Евгений Петрович брезгливо подвинул мой ежедневник краем ладони.
— Катерина Сергеевна, ваш поезд ушел. Вы — отработанный материал.
Его дорогой одеколон ударил в нос. Запах успеха, смешанный с запахом новой кожаной мебели в его кабинете.
— Двадцать лет, Евгений Петрович… Я вела эту фирму с нуля.
— Вот именно. Двадцать. — Он нетерпеливо барабанил пальцами по столу. — Нам нужны быстрые, гибкие, цифровые. Новые рынки, Катерина. Новые подходы. А не… — он кивнул на мой ежедневник в толстом кожаном переплете. — А не вот эта амбарная книга.
Я смотрела на него. На его идеально уложенные волосы, на дорогой галстук. Он был моложе меня лет на десять. Я пришла в эту контору, когда он еще учился в институте.
Я помнила его испуганным стажером, принесшим мне первый баланс с чудовищными ошибками.
Я учила его. Я прикрывала его. Я переделывала за ним ночами, пока он строил карьеру на обаянии и моих цифрах.
— Это просто бизнес, — он улыбнулся, показывая ровные, отбеленные зубы. — Не принимайте близко к сердцу. Выплаты получите. Отличные выплаты.
Он протянул мне бумаги.
Я молча взяла их. Потом протянула руку и забрала свой ежедневник со стола.
— Вы хороший ученик, Женя, — сказала я.
Его лицо на мгновение дернулось. Он ненавидел, когда я называла его так. Это напоминало ему, кто есть кто.
Я встала.
— Удачи с «цифровыми». Надеюсь, они умеют не только в презентации.
Я вышла из кабинета, прошла мимо аквариума с вечно голодными рыбами, мимо стеклянных перегородок, за которыми сидели те самые «быстрые и гибкие».
Они не поднимали глаз.
Уже в лифте я открыла ежедневник. На первой странице, двадцатилетней давности, был записан рецепт шарлотки. Рукой моей мамы.
Я закрыла его.
На улице пахло пылью и бензином. Я шла, крепко прижимая к груди свой «отработанный материал».
Месяц прошел не в тумане. Он прошел в яростном, ледяном фокусе.
Я не искала работу. Я сделала то, о чем думала последние лет пять, но на что никогда не хватало духа, пока я была «лояльной».
Я вложила все. Все, что было. И даже то, чего не было. Я заложила квартиру. Я позвонила двум старым клиентам, которых когда-то спасла от разорения.
Я рискнула так, как никогда не рискуют «старые и бесполезные».
Я открыла свою фирму. Небольшую, на три кабинета.
«КС-Аудит и Финансовая Безопасность».
Я стала тем, кого нанимают, чтобы найти то, что другие прячут.
Новый офис пах краской и свежесваренным зерновым кофе. Небольшой, но мой.
Я сидела за столом из светлого дерева, когда секретарь Верочка, «не быстрая», но невероятно толковая, заглянула в кабинет.
— Катерина Сергеевна, к вам тут… Говорит, от «Альфа-Капитал». По поводу вашего аудита.
— Я не назначала встречу с «Альфа». Аудит для них мы закончили вчера.
— Он говорит, это личное. И срочное. Евгений Петрович.
Я кивнула.
— Пять минут, Вера. И принесите воды.
Дверь открылась.
На пороге стоял Евгений Петрович. Без лоска. Галстук съехал набок, лицо серое.
Он сел на стул для посетителей, не дожидаясь приглашения.
— Катя… Катерина Сергеевна. Я не знал, что «Альфа-Капитал» нанял тебя.
— Теперь знаете.
Он нервно сглотнул. Тот самый запах его одеколона, но теперь он казался кислым, смешанным с потом.
— У меня проблемы. Серьезные.
Я молчала.
— Они… эти «гибкие»… они все просрали. Простите. Они слили базу. Увели клиентов. На мне висит огромный долг.
Он смотрел на меня с той самой надеждой, с какой смотрят на спасательный круг.
— Мне нужен этот кредит от «Альфы». Как воздух. Иначе… иначе все. Конец.
Он смотрел на меня, своего бывшего главного бухгалтера. На «отработанный материал».
— Ты должна мне помочь.
— Я никому ничего не должна, Евгений Петрович.
— Катя, я… Этот твой отчет… Если ты напишешь правду… Они не дадут ни копейки.
— Вам отказали в трех других местах, — сказала я. Это был не вопрос.
