— Да что за?…
Кристина открыла глаза, и потолок над ней мгновенно поплыл, закручиваясь в мутную белую воронку. В висках стучало так, будто кто-то методично вбивал в череп раскаленные гвозди — ритмично, без пауз. Она попыталась сглотнуть, но горло отозвалось резью, сухой и шершавой, словно она наглоталась битого стекла вперемешку с песком. Язык прилип к небу. Жажда была не просто желанием пить — она стала физической пыткой, затмевающей все остальные ощущения.
В квартире стояла вязкая, душная тишина воскресного дня. Окна были закрыты — Кристину бил озноб, и еще утром ей казалось, что из щелей дует ледяной ветер, хотя на улице стоял сентябрьский зной. Теперь же, под двумя ватными одеялами, она варилась заживо в собственном поту. Футболка прилипла к спине, волосы спутались и тяжелой мокрой паклей липли к шее.
— Игорь… — позвала она.
Голос прозвучал жалко, похоже на скрип старой двери. Никто не ответил. Конечно. Его не было.
Кристина с трудом высвободила руку из-под одеяла и пошарила по тумбочке. Пальцы наткнулись на пустую кружку. На дне — лишь высохший коричневый ободок от чая, который она пила… когда? Вчера вечером? Или позавчера? Время расплылось, превратившись в тягучий кисель из бреда и коротких провалов в сон.
Она поднесла телефон к лицу. Экран вспыхнул, резанув по воспаленным глазам ярким светом. Три часа дня. Воскресенье.
Сообщений от мужа не было. Последнее её смс, отправленное в десять утра — «Купи воды и жаропонижающее, я не могу встать», — висело прочитанным. Две синие галочки, как приговор. Он видел. Он знал. Но он молчал.
— Занят, — прошептала Кристина, пытаясь найти оправдание, которое уже не лезло в голову. — Важный объект. Срочная сдача.
Игорь уехал в пятницу вечером, наспех собрав сумку с инструментами. «Крис, там аврал, заказчик — зверь, платит двойной тариф за срочность, буду ночевать на объекте». Она тогда только почувствовала первое першение в горле и кивнула, даже обрадовавшись — деньги лишними не будут, ипотека сама себя не закроет. Кто же знал, что через сутки её свалит грипп такой силы, что поход в туалет станет подвигом, достойным медали.
Она села на кровати. Комната качнулась, к горлу подкатила тошнота. Нужно было встать. Нужно было дойти до кухни. Там, в фильтре, была вода. Пять метров коридора. Пять бесконечных метров по ламинату, который сейчас казался раскаленной сковородкой.
Кристина сползла на пол. Ноги не держали, колени дрожали, как у сломанной куклы. Она поползла, опираясь рукой о стену, оставляя на обоях влажные следы от ладони. В прихожей валялись его домашние тапки — один перевернут, другой заброшен под обувницу. Он всегда так разувался, словно выпрыгивал из обуви на ходу. Раньше это раздражало, теперь вызывало глухую, тупую злость. Почему она должна смотреть на этот бардак, умираю от жажды?
Добравшись до кухни, она с трудом подтянулась за край столешницы. Руки тряслись так сильно, что тяжелый стеклянный кувшин едва не выскользнул из пальцев. Вода плеснула мимо стакана — на стол, на пол, на её босые ноги. Кристине было плевать. Она пила жадно, захлебываясь, чувствуя, как живительная прохлада течет по воспаленному пищеводу, немного усмиряя пожар внутри.
Опустошив два стакана, она бессильно опустилась на кухонный стул. Сердце колотилось где-то в горле, перед глазами плыли черные мушки. Немного полегчало, но слабость никуда не делась. Она была абсолютной, подавляющей.
Телефон снова пискнул. Сердце екнуло — Игорь? Вспомнил? Едет?
Кристина дрожащими пальцами разблокировала экран. Нет, это было всего лишь уведомление от социальной сети: «Посмотрите, чем делятся ваши друзья». Обычно она смахивала этот информационный мусор не глядя, но палец соскользнул по влажному стеклу, и приложение открылось.
Лента новостей обновилась, и первое, что бросилось в глаза, было фото. Яркое, солнечное, насыщенное жизнью — полная противоположность её темной, пропахшей болезнью квартире.
