Марина впервые увидела Дениса в коридоре офиса — высокий, широкоплечий, с располагающей улыбкой и уверенным рукопожатием. HR-менеджер представила его как кандидата на вакансию аналитика в её отдел.
— Опыт работы с базами данных есть? — спросила Марина, листая резюме.
— Три года в «Технопроме», — ответил Денис. — Могу показать проекты, если нужно.
Она кивнула, оценивая. Отдел нуждался в усилении — объёмы росли, а Светка из бухгалтерии уже намекала, что может переманить к себе Колю, если Марина не найдёт ему помощника. Денис выглядел подходящим: грамотный, без заносчивости, какой бывает у молодых специалистов.
— Хорошо, — сказала она. — Начинаешь с понедельника. Оформление через отдел кадров, там всё объяснят.
Первые недели Денис работал с энтузиазмом, который Марина давно не встречала у новичков. Он задерживался допоздна, разбирая старые отчёты, задавал вопросы по делу, а не для галочки. Она замечала, как он смотрит на неё — внимательно, но не навязчиво. После совещаний предлагал проводить до машины, ссылаясь на тёмные переулки вокруг офиса.
— У меня машина на парковке стоит, — смеялась Марина. — Какие переулки?
— Тогда до парковки провожу, — не сдавался Денис.
Постепенно эти проводы переросли в разговоры у машины, потом в совместные обеды, а через два месяца — в поцелуй у её подъезда после корпоратива. Марина давно не встречала мужчину, который слушал бы её так внимательно, запоминал мелочи, дарил цветы без повода. После развода три года назад она свыклась с одиночеством, но Денис будто вернул в жизнь краски.
— Переезжай ко мне, — предложила она через четыре месяца отношений. — Зачем тебе снимать эту конуру на окраине? У меня двушка в центре, места хватит.
Денис обнял её крепко:
— Я только об этом и мечтал.
Первый месяц совместной жизни был идиллией. Денис готовил завтраки, мыл посуду без напоминаний, массировал Марине плечи после работы. Она чувствовала себя защищённой, нужной. Квартира, которая раньше казалась слишком большой и пустой для одной, наполнилась смехом, музыкой, запахом кофе по утрам.
— У меня сестра в Москву приезжает, — сказал Денис однажды вечером, разминая её стопы. — На недельку. Можно к нам?
— Конечно, — согласилась Марина. — Пусть приезжает.
Лена появилась с двумя чемоданами и коробкой конфет для хозяйки. Девушка лет двадцати пяти, с такими же тёмными глазами, как у Дениса, но с жёстким взглядом.
— Спасибо, что пустили, — сказала она, быстро оглядывая квартиру. — У Дениса хоть приличное жильё теперь.
Слово «теперь» резануло слух, но Марина промолчала. Неделя превратилась в две, потом в три. Лена устроилась на временную работу промоутером, приходила поздно, занимала ванную по часу, а её вещи постепенно расползались по всей квартире.
— Денис, когда твоя сестра съезжает? — спросила Марина однажды утром, спотыкаясь о Ленины кроссовки в коридоре.
— Ещё немного, милая, — ответил он, целуя её в шею. — Она деньги копит на съёмное. Потерпи чуть-чуть.
Марина терпела. Но напряжение росло. Лена вела себя всё свободнее: критиковала Маринин выбор сериалов, переставляла продукты в холодильнике, как ей удобно, приглашала подруг без предупреждения. Однажды Марина вернулась с работы и обнаружила на кухне троих незнакомых девушек, которые громко обсуждали чьи-то любовные драмы.
— Лен, я просила предупреждать, — сказала Марина, стараясь сохранять спокойствие.
— Да ладно, — отмахнулась та. — Мы тихо сидим. Вообще, у тебя такая большая квартира, а живёшь одна. Вот мы с Денькой вдвоём раньше в однушке ютились с мамой.
Тревожный звоночек прозвенел в голове Марины, но она не придала ему значения. Зря.
Через неделю Денис объявил:
— Мама приедет на пару дней. Совсем плохо себя чувствует, врачи в нашем городе никакие. Тут хотя бы обследование нормальное пройдёт.
Галина Петровна въехала в квартиру как генерал на завоёванную территорию. Полная женщина лет пятидесяти, с туго завитыми волосами и привычкой говорить безапелляционным тоном. Обследование заняло три дня, но уезжать мама Дениса не собиралась.
— Врач сказал, мне нужен покой и наблюдение, — заявила она, устраиваясь на Маринином диване с пультом от телевизора. — Тут и останусь пока.
