Анна вытерла капли воды с кухонного стола и бросила взгляд на часы. Половина девятого. Дмитрий всё ещё спал. Она тяжело вздохнула, наливая себе кофе. Три месяца. Ровно пять месяцев прошло с тех пор, как его сократили. Тогда он клялся, что найдёт новую работу за две недели, максимум три. «У меня опыт, квалификация, рекомендации», — говорил он, уверенно постукивая пальцем по столу.
Но недели складывались в месяцы, а Дима всё ещё был дома.
Анна допила кофе и принялась собирать сумку. Ей предстоял очередной двенадцатичасовой день в клинике. Работы было всё больше — в этот период люди болели чаще, записывались на приём, приходилось брать дополнительные смены. Да и деньги нужны были позарез. Коммунальные платежи, еда, кредит за машину, которой теперь пользовался в основном Дима, разъезжая по городу в поисках «подходящей» работы.
— Дим, я ушла! — крикнула она в сторону спальни.
Ответом была тишина.
Она закрыла дверь квартиры тихо, почти беззвучно, словно боялась разбудить то, что спало внутри неё самой — раздражение, усталость, разочарование.
Вечером Анна вернулась измотанной. Ноги гудели, спина ныла. Она сбросила обувь в прихожей и услышала из комнаты звук телевизора. Дмитрий сидел на диване, уткнувшись в экран, где шла какая-то передача про животных.
— Привет, — устало сказала она.
— Привет, — не поворачивая головы, ответил он.
Анна прошла на кухню, открыла холодильник. Пусто. Она закрыла его и обернулась к мужу:
— Дима, ты не мог сходить в магазин?
— А, забыл. Извини, я сегодня был на собеседовании.
Анна насторожилась. Это была первая новость за последние две недели.
— И как?
— Да ерунда, — махнул он рукой. — Предлагают гроши. За такие деньги я работать не буду. Это унизительно.
Она медленно опустилась на стул.
— Унизительно? Дима, ты понимаешь, что мы живём на одну мою зарплату? Что я не успеваю даже нормально поесть между сменами?
— Я не могу согласиться на первое попавшееся предложение, — ответил он спокойно, словно объясняя очевидное. — У меня есть опыт. Я не буду работать за копейки.
Анна прикусила губу. Ей хотелось кричать, но не было сил даже на это.
— Тогда хотя бы по дому помогай, — тихо попросила она. — Сходи в магазин, приготовь ужин, уберись. Что-нибудь.
— Я не домохозяйка, Аня, — буркнул он. — Я ищу работу. Это тоже труд, между прочим.
Она встала и молча ушла в ванную. Стоя под горячей водой, она дала себе волю — и заплакала.
На следующей неделе Дмитрий съездил ещё на одно собеседование. Работа была в другом конце города, добираться нужно было час с пересадкой.
— Нет, это не вариант, — сказал он за ужином. — Два часа в день на дорогу. Я не смогу так жить.
Анна молча доела свой суп. Она перестала спорить. Просто не было смысла.
А потом позвонила Людмила Петровна.
Свекровь звонила всегда неожиданно, словно выбирала момент, когда Анна была особенно уязвима. В этот раз она позвонила в субботу утром, когда Анна наконец-то могла выспаться.
— Димочка, — раздался в трубке голос, звенящий от возмущения. — Ты мне денег не переводил уже два месяца! Ты забыл про мать?
Анна лежала рядом и слышала каждое слово.
— Мам, у меня сейчас сложная ситуация, — начал Дмитрий. — Я пока без работы.
— Без работы?! — в голосе Людмилы Петровны зазвучали истерические нотки. — А как же я? Я же пенсионерка! Мне на лекарства нужны деньги, на еду! Ты же сын, ты должен помогать!
— Мам, я понимаю, но…
— Никаких «но»! Я тебя растила одна, отказывала себе во всём! А теперь ты бросаешь меня! Неблагодарный!
Дмитрий виноватым взглядом посмотрел на Анну. Она отвернулась к стене.
