— Она тебе не пара, Виталий! — голос Лидии Васильевны разносился по тесной кухне так громко, что казалось, дребезжали стёкла в шкафчиках.
— Мама, да почему ты так говоришь? — Виталий нервно оглядывался, не зная, где спрятаться от её укора. — Аня прекрасная девушка, мы… уже подали заявление.
— Знаю я, что вы заявление подали! А моего согласия ты спросил, когда подавал? Ты в своём уме вообще?! — Лидия Васильевна упиралась рукой в стол, словно пытаясь сдержать собственное возмущение. — Я не допущу этого брака. Она нам не подходит!
— Лида, может, хватит? — раздался спокойный, но твёрдый голос Павла Константиновича, который появился в дверях. — Ты сейчас не в настроении, да и Ани здесь нет, чтобы она могла что-то сказать в свою защиту.
— В том-то и дело, что её нет! Избегает разговоров, как будто ей есть что скрывать, — упрямо продолжала мать. — Не смей говорить, что я не в настроении. Я знаю, что делаю.
Виталий сделал шаг к матери, но тут же отшатнулся: её лицо пылало возмущением, а в глазах читалась обида — то ли на сына, то ли на его невесту. Видя, что ситуация накаляется, Павел Константинович попытался разрядить обстановку:
— Сын, поди погуляй. Мне надо поговорить с мамой.
— Пап, да мы уже… я устал так жить! — Виталий оглянулся и нехотя вышел.
***
Неделю назад всё выглядело куда спокойнее. Лидия Васильевна, казалось, приняла новость о свадьбе без лишних эмоций. Да, тихо вздохнула, когда узнала, что подали заявление без долгих обсуждений. Да, сказала, что надо подумать, чем угощать гостей, какой снимать зал и где жить молодым после росписи. Но явных возражений не высказывала.
Поначалу Виталий даже обрадовался: он знал крутой нрав матери. Лидия Васильевна всегда была хозяйкой в доме. С юности она отличалась тем, что до фанатизма любила порядок: в шкафах — стопочки рубашек, в календаре — аккуратные отметки обо всех днях рождения. И ещё она терпеть не могла сюрпризов. Виталий иногда шутил, что у неё есть причудливая привычка сверять всю жизнь с планом, написанным когда-то в её юности.
— Мама не любит поспешных решений, — говорил он Ане, когда та тревожилась. — Но у неё доброе сердце, привыкнешь, и она тоже полюбит тебя.
Аня старалась сохранять спокойствие, хотя внутри у неё росла тревога. Сама она была из многодетной семьи, где мать никогда не требовала абсолютной дисциплины. Всё было легко и непринуждённо. Поэтому Ане было тяжело привыкнуть к требованиям будущей свекрови. А тот факт, что первое время после свадьбы они планировали жить с родителями, вообще вселенной в девушку ужас.
Ближе к свадьбе всё вообще пошло наперекосяк. Виталий заметил, что мать начинает к нему придираться: вдруг начались разговоры о том, что «хорошо бы поехать к другому нотариусу, проверить квартиру Аниной мамы на всякий случай», «выяснить, отчего у неё такая странная фамилия» и другие неожиданные придирки. Но прямых возражений Виталий не слышал… пока не грянул этот громкий скандал утром, когда Виталий случайно обмолвился, что Ане нужно будет временную регистрацию сделать. Мать тут же взорвалась, заявив, что она «не хочет с этим иметь дело».
В тот же вечер Лидия Васильевна завела с мужем разговор, что он обо всём этом думает, и правда ли верит, что Аня честная девушка.
— Павел, ты хоть понимаешь, о чём я? Вдруг у неё долгов гора, а наш Виталий потом выплачивать будет? — шипела Лидия Васильевна.
— Лида, перестань, — попросил муж. — Ты ведь её толком не знаешь. Может, поговори с её матерью? Или лучше с ней самой?
— Аня вообще ни с того ни с сего стала меня избегать. Думаешь, это просто так? Она что-то скрывает.
— Да хватит тебе подозрений. Наш сын уже не мальчик. Сможет сам разобраться.
Но Лидия Васильевна не собиралась так просто сдаваться. В её собственном прошлом когда-то был ухажёр, который красиво говорил, обещал жениться, а в последний миг сбежал, оставив долги, которых набрал на её имя. Это было так давно, что даже Павел Константинович не знал этой истории. А Лидия Васильевна до сих пор боялась, что сын может повторить её ошибку.
***
Аня приехала к Виталию под вечер, увидела, что он явно не в себе: уставший, напряжённый. Присела рядом на диван, хотела расспросить, но тут вошла Лидия Васильевна:
— Почему ты от меня прячешься, Анна? — резко обратилась она к девушке.