На фото была Елена. Бывшая жена Игоря. Женщина, о которой в их доме старались не говорить, словно она была призраком. Но на этом снимке призрак выглядел вполне материальным и очень довольным.
Лена стояла на веранде дачного домика. Свежие, еще влажные от пропитки перила блестели на солнце благородным темно-коричневым цветом. Рядом, на перилах, стояли две большие глиняные кружки, от которых поднимался уютный парок. А на заднем плане, в фокусе, стоял Игорь.
Кристина моргнула, надеясь, что это галлюцинация, порожденная высокой температурой. Но Игорь не исчез. Он стоял в своей любимой выцветшей футболке «Ария», которую Кристина сто раз порывалась выбросить, с шуруповертом в руке. Он щурился от солнца и улыбался. Широко, открыто, по-хозяйски. Так улыбается мужчина, который доволен своей работой и тем, где он находится.
Кристина медленно перевела взгляд на текст под фотографией. Буквы плясали, но смысл доходил мгновенно, словно удар под дых:
«Настоящие мужчины не говорят, а делают! Спасибо @igor_master за золотые руки и спасенную веранду. Теперь можно зимовать спокойно, ничего не сгниет. P.S. Чай с чабрецом и домашние пирожки — лучшая валюта за труд )»
Время публикации: два часа назад. Геолокация: СНТ «Зеленый бор».
В кухне повисла звенящая тишина. Кристина слышала только, как гудит холодильник и как бешено стучит кровь в висках.
Она снова посмотрела на дату. Сегодня. Воскресенье.
Пока она лежала в бреду, сгорая от температуры под тридцать девять, и молила о глотке воды, её муж, ссылаясь на «зверский аврал» и «срочный заказ», покрывал лаком перила на даче у бывшей жены. Пока она не могла дойти до аптеки, он пил чай с чабрецом и ел домашние пирожки в сорока километрах от города.
Взгляд Кристины зацепился за чек, который валялся на краю стола уже неделю — Игорь выложил его из кармана и забыл. Она машинально придвинула бумажку к себе. «Пропитка для дерева, цвет Орех, 5 литров». Дата покупки — прошлый вторник.
Пазл сложился с сухим, неприятным щелчком. Он готовился к этому. Это не был спонтанный порыв помочь «бедной женщине». Это был спланированный уик-энд.
Кристина почувствовала, как внутри, где-то под солнечным сплетением, вместо привычной мягкости и любви начинает зарождаться холодный, твердый ком. Жалость к себе исчезла. Слёзы, которые были готовы брызнуть от обиды еще минуту назад, высохли, не успев родиться. Температура, казалось, даже спала, вытесненная ледяной яростью.
Она сделала скриншот. Палец нажал кнопки уверенно и жестко. Фото отправилось в галерею. Доказательство предательства, сохраненное в цифре.
— Чай с чабрецом… — прошептала она в тишину кухни.
Кристина встала. Её все еще шатало, ноги были ватными, но теперь в этом теле была цель. Она подошла к раковине и плеснула в лицо холодной водой, смывая липкий пот болезни. Из зеркала на неё смотрела бледная женщина с ввалившимися глазами и потрескавшимися губами. Страшная. Больная. Неудобная.
Не то что румяная Лена на своей солнечной веранде.
— Ну что ж, Игорь, — сказала она своему отражению, и в голосе появились металлические нотки. — Ремонт так ремонт.
Она не пошла обратно в постель. Она взяла телефон, зарядку и села в кресло в гостиной, напротив входной двери. Она будет ждать. Вечер близко. Герой скоро вернется с войны, пахнущий не потом и бетоном, а дымком и чужим уютом. И она встретит его. Встретит так, как он того заслуживает.
Звук ключа, поворачивающегося в замке, раздался в восемь вечера. Кристина не шелохнулась, продолжая сидеть в кресле в полумраке прихожей. Её тело ломило от долгого сидения в одной позе, но она боялась пошевелиться, чтобы не расплескать ту холодную, кристаллическую ясность, которая пришла на смену лихорадке. Она слышала, как Игорь возится за дверью, стряхивая грязь с ботинок еще на лестничной клетке — привычка, которую он всегда соблюдал с педантичностью маньяка.