— Мам, я что-нибудь придумаю, обещаю. Просто дай мне время.
— Времени у меня нет! Мне нужны деньги сейчас!
Разговор длился ещё минут десять. Дмитрий оправдывался, мать обвиняла. Когда он наконец повесил трубку, в комнате повисла тяжёлая тишина.
— Я не говорил ей, что я без работы, — тихо сказал он.
— Теперь знает, — сухо ответила Анна.
— Ей правда тяжело. Пенсия маленькая…
— Нам тоже нелегко, Дим. Или ты не замечаешь?
Он промолчал.
Людмила Петровна не унималась. Она звонила каждые два-три дня, каждый раз требуя, упрашивая, обвиняя. Дмитрий извинялся, обещал, но денег не было. Анна слышала эти разговоры и чувствовала, как внутри неё нарастает что-то тёмное и злое.
Однажды вечером, когда она вернулась с работы, Дмитрий встретил её с виноватым лицом.
— Ань, мне нужно тебя кое о чём попросить…
Она остановилась в дверях.
— Мама в очень тяжёлом положении. Ей срочно нужны десять тысяч. На лекарства.
— Нет.
— Аня, пожалуйста…
— Дима, нет! — её голос зазвенел. — У нас самих денег нет! Я выкручиваюсь как могу, беру дополнительные смены, а ты хочешь, чтобы я ещё и твою мать содержала?!
— Это моя мать, — тихо сказал он.
— И это твоя ответственность! Не моя! — Анна сбросила сумку на пол. — Найди работу, любую, и помогай ей сколько хочешь! Но не вешай это на меня!
Он отвернулся.
— Ты просто не понимаешь. У неё никого нет, кроме меня.
— А у меня есть кто-то, кроме себя? — Анна почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Я одна тяну всё! Одна плачу за квартиру, за еду, за всё! А ты лежишь на диване и рассуждаешь о «подходящих» зарплатах!
— Я ищу работу!
— Три месяца ищешь! Три! — она схватила куртку и вышла из квартиры, хлопнув дверью.
Она спустилась во двор и села на лавочку. Было холодно, но ей было всё равно. Она просто сидела и смотрела в темноту, чувствуя, что дальше так продолжаться не может.
Спустя неделю, в воскресенье, когда Анна пыталась отоспаться после ночной смены, в дверь позвонили. Дмитрий пошёл открывать, а она осталась лежать, накрывшись одеялом с головой.
— Димочка! — раздался знакомый голос.
Анна застыла. Людмила Петровна.
— Мам, что ты здесь делаешь? — голос Дмитрия был растерянным.
— Я пришла поговорить! Ты не отвечаешь на звонки, решила заехать!
Анна тихо застонала и поднялась с кровати. Она накинула халат и вышла в коридор. Людмила Петровна стояла в прихожей, высокая, худая, с холодным взглядом, полным праведного гнева.
— Здравствуйте, Людмила Петровна, — устало сказала Анна.
— А, вот и ты, — свекровь окинула её презрительным взглядом. — Небось спишь до обеда, пока мой сын голову ломает, как семью прокормить.
— Я работала ночную смену, — спокойно сказала она. — В отличие от вашего сына, я работаю.
— Выбирай выражения, девочка! — взвилась Людмила Петровна. — Дима — мужчина, кормилец! А ты должна его поддерживать, а не язвить!
— Мам, успокойся, — попробовал вмешаться Дмитрий, но его мать не слушала.
— Он кормилец, который пять месяцев не работает, — Анна шагнула вперёд. — Который отказывается от работы, потому что ему то зарплата мала, то ехать далеко. Который лежит на диване, пока я вкалываю по двенадцать часов!
— Ложь! — Людмила Петровна побагровела. — Мой сын просто не может найти достойную работу! А ты все эти годы жила за его счёт!
— Это моя квартира! — голос Анны зазвенел. — Которую я оплачиваю! И зарабатывал он не намного больше меня! А теперь я работаю одна!