— Я… не прячусь.
— Вот и отлично, потому что я хочу с тобой поговорить.
Виталий хотел вставить слово, но мать сделала знак, чтобы он помолчал, и подняла брови в требовательном жесте.
— Аня, у тебя есть какие-то проблемы, о которых мы должны знать?
— В каком смысле?
— В самом прямом. Знаешь, Виталий — мой единственный сын. Я желаю ему только самого лучшего. А сейчас… слишком много вопросов вокруг тебя.
Аня вздохнула, сидя напротив будущей свекрови. Ей вдруг стало не по себе, но она решительно произнесла:
— Спрашивайте, я отвечу.
Они проговорили минут двадцать — Лидия Васильевна засыпала девушку неожиданными вопросами: о работе, о том, чем занималась её мать, о высшем образовании, о предыдущем месте жительства. Аня сначала старательно отвечала, но к концу чувствовала, что её будто допросили.
— Надеюсь, вы удовлетворены, Лидия Васильевна? — со смесью усталости и вызова произнесла Аня.
— Посмотрим, — строго ответила та. — Потом я ещё уточню некоторые моменты.
Тут Виталий не сдержался:
— Мама, хватит! Я не позволю такого отношения к Ане. Если что-то не нравится, давай выясним, но уважай её.
— Какое уважение, если она скрывает, что у неё сестра в колонии?! — выпалила вдруг Лидия Васильевна.
— Что?.. — одновременно произнесли Аня и Виталий.
— Да! Соседка Маргарита Ивановна сказала, что вроде бы у вашей семьи была какая-то тёмная история… Я должна знать правду!
Аня побледнела. Она действительно не любила говорить о старшей сестре, которая когда-то попала под уголовную статью из-за чужих махинаций. Семья помогала сестре как могла, но случилось то, что случилось.
— Вы спрашиваете, почему я об этом молчала? — голос Ани дрогнул. — Потому что это больная тема для меня. Но я не скрывала это нарочно. И Виталий знает всё, — она посмотрела на жениха. — Верно ведь?
— Да, знаю, — уверенно кивнул Виталий. — И мне всё равно, что об этом думают соседи и даже ты, мама.
Наступило тягостное молчание. Лидия Васильевна, кажется, и сама была слегка смущена собственной несдержанностью. Но гордость не позволила ей отступить.
— Ты понимаешь, что это может сказаться и на вашей будущей жизни? — наконец проговорила она.
— Понимаю, — ответила Аня. — Но у каждого свой путь. И я продолжаю помогать сестре, чем могу.
— Мама, — сказал Виталий, — этот разговор закончен. Мы с Аней поженимся, нравится тебе это или нет.
***
— Лидочка, ну что ты творишь? — тихо спросил вечером Павел Константинович, когда они остались вдвоём. — Я понимаю твоё беспокойство, но ты же видишь, что сын упрямо идёт своим путём. Зачем ты лезешь в его жизнь?
— Я хочу уберечь его от беды, — прошептала Лидия Васильевна. — У нас слишком разные семьи, да ещё эти странные истории.
— Но ты сама знаешь, как бывает. Всякое случается. Даже если её сестра действительно преступница, это ещё не значит, что Аня плохая.
Она ответила не сразу. Взгляд её скользил по стене, где висели семейные фотографии. На одной — Виталий в детстве: радостно улыбался, стоя рядом с мамой. На другой — уже подростком, вместе с отцом и маленьким дворовым пёсиком. Тогда он был беззаботный, свободный. А теперь собирается жениться, и мать никак не может это принять.
— Всё равно я не позволю этой свадьбе состояться, — сказала она наконец. — Я слишком хорошо знаю жизнь…
***
Виталий же был растерян и зол. Он позвонил Ане, извинился за поведение матери, пообещал, что это как-то уладится. А потом устроил эмоциональный разговор с отцом.
— Пап, ты же всегда был дипломатом. Почему не можешь повлиять на маму? Мне надоело, что она весь мир меряет по себе.
— Я пытался, сынок, — развёл руками Павел Константинович. — Мне кажется, у неё есть какие-то болезненные воспоминания о прошлом, она не говорит, но я чувствую.
И отец предложил вызвать на помощь «тяжёлую артиллерию» — то есть Марию Васильевну, младшую сестру Лидии Васильевны, которая жила в пригороде. Та всегда умела разговаривать со старшей сестрой строго, но по-доброму.
— Может, она образумит твою мать, — вздохнул отец. — Иначе всё плохо кончится.
