Лариса впервые переступила порог квартиры на Маяковского как невестка, а не гостья. Чемодан в руке казался тяжелее обычного — не от вещей, а от груза ожиданий. Она мечтала об этом моменте три года отношений с Денисом, представляя, как наконец-то станет частью его семьи.
— Ну что, приехала? — Валентина Петровна встретила её в прихожей, окинув критическим взглядом. — Место освободила в шкафу, только не раскидывай свои тряпки где попало.
Лариса улыбнулась натянуто. Она знала, что свекровь относится к ней прохладно, но надеялась — время изменит ситуацию. В конце концов, они обе любят Дениса.
— Спасибо, Валентина Петровна. Я постараюсь не доставлять неудобств.
— Посмотрим, — буркнула та и скрылась на кухне.
Денис обнял жену за плечи:
— Не обращай внимания, она просто привыкает. Мама характерная, но справедливая.
Первые недели Лариса металась между работой и попытками завоевать расположение свекрови. Она вставала на час раньше, чтобы приготовить завтрак всем троим, убирала квартиру до блеска, даже научилась готовить гороховый суп по фамильному рецепту Валентины Петровны.
— Неплохо получается, — неохотно признала свекровь, пробуя суп. — Только солить научись правильно. И вообще, раз уж живёшь здесь, должна понимать — хозяйство ведёт женщина. Я своё отпахала, теперь твоя очередь.
Лариса кивнула. В словах свекрови слышалась логика — действительно, Валентина Петровна всю жизнь работала медсестрой, растила сына одна, теперь заслужила отдых. К тому же здоровье у неё неважное — давление скачет, ноги болят.
Постепенно обязанностей становилось больше. Стирка, глажка, уборка, покупки, приготовление еды — всё ложилось на плечи Ларисы. Денис работал допоздна, а когда приходил домой, мать не позволяла ему помогать по хозяйству.
— Мужчина должен зарабатывать, а женщина — дом вести, — категорично заявляла она. — Не приучай его к бабьим делам.
Через полгода совместной жизни Валентина Петровна впервые заговорила о деньгах.
— Лариса, нам нужно поговорить, — она усадила невестку за кухонный стол после ужина. — Ты живёшь здесь не бесплатно. Коммунальные услуги, продукты — всё дорожает. Думаю, справедливо будет, если ты будешь отдавать большую часть зарплаты на общие нужды.
— Большую часть? — Лариса растерялась. — Но у меня тоже есть расходы…
— Какие расходы? — свекровь нахмурилась. — Крыша над головой есть, еда есть. На что тебе тратиться? На всякие глупости косметические? Лучше деньги в дело пустить, на будущее отложить. Женщина должна быть хозяйственной, а не транжиркой.
Лариса промолчала, но внутри как-то похолодело. Её зарплата была не такой большой, чтобы отдавать её почти целиком. А своих накоплений у неё не было — последний год до свадьы потратила на обустройство их будущей совместной жизни.
В тот вечер она попыталась поговорить с Денисом.
— Денис, твоя мама хочет, чтобы я отдавала ей почти всю зарплату. Мне кажется, это несправедливо.
Муж устало потёр глаза:
— Лара, ну пойми — мама всю жизнь экономила, привыкла всё планировать. Она не хочет ничего плохого, просто беспокоится о нашем будущем.
— Но я же не ребёнок, могу сама планировать свои расходы…
— Не усложняй, пожалуйста. У мамы опыт больше. И потом, мы действительно живём за её счёт.
Лариса хотела возразить, что живут они все за общий счёт, что она работает наравне со всеми и вкладывается в семейный быт больше остальных, но Денис уже отвернулся к стене.
Прошёл ещё месяц. Валентина Петровна становилась всё требовательнее. Теперь она критиковала каждый поступок невестки, указывала, как правильно складывать полотенца, в каком порядке мыть посуду, сколько стирального порошка использовать.
— Ты совсем не понимаешь цену деньгам, — говорила она. — Вот я в твоём возрасте каждую копейку считала. А ты живёшь, как у Христа за пазухой.
Лариса молча сносила упрёки. Она действительно росла в более обеспеченной семье, где не нужно было экономить на стиральном порошке. Но разве это её вина?
Переломный момент наступил неожиданно. В день зарплаты Валентина Петровна подошла к Ларисе с протянутой рукой:
— Ну, давай сюда свои денежки. Пора на чёрный день откладывать.
Лариса медленно достала конверт с зарплатой. Она всю неделю обдумывала этот момент, делала расчёты, взвешивала слова.
— Валентина Петровна, мне нужно с вами поговорить.
— О чём тут говорить? Деньги давай, я лучше знаю, как ими распорядиться.
— Я подсчитала, сколько стоят мои услуги по дому, — спокойно проговорила Лариса, доставая листок с цифрами. — Уборка квартиры три раза в неделю по расценкам клининговой компании — двенадцать тысяч в месяц. Стирка и глажка белья по тарифам химчистки — восемь тысяч. Приготовление еды стоит ещё пятнадцать тысяч.
Лицо Валентины Петровны медленно вытягивалось, пока она слушала перечисление.
— Итого тридцать пять тысяч за мой труд. Минус треть стоимости аренды аналогичной квартиры — десять тысяч. Получается, вы должны мне двадцать пять тысяч рублей.
Повисла тишина. Валентина Петровна побледнела, потом покраснела.
— Ты совсем обнаглела с меня деньги за это требовать? — взвизгнула свекровь и кинулась на невестку с кулаками, но споткнулась о край ковра и расшибла себе лоб о край стола.
— Ах ты стерва! — кричала она, сидя на полу и прикладывая платок к разбитому лбу. — Я тебя в дом пустила, кормлю, пою, а ты ещё и денег с меня требуешь! Да кто ты такая? Никто! Мой сын мог бы найти кого угодно, а выбрал такую жадную дрянь!