— Живёте, я вижу, неплохо! Значит, у вас есть средства!
— У меня есть средства, — отчеканила Анна. — У него — нет.
Людмила Петровна повернулась к сыну:
— Димочка, скажи ей! Скажи, что ты ищешь работу! Ты же должен помогать мне! Я же твоя мать! Я всю жизнь тебе отдала!
Дмитрий растерянно перевёл взгляд с матери на жену.
— Мам, я… я постараюсь. Я что-нибудь придумаю…
— Вот видишь! — торжествующе воскликнула свекровь. — Мой сын не бросит меня! А ты, — она ткнула пальцем в Анну, — ты ни мужа поддержать не можешь, ни мать, которая нуждается!
Анна медленно посмотрела на мужа. Он стоял, опустив голову, и молчал. Не защищал. Не останавливал мать. Просто стоял.
— Дима, — тихо позвала она.
Он поднял на неё глаза.
— Скажи ей, чтобы она ушла.
— Аня…
— Скажи ей, чтобы она ушла из моей квартиры.
— Как ты смеешь! — взвизгнула Людмила Петровна. — Я мать! Я имею право…
— Вы не имеете никакого права! — голос Анны сорвался на крик. — Это моя квартира! И я устала! Устала от того, что содержу взрослого мужчину, который не может найти работу! Устала от того, что он обещает вам деньги, которых у него нет! Устала от ваших звонков, ваших упрёков, вашего вранья!
— Дима! — взмолилась Людмила Петровна. — Ты слышишь, как она со мной разговаривает?!
— Мам, может, правда, стоит… — начал он, но мать перебила его:
— Ты на её стороне?! Против родной матери?!
— Я не на чьей стороне, я просто…
— Ты просто ничего, — сказала Анна, и в её голосе больше не было крика. Только холодная усталость. — Ты просто стоишь и молчишь. Как всегда.
Она повернулась к свекрови:
— Людмила Петровна, может, ваш сын вам и должен. Я — нет. Я не обязана вас содержать. Я не обязана слушать ваши обвинения. И я не обязана терпеть ваше присутствие в моём доме.
— Ты не имеешь права…
— Имею. — Анна шагнула к двери и распахнула её. — Уходите.
— Дима! — Людмила Петровна схватила сына за руку. — Ты позволишь ей так со мной разговаривать?!
Он молчал, глядя в пол.
— Дима! Оъясни своей жене, как нужно разговаривать со старшими!
— Мам, — выдавил он, — может, ты правда сейчас уйдёшь, а мы потом поговорим…
— Потом?! — она отшатнулась. — Когда потом? Мне твоя помощь нужна сейчас, а не потом! Ты от меня отказываешься?!Ты выбираешь её вместо меня?!
— Мам, я не отказываюсь, это не выбор, я просто…
— Значит, выбираешь! — голос её задрожал. — Неблагодарный! Я тебя растила! Всю жизнь на тебя положила! Отказывала себе во всём! А ты… ты предаёшь меня ради этой…
— Хватит, — тихо сказала Анна.
Людмила Петровна повернулась к ней, и в её глазах горела ненависть:
— Ты! Ты настроила моего сына против меня!
— Я кормлю вашего сына, — ответила Анна. — Три месяца. А вы хотите, чтобы я ещё и вас кормила.
— Он обещал мне помогать!
— Чем?! — Анна почувствовала, как всё внутри закипает. — Моими деньгами?! Деньгами, которые я зарабатываю, убиваясь на работе?!
— Ты его жена, значит, должна…
— Я ничего не должна! Ничего! Ни вам, ни ему!
Дмитрий дёрнулся:
— Аня, это слишком…
— Слишком?! — она развернулась к нему. — Слишком?! Ты три месяца сидишь дома! Три! Отказываешься от работы! Лежишь на диване, пока я вкалываю! А твоя мать приходит сюда и требует денег, которых у тебя нет! И ты молчишь! Ты не защищаешь меня, ты не останавливаешь её, ты просто стоишь и мямлишь, что мы «что-нибудь придумываем»!
