Звонок в дверь прозвенел резко и настойчиво, когда часы в прихожей показывали начало девятого вечера. Галина вздрогнула – она не ждала гостей. Привычным движением поправила седые пряди волос, накинула шерстяную кофту и направилась к двери.
– Кто там? – голос прозвучал твёрдо, годы научили быть осторожной.
– Галя, это я… Толя.
Сердце пропустило удар, а потом заколотилось как бешеное. Три года. Три года она не слышала этот голос, научилась жить без него, а теперь он здесь, за дверью её квартиры, будто и не было этих мучительных лет одиночества.
Дрожащими пальцами она провернула ключ в замке. На пороге стоял Анатолий – постаревший, осунувшийся, с большим потёртым чемоданом у ног. Его некогда прямые плечи поникли, а в глазах застыло что-то похожее на отчаяние.
– Галя… – он шагнул вперёд, но она инстинктивно отступила, придерживая дверь. – Прости меня. Я… я совершил ошибку. Самую большую ошибку в моей жизни.
– Ошибку? – Галина почувствовала, как к горлу подступает горький смех. – Так теперь это называется?
– Ирка… она меня предала. Выставила как собаку, когда деньги закончились. А ты… ты единственная, кто всегда был рядом. Тридцать лет вместе…
Галина смотрела на него, и внутри что-то переворачивалось. Вспомнились бессонные ночи, когда она захлёбывалась слезами в подушку. Дни, когда не могла заставить себя встать с постели. Насмешливые взгляды соседей. «Муж ушёл к молодой» – эти слова жгли хуже раскалённого железа.
– Ты выбрал молодость, а теперь вернулся к старости? – она произнесла эти слова тихо, но каждое било, словно хлыстом. – Как удобно, правда?
– Галя, пусти меня домой. Я всё осознал, я…
– Домой? – она качнула головой. – Это больше не твой дом, Толя. Твой дом там, где ты его искал последние три года.
В его взгляде мелькнуло что-то жалкое, просящее. Когда-то такой взгляд заставлял её простить всё что угодно. Но не сейчас. Не после всего.
– Хотя бы выслушай меня… – он попытался придержать дверь, но Галина уже закрывала её.
– Спокойной ночи, Анатолий Петрович.
Щелчок замка прозвучал как выстрел. Галина прислонилась к двери спиной, чувствуя, как дрожат колени. За дверью ещё какое-то время слышались его шаги, потом тишина. Только сейчас она заметила, что на улице начался дождь – капли барабанили по карнизу, словно отсчитывая секунды новой жизни.
Галина не могла уснуть. Лежала, глядя в потолок, где метались тени от фонаря за окном. Воспоминания накатывали волнами, и каждая приносила новую боль.
Вот их первая квартира – маленькая, но такая родная. Анатолий на руках внёс её через порог, кружил по комнате. Они были молоды, счастливы, строили планы…
Телефон на тумбочке завибрировал. Звонила Мария – единственный человек, который не дал ей сломаться три года назад.
– Галочка, ты как? Что-то сердце неспокойно, решила проверить.
– Маша… – голос предательски дрогнул. – Он вернулся.
– Кто вернулся? – в трубке повисла пауза. – Толик, что ли? Погоди, я сейчас приеду.
Через двадцать минут они сидели на кухне. Мария, энергичная женщина с короткой стрижкой и яркой помадой, решительно разливала по чашкам ромашковый чай.
– И что ты ему сказала?
– Закрыла дверь перед носом, – Галина обхватила чашку ладонями, грея озябшие пальцы. – Представляешь, явился с чемоданом, как будто имеет право…
– Молодец! – Мария победно улыбнулась. – А помнишь, как ты раньше с ним разговаривала? «Толенька, может быть…» да «Толенька, как скажешь…»
Галина поморщилась. Да, была такой – угождала, прогибалась, боялась лишнее слово сказать. А он привык, что она всегда рядом, всегда поддержит, всё простит.
– Знаешь, Маш, я ведь чуть дверь не открыла. На секунду так захотелось… – она замолчала, подбирая слова. – Будто время повернуть вспять, забыть всё.
– Ага, и снова по ночам в подушку рыдать? – Мария подалась вперёд. – Ты забыла, как я тебя из депрессии вытаскивала? Как ты на успокоительных жила? А как он в это время с этой… своей по курортам разъезжал?
Галина вздрогнула. Перед глазами встала фотография из соцсетей – Анатолий с Ириной на море. Загорелые, счастливые. А она тогда впервые в жизни купила снотворное.
– Нет, не забыла, – она выпрямила спину. – Знаешь, я ведь после его ухода впервые о себе думать начала. Помнишь, ты меня на йогу затащила?
– Ещё бы! – рассмеялась Мария. – Ты так ворчала поначалу.
– А потом втянулась. И в бассейн пошла, и на танцы… – Галина улыбнулась. – Я будто заново родилась, Маша. Поняла, что жизнь-то не закончилась.
– Вот именно! – Мария стукнула ладонью по столу. – А теперь этот… деятель явился и думает, что ты снова будешь его домашней собачкой? Нет уж!
За окном громыхнуло – приближалась гроза. Галина поёжилась, вспомнив, как раньше боялась грозы, пряталась у мужа под боком. Теперь научилась справляться сама.
– Он сказал, что его Ирина бросила, – тихо произнесла она. – Что я единственная, кто…
– Боже мой, Галя! – перебила Мария. – Ты что, не видишь? Ему не ты нужна – ему нянька нужна, кухарка, жилетка для слёз. Молодая бросила, так можно и к старой вернуться? – Она фыркнула. – А ты уже не та забитая женщина, какой была. Ты другая теперь.
