Анна открыла дверь своей квартиры и замерла на пороге. Чемодан выпал из её руки и глухо стукнулся об пол. Первое, что она увидела, — разбитое окно в гостиной. Холодный январский ветер гулял по комнате, разметая по углам какие-то бумажки и салфетки. Пробка от шампанского валялась на подоконнике среди осколков стекла.
— Господи… — только и смогла выдохнуть она.
Анна медленно вошла внутрь, с каждым шагом открывая всё новые и новые детали катастрофы. Её белоснежные махровые полотенца, которые она покупала в том дорогом магазине на распродаже и берегла для гостей, валялись на полу в прихожей. Они были насквозь пропитаны чем-то бордовым — судя по кислому запаху, красным вином. Пятна расползлись по светлому ламинату, который она так тщательно выбирала три года назад.
В гостиной картина была ещё хуже. Её любимый диван, серый, велюровый, на который она копила полгода после покупки квартиры, был изуродован. Обивка на спинке была пропорота в нескольких местах — будто кто-то орудовал ножом или чем-то острым. Из порезов торчал желтоватый наполнитель. На журнальном столике застыли лужи из чего-то липкого, рядом валялись пластиковые стаканчики, полиэтиленовые упаковки, какие-то огрызки.
Анна прошла на кухню. Там в раковине громоздились горы немытой посуды, вся столешница была залита чем-то жирным, а на плите стояла кастрюля с засохшими остатками какой-то еды. Холодильник был распахнут настежь, и продукты, которые она оставляла перед отъездом, исчезли.
— Нет, нет, нет, — бормотала она, возвращаясь в коридор.
Дверь в туалет висела на одной петле, сама петля была вырвана из дверной коробки, оставив рваную дыру в дереве. Внутри — помятый освежитель воздуха, следы грязной обуви на плитке.
Анна опустилась на корточки прямо в коридоре и закрыла лицо руками. Три года она выплачивала ипотеку за эту квартиру. Три года жила на минималках, отказывая себе во всём, чтобы иметь своё жильё. Ещё год ушёл на ремонт — каждый гвоздь, каждая плитка, каждая розетка оплачивались из её зарплаты. Она сама выбирала обои, сама красила стены, сама таскала мебель по магазинам, высчитывая каждую копейку.
И теперь… теперь это. Руины. Помойка. Бардак, в котором невозможно узнать её уютную квартиру.
Она достала телефон. Пальцы дрожали так сильно, что пришлось сделать несколько попыток, прежде чем она смогла набрать номер Максима.
— Анюта, привет! — голос мужа был таким бодрым и беззаботным, что у неё перехватило дыхание от возмущения. — Как съездила? Договор подписали?
— Максим, — её голос прозвучал глухо. — Где ты?
— Я ещё на работе, задержался немного. Буду часам к восьми. А что?
— Приезжай домой. Немедленно.
— Аня, что случилось? Ты в порядке?
— Просто приезжай. Сейчас же.
Она положила трубку, не дожидаясь ответа. Села на единственный целый стул на кухне и стала ждать.
Максим появился через сорок минут. Анна услышала, как он открывает дверь ключом, как спотыкается в прихожей — наверное, о её чемодан, который она так и не убрала.
— Аня? — позвал он.
Она молчала.
Максим прошёл в гостиную. Анна слышала, как он останавливается, как втягивает воздух. Потом раздались быстрые шаги — он обходил квартиру. Туалет. Кухня. Спальня. Снова гостиная.
— Господи… — пробормотал он.
Анна встала и вышла из кухни. Максим стоял посреди гостиной, и лицо его было белым как мел. Он медленно повернулся к ней.
— Аня, я…
— Что произошло? — спросила она. Её голос был на удивление спокойным, хотя внутри всё кипело и клокотало. — Максим, я отсутствовала четыре дня. Четыре дня! Что за чёртовщина произошла в моей квартире?
— Я… это… — он провёл рукой по волосам. — Аня, это же Рождество было…
— Рождество, — повторила она. — И что?
Максим опустил глаза.
— Мне позвонили родители. Сказали, что к ним приедут тётя Света с дядей Васей и двоюродные — Серёга с Олей. Из Калужской области. Они хотели посмотреть, как Москву к Новому году украсили, в центр сходить, на ёлку на Красной площади. Ну и заодно Рождество отметить.
Анна почувствовала, как у неё холодеет затылок.
— Продолжай.
— Ну, у родителей же однушка, им там не развернуться с гостями. Мама попросила, можно ли им тут у нас пару дней пожить. Я подумал… ну, ты же в командировке, квартира пустая. Почему бы и нет?
— Ты отдал ключи от моей квартиры своей родне, чтобы им было где отпраздновать? — Анна сделала шаг вперёд, и Максим инстинктивно отступил. — Ты серьёзно?
— Аня, я не думал, что…
— Что?! Что ТАК получится? — она обвела рукой гостиную. — Максим, тут разгромлено всё! Окно разбито! Дверь сломана! Диван изрезан! Что они тут устроили? Рейв-вечеринку?!
