Вечер пах озоном после короткого летнего ливня.
Марк сбросил на диван мокрый плащ и прошел на кухню, где Аня раскладывала по тарелкам ризотто с грибами.
— Пахнет вкусно, — бросил он, открывая холодильник. — Но я надеюсь, эти грибы не из леса? А то на лечение у нас денег нет.
Аня медленно повернулась, держа в руках тарелку. Его слова, как всегда, были на грани между заботой и упреком. Тонкая, почти невидимая грань, которую он переступал всё чаще.
— Грибы из супермаркета, Марк. Самые обычные шампиньоны.
— Вот и отлично, — он достал бутылку минеральной воды и налил себе полный стакан. — А то я сегодня видел новый прайс в нашей страховой. Знаешь, сколько теперь стоит один день в стационаре?
Она молча поставила перед ним тарелку. Этот разговор был ему нужен не для того, чтобы поделиться тревогой.
Он был прелюдией. Аня это знала, она выучила все его прелюдии за последний год.
Они ели в гнетущем молчании, которое нарушал лишь стук вилок о керамику. Аня смотрела на то, как дрожит пламя свечи на столе, которую она зажгла, чтобы добавить уюта. Но уюта не было.
— Я тут подумал, — начал Марк, отодвигая полупустую тарелку. — Твои картины… это же просто хобби, верно? Ты ведь не собираешься этим зарабатывать?
Аня подняла на него глаза. Ее руки, лежавшие на коленях, слегка сжались.
— Я продала две на прошлой неделе.
Он усмехнулся. Не зло, а как-то снисходительно, будто слушал рассказ ребенка о построенном из песка замке.
— Продала? Ань, эти копейки — это не заработок. Это карманные расходы, которые я же тебе и даю, просто в другой форме. Ты покупаешь краски на мои деньги, холсты на мои деньги. А потом тебе везет, и какая-нибудь домохозяйка покупает твою мазню, чтобы закрыть дырку на обоях.
Каждое его слово было выверено. Он бил точно, без промаха.
— Это не мазня, Марк.
— Да? А что это? Искусство? — он рассмеялся, уже не сдерживаясь. — Ты целый день сидишь дома, в тепле и комфорте, который я обеспечиваю.
Я вкалываю с утра до ночи, чтобы оплачивать эту квартиру, эту еду, твою одежду! А ты просто… существуешь.
Он встал из-за стола, его фигура нависла над ней. Воздух в кухне будто сгустился, стало трудно дышать.
— Я не понимаю, чего ты хочешь, — тихо сказала она. Ее голос был ровным, и это, кажется, взбесило его еще больше.
— Чего я хочу? — выкрикнул он, и в его голосе зазвучали те самые ноты, которых она ждала.
— Я хочу, чтобы ты перестала быть балластом! Чтобы ты ценила то, что имеешь! Ты ведь нищая бездарность, живущая за мой счет!
Вот она. Фраза, ставшая лейтмотивом их последнего года. Финальный аккорд в его ежедневной симфонии упреков.
Аня не вздрогнула. Она медленно взяла в руки свой телефон, лежавший рядом с тарелкой. Ее пальцы спокойно заскользили по экрану. Марк замер, наблюдая за ее действиями с недоумением. Он ожидал слез, криков, истерики. Но не этого.
Она что-то быстро напечатала и нажала «отправить». В ту же секунду на его телефоне, лежавшем на диване в гостиной, раздался короткий звук уведомления.
— Что это? — спросил он, сбитый с толку ее ледяным спокойствием.
— Просто ссылка, — ответила Аня, поднимаясь из-за стола. Она посмотрела ему прямо в глаза, и в ее взгляде не было ни страха, ни обиды. Только усталость. — Посмотри. Думаю, тебе будет интересно.
Марк с фырканьем прошел в гостиную и взял телефон. Он ожидал чего угодно: статьи «Как ценить своего мужчину», дурацкого теста «Кто ты в отношениях» или еще какой-нибудь глупости. Он разблокировал экран и нажал на ссылку.
Открылась страница. Дизайн был строгим, минималистичным, в серо-синих тонах. Никакой рекламы. В верхнем углу красовался логотип: переплетенные буквы В и Ф. А под ним заголовок: «Волкова Фонд».
— Фонд Волковой? — он громко рассмеялся, поворачиваясь к кухне, где Аня спокойно мыла посуду. — Серьезно, Аня? Ты создала себе сайт? На мои деньги, надо полагать?
Она не ответила. Ее молчание начало раздражать. Он снова уставился в экран, решив изучить эту «шутку» подробнее.
Он пробежал глазами по главной странице. «Поддержка молодых талантов», «Гранты на обучение за рубежом», «Финансирование выставок современного искусства».
Его улыбка стала менее уверенной. Все выглядело слишком… по-настоящему. Он нажал на вкладку «О нас».
На него смотрела фотография Ани. Профессиональный студийный портрет, который он никогда не видел.