Дверь распахнулась, впуская в спертый, пропитанный болезнью воздух квартиры сквозняк с лестницы. Игорь вошел стремительно, по-деловому, бросил на пол тяжелую спортивную сумку с инструментами. Она глухо ударилась о ламинат — бам. Звук падения чего-то тяжелого и окончательного.
— Фух, ну и пробки, — выдохнул он, даже не глядя на жену. — Весь город решил вернуться именно сегодня. Я думал, сдохну на МКАДе.
Он стянул кроссовки, кряхтя, словно старик, и наконец выпрямился, заметив Кристину. На его лице на секунду мелькнуло замешательство — видимо, он ожидал найти её в постели, спящей или стонущей, но никак не сидящей в прихожей как немой укор. Но Игорь быстро нацепил привычную маску утомленного добытчика.
— Привет, малыш. Ты чего в темноте? Как самочувствие? Я так заматался, телефон сел еще в обед, зарядку в машине забыл… — он шагнул к ней, намереваясь дежурно чмокнуть в макушку.
Кристина чуть отстранилась, и этот жест заставил его остановиться. Но остановил её не вид мужа, а запах.
Он накрыл её волной. Это не был запах пота, пыли, дешевого кофе из автомата и бетонной крошки, который обычно приносил Игорь с реальных строек. От него пахло иначе. Густой, въедливый запах костра — такой бывает, когда долго сидишь у мангала. Сладковатый аромат дешевого кетчупа и жареного мяса. И поверх всего этого — резкий, химический дух растворителя и свежей алкидной пропитки. Тот самый запах, который невозможно спутать ни с чем и который не выветривается сутками.
— Ты пахнешь дымом, — тихо сказала Кристина. Её голос был сиплым, но ровным.
Игорь ни на секунду не сбился с ритма. Он лишь картинно закатил глаза, расстегивая куртку.
— Да это заказчик, будь он неладен. У него там рабочие на участке мусор жгли, бочки какие-то, ветки. Весь день в дыму, как копченая селедка. Голова раскалывается.
Он прошел мимо неё на кухню, на ходу стягивая футболку. Ту самую, с логотипом рок-группы. Кристина медленно повернула голову, провожая его взглядом. На спине футболки, ближе к пояснице, красовалось свежее пятнышко — бурое, похожее на соус. Или на пропитку цвета «Орех».
— Есть что пожрать? — крикнул он из кухни, гремя дверцей холодильника. — Я маковой росинки во рту не держал. Этот мудак даже перерыв на обед не дал сделать, говорит, пока не закончите — никаких перекуров.
Кристина встала. Головокружение вернулось, пол качнулся, но она ухватилась за косяк двери. Ей было физически противно слушать эту ложь. Она была такой плоской, такой ленивой. Он даже не старался придумать что-то правдоподобное, уверенный, что больная жена проглотит любую чушь.
— В холодильнике пусто, Игорь, — сказала она, входя на кухню. — Я два дня не вставала. Я просила тебя заказать доставку или привезти продукты.
Игорь захлопнул холодильник с раздражением. Он достал бутылку минералки, открутил крышку и припал к горлышку, делая большие, жадные глотки. Его кадык дергался. Он выглядел слишком свежим для человека, который пахал двое суток без сна. Лицо слегка обветрено, на щеках — здоровый румянец, какой бывает после дня на свежем воздухе, а не после душного офисного центра.
— Блин, Крис, ну ты даешь, — он вытер губы тыльной стороной ладони. — Ну я же работал. Я же деньги зарабатываю, чтобы мы ту же ипотеку платили. Неужели сложно было пару кнопок нажать в телефоне? Сейчас курьеры хоть в реанимацию привезут. Почему я должен после смены еще и о ужине думать?
Он перешел в наступление. Лучшая защита — нападение. Старый, проверенный метод. Обвинить жертву в том, что она недостаточно хорошо справляется со своими обязанностями, пока он «геройствует».
— Я не могла нажать кнопки, — Кристина села на стул, глядя на него снизу вверх. — У меня температура тридцать девять. Я телефон в руках удержать не могла. Кстати, ты купил лекарства? Я писала тебе список.