Лариса стояла не шелохнувшись. Что-то внутри неё окончательно щёлкнуло и встало на место.
На крики прибежал Денис:
— Что случилось? Мама, что с твоим лбом?
— Спроси у своей жены, что случилось! — всхипывала Валентина Петровна. — Она с меня денег требует! За то, что живёт в моём доме!
Денис растерянно посмотрел на Ларису:
— Лара, что происходит?
— Я просто подсчитала стоимость своего труда по дому и предложила честный расчёт, — ровно ответила она.
— Но… это же семья, мы не должны друг с друга деньги требовать…
— Ты прав, — кивнула Лариса. — Мы не должны. Но твоя мама последние месяцы требует с меня почти всю зарплату. А я при этом выполняю всю работу по дому. Получается, я плачу за то, что бесплатно работаю.
Денис замялся:
— Ну… может, ты действительно слишком… резко? Мама хотела как лучше…
В его словах Лариса услышала окончательный ответ на все свои вопросы. Она поняла, что никогда не станет частью этой семьи — она навсегда останется приживалкой, которая должна быть благодарна за кров и возможность обслуживать хозяев.
— Теперь мне всё понятно, — тихо сказала она.
Через час Лариса собрала вещи. Валентина Петровна продолжала причитать и обвинять её во всех смертных грехах. Денис растерянно ходил по квартире, не зная, что делать.
— Лара, куда ты? Мы же можем всё обсудить…
— Обсуждать нечего, — ответила она, застёгивая чемодан. — Твоя мама права — я действительно обнаглела. Обнаглела настолько, что поверила: смогу заслужить любовь и уважение в семье, где меня изначально считали прислугой.
— Не драматизируй…
— Я не драматизирую. Я просто поняла, что моё счастье не должно зависеть от чужого одобрения.
Выходя из квартиры, Лариса обернулась в последний раз. Денис стоял в дверях с виноватым лицом, из кухни доносился голос свекрови, продолжавшей возмущаться.
На улице был морозный февральский вечер. Лариса шла по заснеженному тротуару, и с каждым шагом чувствовала, как с плеч спадает невидимый груз. Впервые за долгие месяцы она могла дышать полной грудью.
Она не знала, что будет дальше — куда пойдёт жить, как строить отношения, стоит ли пытаться сохранить брак. Но одно она знала точно: больше никогда не позволит никому обесценивать её труд и требовать благодарности за право быть собой.
Дома у родителей, сидя на кухне с чашкой чая, Лариса рассказала маме всю историю.
— Знаешь, что самое страшное? — говорила она. — Я почти поверила, что они правы. Что я действительно должна быть благодарна за то, что меня терпят. Что моя работа по дому — это моя обязанность. Что мои деньги — это не мои деньги.
Мама молча слушала, потом обняла дочь:
— Хорошо, что ты вовремя остановилась. Некоторые женщины всю жизнь живут в таких отношениях, думая, что это норма.
— А может, я действительно перегнула палку с этими расчётами?
— Ты просто показала зеркало. И им не понравилось собственное отражение.
Через неделю Денис начал звонить. Сначала умолял вернуться, обещал поговорить с матерью. Потом стал обвинять, что она разрушила семью. Потом снова просил дать шанс.
— Мама согласна на компромисс, — говорил он. — Она понимает, что была не права.
— А ты понимаешь? — спросила Лариса.
— Конечно понимаю. Мы всё исправим.
— Денис, дело не только в твоей маме. Дело в том, что ты ни разу не защитил меня, не встал на мою сторону. Даже тогда, когда я была права.
— Но она же моя мать…
— А я твоя жена. Была женой.
Развод прошёл быстро и без скандалов. Денис не стал настаивать на сохранении брака, да и общих имущественных споров у них не было.
Лариса сняла маленькую однокомнатную квартиру в другом районе. Впервые за годы она жила одна, и это ощущение свободы пьянило. Она могла есть когда хочет, спать сколько хочет, тратить деньги на то, что считает нужным.
Работу пришлось сменить — старая была слишком близко к дому Дениса. Новое место оказалось даже лучше — коллектив дружнее, зарплата выше, перспективы интереснее.
Через полгода Лариса случайно встретила Дениса в торговом центре. Он выглядел усталым.
— Привет, — неловко поздоровался он. — Как дела?
— Хорошо, — искренне ответила она. — А у тебя?
— Да нормально… Мама часто тебя вспоминает. Говорит, что скучает.
Лариса усомнилась в искренности этих слов, но промолчала.
— Слушай, может, встретимся, поговорим? — продолжил Денис. — Я многое переосмыслил за это время.
— Не стоит, — мягко отказалась она. — У нас разные представления о семье. Это не вопрос времени или переосмысления.
— Я могу измениться…
— Денис, ты не плохой человек. Просто мы не подходим друг другу. Желаю тебе счастья.
Она развернулась и ушла, не оглядываясь.
Вечером, сидя в своей маленькой, но уютной квартире, Лариса думала о прошедшем годе. Она больше не искала чьего-то разрешения быть собой. Не пыталась заслужить любовь самоотречением. Не считала свой труд и время менее ценными, чем чужие.
Возможно, когда-нибудь она встретит человека, который будет ценить её не за покорность, а за силу. Который увидит в ней не бесплатную домработницу, а равноправного партнёра. А пока она наслаждалась обретённой свободой быть собой — без компромиссов, без оправданий, без необходимости покупать чужую любовь собственным достоинством.
За окном шёл снег, но в комнате было тепло и уютно. Лариса улыбнулась своему отражению в тёмном стекле. Она была одна, но не одинока. Она была свободна.