— Я пытаюсь…
— Ты не пытаешься! Ты прячешься! — голос её задрожал. — Ты прячешься от ответственности за себя, за свою семью, за свою мать! А я устала, Дим. Устала быть одной. Устала тянуть всё на себе. Устала от того, что ты позволяешь ей оскорблять меня в моём же доме!
— Я не хотел…
— Ты никогда не хочешь! Ты не хочешь работать за «маленькую» зарплату! Не хочешь далеко ездить! Не хочешь обижать маму! А чего хочешь ты? Лежать на диване и жалеть себя?!
— Анна! — вмешалась Людмила Петровна. — Ты не имеешь права так с ним разговаривать!
— Да! Ты не можешь со мной так разговаривать! — решил подать голос Дима. — Матери действительно нужно помочь. У неё лекарства…
Анна обернулась к нему, и в её глазах плескалось что-то опасное:
— Ты сам не работаешь и решил ещё матери помогать? — процедила она, глядя на Дмитрия. — Всё! Пошли оба вон из моей квартиры!
Повисла тишина. Людмила Петровна смотрела на неё с открытым ртом. Дмитрий побледнел.
— Аня, ты не можешь…
— Могу. Это моя квартира. И я больше не хочу вас видеть. Ни её, ни тебя.
— Но…
— Уходите, — голос её стал спокойным и холодным, как лёд. — Сейчас же.
Людмила Петровна схватила сумку:
— Пойдём, Димочка. Обнаглела совсем!
Дмитрий не двигался.
— Дим, — позвала его мать.
Он посмотрел на Анну. В его глазах читалась растерянность, обида, страх.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
— Но куда я пойду?
— К маме, — кивнула Анна на Людмилу Петровну. — Раз вы друг другу так нужны.
— Аня, давай поговорим…
— Нет. Я всё сказала. Уходите.
Людмила Петровна потянула сына к двери:
— Пойдём. Видишь, какая она. Выгоняет тебя, как собаку. А я тебя всегда приму.
Дмитрий медленно пошёл к выходу. У порога он обернулся, в глазах была злость:
— Ты пожалеешь.
Анна усмехнулась:
— Я уже жалею. О том, что не сделала этого раньше.
Дверь закрылась. Анна прислонилась к ней спиной и медленно осела на пол. Она сидела в пустой прихожей, прислушиваясь к удаляющимся шагам, и впервые за долгое время чувствовала что-то похожее на облегчение.
Прошла неделя. Дмитрий звонил — она не брала трубку. Писал сообщения — она не читала. Людмила Петровна пыталась дозвониться — Анна заблокировала её номер.
Она ходила на работу, возвращалась домой, и пустота квартиры больше не казалась гнетущей. Наоборот — она стала легче. Просторнее. Словно вместе с Дмитрием и его матерью из неё ушло что-то давящее, душное.
Однажды вечером Анна сидела на кухне с чашкой чая и смотрела в окно. Телефон завибрировал. Незнакомый номер. Она чуть не сбросила вызов, но что-то заставило её ответить.
— Алло?
— Анна Сергеевна? — раздался женский голос. — Это Марина Владимировна, соседка Людмилы Петровны.
Анна замерла.
— Слушаю.
— Я узнала ваш номер от Димы. Хотела вам сказать… Людмила Петровна попала в больницу. Ничего серьёзного, давление подскочило. Но Дима очень переживает. Он просил передать, чтобы вы позвонили.
Анна молчала.
— Анна Сергеевна?
— Я поняла. Спасибо.
Она положила трубку и допила остывший чай. Потом встала, помыла чашку и легла спать.
Она не позвонила.
И ей не было стыдно. Более того, она не почувствовала вообще ничего.
Впервые за долгое время она спала спокойно, не ожидая, что кто-то потребует от неё больше, чем она может дать. Не боясь, что утром придётся снова тянуть на себе чужой груз.
Она была одна. И ей было хорошо.
Потому что иногда одиночество — это не пустота. Это свобода.