Игорь хлопал себя по карманам джинсов, изображая активный поиск.
— Черт… Забыл. Вылетело из головы, честно. Там такой дурдом был, Кристина, ты не представляешь. Сроки горят, прораб орет, я думал только о том, как бы побыстрее закончить и домой свалить. Ну у тебя же было что-то в аптечке? Парацетамол там, аспирин?
— Было, — кивнула она. — Две таблетки. Вчера утром закончились.
— Ну вот видишь, — он развел руками, словно проблема была решена. — Жива же. Не нагнетай. Завтра куплю, с утра заскочу перед работой.
Он подошел к окну и открыл форточку, впуская вечерний шум города. От него снова пахнуло смесью хвои и костра. Этот запах теперь заполнял всю кухню, вытесняя затхлый воздух болезни. Запах чужого праздника жизни.
— А что именно вы делали? — спросила Кристина, разглядывая его руки. На правом указательном пальце, под ногтем, темнела въевшаяся полоска лака.
— Да проводку меняли, я же говорил. И щиток перебирали. Пылища, грязища… — он посмотрел на свои руки и быстро спрятал их в карманы. — Еще и стены штробить пришлось.
— Странно, — Кристина склонила голову набок. — Обычно после штробления ты приходишь серый от бетонной пыли. А сейчас от тебя пахнет деревом. И шашлыком.
Игорь напрягся. Его плечи чуть приподнялись, взгляд стал колючим. Он почувствовал, что разговор заходит куда-то не туда, но все еще не верил, что она может что-то знать.
— Тебе кажется, — отрезал он. — У тебя жар, вот и обоняние глючит. Какой шашлык, Кристина? Я два дня в подвале просидел с проводами. Ты бы лучше чаю мне сделала, раз уж встала, а не допросы устраивала. Я, между прочим, устал как собака.
— Чай… — повторила она это слово, пробуя его на вкус. — С чабрецом?
Игорь замер. На секунду в его глазах мелькнул испуг, но он тут же взял себя в руки.
— Какой чабрец? Обычный черный. Ты чего такая душная сегодня? Температура на мозг давит?
Он отошел от окна и плюхнулся на диванчик, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Достал телефон, включил экран.
— О, зарядка появилась, надо же, — пробормотал он фальшиво-удивленным тоном. — Ладно, закажу пиццу, раз жена у нас в коматозе. Тебе брать или ты на диете из таблеток?
Кристина смотрела на него и видела совершенно незнакомого человека. Человека, который может смотреть в глаза, нагло врать и при этом упрекать её в болезни. Он даже не спросил, как она себя чувствует на самом деле. Ему было неудобно, что она не обслуживает его, и он наказывал её своим пренебрежением.
— Не надо пиццу, — сказала она, доставая свой телефон из кармана халата. — Я не голодна. Я сыта, Игорь. По горло сыта.
Она разблокировала экран, открыла галерею и нажала на последний скриншот.
— Посмотри, — она протянула ему телефон через стол. — Кажется, этот мастер очень похож на тебя. И футболка такая же. И шуруповерт. Только вот заказчик там не похож на зверя. Скорее, на довольную женщину с пирожками.
Игорь смотрел на экран телефона несколько долгих секунд. Его лицо не выражало раскаяния или страха, который мог бы появиться у человека, пойманного на лжи. Сначала его брови поползли вверх в искреннем удивлении, а затем лицо исказила гримаса раздражения, смешанная с брезгливостью. Он небрежно бросил телефон обратно на стол, словно тот был грязным. Гаджет проскользил по столешнице и замер у края.
— Ну и что? — выплюнул он. — Ты теперь шпионишь за мной? Делать больше нечего, кроме как по соцсетям лазить и лайки считать?
Он снова перешел в атаку. Это было настолько предсказуемо, что Кристина даже не удивилась, лишь почувствовала, как внутри пульсирует холодная пустота.
— Я не шпионю, Игорь. Алгоритмы работают лучше любого детектива, — тихо ответила она, глядя ему прямо в глаза. — Ты не ответил. Ты врал мне два дня. Врал про подвал, про заказчика-зверя, про аврал.
