Когда Марина получила назначение на должность финансового директора, она не ожидала, что вместе с новым креслом в угловом кабинете получит и новую роль в семейной иерархии. Раньше они с Игорем были просто парой — она работала аналитиком, он брался за фриланс-проекты по веб-дизайну. Теперь же баланс сместился так явно, что об этом неловко было даже думать.
— Марин, у мамы опять проблемы с давлением, — сообщил Игорь в один из вечеров, когда она разбирала рабочие документы на кухонном столе. — Ей нужно пройти обследование, врач назначил УЗИ сосудов. Это тысяч пятнадцать будет стоить.
Марина кивнула, не отрываясь от графиков. Они переводили деньги Светлане Петровне регулярно — то на лекарства, то на анализы, то просто «на жизнь». После повышения зарплаты эти суммы перестали быть чувствительными для их бюджета.
— Хорошо, переведу завтра, — пообещала она, делая пометку в телефоне.
Но завтра превратилось в послезавтра, а потом в неделю позже. Новая должность поглотила Марину целиком. Она уходила из дома в семь утра и возвращалась после девяти вечера, прихватив с собой ноутбук и папки с документами. Выходные исчезли как класс — их заменили видеоконференции и срочные отчёты.
— Мама звонила третий раз за сегодня, — Игорь появился в дверях спальни, где Марина работала за импровизированным столом из гладильной доски. — Спрашивает про деньги. Я ей сказал, что ты очень занята, но она волнуется.
Марина устало потёрла глаза. На часах было половина двенадцатого ночи.
— Игорь, послушай. У меня завтра в девять презентация перед советом директоров. Мне нужно доработать слайды. Я физически не могу сейчас вникать в детали. Давай сделаем проще — я оформлю дополнительную карту к моему счёту и отдам твоей маме. Пусть сама оплачивает то, что ей нужно. Лекарства, врачи, продукты. Всё необходимое. Ты же понимаешь, о чём я?
Игорь неопределённо пожал плечами.
— Ну, в принципе, это удобно. Маме не придётся каждый раз просить.
— Вот именно. А мне не придётся в час ночи думать о переводах.
На следующей неделе Марина заказала дополнительную карту в отделении банка, привязав её к своему основному счёту. Светлана Петровна приняла карту с благодарностью, расцеловав невестку в обе щеки.
— Ты такая молодец, Мариночка! Игорёк мне рассказывал, как у тебя дела идут. Просто чудесно! А я тут со своими старушечьими проблемами всё время вас отвлекаю.
— Ничего страшного, — улыбнулась Марина. — Только помните, Светлана Петровна, это для важных вещей. Для здоровья и быта. Хорошо?
— Конечно, конечно! Ты же меня знаешь, я женщина скромная.
Первый месяц прошёл незаметно. Марина изредка проверяла выписку и видела разумные суммы — аптеки, продуктовые магазины, оплата коммунальных услуг. Всё было в порядке, и она перестала даже заглядывать в приложение банка, сосредоточившись на работе.
Департамент, который она возглавила, требовал полной реорганизации. Марина проводила встречи, внедряла новые процессы, разруливала конфликты между подчинёнными. Дома она появлялась только чтобы переодеться и поспать несколько часов. Игорь вроде бы понимал — он сам готовил ужины, убирался, занимался хозяйством. Правда, проектов у него становилось всё меньше, но Марина не акцентировала на этом внимание. Главное, что он её поддерживает.
Во второй месяц Марина случайно обратила внимание на сумму, которую потратила свекровь за неделю. Двадцать восемь тысяч рублей. Она нахмурилась, открыла детальную выписку. Ресторан, бутик женской одежды, салон красоты, ещё один ресторан.
Странно. Но, может, у Светланы Петровны был день рождения или юбилей какой-нибудь подруги? Марина пожала плечами и закрыла приложение. Разбираться не было ни времени, ни сил.
