— Ты резюме-то разослала наконец? — Олег застёгивал ворот рубашки, бросив взгляд в зеркало.
Даша кивнула, не поднимая головы. Кружка с остывшим чаем в руках, колени поджаты, на табурете она сидела словно на иголках.
— Разослала. Опять тишина.
Он пожал плечами и, застёгивая куртку, добавил:
— Смотри, год уже дома. Нельзя же вечно искать идеальную работу.
Он хлопнул входной дверью. В кухне осталась тишина, только тиканье дешёвых настенных часов. На плите — сковорода с прилипшей яичницей, на подоконнике — коробка с таблетками. Даша встала, поставила кружку в раковину, но мыть не стала.
Через сорок минут — стук в дверь. Не звонок, а именно стук. Два коротких. Она уже знала этот звук. Свекровь.
— Я тут капусты привезла. Да и на Олега посмотреть — похудел он у тебя что-то, — сказала та, проходя в квартиру с пакетом из «Пятёрочки».
— Он на работе, — спокойно отозвалась Даша.
— А, ну ты ж всё равно дома, вот и попью с тобой чаю.
И уже без приглашения направилась на кухню. Даша машинально вытерла крошки со стола. Тряпка оставляла влажные разводы.
— Слушай, Даш, а тебе самой не неловко? Муж с утра до ночи пашет, а ты всё перебираешь. Всё тебе не эдак.
Даша ничего не ответила. Поставила чайник. Свекровь уселась за стол, достала из пакета капусту и яблоки. Кухня наполнилась запахом овощей.
Когда та ушла, Даша сразу набрала номер Олега.
— Можешь, пожалуйста, с ней поговорить? Ну хотя бы попроси, чтобы звонила заранее.
— Да ладно тебе, — в голосе Олега слышалась ленца. — Мама добрая. Просто волнуется.
— Да она не волнуется. Она давит.
— Ты просто слишком остро всё воспринимаешь.
— Я устала. Это не её дом.
Молчание. Потом короткое:
— Мне работать надо. Потом поговорим.
Вечером Даша сидела на диване с ноутбуком. Страница с вакансиями открыта, глаза бегали по строчкам. «Контентщик», «офис-менеджер», «менеджер по продажам». Везде: «опыт от года».
Опыт — только практика на последнем курсе. Несколько собеседований, отказ. «Вы нестабильны» — запомнилась особенно. Закрыла вкладку. Встала, пошла на кухню, начала мыть посуду.
На следующий день — снова стук. Та же рука. Без пакета, но с блокнотом.
— Я хотела поговорить серьёзно, — сказала свекровь, даже не поздоровавшись. — Я тебя сразу просила — не пользуйся добротой. Ты не работаешь, сидишь у нас, а ведёшь себя как барыня.
Даша поднялась из-за стола.
— Мы семья. И кто, где и как работает — не ваше дело.
— Ах, семья? — в голосе свекрови зазвенел металл. — А ты не забывай, в чьей квартире ты сидишь. Моя квартира. Мой сын. И моя совесть молчать больше не даёт.
— Тогда, может, вам и жить тут вместе, — тихо, но отчётливо произнесла Даша. — Я здесь лишняя.
Свекровь выпрямилась, чуть прищурилась:
— Ты и сама это наконец поняла. Вот и хорошо.
Они смотрели друг на друга пару секунд — ровно столько, чтобы понять: назад уже не будет.
Вечером Олег вернулся поздно. Поставил сумку, вымыл руки, сел за стол, не глядя на жену. Молчал с минуту, потом заговорил:
— Слушай, давай серьёзно. Ты год без работы. Это ненормально.
— Ты же знаешь — у меня нет практики, меня не берут.
— Ну тогда иди хоть продавцом. Или в кафе. Надо что-то делать. Мама права.
— Ты серьёзно? В нашей семье теперь мама решает?
— Нет. Но… это же жизнь. Надо подстраиваться.
— А я устала подстраиваться.
Он встал, развернулся к раковине и резко хлопнул дверцей шкафчика. Начал мыть тарелку, не сказав больше ни слова. Потом ушел, в гостинную.