Максим сжал кулаки.
— Я тоже не знал, что так будет. Они обещали, что просто переночуют, сходят в центр, и всё. Я им объяснил, что квартира твоя, что надо аккуратно. Они обещали!
— И что пошло не так? — Анна скрестила руки на груди. Она не собиралась успокаиваться.
Максим тяжело вздохнул и опустился на край изуродованного дивана.
— Я сам толком не знаю. Родители мне потом рассказали. Вроде как всё началось нормально — они приехали, разместились. В первый день действительно ходили гулять, фотографировались. А потом… — он замялся. — Потом Серёга решил позвать каких-то своих друзей, которые тоже в Москве живут. Ну, чтобы не скучно было. Те привели своих друзей. Купили выпивки. Много выпивки.
— Понятно, — Анна почувствовала, как злость растёт внутри, раздувается, как воздушный шар. — Дальше.
— Дядя Вася с Серёгой что-то не поделили. Кажется, из-за чего-то поспорили. Серёга у него горячий, сам знаешь. Начали орать друг на друга.. Потом дядя Вася попытался его успокоить, они стали толкаться, и… в общем, одного из друзей Серёги случайно толкнули, он шатнулся к окну. Пробкой попал прямо в стекло, так как одновременно открывал шампанское.
Анна молчала. Ей казалось, что если она откроет рот, то просто закричит.
— Тётя Света начала плакать, — продолжал Максим тихо. — Оля пыталась всех разнять, но кто-то наступил ей на ногу, она завизжала и опрокинула бутылку вина на пол. Серёгины друзья пьяные были уже, один пошёл в туалет, споткнулся и ввалился в дверь. Сорвал её с петель.
— Замечательно, — процедила Анна. — Просто замечательно. И где они все сейчас?
— Уехали на следующий день. Мама мне утром позвонила, всё рассказала. Они типа попытались прибраться, но… ну, ты видишь. Я хотел сегодня прийти пораньше, начать тут всё чистить до твоего приезда, но задержался на работе. Я думал, ты завтра прилетишь.
Анна прошлась по комнате, обходя лужи и мусор. Остановилась у окна, посмотрела на осколки стекла.
— Максим, — сказала она, не оборачиваясь. — Это моя квартира. Моя. Я её купила. Я за неё плачу. Я каждый месяц отдаю треть зарплаты в ипотеку. Ремонт делала я, мебель покупала я. И ты даже не подумал, что надо спросить меня, прежде чем раздавать мои ключи направо и налево?
— Аня…
— Я не закончила, — оборвала его она. — Ты вообще понимаешь, во что мне это выльется? Окно надо менять. Дверь в туалете. Диван… — её голос дрогнул. — Диван восстановить — тоже деньги. Полотенца, посуда, уборка… Максим, тут на сотню тысяч ущерба минимум!
Максим побледнел ещё сильнее.
— Я… я поговорю с ними. Мы что-нибудь придумаем.
— Поговоришь? — Анна развернулась к нему. — Макс, твоя родня разгромила мою квартиру. Они должны за это заплатить. Ты позвонишь дяде Васе и Серёге и скажешь, что они обязаны компенсировать ущерб. Полностью.
Максим вскочил с дивана.
— Ань, ну как я им скажу? Это же семья! Мне потом стыдно будет! Они не специально, всё же случайно вышло. У дяди Васи пенсия копеечная, у Серёги двое детей. Откуда у них такие деньги?
— А мне откуда их взять? — выкрикнула Анна. — Максим, у меня тоже денег нет! Я только что телефон в кредит взяла, потому что старый сломался!
Они стояли друг напротив друга, и впервые за два года брака Анна почувствовала, что между ними пролегла трещина.
— И мне плевать, что тебе стыдно! Это они должны стыдиться, а не ты! Они взрослые люди, они должны отвечать за свои поступки!
— Аня…
— Нет! — она подняла руку. — Я устала. Я четыре дня провела в командировке, я ночь не спала в поезде, я хотела вернуться домой, а вместо этого попала в… в это! Твоя родня устроила тут погром, а ты защищаешь их!
Максим сжал челюсти.
— Я не защищаю. Я просто…
— Что? Пытаешься замять? Сделать вид, что ничего не произошло?
Воцарилась тишина. Только ветер свистел в разбитое окно.
Наконец Максим выдохнул и опустил плечи.
— Хорошо. Хорошо, Аня. Я… я заплачу сам. Из своей зарплаты. Посчитаем, сколько надо на всё, и я буду отдавать тебе каждый месяц.
Анна нахмурилась.
— У тебя зарплата шестьдесят тысяч. Если отдавать по десять в месяц, это десять месяцев.
— Я буду отдавать по двадцать, — Максим смотрел в пол. — Урежу расходы. Мне не нужно много. Я справлюсь.
Она хотела было возразить, сказать, что это несправедливо, что это его родственники виноваты, но слова застряли в горле. Максим выглядел таким опустошённым, таким виноватым, что злость в ней начала медленно затихать, уступая место усталости.