К концу третьего месяца суммы выросли. Марина заметила это, просматривая общую финансовую картину перед квартальным отчётом для себя. Свекровь тратила по пятьдесят—семьдесят тысяч в месяц. Рестораны были в списке постоянно, причём довольно дорогие. Бутики, ювелирный магазин, турагентство.
Турагентство?
Марина открыла переписку с Игорем и начала писать сообщение, но передумала. Сейчас она была на важном совещании, и телефон пришлось убрать. Вечером, решила она. Вечером поговорю.
Но вечером Игорь сам завёл разговор о матери.
— Мама хотела съездить в санаторий, — сообщил он за ужином. — Говорит, врач рекомендовал. Для сердца полезно. Это на неделю, за городом. Это недорого.
Марина медленно опустила вилку.
— Игорь, а ты в курсе, сколько твоя мама тратит с моей карты?
Он моргнул.
— Ну… на лекарства, наверное? На еду? Я же не слежу.
— За последний месяц она потратила шестьдесят три тысячи рублей. Из них в ресторанах — тридцать две. В бутиках одежды — пятнадцать. Остальное — салоны красоты, косметика, какие-то развлечения. А вот на лекарства и продукты — всего девять тысяч. Девять, Игорь.
Он замялся, явно не зная, что сказать.
— Может, она приглашала подруг? Или племянницу свою? У неё же жизнь не заканчивается на таблетках.
— Я дала карту для необходимых вещей. Ты помнишь это слово? Необходимых. Не для того, чтобы твоя мама водила подруг по ресторанам на мои деньги.
— Марина, ну не кипятись. Мама пожилой человек, ей приятно чувствовать себя нужной, угостить кого-то. Это не так страшно.
— Шестьдесят три тысячи в месяц — это не «не так страшно». Это почти половина моей прежней зарплаты, если ты помнишь.
— Так у тебя теперь зарплата другая!
Эта фраза повисла в воздухе. Марина посмотрела на мужа — на его мягкое, немного обиженное лицо, на удобную домашнюю футболку, которую он носил уже третий день подряд.
— Да, — тихо сказала она. — У меня теперь зарплата другая. А у тебя?
— Я жду большой проект, ты же знаешь. Клиент обещал определиться до конца месяца.
— Игорь, ты последние полгода «ждёшь большой проект». А я работаю по четырнадцать часов в сутки.
— Ну извини, что у меня не так блестяще карьера сложилась! — он вскочил из-за стола. — Извини, что я не зарабатываю столько, сколько моя жена! Может, мне ещё извиниться, что я мужчина, но при этом не содержу семью?
— Я не об этом, — Марина потёрла виски, чувствуя приближение мигрени. — Я просто хочу, чтобы ты понимал: деньги не падают с неба. И если я работаю так, что не вижу белого света, то твоя мать могла бы хотя бы не тратить их на рестораны и шопинг.
— Она не нарочно! Ей просто приятно, что она может себе что-то позволить. Она всю жизнь экономила, когда папа был жив.
— Игорь, давай не будем сейчас об этом. Я устала. Поговори с мамой. Напомни ей, что эта карта только для жизненно важных вещей. Рестораны сюда не относятся. Если она не поймёт, я просто заблокирую ей карту. Тебе понятно?
— Ты не можешь так сделать!
— Игорь, — Марина встала и посмотрела мужу в глаза. — Это мои деньги. Я их зарабатываю. Я решаю, как ими распоряжаться. И я слишком устаю, чтобы ещё разбираться использует твоя мать её по назначению или нет. Если тебе это не нравится — можешь сам начать зарабатывать и содержать маму.
Она развернулась и ушла в спальню, хлопнув дверью. Рука дрожала, когда она открывала приложение банка и нажимала «заблокировать карту». Готово.
В следующие две недели Марина полностью погрузилась в работу. Они с Игорем почти не разговаривали — он демонстративно молчал, она была слишком занята, чтобы первой идти на примирение. Спали они теперь по разные стороны кровати, отвернувшись друг от друга.
В четверг, когда у Марины была назначена встреча с представителями инвестиционного фонда, секретарь Ольга заглянула в кабинет с растерянным лицом.