Игорь резко встал, прошелся по кухне, задевая плечом открытую дверцу шкафа. Ему было тесно в этом разговоре, тесно в этой квартире с больной женой.
— Да, врал! — рявкнул он, останавливаясь напротив неё. — А знаешь почему? Потому что я знал, что начнется вот этот цирк! Я знал, что ты устроишь истерику на ровном месте. «Ой, зачем ты поехал к бывшей, ой, вы же расстались». Я просто хотел избежать выноса мозга, Кристина!
Кристина медленно поднялась со стула. Голова кружилась, но она заставила себя выпрямиться. Ей нужно было сказать это. Сказать всё, что накопилось за эти двое суток одиночества и страха.
— Избежать выноса мозга? — переспросила она, и голос её окреп, наливаясь сталью.
— Да, вообще-то!
— Ты провел все выходные, делая ремонт на даче у своей бывшей жены, пока я лежала дома с температурой тридцать девять и не могла дойти до аптеки! Игорь, ты приносил ей чай, пока твоя актуальная девушка умирала от жажды!
Эти слова повисли в воздухе, тяжелые и плотные, как камни. Кристина выдохнула, чувствуя, как горят легкие.
Игорь посмотрел на неё как на умалишенную. Он фыркнул, скрестив руки на груди — поза превосходства и закрытости.
— «Умирала от жажды»… Боже, сколько пафоса, Кристина. Ты себя слышишь? Ты не умирала, у тебя грипп. Обычный, сезонный грипп. Не надо делать из себя великомученицу. А Лена — одинокая женщина. У неё нет мужика в доме, некому помочь. Позвонила, попросила по-человечески: «Игорь, перила сгнили, веранда рухнет». Мне что, нужно было послать её? Сказать: «Извини, моя жена лежит с температурой тридцать семь и два и требует, чтобы я сидел у её кровати и держал за ручку»?
— Тридцать девять, Игорь. И я не требовала держать меня за ручку. Я просила купить воды и лекарств.
— Да какая разница! — перебил он, повышая голос. — Суть в том, что ты — эгоистка. Ты думаешь только о себе. А там реальная проблема была. Дерево гниет, дожди скоро. Я поехал и помог. Бесплатно, заметь! По старой памяти. Потому что я мужик, и у меня руки из нужного места растут. А ты устроила драму из ничего.
Он говорил убедительно, с жаром. Он искренне верил в свою правоту. В его картине мира он был рыцарем, который спас даму в беде, а дома его встретила неблагодарная мегера.
— То есть, по-твоему, это нормально? — Кристина оперлась руками о стол, чтобы не упасть. — Нормально бросить жену без помощи и поехать обслуживать бывшую?
— Не обслуживать, а помогать! — Игорь ударил ладонью по столу так, что подпрыгнула солонка. — Не смей всё опошлять. У нас с Леной нормальные, цивилизованные отношения. Человеческие! Она, в отличие от тебя, мозг не выносит. Она встретила, накормила, чаю налила, спасибо сказала. А я прихожу домой — тут бардак, воняет лекарствами, жрать нечего, и ты сидишь с кислой рожей и претензиями.
Он подошел к ней вплотную, нависая, давя своим присутствием и запахом чужого дома.
— Знаешь, почему я там задержался? — прошипел он ей в лицо. — Потому что там мне были рады. Там я чувствовал себя нужным. А тут я кто? Курьер по доставке таблеток? Банкомат для ипотеки? Ты посмотри на себя, Кристина. Ты даже встретить мужа нормально не можешь. Лежишь, страдаешь, жалеешь себя. А Лена за эти два дня и огород убрала, и пирогов напекла, и мне помогла. Вот это — женщина. А ты…
Он не договорил, но взгляд его сказал всё. Он смотрел на неё с откровенным разочарованием. Он сравнивал. И в этом сравнении Кристина — больная, потная, не накрашенная — проигрывала румяной и хозяйственной Лене всухую.
Кристину затрясло. Не от холода, а от осознания того, насколько глубока пропасть между ними. Он не просто изменил — это было бы банально и даже как-то понятно на физиологическом уровне. Он отдал другой женщине свою заботу, своё время и свои силы. Он отдал ей тот ресурс, который по праву принадлежал его семье.
