Звонок в дверь прозвучал резко и неожиданно. Елена подняла голову от книги — половина десятого вечера, кто может прийти в такое время? Данила готовился к экзамену по химии, склонившись над учебниками.
Через глазок была видна смутная фигура мужчины. Что-то в силуэте показалось знакомым.
— Елена, это я. Открой, пожалуйста.
Голос Олега. Тот самый голос, который когда-то шептал нежные слова, а потом равнодушно сообщил о разводе. Голос, который она не слышала полтора года.
— Что тебе нужно? — спросила через дверь.
— Мне нужно поговорить. Это важно.
В голосе слышалась растерянность, почти отчаяние. Олег никогда так не звучал.
Елена медленно открыла дверь. Олег стоял на пороге, но не один. Рядом с ним, прижавшись к его ноге, стоял маленький мальчик. Светлые волосы, большие испуганные глаза, худенькие плечи под слишком большой курткой.
— Что это? — выдохнула Елена.
— Это Артём, — сказал Олег тихо. — Его мама погибла три дня назад. Автокатастрофа.
Мальчик поднял на неё глаза — такие же серые, как у Олега. Такие же, как у Данилы. Сходство было поразительным.
— И что? При чём тут я?
— Он мой сын, — сказал Олег. — Мне некуда его девать. У неё родственников нет, а мою мать знаешь… после инсульта в больнице.
Данила подошёл из комнаты, увидел отца и замер.
— Пап?
— Привет, сын. Как дела?
— Ты решил привести в наш дом сына от любовницы? — голос Елены прозвучал тихо, но в нём слышалась ярость.
— Елена, прошу тебя…
— НЕТ! — она повысила голос, и Артём вздрогнул. — Ты бросил нас, ушёл к этой… к ней! А теперь приходишь и просишь приютить её ребёнка?
— Моего ребёнка, — поправил Олег.
— Твоего ребёнка, которого делал с другой женщиной, пока был женат на мне!
Данила смотрел растерянно. Его взгляд упал на маленького мальчика, который тихо плакал.
— Мам… — начал он.
— Нет, Данила! Я не позволю этому напоминанию о предательстве жить в нашем доме!
— Но он же маленький, — тихо сказал Данила.
— Он не наша проблема! — Елена схватилась за дверь. — Олег, убирайся!
— Елена, пожалуйста… У меня однокомнатная квартира, снимаю. Хозяйка против детей…
— Это не мои проблемы!
— Подожди! — Олег вставил ногу. — Я временно переоформил эту квартиру на себя. По документам она моя на два месяца. Имею право здесь находиться.
Елена остолбенела.
— Что?
— Через адвоката оформил временное право собственности. Суд признал моё право в связи с экстренными обстоятельствами.
Данила швырнул учебник на пол.
— Вот дерьмо! Я не буду с ним жить!
Он схватил куртку и рванул к двери.
— Данила, подожди!
— Нет, мам! Ухожу к Максу. Когда разберётесь, позвони.
Хлопок двери прозвучал как выстрел.
Артём всё это время молчал, но теперь тихо всхлипнул.
— Мамочка… хочу к мамочке…
Елена, глядя на него, почувствовала, как что-то дрогнуло внутри. Всего на секунду.
— Ладно, — сказала холодно. — Но он спит на кухне. И чтобы я его не видела и не слышала.
Следующие дни стали кошмаром. Олег исчезал с утра до вечера. Артём проводил время в углу кухни, тихо играя с игрушками из маленького рюкзачка. Единственным имуществом были две футболки, большие джинсы, машинки и фотография женщины с добрым лицом.
Елена старалась его не замечать. Готовила только себе, ела в спальне. Но иногда ловила себя на наблюдении за ним.
Мальчик был странным. Никогда не просил есть, хотя Олег оставлял только бутерброды. Не включал свет в туалете в темноте. Не плакал громко, только тихо всхлипывал по ночам.
А ещё рисовал. Постоянно. На найденных листочках огрызками карандашей. Рисовал женщину с крыльями — «мамочку-ангела».
— Мамочка, когда ты меня заберёшь? — шептал рисункам. — Мне страшно. Тётя Лена меня не любит. Дядя Олег всё время уходит.
Елена слышала из спальни и сжимала зубы. «Не моя проблема. Не мой ребёнок.»
Данила не приходил домой уже неделю. Звонил каждый день, но на предложение вернуться отвечал:
— Не могу, мам. Не могу на него смотреть.
Однажды утром позвонили в дверь. Елена открыла и увидела женщину в строгом костюме.