— Будешь мне ремонт оплачивать, — сказала она тихо.
— Буду, — кивнул он. — Обещаю. Весь ремонт. До последней копейки.
Анна опустилась на стул, вдруг почувствовав, что ноги больше не держат.
— Я не хотела так, — пробормотала она. — Я не хотела орать на тебя. Просто… Макс, ты понимаешь? Это единственное, что у меня есть. Эта квартира. Я её заработала. И видеть её в таком виде…
Максим подошёл и опустился на корточки рядом с ней. Осторожно взял её за руку.
— Я понимаю. Прости меня. Я правда не думал, что так выйдет. Я хотел как лучше.
— Хотел как лучше, — повторила Анна устало. — А получилось как всегда.
Они сидели так несколько минут. Потом Максим поднялся.
— Ладно. Давай начнём прибираться. Хотя бы самое страшное уберём. Завтра я найду мастеров, чтобы окно поставили. С дверью тоже разберёмся.
Анна кивнула. Встала, пошла на кухню за мусорными пакетами. Максим остался в гостиной, начал собирать битую посуду и стаканчики.
Они работали молча, каждый думая о своём. Анна собирала осколки стекла, заклеивала окно картоном, чтобы не дуло. Максим драил пол, оттирая винные пятна. Потом они вместе пытались привести в порядок туалет — Максим снял дверь и прислонил её к стене в коридоре.
К полуночи квартира стала хотя бы пригодной для жизни. Воздух больше не пах прокисшим вином и сигаретами — только моющими средствами и холодом с улицы.
Они стояли на кухне, допивая чай. Максим выглядел измученным.
— Спасибо, — сказала Анна тихо. — За помощь.
— Это моя вина, — ответил он. — Моя обязанность и убирать.
— Максим, — она помедлила. — Обещай мне, что больше ты никогда не будешь принимать такие решения без меня. Это наша квартира. Ну, моя, технически, но мы же семья. Всё, что касается нас, мы должны решать вместе.
Он кивнул.
— Обещаю. Больше никогда. Никаких решений в одиночку. Я понял.
Анна поставила чашку в раковину.
— Пойдём спать. Завтра будет долгий день.
Они легли в кровать, и Анна ещё долго не могла уснуть. Она лежала, глядя в потолок, и думала о том, как странно всё сложилось. Она представляла их первый год семейной жизни совсем иначе. Без разгромленных квартир, без скандалов, без необходимости считать каждую копейку на ремонт.
Но, с другой стороны, они справились. Не разругались окончательно, не наговорили друг другу непоправимых вещей. Максим признал свою вину и взял ответственность на себя. Это чего-то стоило.
Рядом Максим ворочался, тоже не в силах уснуть.
— Аня? — позвал он шёпотом.
— Да?
— Я правда больше так не буду.
Она нащупала его руку под одеялом и сжала.
— Я знаю.
Прошло две недели. Окно поставили — новое, красивое, с тройным стеклопакетом. Дверь в туалете висела ровно, без перекосов. Пятна на полу удалось вывести, хотя это потребовало трёх обработок специальным средством.
Максим каждый месяц перпеводил Анне по двадцать тысяч. Она их не тратила, откладывала — на всякий случай, на будущее. Может быть, на новый диван, когда накопят.
Родители Максима так ни разу и не позвонили. Анна знала, что он с ними поговорил после того вечера — долго, по телефону, закрывшись в спальне. Она не подслушивала, но слышала обрывки — повышенные голоса, оправдания, его твёрдое «нет, я сам разберусь».
Серёга с Олей тоже молчали. Анна не знала, чувствуют ли они себя виноватыми, или просто решили сделать вид, что ничего не произошло. Ей было всё равно. Главное, что Максим понял урок.
А урок был простой: семья — это не только про поддержку и любовь. Это ещё и про ответственность. Про умение отвечать за свои решения. Про то, что иногда приходится говорить «нет» даже самым близким людям, если это необходимо.
Вечером они сидели на диване — накрытом новым чехлом, который Анна нашла на распродаже. Смотрели какой-то фильм, пили чай. Максим обнимал её за плечи, она прижималась к нему, укрывшись пледом.
— Как думаешь, — спросила она, — когда-нибудь мы сможем посмеяться над этой историей?
Максим фыркнул.
— Может, лет через десять. Когда я наконец вытесню это из памяти.
— Не вытесняй, — попросила Анна. — Пусть будет напоминанием.
— Будет, — пообещал он. — Обязательно будет.
Они снова замолчали, погрузившись в фильм. На экране герои ссорились, мирились, принимали решения, ошибались и исправляли ошибки. Как и все люди. Как и они сами.
А за окном шёл снег. Москва готовилась к очередному морозному дню. Где-то работали мастера, ставя окна в чьих-то квартирах. Где-то люди ругались и мирились, теряли и находили, ломали и чинили. Жизнь продолжалась, несмотря ни на что.
И это было, наверное, самым главным.