— Ты прав, — сказала Кристина вдруг очень спокойно. Её голос перестал дрожать. — Я действительно эгоистка. Я думала, что муж — это человек, который рядом, когда плохо. А оказалось, что муж — это тот, кто бежит туда, где пирожки и где хвалят.
— Ой, всё, хватит философствовать, — Игорь махнул рукой, отворачиваясь. — Я иду в душ. Мне нужно смыть с себя этот день и этот разговор. А ты, если тебе так плохо, ложись спать. И чтобы к моему выходу ты успокоилась. Завтра на работу, мне не нужны твои ночные концерты.
Он направился к ванной, по дороге пнув ногой сумку с инструментами, которую сам же бросил в проходе.
— И кстати, — бросил он через плечо, уже стоя в дверях ванной. — Лена передала банку варенья малинового. Сказала, для иммунитета полезно. В сумке лежит. Можешь взять. Скажешь спасибо, когда выздоровеешь. Если совести хватит.
Дверь в ванную захлопнулась. Зашумела вода.
Кристина осталась стоять посреди кухни. В ушах звенело. «Скажешь спасибо». Он привез ей подачку от бывшей жены. Варенье как гуманитарную помощь для той, кто не справился с обязанностями жены. Это был финал. Точка невозврата была пройдена не тогда, когда она увидела фото, а сейчас, когда он швырнул ей эту банку варенья как кость собаке.
Она посмотрела на закрытую дверь ванной, за которой Игорь смывал с себя запах костра и чужой дачи, уверенный, что скандал окончен, что он победил, подавив её своим «мужским авторитетом». Он думал, что она проглотит это, поплачет в подушку и утром будет снова удобной.
Кристина глубоко вдохнула. Воздух всё еще пах его ложью, но теперь к нему примешивался новый запах — запах свободы. Тяжелой, горькой, но необходимой.
— Нет, Игорь, — прошептала она. — Я не скажу спасибо.
Она развернулась и пошла не в спальню, а в кладовку. Туда, где на верхней полке пылились пустые чемоданы. Сил почти не было, каждое движение давалось с болью, но ярость работала лучше любого энергетика. Решение было принято, и обжалованию оно не подлежало.
Шум воды за стеной действовал гипнотически. Игорь мылся долго, с наслаждением, словно пытался смыть с себя не только дорожную пыль, но и тот липкий слой лжи, которым он обмазал их квартиру за последние полчаса. Он был уверен, что эта вода — его щит, временная передышка, после которой он выйдет чистым, а Кристина уже «перебесится», утихнет и снова станет удобной деталью интерьера.
Кристина стояла в кладовке, сжимая ручку старого дорожного чемодана. Пальцы побелели от напряжения. Слабость никуда не делась — голову по-прежнему сдавливал горячий обруч, а ноги дрожали, но теперь эта дрожь была не от вируса, а от адреналина. Она вытащила чемодан в коридор, колесики глухо пророкотали по ламинату. Звук утонул в шуме льющейся воды.
Она действовала быстро, механически, отключив эмоции. Открыла шкаф. Его полка. Джинсы, свитеры, те самые футболки с логотипами групп, которыми он так гордился. Кристина не складывала вещи аккуратными стопками. Она сгребала их охапками, как опавшую листву, и швыряла в открытое нутро чемодана. Туда полетели носки, скрученные в тугие улитки, ремни, зарядные устройства, валявшиеся на тумбочке.
В прихожей она наткнулась взглядом на спортивную сумку с инструментами. Из бокового кармана торчала банка. Малиновое варенье. «Для иммунитета». Кристина вытащила банку. Стекло было теплым. Она на секунду представила, как Лена с заботливой улыбкой протягивает этот трофей Игорю, как они обмениваются понимающими взглядами: «Бедная твоя, совсем расклеилась, передай ей».
Кристина с размаху опустила банку в чемодан, прямо поверх белой офисной рубашки. Если разобьется — плевать. Пусть его жизнь теперь будет такой же липкой и сладкой, как эта ложь.
Она застегнула молнию. Чемодан раздулся, сопротивлялся, но Кристина навалилась всем весом и заставила замок сойтись.
Шум воды стих.