Галина встала, подошла к окну. В стекле отражалось её лицо – да, морщинки никуда не делись, седина тоже. Но глаза… глаза больше не были потухшими, как раньше.
– Я нужна сама себе, – произнесла она твёрдо, повторяя слова, которые столько раз говорила себе перед зеркалом. – Вот что я ему скажу, если снова придёт.
Через три дня Анатолий появился снова. На этот раз без чемодана, зато с букетом любимых Галининых цветов – белых хризантем. Он знал, что она никогда не могла устоять перед ними.
– Галя, – позвал он через дверь. – Я знаю, что ты дома. Машину твою во дворе видел.
Она стояла по ту сторону двери, прислушиваясь к его голосу. Сердце больше не заходилось от волнения – только тихая усталость.
– Уходи, Толя.
– Не уйду, – в его голосе появились властные нотки, такие знакомые. Раньше от этого тона у неё подкашивались колени. – Открой, нам надо поговорить.
Галина медленно повернула ключ. Она больше не боялась этого разговора.
Анатолий шагнул в прихожую, протягивая цветы: – Помнишь, как я дарил тебе такие на нашу первую годовщину? Ты ещё плакала тогда от счастья…
– Помню, – она не взяла букет. – И как ты подарил точно такой же Ирине на глазах у всего дома – тоже помню.
Он поморщился, опустил цветы.
– Зачем старое ворошить? Я же извинился. Я всё осознал, Галя. Мы столько лет вместе прожили…
– Вот именно – прожили, – она посмотрела ему прямо в глаза. – В прошедшем времени, Толя.
– Но я люблю тебя! – он шагнул ближе. – Всегда любил, просто… запутался. Ты же знаешь, как бывает у мужчин в определённом возрасте…
Галина горько усмехнулась: – А у женщин, значит, не бывает? Но мы почему-то не бежим к молодым мальчикам искать вторую молодость.
– Это другое…
– Нет, Толя, – она покачала головой. – Это именно то самое. Только ты искал молодость в чужой постели, а я нашла её в себе. И знаешь что? – она расправила плечи. – Моя молодость оказалась настоящей.
Он смотрел растерянно, будто впервые видел эту женщину – прямую, уверенную, с гордо поднятой головой.
– Галя, давай всё вернём, – его голос дрогнул. – Помнишь наш домик в деревне? Поедем туда, начнём сначала. Я всё исправлю…
– Нельзя вернуть то, что ты сам разрушил, – она произнесла это мягко, без злости. – Я простила тебя, Толя. Но простить – не значит впустить обратно в свою жизнь.
– Что мне сделать? – он схватил её за руки. – Скажи, я всё сделаю!
Она осторожно высвободила руки: – Ты выбрал, когда ушёл. Я выбрала, когда научилась жить без тебя.
– Но я же не могу один! – в его голосе прорвалось отчаяние. – Ты нужна мне!
– А я нужна сама себе, – она произнесла это спокойно, глядя куда-то поверх его плеча. – Иди домой, Толя. Просто иди домой.
Она видела, как дрогнуло его лицо. Сколько раз за их жизнь она утешала его, жалела? Но сейчас что-то внутри неё осталось неподвижным. Он всё говорил и говорил – сбивчиво, то умоляя, то требуя, а она смотрела на его поседевшие виски и думала, как странно: когда-то этот человек был для неё целым миром.
Дверь закрылась мягко, почти беззвучно. Букет хризантем так и остался лежать на пороге – белое пятно в сумраке прихожей. Галина прислонилась к стене, прикрыла глаза. Внутри была удивительная пустота – ни горечи, ни торжества, только тихое облегчение, словно наконец опустила на землю непосильную ношу.
На следующее утро Галина проснулась раньше обычного. За окном моросил мелкий дождь, но на душе было удивительно светло. Она не спеша оделась, собрала волосы в аккуратный пучок. В зеркале отражалась женщина, которую она только сейчас начала по-настоящему узнавать.
Телефон тихо звякнул – сообщение от Марии: «Завтракаем в нашем месте?»
В маленьком кафе на углу их уже знали. Официантка Леночка, не спрашивая, принесла две чашки капучино и круассаны с миндалём.
– Ну что, подруга, – Мария отхлебнула кофе, – как спалось?
– Знаешь, – Галина задумчиво размешивала сахар, – первый раз за долгое время так хорошо. Будто камень с души упал.
– А букет куда дела?
– В подъезде оставила, на подоконнике. Пусть кто-нибудь возьмёт, порадуется.
Они помолчали. За окном спешили по своим делам прохожие, мамы вели детей в школу, старики неторопливо прогуливались с собаками.
– Дочке звонила? – спросила Мария.
– Вчера вечером. Рассказала ей всё, – Галина улыбнулась. – Знаешь, что она сказала? «Мама, я тобой горжусь».
– А что там с путёвкой в санаторий? Не передумала?
– Уже билеты купила. На послезавтра, – она достала из сумочки конверт. – Представляешь, первый раз одна поеду. Раньше всё боялась – как так, женщина одна? А теперь думаю – почему нет?
Мария хитро прищурилась: – Помнишь, что доктор Вера Павловна говорила? В шестьдесят жизнь только начинается.
– Тогда я ей не поверила.
– А сейчас?
Галина посмотрела в окно. Дождь закончился, и сквозь облака пробивалось солнце. На карнизе ворковали голуби, а на клумбе у кафе распускались первые весенние цветы.
– А сейчас, – она вдруг рассмеялась, – сейчас я точно знаю – у меня всё впереди.