— Марина Олеговна, там… ваш муж пришёл. Он очень настаивает, чтобы вы вышли. Он кричит в приёмной.
Марина почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Что?
— Он говорит, что это срочно. Насчёт вашей свекрови. Мы пытались его успокоить, но он не слушает.
Марина выскочила из кабинета. В приёмной действительно стоял Игорь — красный, взъерошенный, с диким взглядом. Несколько её коллег притормозили в коридоре, с интересом наблюдая за сценой.
— Ты почему моей матери карту заблокировала? — заорал он, едва увидев Марину. — Ты же её опозорила! Ты понимаешь, что ты сделала?!
— Игорь, — Марина попыталась взять себя в руки. Щёки горели от стыда под взглядами сотрудников. — Пойдём в кабинет. Сейчас.
— Да какой кабинет! — он сжимал кулаки, и она на мгновение испугалась, что он правда может замахнуться. — У мамы с сердцем стало плохо! Из-за тебя! Она не смогла расплатиться, её было стыдно перед людьми! У неё сердце прихватило прямо там!
— В кабинет, — повторила Марина тихо, но жёстко. — Немедленно.
Она схватила его за рукав и буквально втащила в свой кабинет, закрыв дверь. Игорь продолжал кричать:
— Как ты могла! Это моя мать! Она никогда тебе плохого не сделала!
— Игорь, заткнись, — Марина была на пределе. — Заткнись сейчас же и дай мне сказать. Я дала карту твоей матери для необходимых вещей. Для лекарств. Для продуктов. Для врачей. Не для того, чтобы она обедала в ресторанах и покупала себе тряпки.
— Это всё равно бесчеловечно! Ты её унизила!
— А ты поинтересовался, где была твоя мать, когда не смогла расплатиться? — Марина достала телефон и открыла банковское приложение. — Вот, смотри. Последняя транзакция по карте. Ресторан «Волна». Понедельник, обед. Сумма — двенадцать тысяч четыреста рублей. Двенадцать тысяч, Игорь! На обед! Ты думаешь, она одна обедала на эту сумму?
Игорь замер, глядя на экран.
— А вот это позавчера, — Марина листала дальше. — Девять тысяч восемьсот. Тот же ресторан. А это четыре дня назад — восемь тысяч в итальянском бистро. Твоя мама водит своих подруг по ресторанам на мои деньги. Вот где она «опозорилась» — когда карту заблокировали, и она не смогла оплатить очередной светский обед.
— Это… это не важно, — Игорь отвернулся. — Она пожилой человек, ей нужна поддержка.
— Поддержка — это лекарства и еда. Не рестораны по двенадцать тысяч. Не бутики и салоны красоты. Я не благотворительный фонд для её развлечений.
— Ты просто жадная! — он развернулся к ней. — Ты стала такой, как только получила эту должность! Тебе денег жалко на мою мать!
— Мне не жалко денег на твою мать, мне жалко своего времени и здоровья, которые я трачу, чтобы эти деньги заработать! — Марина почувствовала, как внутри что-то окончательно переломилось. — Я работаю по шестнадцать часов в сутки. Я не вижу друзей. Я не высыпаюсь. Я забыла, когда последний раз ходила в кино или читала книгу просто для удовольствия. И всё это для чего? Чтобы твоя мать кутила в ресторанах? Чтобы ты сидел дома и «ждал большой проект»?
— Значит, теперь я виноват? — его голос стал опасно тихим. — Я виноват в том, что не зарабатываю столько же?
— Ты виноват в том, что живёшь за мой счёт и ещё имеешь наглость что-то требовать! — выпалила Марина и в ту же секунду поняла, что произнесла вслух то, что думала последние месяцы.
Повисла тишина. Игорь смотрел на неё так, словно она ударила его.
— Понятно, — наконец сказал он. — Значит, я просто нахлебник.
— Я не это имела в виду…
— Нет, ты именно это имела в виду. И знаешь что? Я устал от твоего снисходительного тона. Я устал чувствовать себя неудачником в собственной семье. Если тебе так тяжело нас с мамой содержать — может, не надо?