Сердце Кристины пропустило удар. Времени больше не было. Она распахнула входную дверь. Лестничная площадка встретила её прохладой и запахом старого бетона. Кристина выкатила чемодан за порог. Следом полетели его грязные кроссовки и та самая сумка с инструментами. Она выставила всё это прямо к лифту, создав баррикаду из его прошлой жизни.
Она вернулась в квартиру и тихо, но плотно закрыла дверь. Щелкнул нижний замок. Затем верхний — тугой, который они закрывали только при отъезде в отпуск. Кристина накинула цепочку.
— Крис? — раздался голос из ванной. — Ты где там? Полотенце забыл!
Кристина сползла по стене на пол в прихожей. Ноги отказались держать её. Она сидела на холодном полу, обхватив колени руками, и слушала.
Дверь ванной открылась. Шлепанье мокрых ног. — Кристина? Ты чего молчишь? Обиделась всё-таки? Ну хватит дуться, детский сад какой-то…
Шаги приблизились к спальне. Потом вернулись в коридор. Кристина задержала дыхание. Сейчас.
— Эй, а где мои вещи? — голос Игоря изменился. В нем появилась тревога. — Крис, ты где?
Он вышел в прихожую. Кристина видела его тень, падающую из коридора, но сама оставалась в углу, скрытая шкафом. Игорь увидел пустую вешалку. Пустую полку для обуви.
Он бросился к входной двери. Ручка дернулась вниз. Дверь не поддалась. Он дернул сильнее, потом еще раз, уже с силой, от которой затрясся косяк.
— Ты что, закрыла? — он стукнул ладонью по металлу. — Кристина, открой! Это не смешно!
Кристина молчала. Ей нечего было сказать. Все слова были сказаны раньше, когда она просила воды, а он красил перила.
— Кристина! — теперь он кричал. — Ты совсем больная? У тебя температура мозги расплавила? Открой дверь немедленно! Я голый, у меня вещи там!
Удар кулаком в дверь. Глухой, тяжелый звук.
— Мои вещи где?! — заорал он, и в этом крике уже не было превосходства, только страх и ярость загнанного зверя. — Ты что, выкинула их? Ты не имеешь права! Это и моя квартира тоже!
Кристина достала телефон. Экран светился в темноте прихожей, как маяк. Она набрала сообщение. Пальцы больше не дрожали.
«Твои вещи на лестнице. Там же, где и твоя совесть. Раз ты такой жалостливый и хозяйственный — живи там, где ремонтировал. У Лены наверняка найдется место для настоящего мужчины. А здесь ремонт окончен, Игорь. Капитальный».
Она нажала «Отправить». Звук входящего сообщения пискнул где-то в куче одежды на лестничной клетке — телефон Игоря остался в кармане куртки, которую она вышвырнула первой.
Удары в дверь стали тише, потом прекратились вовсе. Видимо, он осознал, что телефон снаружи, а он — внутри, в одном полотенце, перед запертой дверью, за которой тишина. Или, может быть, он просто пошел искать одежду, чтобы не стоять голым в подъезде.
Кристина медленно поднялась. Она чувствовала себя странно опустошенной, словно из неё выкачали не только силы, но и боль. Температура всё еще жгла кожу, но внутри разливался ледяной покой.
Она прошла на кухню. На столе так и стоял пустой графин. Кристина подставила стакан под кран, набрала холодной, нефильтрованной воды и выпила залпом. Вода была вкусной. Самой вкусной за последние два дня.
Она налила еще один стакан и пошла в спальню. Залезла под одеяло, свернулась клубком. Ей было всё равно, где сейчас Игорь — одевается ли он на лестнице, ругаясь матом, или уже звонит Лене с просьбой забрать «героя». Это была больше не её проблема.
Она закрыла глаза. Завтра будет тяжело. Завтра придется менять замки, подавать на развод, делить ипотеку. Но это будет завтра. А сегодня она наконец-то сможет выспаться. В квартире было тихо. И воздух был чистым. Пахло только её болезнью, которая скоро пройдет, и дождем, который начинался за окном, смывая пыль с уставшего города.
— Воды… — прошептала она, но уже не с мольбой, а с облегчением, зная, что стакан стоит рядом, на тумбочке. И никто больше не заставит её ждать…