Она выглядела иначе: строгая укладка, деловой костюм, уверенный и немного отстраненный взгляд. Взгляд человека, принимающего решения.
Под фото шел текст. «Анна Волкова, основательница фонда, младшая наследница финансово-промышленной группы. После получения степени MBA в Стэнфорде и нескольких лет работы в семейном бизнесе, Анна взяла годовой творческий отпуск, чтобы…»
Марк перестал читать. Слова расплывались перед глазами. Стэнфорд? Семейный бизнес? Он мотнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Это был какой-то безумный, детально продуманный розыгрыш.
— Что это за бред? — крикнул он, голос предательски дрогнул.
Аня вошла в комнату, вытирая руки полотенцем. Она остановилась в нескольких шагах от него.
— Почему ты мне не веришь? Ты ведь всегда так хорошо разбираешься в людях.
Ее спокойный тон выводил из себя. Он лихорадочно начал искать подвох. Он открыл новостной раздел сайта. Заголовки статей из разных журналов. «Фонд Волковой инвестирует 15 миллионов в новый культурный центр».
«Анна Волкова в списке самых влиятельных филантропов до 30 лет».
Он нажал на одну из ссылок — она вела на настоящий сайт журнала. Статья была там. С фотографиями.
Кровь отхлынула от его лица. Он почувствовал, как пол уходит из-под ног. Квартира, которую он считал «своей крепостью», вдруг показалась ему картонной декорацией.
Его дорогой костюм — дешевой тряпкой. Вся его жизнь, его достижения, его самоуверенность — все это съежилось до размеров пылинки.
Он вспомнил ее странные привычки: как она никогда не просила денег, как равнодушно смотрела на витрины дорогих магазинов, как однажды, слушая его хвастовство о выгодной сделке, задала один-единственный вопрос, который вскрыл в его расчетах ошибку, стоившую ему премии.
Тогда он списал это на случайность.
Марк поднял глаза от телефона. Он смотрел на женщину, с которой прожил год. На женщину, которую он каждый день методично унижал, упиваясь своей властью и значимостью.
— Зачем? — прошептал он. Это был единственный вопрос, который он смог выдавить.
— Я хотела посмотреть, что будет, если у меня ничего не будет. Кроме меня самой, — просто ответила она. — Хотела узнать, чего стою я. И чего стоит тот, кто рядом.
Он медленно опустился на диван. Телефон выпал из его ослабевших пальцев. Он смотрел на нее, и впервые за год видел по-настоящему.
Видел не свою «нищую бездарность», а кого-то другого. Кого-то пугающе большого и настоящего. А себя он впервые увидел ее глазами. И это зрелище было невыносимым.
Марк сидел на диване, не в силах пошевелиться. Его мир, такой понятный и упорядоченный, где он был королем, а она — его покорной подданной, рухнул в одно мгновение.
Он пытался найти в ее лице хоть намек на шутку, на злой розыгрыш. Но там не было ничего, кроме спокойной констатации факта.
— Аня… — начал он, и его голос прозвучал жалко и неуверенно. — Я… я не знал. Я думал…
— Ты не думал, Марк, — мягко, но непреклонно прервала она. — Ты просто наслаждался властью. Тебе нравилось чувствовать себя благодетелем. Спасителем. Это тешило твое самолюбие.
Она подошла к окну и отодвинула штору. Огни ночного города отразились в стекле.
— Этот год был экспериментом. Я хотела понять, способен ли человек полюбить не статус, не деньги, не возможности, а просто… человека. Его суть. Его талант, даже если он пока не приносит миллионов.
Он поднялся с дивана. Ноги его не держали. Он сделал шаг к ней и рухнул на колени. Не театрально, а от бессилия. Он обхватил ее ноги, утыкаясь лицом в ткань ее простого домашнего платья.
— Прости меня, — прошептал он, и его плечи затряслись. — Анечка, прости. Я был таким идиотом. Таким слепым ублюдком. Я все исправлю, слышишь? Я докажу тебе…
Она не оттолкнула его. Просто положила руку ему на голову, и ее прикосновение было легким, почти невесомым. Как прощание.
— Уже ничего не нужно исправлять, Марк. Эксперимент окончен.
Он поднял на нее лицо, по которому текли слезы. В его глазах плескался ужас и отчаянная надежда.
— Что значит окончен? Мы же… мы же можем начать все сначала! Теперь все будет по-другому!
— По-другому? — она грустно усмехнулась. — Ты думаешь? А я думаю, ты просто сменишь тактику. Будешь самым заботливым, самым понимающим. Будешь восхищаться каждой моей картиной.
Но я буду знать, что ты восхищаешься не мной, а состоянием моего банковского счета. Я это уже проходила.
Она осторожно высвободилась из его объятий и отошла на шаг.