— Может, и не надо, — тихо сказала Марина. — Может, нам действительно стоит развестись, Игорь. Потому что я больше не могу так жить.
Она сама не ожидала этих слов. Они вырвались сами собой, но как только прозвучали, Марина поняла, что это правда. Она действительно не может. Не хочет. Слишком устала.
— Развестись? — Игорь побледнел. — Ты серьёзно?
— Да. Мне нужно работать, Игорь. Там меня ждут люди. Важные люди, от которых зависят большие деньги и будущее моих сотрудников. А я сижу тут и выясняю отношения из-за того, что твоя мать не смогла оплатить обед в ресторане.
— Ну и отлично! — его лицо исказилось. — Разводись! Только учти — я отсужу у тебя половину квартиры! Это совместно нажитое имущество!
Марина усмехнулась.
— Игорь, ты забыл, что квартира куплена на деньги, которые я получила от продажи квартиры моих родителей? Это не совместно нажитое. Это моя собственность, приобретённая до брака.
— Ты… ты специально! — он задыхался от ярости. — Ты всё подстроила! Ты всегда была расчётливой стервой!
— Игорь, выйди из моего кабинета. Сейчас же. Или мне вызвать охрану?
— Да пошла ты! — он рванул к двери. — И твоя работа, и твой кабинет! Я отсужу всё! Ты ещё пожалеешь!
Он распахнул дверь и вылетел в коридор. Марина прислонилась к столу, чувствуя, как дрожат колени. Она слышала, как Игорь продолжает кричать в приёмной:
— Вот ваша директриса! Карьеристка, которая собственную семью бросает! Свекровь довела до сердечного приступа!
— Вызовите охрану, — тихо сказала Марина в телефон. — Пусть выведут моего мужа из здания.
Через три минуты два рослых охранника уже сопровождали всё ещё орущего Игоря к выходу. Коллеги расходились по кабинетам, не скрывая любопытства. Марина закрыла дверь и опустилась в кресло.
Руки дрожали. Сердце колотилось. Но вместе с этим она чувствовала странное облегчение — как будто сбросила с плеч непосильный груз, который тащила слишком долго.
Она посмотрела на часы. Через десять минут встреча с инвесторами. Нужно взять себя в руки.
Марина подошла к зеркалу, поправила волосы, подкрасила губы. Лицо в отражении было бледным, но решительным. Она сделала глубокий вдох, выдох. Ещё раз.
Нормально. Сейчас она выйдет, проведёт встречу. Сделает свою работу. А потом, после, разберётся с личной жизнью. Оформит развод, сменит замки в квартире.
Начнёт жить для себя.
Марина выпрямила плечи и открыла дверь кабинета. Ольга стояла у своего стола с виноватым видом.
— Марина Олеговна, я так извиняюсь… Я пыталась его остановить…
— Всё в порядке, Оля. Не переживайте. Где наши гости?
— В переговорной уже ждут.
— Отлично. Идёмте.
Она шла по коридору с высоко поднятой головой. Пусть все видели. Пусть обсуждают. Ей было всё равно.
Развод оформили через два месяца. Игорь пытался бороться, нанял адвоката, который пообещал «всё отсудить», но реальность оказалась прозаичной: квартира действительно принадлежала Марине, совместно нажитого имущества почти не было, и единственное, на что мог претендовать Игорь — это машина пятилетней давности, которую они когда-то купили вместе. Марина отдала её без споров.
Светлана Петровна звонила несколько раз, плакала в трубку, обвиняла Марину в разрушении семьи. После третьего такого звонка Марина просто заблокировала её номер.
Она работала столько же — по четырнадцать—шестнадцать часов в сутки. Но теперь, возвращаясь домой, она не видела на диване безучастного мужа, не выслушивала причитания о проблемах свекрови, не чувствовала себя виноватой за каждую заработанную тысячу.
Она просто жила. Жила для себя.
