаст её никому. Даже если придётся стать чудовищем.
***
Дождь лупил по козырьку конторы, превращая мир за стеклом в размазанное пятно. Виктор Сергеевич сгорбился над столом — массивная туша с неожиданно подвижными, почти изящными кистями рук. Пальцы юриста порхали над принесёнными Анной документами, то и дело замирая на особенно сочных кусках.
— Нифига себе, — он снял очки и с хрустом размял пальцы. — Если хоть половина этого правда, твой благоверный получит червонец строгача, и это в лучшем случае.
Анна кивнула. Виктор был старым другом её отца, и она знала, что может ему доверять. Хоть он и странно говорил.
— Я не хочу его посадить, — тихо произнесла она. — Я просто хочу свободы.
— Боюсь, эти вещи связаны, — адвокат вздохнул. — Слушай внимательно. Сейчас мы подадим заявление на развод и дополнительно подготовим материалы для финансового расследования. Но ничего не предпринимаем, пока не будет крайней необходимости. Это наша страховка.
— У меня всего месяц, — её голос дрогнул. — Он требует вернуть миллион за тридцать дней.
— Он блефует, — Виктор был категоричен. — Никакой суд не признает это законным требованием. Инвестиции в образование супруга — часть семейных отношений. К тому же, — он постучал пальцем по документам, — с такими скелетами в шкафу ему не стоит привлекать внимание властей.
Телефон Анны завибрировал. Максим. Третий звонок за последний час.
— Не отвечай, — посоветовал адвокат. — И ещё… постарайся не оставаться с ним наедине.
***
За окном бизнес-центра, где работала Анна, медленно догорал октябрьский день. Она задержалась допоздна, перепроверяя презентацию для завтрашней встречи. Работа стала её спасением — местом, где она чувствовала себя компетентной и защищённой.
Звук входящего сообщения заставил её вздрогнуть.
«Я знаю, что ты сейчас в офисе. Нам нужно поговорить. Жду тебя на парковке».
Анна закрыла глаза. Сердце колотилось где-то в горле. Она не боялась Максима — она боялась себя. Боялась, что может снова поверить его обещаниям, снова попасть под его влияние. Нет, она не выйдет. Она вызовет такси, поедет к подруге.
Ещё одно сообщение.
«Я был у твоего адвоката. Знаю о твоих планах. Если не спустишься через 5 минут, познакомлю его со всей полицией города».
Это был блеф? Или Максим действительно следил за ней? Анна взяла телефон и быстро набрала сообщение: «Спускаюсь. Только не делай глупостей».
Парковка встретила пустотой и сыростью. Он ждал, привалившись задницей к своему понтовому BMW. Дымил – верный признак того, что нервничал.
— Значит, битву решила устроить? — струйка дыма вылетела сквозь зубы. — Фиговая идея, Аня, капец какая хреновая.
— Я не хочу драться, — она остановилась на безопасном расстоянии. — Я просто хочу развода.
— Без миллиона? — он усмехнулся. — Знаешь, сколько людей я уничтожил за меньшие долги?
Тревога пульсировала где-то в висках, но Анна заставила себя говорить спокойно:
— Я все ещё твоя жена. Я могу дать показания против тебя.
— Именно поэтому я предлагаю тебе сделку, — его улыбка стала почти дружелюбной. — Забудь о разводе на год. Продолжай жить в нашей квартире. Поддерживай видимость отношений. А через год получишь свободу и прощение долга.
— Зачем тебе это? — она нахмурилась.
— У меня начинается крупный проект. Очень крупный, — в его глазах появился лихорадочный блеск. — Я не могу позволить себе скандалы и расследования. Особенно сейчас.
Анна поняла: новая афера, новые жертвы. И она должна стать соучастницей.
— Нет, — она покачала головой. — Я подам на развод на следующей неделе.
Его лицо исказилось.
— Тогда готовься потерять всё, — он швырнул сигарету на асфальт и раздавил каблуком. — Я уничтожу тебя, Аня. И поверь, это будет даже не личное. Просто бизнес.
Спустя неделю, когда Анна вернулась с работы, дверь её съемной квартиры была взломана. Внутри царил хаос — выдвинутые ящики, разбросанные вещи, вспоротый диван. Но пропала только одна вещь — ноутбук с материалами против Максима.
Когда зазвонил телефон, она уже знала, кто это.
— Ты перешла дорогу не тому человеку, — голос Максима был спокойным, почти ласковым. — У меня твой компьютер, у меня твои документы. У тебя больше ничего нет.
И тут её накрыло странное, почти пьяное чувство – ни капли страха. Вообще. Совсем.
— Не верю я, Максим, — она растянула губы в улыбке, оглядывая разнесённую квартиру. — У меня всё, что надо. Потому что оригиналы уже неделю как в органах.
Наступила тишина. Долгая, звенящая.
— Не верю, — наконец произнёс он. — Ты бы не решилась.
— Проверь новости завтра, — ответила она и нажала отбой.