Он вздрогнул.
— Откуда вы?..
— Это моя работа. Знать. Я же «бухгалтерия», — я позволила себе легкую улыбку. — Я знаю все ваши активы. Точнее, их остатки. Я видела ваши заявки.
Я открыла ящик стола.
Внутри лежал мой старый ежедневник. Я достала его и положила на стол. Прямо перед ним.
— Моя репутация — это мой главный актив, Евгений Петрович. Я пишу только то, что вижу в цифрах.
Он смотрел то на меня, то на ежедневник.
— Я все верну! Катя, я клянусь! Я отдам тебе… долю!
— Дело не в доле. Дело в том, что вы — нерентабельны. Вы — высокорисковый актив. Вы — банкрот.
Я произнесла это спокойно, глядя ему прямо в глаза.
— Ваш поезд ушел.
Я видела, как в нем что-то ломается. Как гаснет его самоуверенная ухмылка.
— Вы… вы не можете… Ты не можешь мне этого сделать!
— Могу. Это просто бизнес, — я вернула ему его же фразу. — Не принимайте близко к сердцу.
Он уставился на меня. Осознание было медленным, тяжелым, как мокрая земля.
— Катя… — он начал, и голос его сломался. — Ты не можешь. Я же…
— Что «вы»? — я прервала его.
— Я тебя… я тебя всегда ценил!
Я усмехнулась.
— Особенно в последний день.
Евгений Петрович вцепился в подлокотники стула. Он искал, за что уцепиться.
— Это была ошибка! Глупость! Я был идиотом!
— Вы были начальником. Вы принимали «бизнес-решение».
— Они меня подставили! Эти… щенки!
— Их наняли вы. Это тоже было бизнес-решение.
Он смотрел на мой стол. На идеальный порядок. На свой помятый галстук.
— Ты мстишь.
Я покачала головой.
— Месть — это эмоция, Евгений Петрович. А у нас тут цифры.
Я открыла ежедневник. Тот самый.
Он смотрел на него как на улику.
— Я перелистнула несколько страниц. — Вот. «Внедрение новой CRM. Ответственный — Е.П. Срок — 14-е».
Я посмотрела на него.
— Вы провалили его. Я переделала за вас всю ночь.
Я перелистнула еще.
— «Переговоры с «Титаном». Е.П. заболел». Я поехала вместо вас. С температурой.
Я перелистнула еще.
— «Отчет для налоговой. Е.П. в отпуске».
Я захлопнула книгу.
— Этот «отработанный материал» — вся ваша карьера. Вы построили ее на мне.
Он молчал. Дыхание стало тяжелым, прерывистым.
— Вы хороший продавец, Женя. Вы продали совету директоров идею, что вы — будущее, а я — прошлое.
— Но вы забыли одну вещь.
— Какую? — прошептал он.
— Прошлое всегда знает реальную цену.
Он опустил голову. Его плечи ссутулились.
— Я прошу как человека…
— А вы увольняли меня как человека?
Он не нашел, что ответить.
— Знаете, что я сделала, когда вышла из вашего кабинета?
Он поднял на меня пустые глаза.
— Я пошла не домой. Я пошла в налоговую. И в банк. Не в мой. В тот, что кредитовал вашу контору.
— Что…
— Я просто показала им пару документов. Тех, что «гибкие» не нашли бы. Тех, что были только у меня. В моей голове и в этом ежедневнике.
Его лицо стало белым.
— Ты… ты меня…
— Я просто восстановила справедливость, Евгений. Я показала им реальные цифры. А не те, что вы рисовали для презентаций.
— Я не давала им хода, пока работала у вас. Это называлось «лояльность».
— А потом вы меня уволили. И развязали мне руки.
Он понял. Наконец-то понял.
Он понял, что «проблемы» начались не месяц назад, когда «гибкие» слили базу.
Они начались в тот самый миг, когда он сказал мне, что я бесполезна. Это из-за моего визита «Альфа-Капитал» и нанял меня. Они хотели знать, насколько все плохо.
— Так что мой отчет вам не поможет. — Я встала. — Вам нужен не отчет. Вам нужно чудо.
— А моя фирма чудесами не торгует. Только фактами.
Он медленно поднялся. Человек, которого выключили.
— Вы старая… — прохрипел он. Но слово «бесполезная» застряло у него в горле.
— Да, — спокойно согласилась я. — Достаточно старая, чтобы помнить все.