Даша осталась одна за столом, с пустыми руками и комом в груди.
Она сидела неподвижно, будто всё вокруг стало немым — как под водой, где звуки глуше и всё кажется не по-настоящему. Только тусклый свет лампы над столом и шелест капли, срывающейся с крана. Потом встала, прошла в спальню, легла в одежде. Не спала. Лежала с открытыми глазами до самого рассвета.
Утром Олег собирался на работу. Она не вышла из комнаты. Только когда хлопнула дверь, села на кровать и почувствовала, что внутри всё выжжено. Пусто. Ни злости, ни боли — как после пожара.
Дни потянулись вязко. Она почти не выходила из комнаты, ела через силу, иногда забывала почистить зубы. Олег был немногословен, но взглядом давил сильнее слов — скользил по ней, по пустым тарелкам, по немытой кружке. Напряжение висело в воздухе, как перед грозой. И она уже знала — что-то должно случиться.
Через пару дней снова: стук в дверь, знакомый ритм.
— Ты, я вижу, всё ещё тут сидишь. Даже обед нормальный не приготовила. Сын голодный с работы приходит, а ты целый день дома — и толку?
— Вы не имеете права так со мной разговаривать.
— Имею, дорогуша. Пока ты живёшь в нашей квартире и ешь за счёт моего сына — имею.
Даша не стала спорить. Просто смотрела, как свекровь разворачивается и уходит. Как закрывается дверь. А потом — как вокруг становится тихо.
Она поднялась, прошла в комнату, достала рюкзак. Положила пару футболок, джинсы, зарядку, документы. Пауза. Взяла фото с полки — где они с Олегом у реки, он улыбается, она — ещё другая. Подержала в руках, убрала обратно.
Села на кровать, достала телефон, написала Кате: «Можно к тебе на несколько дней?» Ответ пришёл почти сразу: «Конечно. Приезжай. Я буду ждать.»
Поздно вечером она приехала. Катя открыла в пижаме, босиком, с тёплым одеялом в руках. Поставила чайник, но не спросила ничего. Только протянула кружку:
— Хочешь чай или валерьянку?
— Только тишину.
Они сидели в тишине почти час. Потом Даша сказала:
— Я не вернусь. Я точно знаю.
В ту же ночь — звонок. Потом второй. Потом сообщение: «Где ты? Мы должны поговорить.» На третий звонок она ответила. Голос Олега был сухой, сдержанный:
— Что происходит? Ты ушла — и даже ничего не сказала.
— Я больше не могу. Я не хочу так жить. Оставайся с мамой. Мне — хватит.
— Подожди, ты вообще с ума сошла? Мы же семья!
Она нажала сброс. Телефон положила экраном вниз.
Наутро — снова сообщение: «Я не знаю, что ты себе придумала… Но ты перегибаешь.»
Она не ответила. Не на это. Ни на следующее. Ни на фото с завтраком, ни на «ты хоть скажи, как ты». Через неделю — букет у двери Кати.
Она не открыла. Просто написала: «Не приходи. Я не хочу с тобой ничего общего.»
Катя пыталась уговорить остаться:
— Ты только пришла в себя. Побудь ещё. Снимешь что-нибудь попозже.
Но Даша уже искала. В одно окно браузера — вакансия помощника в логистической компании, в другом — объявление о сдаче студии: пятый этаж без лифта, обои старые, но окна на юг.
Через пару дней она туда переехала. Комната — узкая, но светлая. Сразу купила чайник, миску, сковородку. Расставила вещи так, чтобы видно было: здесь живут, не ночуют.
В логистической фирме её взяли почти сразу. Зарплата скромная, но офис был рядом, коллектив — тёплый. Её посадили рядом с девчонкой по имени Вика — та болтала без остановки и каждый день приносила с собой йогурт и два яблока.
— Ты чего такая тихая? — спросила она в обед. — Не бойся. Я вечно тараторю, сначала народ шарахается. Потом нормально.