— Эта квартира, кстати, моя, она не в наследство от бабушки, как я тебе говорила. Как и та машина, что тебе выдали, на которой ты ездишь на свою «важную» работу. Мой водитель приедет за тобой через час.
Он отвезет тебя в твою старую квартиру. Вещи можешь забрать завтра. Помощница все соберет.
Каждое ее слово было гвоздем, вбиваемым в крышку его гроба. Он смотрел на нее снизу вверх, не в силах произнести ни слова.
— Год, Марк. Я дала тебе целый год, чтобы ты увидел меня. Не мои деньги, не мое происхождение, а меня. Но ты предпочел видеть во мне нищую бездарность. Что ж, это твой выбор. А мой выбор — жить дальше. Без тебя.
Аня взяла с кресла небольшую сумку, которую он раньше не замечал. Подошла к двери, на мгновение обернулась.
— Прощай, Марк. И спасибо за урок. Теперь я точно знаю, чего я стою. И чего стоят твои слова.
Дверь за ней тихо закрылась. А он так и остался стоять на коленях посреди огромной гостиной, которая вдруг стала чужой.
Он был один. В оглушающей пустоте, которую не могли заполнить ни его амбиции, ни его растоптанная гордость. Он проиграл. Проиграл не деньги — он проиграл себя.
***
Прошло три года.
Три года, за которые Марк успел сменить три работы. Он больше не был успешным менеджером в крупной компании.
После ухода от Ани он потерял не только доступ к ее ресурсам, но и внутренний стержень.
Его самоуверенность, которую он принимал за харизму, оказалась хрупкой конструкцией, державшейся на деньгах и статусе, которые, как выяснилось, ему не принадлежали.
Теперь он работал старшим консультантом в небольшом агентстве недвижимости.
Носил костюмы подешевле, ездил на метро и жил в той самой квартире, из которой когда-то с гордостью съехал к Ане.
Каждый вечер, возвращаясь домой, он видел призрак своей упущенной жизни.
В тот вечер он по привычке листал ленту новостей в телефоне, стоя в переполненном вагоне.
Палец замер на знакомом лице. Это была Аня. Она улыбалась с экрана, стоя на фоне огромного, яркого полотна. Заголовок гласил: «Анна Волкова. Соло: первая персональная выставка в галерее «Новый взгляд»».
Что-то внутри него дрогнуло. Он вышел на своей станции и, вместо того чтобы повернуть к дому, пошел в другую сторону.
Галерея находилась всего в паре кварталов. Он не знал, зачем идет туда. Возможно, хотел убедиться, что все это реально. А может, просто хотел еще раз причинить себе боль.
Он вошел внутрь. Просторный зал был залит светом и наполнен людьми. Они ходили от картины к картине, тихо переговаривались, пили шампанское. Марк чувствовал себя чужим на этом празднике жизни.
Он снял свой недорогой плащ и двинулся вдоль стены.
Картины были невероятными. Смелые, глубокие, полные цвета и эмоций. Это не была «мазня, чтобы закрыть дырку на обоях».
Это было настоящее искусство. Он видел в этих полотнах все, чего не замечал в ней: ее силу, ее ранимость, ее иронию, ее душу.
А потом он увидел ее саму.
Аня стояла в центре зала, в простом, но элегантном черном платье. Она не выглядела как наследница миллионов.
Она выглядела как художник. Она оживленно что-то обсуждала с седовласым мужчиной, смеялась, и этот смех был таким легким и свободным. Рядом с ней стоял другой мужчина, который смотрел на нее с нескрываемым восхищением.
Он не лебезил, не пытался произвести впечатление. Он просто был рядом. И в его присутствии она казалась еще более цельной.
Марк замер за колонной, наблюдая за ней. Он вдруг понял, что его эксперимент провалился с самого начала.
Он думал, что проверяет ее, а на самом деле это она проверяла его. Она дала ему уникальный шанс — увидеть сокровище, не зная его цены. Полюбить женщину, а не ее состояние.
Он был так близок. Он держал в руках ключ от всего, о чем только мог мечтать. Но его мелочная, тщеславная душа не позволила ему увидеть ничего, кроме возможности самоутвердиться за чужой счет.
Аня случайно повернула голову в его сторону. Их взгляды встретились на долю секунды. В ее глазах не было ни ненависти, ни презрения.
Лишь мимолетное узнавание, как при виде давно забытого одноклассника. Она слегка кивнула ему — вежливый жест в сторону незнакомца — и снова отвернулась к своим гостям.
Для нее он был уже в прошлом. Перевернутая страница. А для него она навсегда осталась будущим, которое он сам у себя украл.
Марк молча развернулся и вышел из галереи на улицу. Холодный ветер ударил в лицо.
Он поднял воротник своего плаща и побрел в сторону дома, осознавая с убийственной ясностью одну простую вещь: он не просто потерял богатую женщину.
Он потерял единственную женщину, которая дала ему шанс стать лучше. И он этот шанс провалил.