Он пошел к двери.
— Евгений Петрович.
Он обернулся.
Я взяла со стола его визитку, которую он принес, видимо, по старой памяти.
И демонстративно разорвала ее на мелкие кусочки.
Он вышел.
Верочка заглянула в кабинет.
— Вам что-нибудь принести?
— Да, Вера. Принесите мне, пожалуйста, стакан воды.
Она ушла.
Я осталась одна. Я смотрела на свой ежедневник.
Триумфа не было.
Было… правильно.
Я открыла первую страницу. «Рецепт шарлотки. Мама».
Я взяла ручку и на чистой странице, сегодняшним числом, написала:
«Купить яблок. Антоновку».
Прошла неделя.
Фирма работала. Скрипела, как новый механизм, но набирала обороты.
Я занималась тем, что умела лучше всего — цифрами.
Верочка снова постучала.
— Катерина Сергеевна, к вам опять… не по записи.
Я вздохнула.
— Если это снова он…
— Нет. Это женщина. Говорит, Светлана Игоревна. Его жена.
Я замерла. Этого я не ожидала.
— Пусть войдет.
В кабинет вошла женщина, которую я видела пару раз на корпоративах.
Она всегда была тенью. Дорого одетая тень с потухшими глазами.
Сейчас она была… другой.
Без дорогой укладки. Простой кашемировый свитер. И глаза.
Они были живые. И немного испуганные.
— Здравствуйте, Катерина Сергеевна.
Она не села. Осталась стоять у двери.
— Если вы пришли просить за мужа…
— Боже упаси, — она коротко усмехнулась.
Наступила пауза.
— Я… я пришла сказать вам спасибо.
Я не верила своим ушам.
— За что?
— Вы меня спасли.
Светлана шагнула вперед.
— Я тоже была для него «отработанным материалом». Только в другой сфере.
Она смотрела мне прямо в глаза.
— Он ведь не просто так нанял этих… «гибких». Он не просто чистил фирму.
— Он чистил свою жизнь.
Я начала понимать.
— Он готовил развод. Он переводил все активы на новые счета. На счета этих мальчиков.
— Он собирался оставить меня ни с чем. С квартирой в ипотеке, которую сам же и одобрил.
Ее голос не дрожал. Он был ровным.
— Он мне так и сказал. «Кому ты нужна, старая?».
Она почти повторила его слова.
— А потом вы… Выдернули главный стержень.
— Я не знала…
— Вы не могли знать. Но когда вы подали те документы в налоговую… началась проверка. Всех его счетов. И тех, что он прятал от меня.
— Я получила доступ к ним. К реальным цифрам. Как и вы.
Светлана подошла к столу.
— Я подала на развод первой. И благодаря вам, у меня на руках были все доказательства его махинаций.
— Я сохраню квартиру. И дачу. И детям будет на что жить.
Она выдохнула. Так выдыхают после марафона.
— Я не знала, что так выйдет, — честно сказала я.
— Вы просто делали свою работу, — улыбнулась она. — Вы «бухгалтерия». Вы сводили баланс.
Она протянула мне руку.
Я пожала ее. Теплая, сухая ладонь.
— Спасибо, — повторила она. — За то, что показали мне, что можно… просто перестать терпеть.
Она ушла.
Я снова осталась одна.
Я посмотрела на свой ежедневник.
Моя месть. Моя справедливость. Оказалось, что у нее было второе дно.
Я спасла не только себя.
Я взяла ручку и перечеркнула запись про яблоки.
Ниже я написала:
«Верочке. Выписать двойную премию. Она молодец».
Прошло два месяца.
Фирма не просто работала. Она росла.
Запах краски выветрился. Теперь в коридорах пахло слабым ароматом лимона и хорошей бумаги.
Я сидела на совещании с кредитными аналитиками. Молодые ребята. «Гибкие». Мои.
Они показывали мне презентацию. Очень красивую.
— …и таким образом, этот стартап показывает рост в 300% за квартал. Мы рекомендуем нашему клиенту, фонду «Мегаполис», выдать им «длинный» кредит.
Я смотрела на цифры. Они были слишком красивыми.
— Верочка, — обратилась я к секретарю, которая вела протокол.
— Да, Катерина Сергеевна?
— Принесите мне, пожалуйста, папку номер… — я заглянула в свой старый ежедневник. — …папку 14-Б. Архив.
Аналитик, который делал доклад, заметно напрягся.