— Мне просто непривычно, — тихо ответила Даша. — Всё новое. Люди, звуки, даже воздух какой-то другой.
Через неделю Даше дали первый отчёт. Она справилась. На следующий день Вика, торопясь куда-то с телефоном, бросила мимоходом:
— Ты меня выручила с этим отчётом. Без тебя бы не успела. Спасибо.
Даша удивлённо подняла глаза. Улыбнулась. По-настоящему.
И на миг почувствовала: дышит.
Прошёл месяц. Было тепло, утром солнце просачивалось в окно, и Даша выходила на работу налегке — в куртке и с термокружкой в руке. Шла быстро, ровно, не оборачиваясь. В голове держала список задач: отчёт, сверка маршрутов, звонок поставщику.
Всё по делу. Без лишнего. На прошлой неделе ей поручили новую логистическую схему. Делала до ночи, потом проверяла трижды. Утром похвалили. Она кивнула и вернулась к таблице. Без лишнего.
Потом пришло сообщение от Кати: «Ты молодец. Я тобой горжусь.» Просто так. Без повода. Даша ответила сердечком, а вечером — купила по дороге домой цветы. Маленький букет нарциссов. Поставила в вазу и зачем-то сфотографировала. Отправила Кате: «Это тебе.»
В один из выходных она решила: пора. Надо забрать оставшиеся вещи. Те, что не влезли в рюкзак. Книги, одежда, постельное. И свою любимую сковороду, которую купила на последние деньги ещё в начале семейной жизни.
Олег открыл почти сразу. Был в домашней футболке, небритый. Растерянный.
— Привет. Может, просто посидим, поговорим? Без крика. Просто по-человечески.
— Не хочу. Я не хочу видеть рядом маменькиного сыночка. А ты — именно он.
Он не ответил. Лишь отвернулся, пропуская вглубь квартиры.
Она быстро собрала нужное. Не трогала то, что могло затянуть: фото, книги с надписями, открытки. Не хотелось.
— Ты же знаешь, я не хотел тебе зла, — сказал он у дверей. — Я просто не понимал, что всё так глубоко.
— А теперь понял?
Он пожал плечами. Стоял с опущенными руками.
— Я понял, что ты сильнее, чем я думал.
— Это не сила. Это просто выживание.
Даша спустилась пешком — как тогда, когда снимала студию. Пятый этаж, без остановок. Внизу остановилась, вдохнула, села в такси.
В квартире разложила всё на пол: бельё, полотенце, тёплый свитер, коробку с нитками. Блокнот. Тот самый, с которого всё началось. Открыла. На первой странице — её почерк: «Я не обязана быть удобной.»
Провела пальцем по словам, потом убрала блокнот в ящик. Достала сковородку. Поставила воду на плиту. Посмотрела в окно. Закат ложился на подоконник мягким светом.
Позже, уже вечером, пришло новое сообщение от Олега. Без жалоб, без упрёков. Просто:
«Если когда-нибудь захочешь поговорить — я рядом.»
Она перечитала. Закрыла экран. Положила телефон на подоконник.
В комнате было тихо и по-настоящему спокойно.
И не было ощущения, что чего-то не хватает.
Утром Даша жарила блины — аккуратно, на той самой сковороде. Запах тёплого теста впитывался в занавески, в стены, в новое утро. Она поставила чайник, протёрла стол и, не задумываясь, набрала номер Кати.
— Приезжай теперь ко мне в гости, — сказала просто. — Очень хочу, чтобы ты увидела, как у меня.
Катя приехала к обеду с пакетом пирожных и фразой: «Теперь твоя очередь угощать.» Они сидели на кухне долго. Смеялись. Пили чай. Вспоминали прошлое, перебрасывались фразами как пледом — легко, тепло, знакомо.
И где-то между третьим блином и последней крошкой с тарелки, Даша вдруг поняла: всё, что она сделала — правильно. Боль, страх, пустота — всё того стоило.
И ещё она знала: в следующий раз она не ошибётся. Ни в людях. Ни в себе. Ни в выборе.