Только после этого Анна осела на пол, обхватив колени руками. Она солгала. Документы не у полиции — они в сейфе у Виктора. Но теперь Максим будет действовать отчаянно, совершать ошибки. А она будет ждать.
***
Весна заливала город мягким светом. Анна сидела в кафе на Чистых прудах, разглядывая прохожих через большое панорамное окно. Три месяца прошли как в тумане — суды, показания, бессонные ночи. В день, когда она солгала о передаче документов в полицию, Максим действительно запаниковал.
Пытаясь уничтожить улики, он сделал именно то, на что она рассчитывала — допустил критические ошибки. Вывел крупные суммы через очевидные каналы, контактировал с сомнительными людьми. А через два дня одна из его жертв — разорённый пенсионер — подал заявление, и начался снежный ком.
— Привет, — тёплый голос вырвал её из задумчивости.
Алексей сел напротив, положив на стол папку с документами. Они познакомились в зале суда — он представлял интересы одного из инвесторов, обманутых Максимом. Рослый, с сеткой морщин у глаз и ранней сединой на висках. Глаза умные и тёплые. Рядом с ним Анна впервые за годы почувствовала: можно расслабиться. Можно дышать.
— Ну что, выкатываю шампанское, — он ухмыльнулся, плюхнув на стол папку. — Развод в кармане, подпись судьи свежая. Ты теперь свободная женщина.
Она смотрела на документы, не веря до конца, что всё закончилось.
— А что с… — она запнулась, всё ещё избегая произносить имя бывшего мужа вслух.
— Он сбежал из страны, — Алексей стал серьёзным. — Полиция ищет его по международным каналам. Но учитывая его связи и финансовые возможности… — он сделал красноречивый жест рукой.
Анна кивнула. Странно, но это известие не вызвало ни страха, ни облегчения. Лишь тихое осознание: одна глава жизни закончилась.
— Я подумываю переехать, — она обвела взглядом кафе. — Слишком много воспоминаний.
— Могу порекомендовать отличное место в Сокольниках, — в глазах Алексея мелькнула осторожная надежда. — Я живу неподалёку, мог бы показать район.
Она улыбнулась впервые за долгое время.
— С удовольствием.
***
Ночь укрыла тёплым одеялом тишины маленький двухэтажный дом на окраине Сокольников. Анна спала, доверчиво положив голову на плечо Алексея. За полгода их отношения превратились из осторожной дружбы в глубокое, спокойное чувство. Без болезненных привязанностей и манипуляций, лишь с тихим взаимным уважением.
Едва слышный скрип половицы заставил её резко открыть глаза. Что-то было не так.
— Алексей, — она тихо коснулась его плеча.
Он моментально проснулся — привычка человека, годами просыпавшегося по первому сигналу телефона.
— Кто-то в доме, — прошептала она.
Он молча указал на прикроватную тумбочку, где лежал его телефон. Анна поняла без слов. Палец дрожал, когда тыкала в значок приложения охраны. Картинка с камеры загрузилась, и кровь застыла в жилах.
Он стоял у входа. Максим. Худой до синевы, с запавшими глазами, он больше напоминал скелета. Но руки… руки работали с пугающей чёткостью — отмычка в замке двигалась как живая.
Алексей скатился с кровати одним движением. Сейф в шкафу щёлкнул, и в его руке появился пистолет.
— Сиди тут, — шепнул почти беззвучно, но с такой уверенностью, что спорить не хотелось. — Охрана будет через три минуты. Не открывай.
— У него пушка? — язык еле ворочался во рту.
— Вряд ли, — Лёша мотнул головой.
Внизу что-то хрустнуло — стекло. Алексей выскользнул за дверь, прикрыв её с такой аккуратностью, будто боялся разбудить ребёнка.
Каждая секунда растянулась в вечность. Часы на тумбочке издевались, отсчитывая время с ленивой неторопливостью. Анна на цыпочках, затаив дыхание, прилипла к двери, вслушиваясь до звона в ушах.
— Где она? — голос Максима звучал одновременно требовательно и загнанно. — Я знаю, что она здесь!
— Тебе лучше уйти, — ответ Алексея был спокойным. — Полиция уже в пути.
— Я пришёл за тем, что принадлежит мне, — теперь в голосе Максима звучала откровенная истерика. — Она должна отдать мне мой миллион!
Внезапно в окна спальни ударил яркий свет — фары нескольких машин охраны. Анна услышала топот ног на первом этаже, крики, глухой звук падения. А затем наступила тишина.
Дверь открылась, и на пороге появился Лёша – белый как стенка, но целый.
— Финита ля комедия, — он сгрёб её в охапку, прижал к себе. — Упаковали твоего психа. В железные браслеты, со всеми почестями.
Анна уткнулась лицом в его плечо, чувствуя, как отступает многомесячное напряжение.
Анна подняла голову и впервые за многие месяцы рассмеялась — легко и свободно, как человек, сбросивший неподъёмную ношу.
За окном занимался рассвет — неспешный, уверенный, заливающий мир чистым светом нового дня.