— Катерина Сергеевна, это старые данные, мы…
— Я люблю старые данные. В них нет «творчества».
Вера принесла толстую картонную папку.
Я открыла ее.
— Один из основателей этого «стартапа», — сказала я, не поднимая глаз, — господин Рябов.
— Он работал у Евгения Петровича.
В комнате повисло напряжение.
— Он был одним из тех, кто «слил» базу.
Я подняла глаза на аналитика.
— А вы, молодой человек, очень похожи на него. Так же любите красивые презентации. И так же не проверяете бэкграунд.
Я захлопнула папку.
— Отчет переделать. Рекомендация для «Мегаполиса» — отказать. Господина Рябова — в наш внутренний черный список. А вам, — я посмотрела на аналитика, — испытательный срок. И приставьте к нему Веру. Пусть научит вас… бухгалтерии.
Парень покраснел.
Совещание было окончено.
Вечером, когда все ушли, зазвонил мой мобильный. Номер был незнакомый.
— Слушаю.
— Катерина Сергеевна? — голос был женский.
— Да.
— Это Светлана. Бывшая жена Евгения.
Я не ожидала ее звонка.
— Здравствуйте, Светлана Игоревна.
— Я… я просто хотела… Я переехала. Мы с детьми в другом городе.
— Я рада за вас.
— Он… — она запнулась. — Он звонил мне. Вчера.
Я молчала.
— Просил денег. На адвоката. Против него возбудили дело о преднамеренном банкротстве.
— И что вы?
— Я сказала, что все деньги — на счетах детей. А ему… я посоветовала устроиться на работу.
Она тихо рассмеялась.
— Я сказала: «Ты еще не старый, Женя. Найди себе что-нибудь».
Она положила трубку.
Я посмотрела в окно. Стемнело.
Я достала свой ежедневник.
На последней странице была запись о премии для Веры.
Я перевернула лист.
И написала:
«Нанять еще двух аудиторов. Таких же „старых“ и „бесполезных“, как я».
Прошел год.
Наша фирма переехала. Теперь мы занимали не три кабинета, а целый этаж в бизнес-центре класса «А».
В моем кабинете пахло не краской, а сандаловым деревом и чем-то неуловимо-цветочным.
Верочка — теперь Вера Павловна — стала начальником аналитического отдела.
Тот самый «гибкий» парень, Олег, остался. Он прошел испытательный срок.
Именно он принес мне утром документы.
— Катерина Сергеевна, я отклонил заявку на аудит.
— Причина?
— Слишком «творческий» баланс, — он не улыбнулся. — И я проверил бэкграунд. По-старинке.
— По-нашему, — поправила я.
— Да. По-нашему. — Он кивнул. — Основатель — бывший партнер Рябова.
— Хорошая работа, Олег. Идите.
Он вышел.
Вера Павловна заглянула ко мне.
— Вам пришла открытка.
Она протянула мне картонный прямоугольник.
На нем был нарисован пляж, солнце. И двое смеющихся детей.
С обратной стороны было написано:
«Мы живы. Мы дышим. Спасибо. С.»
Я убрала открытку в ящик стола.
В тот день я заканчивала работу раньше.
Водитель ждал меня внизу. Я села в машину.
Мы остановились на светофоре.
Шел мелкий, неприятный ноябрьский дождь.
Я смотрела на витрину магазина бытовой техники.
У входа, в форменной куртке охранника, стоял человек.
Он курил, ежась от холода.
Это был Евгений Петрович.
Он был не просто без лоска. Он был… никакой. Стертый.
Он поднял голову и посмотрел на мою машину.
Но он не видел меня. Он смотрел на блестящий мокрый капот. На символ той жизни, которая прошла мимо.
Он был просто частью уличного пейзажа.
Он докурил и бросил окурок в лужу.
Машина тронулась.
Я не обернулась.
Я приехала домой.
В прихожей меня ждал мой старый ежедневник. Он лежал на почетном месте, на полке.
Рядом с ним лежал новый, на следующий год. Точно такой же. В толстом кожаном переплете.
Я взяла старый.
Открыла его.
«Рецепт шарлотки».
«Купить яблок».
«Премия Вере».
«Нанять аудиторов».
Я закрыла его. Он был полон.
Он был не «отработанным материалом». Он был фундаментом.
Я взяла новый ежедневник. Пустой. Чистый.
Открыла первую страницу.
И написала:
«Завтра. Собрание по новому филиалу».