— Как это? — не поняла Марина. — Галина Петровна, у вас же дом, работа…
— За домом соседка приглядит, с работы уволилась, — спокойно ответила та. — В моём возрасте пора о здоровье думать. А то одна там, если что случится — кто поможет?
Марина посмотрела на Дениса. Тот избегал её взгляда, изучая что-то в телефоне.
— Денис, — позвала она. — На кухню.
В кухне, за закрытой дверью, она спросила тихо, но жёстко:
— Что происходит?
— Мама действительно плохо себя чувствует, — начал он. — Я не мог ей отказать. Это ненадолго, правда.
— Ненадолго? Она уволилась! — голос Марины повысился. — Ты планировал это?
— Нет, конечно нет, — он попытался обнять её, но она отстранилась. — Просто так вышло. Марин, ну потерпи немного. Она моя мама.
Марина терпела. Но жизнь превратилась в кошмар. Галина Петровна вставала в шесть утра и включала телевизор. Спать под это было уже невозможно. Она готовила еду, которую Марина терпеть не могла — жирные супы, котлеты с огромным количеством лука, перловую кашу. Она стирала всё подряд, не разбирая, и однажды Марина обнаружила свою любимую шёлковую блузку севшей на три размера.
— Галина Петровна, это была дорогая вещь, — сказала Марина, держа в руках испорченную блузку.
— Вот ещё, дорогая, — фыркнула та. — Тряпка как тряпка. В наше время по двести рублей такие покупали. А ты тут привередничаешь.
Лена тем временем устроилась на постоянную работу, но съезжать не торопилась. Сестра с матерью Дениса заняли комнату, которая раньше была гостиной. Вещи Марины из этой комнаты перекочевали в коридор, сложенные в коробки.
— Мы временно, — сказала Лена, когда Марина попыталась возразить. — Пока мама на ноги не встанет.
Но мама и не думала вставать на ноги. Она обосновалась на диване, смотрела сериалы, давала Марине непрошеные советы по ведению хозяйства и регулярно напоминала, как «девкам в её годы» надо себя вести, чтобы мужика удержать.
— Вот мой покойный муж, — рассказывала она, — любил, когда я в платьях ходила. А ты всё в брюках да в брюках. Неженственно это.
Марина сжимала зубы и уходила в спальню — единственное место в квартире, где можно было побыть одной. Но даже там она не чувствовала покоя. За стеной Галина Петровна с Леной обсуждали её — негромко, но было слышно.
— Зажиточная, а жадная, — говорила мать. — Холодильник на замок не закрывает, но видно же, что каждый кусок считает.
— Да ладно, мам, нормальная она, — защищала Лена, но без особого энтузиазма. — Просто привыкла одна жить. Эгоистка, в общем.
Марина не могла поверить, что это происходит с ней. Она, начальник отдела, самостоятельная женщина, владелица квартиры, чувствовала себя гостьей в собственном доме. Хуже того — нежеланной гостьей.
С Денисом они почти перестали разговаривать. Он стал отстранённым, раздражительным. На её попытки обсудить ситуацию отвечал отговорками: «Не сейчас», «Устал», «Ты опять за своё». Близости не было уже месяца полтора. Каждый вечер он засыпал, отвернувшись к стене.
Однажды Марина пришла домой раньше обычного. В квартире пахло пирогами и свежим бельём — Галина Петровна развила бурную деятельность. На кухне мать с дочерью обсуждали что-то с Денисом.
— Надо ещё холодильник новый взять, — говорила Галина Петровна. — Этот маленький совсем. На четверых не хватает.
— Мам, погоди, — отвечал Денис. — Марина сейчас придёт, поговорим.
— Чего с ней говорить, — вмешалась Лена. — Это твоя квартира тоже теперь. Живёшь здесь полгода — имеешь право решать.
Марина замерла в дверях.
— Моя квартира? — переспросила она тихо.
Все трое обернулись. Денис попытался улыбнуться:
— Милая, ты уже дома? Мы тут думали…
— Что думали? — голос её стал твёрже. — Какой холодильник? Какое право решать?
Галина Петровна поднялась с дивана, вздёрнув подбородок:
— Слушай, девонька, Денис тут с нами живёт. Он мужчина в доме, хозяин. Имеет право и холодильник купить, и порядки устанавливать. А ты что — ущемлять его собралась?
— Хозяин? — Марина почувствовала, как внутри что-то рвётся. — В моей квартире?