— Здравствуйте. Ирина Петровна, социальный работник. К нам поступил сигнал о ребёнке в неблагоприятных условиях.
Сердце ухнуло вниз.
— Артём Волков. Учительница обратилась к нам. Ребёнок подавлен, отказывается от еды, молчит на уроках.
Елена провела социального работника на кухню. Артём сидел в углу и рисовал. Увидев чужую тётю, съёжился.
— Артём, покажешь рисунки? — мягко обратилась Ирина Петровна.
Мальчик протянул листочек. Женщина с крыльями, а рядом — другая женщина, тоже с крыльями, но поменьше.
— Это кто?
— Мамочка-ангел, — тихо ответил Артём. — А это тётя Лена. У неё тоже есть крылья, но она их прячет.
У Елены подкатил комок к горлу.
— Почему думаешь, что у неё крылья?
— Потому что она красивая. И добрая. Просто ещё не знает об этом.
Ирина Петровна долго смотрела на Елену.
— Мне нужно поговорить с отцом. Если ситуация не улучшится, поместим мальчика в детдом временно.
После ухода социального работника Елена села напротив Артёма. Впервые за эти дни посмотрела на него по-настоящему. Увидела, как похудел, потемнели круги под глазами, дрожат руки.
— Артём, — позвала тихо.
Он поднял испуганные глаза.
— Ты хочешь есть?
Мальчик помотал головой, но живот заурчал.
— Дядя Олег сказал нельзя вас беспокоить, — прошептал. — Я не беспокою. Я тихо.
Елена закрыла глаза. Что она делает с этим ребёнком?
Встала, достала яйца, молоко, хлеб.
— Будешь омлет?
Артём кивнул так быстро, что она поняла — очень голоден.
— Тётя Лена, — тихо сказал он, пока она готовила, — а вы правда меня не любите?
Рука с венчиком замерла.
— Почему спрашиваешь?
— Дядя Олег сказал, что я сын от любовницы, и вы поэтому меня не любите. А что такое любовница?
Елена почувствовала, как всё переворачивается внутри.
— Это сложно. Ты ещё маленький.
— А мамочка была любовницей?
— Не знаю. Не знала твою маму.
— Она была хорошая, — сказал с уверенностью. — Пахла ванилью и читала сказки. Хотите, спою её песенку?
— Хочу.
Артём запел тихим голоском:
— Спи, мой мальчик, спи спокойно, мама рядышком сидит…
Елена поставила сковородку и вышла в ванную. Там разрыдалась, как не плакала даже узнав об измене.
Когда вернулась, Артём сидел на месте.
— Я вас расстроил?
— Нет. Просто у взрослых иногда болит сердце.
— У меня тоже болит. Каждый день.
После омлета она села рядом.
— Артём, а ты хочешь домой? К маме?
Мальчик кивнул, слёзы потекли по щекам.
— Но мамочка стала ангелом. Она не может забрать меня.
— Никак, — твёрдо сказала Елена. — И не думай об этом. Ты останешься здесь, на земле. И будешь жить.
— А кто обо мне будет заботиться?
Елена посмотрела долго. Этот мальчик, рисующий её с крыльями. Называющий доброй, хотя она вела себя как стерва. Терпящий голод и холодность, но не жалующийся.
— Кто-то будет. Обязательно.
Вечером вернулся Олег. Выглядел ужасно — небритый, с красными глазами.
— Приходила соцслужба, — сухо сообщила Елена. — Если не наладишь его жизнь, заберут в детдом.
Олег опустился на стул, закрыл лицо руками.
— Не знаю, что делать. Совсем не знаю. Вариантов нет.
— Это твои проблемы.
— Лена, пожалуйста… помоги. Понимаю, что не имею права просить…
— Не имеешь.
— Завтра улетаю в командировку. На неделю. Контракт важный, денег нужны.
Елена почувствовала прилив ярости.
— И что хочешь этим сказать?
— Что Артём останется с тобой.
— НЕТ!
— Лена, у меня нет выбора!
— У тебя всегда есть выбор! Выбрал изменить! Выбрал уйти! Выбрал завести ребёнка на стороне! Теперь выбираешь свалить на меня!
Артём проснулся от крика, сел на раскладушке.
— Опять ругаются. Опять из-за меня.
Елена посмотрела на него и почувствовала усталость.
— Ладно. Но это последний раз, Олег.
Утром Олег уехал, едва попрощавшись. Артём проводил глазами через окно.