***
Через день приехала та самая Мария Васильевна — невысокая женщина в очках, с которой Виталий всегда чувствовал себя чуть неловко, потому что она говорила правду в глаза без обиняков. Она разулась в прихожей, осторожно поставила сумку на пол, прошла на кухню:
— Лида, вы тут совсем насмерть сцепились, что ли? Мне уже Павел позвонил, сказал, какая беда творится.
Лидия Васильевна посмотрела на неё с вызовом:
— Мария, у нас нет никакой беды, не преувеличивай. Просто я считаю, что мой сын ошибается.
— Ошибается, говоришь? — переспросила та. — И повторяет твои же ошибки?
Она посмотрела на старшую сестру взглядом, который будто бы раздевал её душу догола. Лидия Васильевна сконфузилась, села на стул и поманила сестру рукой:
— Давай только без намёков, хорошо?
Но Мария Васильевна заговорила прямо:
— Я помню, как ты рыдала, когда Володя тебя бросил с долгами. Ты тогда мне клялась, что детям не дашь совершить такую же ошибку. Но тут другая история, Лида! Сын влюблён, и девушка у него хорошая. Ты хоть раз позвала Анну поболтать по душам? Узнала, что у неё на сердце?
Лидия Васильевна молчала.
— Вот и нет, — продолжала тянуть Мария Васильевна. — Зато ты слушаешь соседок и додумываешь. Послушай, жизнь-то у тебя была непростая. Но не надо переносить свою обиду на сына.
Тут в кухню вошёл Виталий, а следом затем и Аня. Увидев Марию Васильевну, Аня смутилась ещё больше.
— Ну что, привет, племянник! Здравствуй, Анечка. Сядем поговорим все вместе, а, Лида? — предложила тётя. — Хватит тайно собирать сплетни.
Посмотрев в глаза сестре, Лидия Васильевна кивнула и предложила:
— Хорошо. Садитесь, будем говорить начистоту.
***
— Итак, — начала Мария Васильевна, — Лида беспокоится, что ты, Аня, можешь разбить Виталию сердце. Она переживает, что в вашей семье не всё просто.
— Это так, — призналась Аня. — Но мы с Виталиком всё уже обсудили. Да, у меня непростая семья. И я не утверждаю, что жизнь с нами будет лёгкой прогулкой. Но мы любим друг друга.
— А что насчёт сестры? — спросила Лидия Васильевна более мягким тоном. — Она ведь всё ещё…
— Да, она ещё там, но скоро у неё будет пересмотр дела. Я часто с ней созваниваюсь, и могу вас уверить, она в душе очень хороший человек. Просто её подставили.
Виталий взял Аню за руку:
— Мама, понимаешь, что это не имеет к нам прямого отношения? Мы не отвечаем за чужие грехи.
В комнате снова повисла тишина, которую нарушила Марья Ивановна:
— Лида, может, ты объяснишь ребятам, что тобой движет? Почему ты так против?
Мать Виталия тяжело вздохнула:
— Я… боялась повторения своего собственного опыта. Оказаться в долгах и с разбитым сердцем. Когда я вижу, что у Ани в семье проблемы, у меня внутри всё сжимается. Я страшусь, как бы и сын не попал в беду.
— Но это не даёт тебе права решать его судьбу, — негромко сказал Павел Константинович, встав в дверях. — Наши ошибки — это наши ошибки. Пусть ребята сами идут к счастью.
Лидия Васильевна взглянула на сына и невестку. Она заметила, как они смотрят друг на друга, как будто мир кругом исчезает. И вдруг что-то дрогнуло в её душе.
— Я не обещаю, что сразу полюблю тебя как дочь, — проговорила мать. — Но я, наверное, готова дать Ане шанс.
Аня от напряжения даже не могла лишний раз вздохнуть. Но Лидия Васильевна продолжала:
— Только пообещайте, что если у вас возникнут проблемы, вы не будете скрывать их от нас.
— Честное слово, не будем, — в один голос сказали Виталий и Аня.
***
Свадьбу сыграли через месяц. Торжество прошло довольно скромно, но зато тепло и искренне.
После регистрации Лидия Васильевна первый раз обняла невестку: неловко, но искренне.
— Живите дружно, — сказала она. — Если что, я рядом.
И хоть по глазам было видно, что матери нелегко давалось это признание, но оно было сделано. Аня улыбнулась в ответ:
— Спасибо вам. Я постараюсь не подвести.
Виталий в этот момент понял, что самое главное уже произошло: несмотря на все страхи и предрассудки, мама всё-таки не мешала больше им быть вместе. А дальше они сами разберутся, как строить новую семью и решать любые проблемы.