— Ну вы же вместе живёте, — встрял Лена. — Или как? Он тебе что, квартирант?
— Я купила эту квартиру на свои деньги, — проговорила Марина медленно, глядя на Дениса. — Я плачу за коммуналку. Я покупаю продукты. А вы, — она повернулась к Галине Петровне, — живёте тут три месяца, не заплатив ни копейки.
— Как это не заплатив? — возмутилась та. — Я тут убираю, готовлю, стираю! Или это не считается?
— Я не просила вас здесь убирать! — крикнула Марина, и сама испугалась своего крика. — Я не просила вас сюда въезжать! Я согласилась — на неделю Лену пустить, на пару дней мать Дениса! А вы тут обосновались, как…
— Осторожнее, — холодно предупредила Галина Петровна. — Не забывайся. Ты моего сына к себе позвала. Сама. А где он, там и его семья. Или ты думала, что он от матери отречётся ради тебя?
Марина посмотрела на Дениса. Он стоял молча, опустив глаза. Не защищал её. Не возражал матери. И в этом молчании было всё.
— Значит, так, — сказала Марина, чувствуя, как внутри вместо ярости наступает ледяное спокойствие. — Вы хотели новый холодильник? Порядки собрались устанавливать?
— Мы просто думали, что можно сделать быт удобнее, — начал Денис.
— Ты похозяйничать решил? — голос её звучал странно отчуждённо. — Ты здесь никто! А ну-ка убирайтесь все из моего дома!
Повисла тишина.
— Ты чего? — пробормотал Денис. — Мариш, ты о чём?
— Я о том, что вы все съезжаете. Сегодня. Сейчас, — она оглядела их всех троих. — Собирайте вещи и уходите.
— Да ты охренела совсем! — взвилась Лена. — На улицу нас выгнать хочешь?
— Я хочу, чтобы вы ушли из моей квартиры, — повторила Марина. — У тебя работа есть, у Галины Петровны — дом и какая-никакая пенсия. Снимете жильё, как все нормальные люди. А ты, — она посмотрела на Дениса, — можешь идти с ними. Или к друзьям. Мне всё равно.
— Марина, ты не можешь так, — он попытался взять её за руку, но она отстранилась. — Мы же любим друг друга.
— Любим? — она засмеялась горько. — Ты меня любишь или мою квартиру? Потому что за последние три месяца я вас всех кормила, обстирывала, терпела хамство от твоей матери и сестры. А ты молчал. Ни разу не встал на мою защиту. Ни разу.
— Они моя семья, — сказал Денис тихо. — Я не могу их бросить.
— Тогда и не бросай, — ответила Марина. — Идите все вместе. Дружной семейкой.
Галина Петровна надулась:
— Вот видишь, Денис, какая она. Как не нужен стал — так и выгнала. Я сразу говорила, что добром это не кончится. Не наша она. Из других она, из этих…
— Из каких «этих»? — устало спросила Марина. — Из тех, кто хочет жить в своей квартире без незваных гостей? Так и есть.
Она развернулась и ушла в спальню, закрыв дверь на ключ. Села на кровать, ожидая слёз, но их не было. Только странное облегчение, будто с плеч свалился тяжёлый мешок.
За дверью слышались приглушённые голоса, шаги, хлопанье шкафов. Они собирались. Марина смотрела в окно на вечерний город — огни фонарей, силуэты деревьев, редкие прохожие внизу. Всё то, что она любила в этом районе, в этой квартире, в своей жизни до того, как впустила в неё Дениса с его семейкой.
Дверь спальни толкнули. Денис.
— Открой, — попросил он. — Поговорить надо.
— Нам не о чем говорить, — ответила Марина, не оборачиваясь.
— Я не думал, что так получится, — его голос звучал виноватым, но не раскаивающимся. — Просто мама действительно заболела, а Ленке помочь надо было. Я думал, ты поймёшь.
— Я поняла, — сказала Марина. — Поняла, что вам нужна была не я, а моя квартира. Халява, одним словом. Жить бесплатно, на всём готовом. Даже холодильник свой решили тут поставить!
— Это не так, — запротестовал он слабо.
— Тогда скажи мне честно: ты хоть раз за эти полгода предложил оплатить коммуналку? Дать денег на продукты? Или хоть ужин в ресторане оплатить, когда у твоей мамаши был день рождения и вы отмечали его здесь, за моим столом, на мои деньги?
Молчание было ответом.
— Вот именно, — кивнула Марина. — А теперь уходи. И забери свою семью.