— Он больше не вернётся.
— Почему думаешь?
— Так было с другими дядями. Они уставали от меня и уходили.
— Какими другими?
— У мамочки были разные дяди. Но все уходили, когда понимали, что я есть.
Елена сглотнула ком. Значит, жизнь ребёнка и до смерти матери была тяжёлой.
В школе Артём вернулся расстроенный.
— Дети что-то говорили?
Мальчик кивнул.
— Что?
— Что я подкидыш. И меня никто не любит. И мамочка умерла, потому что я плохой сын.
Елена почувствовала ярость.
— Это неправда. Твоя мама умерла не по твоей вине. И ты не плохой. Ты хороший мальчик.
— Откуда знаете?
— Знаю. Чувствую.
— А вы меня любите?
Вопрос повис в воздухе. Любит ли она его? Этого ребёнка, появившегося как напоминание о боли?
— Я… — начала и осеклась.
— Ничего, — быстро сказал Артём. — Понимаю. Меня сложно любить.
— Почему думаешь?
— Мамочка говорила, что я особенный. Но особенные дяди меня не любили.
Елена присела перед ним.
— Послушай внимательно. Ты не неправильный. Ты нормальный, хороший мальчик. А те, кто не мог полюбить, — они неправильные.
— А теперь пойдём покупать новую одежду.
В магазине Артём боялся что-то трогать, спрашивал, не дорого ли. Когда Елена предложила выбрать куртку, долго не решался.
— Нравится синяя?
— Нравится. Но дорогая, наверное.
— А зелёная?
— Тоже.
— Тогда берём обе.
— Две куртки? Зачем мне две?
— Одну для школы, другую для прогулок.
В новых вещах Артём крутился перед зеркалом и улыбался.
— Я красивый?
— Очень красивый.
По дороге домой болтал без умолку — рассказывал про школу, учительницу. Елена слушала и удивлялась — когда не боится, ребёнок может быть живым и интересным.
— Лена, — вдруг сказал он, — можно называть вас просто Лена? Без «тёти»?
— Почему?
— Мамочка говорила, что «тётя» — чужие люди. А вы не чужая. Покупаете одежду.
Елена почувствовала тепло в груди.
— Можно.
Дома Артём рисовал новую картинку. Женщина с крыльями, но крылья большие и яркие.
— Это я?
— Да. Ваши крылья выросли. Потому что стали добрее.
Елена села рядом.
— Что помнишь о маме?
— Пахла ванилью, целовала перед сном. Читала про принцесс. И плакала по ночам, когда думала, что я сплю.
— Почему плакала?
— Не знаю. Грустно было. Мужчины уходили от неё. Говорила, что я не виноват, но я думаю, виноват. Если бы меня не было, была бы счастливая.
— Нет, — решительно сказала Елена. — Ты не виноват, что взрослые не умеют быть счастливыми.
— А вы умеете?
— Не всегда. Но учусь.
— А что нужно, чтобы быть счастливой?
— Раньше думала — семья, любовь, верность. Но оказалось, можно быть несчастливой и с этим.
— А сейчас?
Елена посмотрела на него и поняла — что-то изменилось. В ней, в доме, в отношении к жизни.
— Сейчас думаю, что счастье — когда есть кого защищать и о ком заботиться.
Артём кивнул.
— Тогда мы можем быть счастливыми вместе. Вы будете заботиться обо мне, а я — о вас.
— Как ты можешь обо мне заботиться?
— Могу! Подавать тапочки. Рисовать картинки. Говорить «доброе утро». И обнимать, когда грустно.
У Елены подкатил комок к горлу.
— Это было бы хорошо.
Вечером позвонила Даниле.
— Хочу, чтобы пришёл домой. Нужно поговорить.
— Мам, я же сказал…
— Пожалуйста. Это важно.
Данила пришёл через час, хмурый. Артём спал.
— Слушай внимательно. Понимаю, как тебе тяжело. Понимаю злость на отца. Но мальчик ни при чём.
— Мам, он же…
— Он что? Виноват, что родился? Что мать погибла? Что отец — козёл?
Данила молчал.
— Он хороший ребёнок. Умный, добрый. И ему страшно. Потерял мать, отец бросил, а единственный, кто мог стать братом, отвергает.
— Но мне больно, мам. Больно смотреть и понимать, что пап изменял.
— Мне тоже больно. Очень. Но знаешь, что больнее? Видеть, как страдает маленький ребёнок, не сделавший ничего плохого.
Данила поднял глаза.
— Ты его полюбила?
— Поняла, что он не виноват в грехах взрослых. И любовь — не тот ресурс, который заканчивается. Если полюблю его, не стану меньше любить тебя.
Данила долго молчал. Потом прошёл к спящему Артёму, постоял у раскладушки.
— Он похож на меня в детстве.
— Да.
— И на папу.
— И на папу тоже.
— Ладно. Попробую. Но не обещаю, что сразу получится.
— Спасибо, сынок.
Утром Артём увидел Данилу за завтраком. Замер в дверях, не зная, как себя вести.
— Привет, — сказал Данила.
— Привет.
— Садись завтракать.
Артём сел за стол, постоянно поглядывая на Данилу.
— В какой школе учишься?
— В тридцать седьмой.
— Каком классе?
— Первом.
— Нравится?
— Да. Больше всего рисование.
После завтрака Данила неожиданно сказал:
— Артём, хочешь, покажу мультики на компьютере? Про роботов.
Глаза мальчика загорелись.
— Можно?
— Конечно.
Они ушли в комнату, и Елена услышала звуки мультфильма, а потом тихий смех Артёма.
Так прошло несколько дней. Данила постепенно привыкал, показывал игры, делился конфетами, помогал с домашними заданиями. Артём расцветал — стал смеяться, больше говорить, даже шалить.
— Лена, — сказал как-то вечером Артём, когда она укладывала его, — что будет, когда дядя Олег вернётся?
— Не знаю.
— А вы хотите, чтобы я остался?
— А ты хочешь остаться?
— Очень. Здесь хорошо. Вы с Данилой добрые. И я не боюсь.
— Чего боялся раньше?
— Что бросят. Что скажут, что плохой, и отдадут в детдом. Мамочка говорила, что если с ней что-то случится, меня отдадут, потому что никому не нужен.
Елена почувствовала, как сжимается сердце.
— Ты нужен. Очень нужен.
— Правда?
— Правда.
Она поцеловала его в лоб — впервые — и почувствовала, как он обнимает её за шею.
— Я вас люблю, Лена.
— И я тебя люблю, — ответила, понимая, что это правда.
Олег вернулся через неделю поздно вечером. Выглядел лучше — отдохнувший, в новом костюме. Артём спал.
— Как всё прошло?
— Нормально.
— Спасибо. Понимаю, что нелегко было.
— Да, нелегко.
Олег сел за стол, достал сигареты.
— Не кури в доме. Здесь ребёнок.
— Прости, — убрал пачку. — Лена, я нашёл решение. Завтра забираю Артёма.
— Куда?
— Снял двухкомнатную. Дорого, но что делать. И няню нашёл.
Елена почувствовала, как всё сжалось внутри.
— Понятно.
— Ты не против?
Она посмотрела долго. Этот человек, который был её мужем. Который предал, бросил, свалил на неё проблемы. И теперь собирается забрать мальчика, к которому она привязалась.
— А ты спросил у Артёма, чего он хочет?
— Он маленький. Не понимает.
— Ещё как понимает. Больше, чем думаешь.
— Лена, он мой сын. Имею право решать.
— Имеешь. Но имеешь ли право делать больно?
— Какую больно? Забираю к себе, обеспечиваю…
— Олег, — перебила Елена, — ты провёл с ним меньше часа с тех пор, как привёл. Даже не знаешь, что любит есть на завтрак. Не знаешь любимые мультики. Не знаешь, что боится темноты.
Олег моргнул.
— Откуда ты…
— Потому что я с ним живу. Разговариваю. Забочусь. А ты сбегаешь при первой возможности.
— Я работал!
— Ты всегда работаешь, когда сложно. Так было со мной, с Данилой, теперь с Артёмом.
Олег встал, прошёлся по кухне.
— И что предлагаешь?
— Оставь его здесь.
— Что?
— Оставь Артёма здесь. С нами.
— Лена, это мой сын!
— И что? У тебя есть ещё один сын, которого видишь раз в месяц. Теперь хочешь и второго ребёнка сделать несчастным?
— Я не делаю несчастным!
— Делаешь. Он боится тебя, Олег. Боится, что бросишь, как бросал всех.
В комнате зашевелился Артём. Проснулся от голосов и стоял в дверях, растрёпанный, в пижаме.
— Дядя Олег? Вы вернулись?
— Привет, сынок. Как дела?
— Хорошо. Лена купила новую одежду. Данила показывал мультики. И мы ели мороженое.
— Хорошо. Собирай вещи, завтра уедем к себе домой.