Он постоял ещё немного, потом шаги удалились. Через полчаса хлопнула входная дверь. Марина услышала, как стихли голоса в коридоре, как затихли шаги на лестнице. Квартира наполнилась тишиной — настоящей, не напряжённой, а спокойной.
Она вышла из спальни. В прихожей остались две коробки с вещами, которые Денис не успел забрать — или не захотел тащить. Марина вынесла их на лестничную площадку. Пусть забирает завтра.
На кухне Галина Петровна оставила на столе записку: «Пожалеешь ещё. Таких, как мой Денис, днём с огнём не найдёшь. Останешься одна». Марина скомкала бумажку и выбросила в мусорное ведро.
Она прошлась по квартире, открывая окна — выветривать затхлый дух чужого присутствия. В комнате, где жили Галина Петровна с Леной, на полу валялись обрывки газет, на столе стояли грязные чашки, а в углу обнаружился пакет с чьими-то старыми вещами. Марина убрала всё это, вытерла пыль, расставила свои книги и папки с документами. Её гостиная возвращалась к ней.
На диване остался след от Галины Петровны — просиженная вмятина и пятно от чая. Марина сняла чехол, закинула в стиральную машину. Включила свою любимую музыку — Чайковского, которого терпеть не могла мать Дениса, предпочитавшая шансон. Поставила чайник, достала хорошую заварку, которую прятала, чтобы сохранить для себя.
Села у окна с чашкой ароматного чая. Город за окном жил своей жизнью, равнодушный к её маленькой драме. Мир не обязан был вращаться вокруг её проблем. Но её квартира, её пространство, её жизнь — всё это было её. И больше ничьё.
Утром Денис прислал сообщение: «Можно забрать вещи?». Марина ответила: «Коробки на площадке. Ключи оставь в почтовом ящике». Он попытался позвонить, но она сбросила вызов. Писать больше не стал.
На работе коллеги заметили перемены.
— Что-то ты похорошела, — сказала Светка из бухгалтерии за обедом. — Влюбилась, что ли?
— Наоборот, — улыбнулась Марина. — Разлюбила.
— И это радует?
— Ещё как, — Марина отпила кофе. — Вернула себе свою жизнь.
Светка кивнула с пониманием:
— Знаю это чувство. У меня бывший тоже пытался обосноваться. С мамашей, с братом. Хорошо, что вовремя спохватилась. А то сидели бы у тебя до сих пор, ножки свесив.
— Именно, — согласилась Марина.
Она не жалела. Первые дни было непривычно возвращаться в пустую квартиру, но скоро это ощущение переросло в удовольствие. Никто не включал телевизор с утра. Никто не оккупировал ванную. Никто не давал советов, как ей жить. В холодильнике стояло то, что она любит. В шкафу висела её одежда, выстиранная правильно.
Иногда она думала о Денисе. Вспоминала первые месяцы — как он был внимателен, заботлив, как они смеялись вместе, как она верила, что он — тот самый. Наверное, он и был внимательным и заботливым, пока это помогало ему достичь цели. А целью была не она, Марина поняла это теперь ясно. Целью было пристроить семью — себя, мать, сестру — в тёплое место, где не надо напрягаться, платить, нести ответственность.
Месяца через два после их расставания общая знакомая рассказала, что видела Дениса с новой девушкой.
— Симпатичная такая, — говорила она. — Сказал, что познакомились в интернете. Она программист, своя квартира в новостройке.
Марина только кивнула. Не удивилась. Не расстроилась даже. Просто подумала: «Повезёт девчонке, если вовремя раскусит». И ещё подумала, что надо бы предупредить, но решила не вмешиваться. Каждый учится на своих ошибках.
Вечером того дня Марина стояла у окна с бокалом вина — хорошего, дорогого, которое купила себе просто так, без повода. За окном зажигались огни, город готовился ко сну. А она стояла в своей квартире, в своей тишине, в своей жизни, и чувствовала себя наконец дома. По-настоящему дома.
Телефон завибрировал — сообщение от коллеги: «Завтра презентация нового проекта. Готова порвать всех?». Марина улыбнулась и ответила: «Конечно!».
Она была готова. К работе, к жизни, к новым вызовам. И если когда-нибудь снова встретит кого-то, кто покажется достойным впустить в свою жизнь, она будет умнее. Внимательнее. Она будет помнить, что доброта — это не слабость, а границы — это не эгоизм. Что своё пространство надо защищать, даже если кажется, что любовь важнее.
А пока она просто жила. В своей квартире. Своей жизнью. И это было прекрасно.