Лицо Артёма изменилось. Радость исчезла.
— К себе?
— Да. Снял квартиру. Будет здорово.
— А Лена? А Данила?
— Они останутся. А мы будем жить отдельно.
— Но я не хочу, — прошептал Артём.
— Что?
— Не хочу уезжать. Мне здесь хорошо.
Олег растерялся.
— Сынок, не понимаешь. Я твой папа. Должны жить вместе.
— Но вы всё время уезжаете. А Лена не уезжает. Всегда дома, когда прихожу из школы.
— Артём…
— Дядя Олег, можно останусь с Леной? Буду хорошим, обещаю. И вы можете приходить в гости.
Олег посмотрел на сына, потом на Елену. В глазах растерянность, боль, и что-то ещё — возможно, облегчение.
— Я не могу оставить тебя.
— Почему?
— Потому что ты мой сын.
— А Данила тоже ваш сын. Но живёт с Леной.
— Это другое.
— Чем другое?
Олег не нашёл ответа.
— Олег, — сказала Елена тихо, — можешь быть честным хотя бы раз?
— О чём?
— О том, что не хочешь заботиться о нём. Что легче свалить на няню. Что забираешь только потому, что так положено.
— Это неправда!
— Тогда скажи — чего хочет сын? Какая любимая еда? Какие кошмары снятся? О чём мечтает?
Олег молчал.
— Ты не знаешь. А я знаю. Знаю, что любит макароны с сыром и ненавидит манную кашу. Знаю, что снится мама и боится, что все полюбившие умрут. Знаю, что мечтает о собаке по имени Рекс и о настоящей семье.
Артём слушал и плакал тихими слезами.
— Лена права. Хочу остаться.
Олег сел на стул, закрыл лицо руками.
— Не знаю, как быть отцом. Никогда не знал. С Данилом тоже не получалось.
— Тогда зачем заводил детей?
— Не знаю. Думал, получится само собой. Думал, любовь приходит автоматически.
— А она не пришла?
— Пришла. Но не знаю, что с ней делать. Как показать. Как быть нужным им.
Елена подошла к Артёму, обняла за плечи.
— Знаешь что, Олег? Можешь быть отцом, не живя под одной крышей. Приходить, проводить время, участвовать в жизни. Но не можешь забрать только потому, что так положено.
— И что предлагаешь?
— Говорю, что Артём может остаться здесь. Если захочет. А ты можешь видеться, когда захочешь.
— А если захочу забрать?
— Тогда заберёшь. Но сначала докажи — себе и ему — что готов быть отцом.
Олег долго молчал. Потом подошёл к Артёму и присел перед ним.
— Сынок, ты действительно хочешь остаться?
Артём кивнул.
— А со мной видеться будешь?
— Буду. Если будете приходить.
— Буду. Обязательно буду.
Он обнял мальчика — неловко, но искренне.
— Прости меня за всё.
— Я не сержусь. Просто хочу жить там, где меня любят.
Олег посмотрел на Елену.
— Спасибо. За то, что полюбила его вместо меня.
— Я полюбила его не вместо тебя. Я полюбила его вопреки тебе.
Олег ушёл поздно ночью, пообещав приехать на выходных. Артём помахал ему через окно и вздохнул с облегчением.
— Лена, — сказал он, когда остались одни, — а теперь можно называть вас мамой?
У Елены перехватило дыхание.
— А ты хочешь?
— Очень. У меня была мамочка-ангел, а теперь будет мама-Лена.
— Конечно можешь.
На следующее утро они сидели втроём на кухне — Елена, Данила и Артём. Данила учился говорить «брат» вместо «он», Артём рассказывал про школу, Елена готовила завтрак и думала о том, как странно складывается жизнь.
Год назад она была брошенной женой, ненавидящей мир. Теперь мать двоих сыновей — родного и приёмного. И впервые за долгое время чувствовала себя нужной.
— Мам, — сказал Артём, — а мы теперь настоящая семья?
— Настоящая, — подтвердил Данила раньше Елены. — Самая настоящая.
— А что делает семью настоящей?
— Любовь, — ответила Елена. — И готовность заботиться друг о друге.
— Тогда мы точно настоящая. Потому что я вас очень люблю.
— И мы тебя любим, — сказала Елена, и впервые за много месяцев почувствовала себя счастливой.
За окном светило солнце, на кухне пахло свежими блинами, дети смеялись над какой-то шуткой. Простое, обычное утро обычной семьи.
Но для Елены это было всё.
