Гостиная погрузилась в гнетущую тишину, когда Галина Степановна, выпрямив спину, произнесла свои коронные слова:
— Ты здесь просто временная гостья, — её голос звучал как скрип несмазанной двери. — Этот дом принадлежит моему сыну, и тебе стоит запомнить это раз и навсегда.
Я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Её ледяной взгляд скользнул по мне сверху вниз, оценивающе, как будто я была не женой её сына, а неопрятной служанкой.
— Если хочешь остаться, будешь играть по моим правилам, — добавила она, поправляя невидимую пылинку с рукава своего строгого костюма.
Я медленно поднялась с дивана, чувствуя, как закипает кровь. В воздухе запахло грозой.
— Ох, как интересно, — протянула я, нарочито поправляя складки на своей новой юбке, которую, как я знала, она терпеть не могла. — Похоже, пришло время прояснить ситуацию.
Тишина повисла густая, как смог. Свекровь замерла, уверенная в своей победе. Её губы плотно сжались в тонкую ниточку, а в глазах читалось торжество — она была уверена, что сейчас поставит меня на место. Но я собиралась перевернуть её мир с ног на голову.
В голове мелькнули воспоминания.
Мы с Сергеем познакомились три года назад в том маленьком кафе у метро. Лил холодный осенний дождь, а я, промокшая до нитки, ворвалась внутрь, спасаясь от непогоды. Он сидел у окна с томиком Хемингуэя в руках, и когда наши взгляды случайно встретились, он улыбнулся — тепло, по-доброму.
— Место свободно? — спросила я, указывая на стул напротив.
— Конечно, — ответил он, откладывая книгу.
Мы разговорились. Оказалось, он работал в IT, любил старые фильмы и, как и я, ненавидел оливки. Наша случайная беседа затянулась на три часа.
— Мама у меня золото, — сказал он тогда, заказывая вторую чашку кофе. — Всегда поддержит, всегда поможет.
Я улыбнулась, подумав, как это мило — взрослый мужчина, который так тепло отзывается о своей матери.
Как же я ошибалась.
Два месяца назад
Галина Степановна впервые переступила порог нашей квартиры после свадьбы. Она медленно прошлась по гостиной, её пальцы скользнули по стенам, будто проверяя качество обоев.
— Дорогая, почему у нас в гостиной такие холодные тона? — спросила она, морща нос.
— Это не холодные, это нейтральные, — ответила я, стараясь сохранить спокойствие. — Они создают ощущение простора.
— Серёжа с детства любит тёплые оттенки, — продолжила она, будто не слыша меня. — Жёлтый, бежевый… Это уютно.
Я стиснула зубы:
— Это я выбирала отделку. На свои деньги.
— Ну конечно, — фыркнула она, бросая взгляд на Сергея, который в этот момент демонстративно углубился в телефон. — Но мужчине должно быть уютно в собственном доме.
Месяц назад
Я вернулась с работы раньше обычного и застыла на пороге спальни, увидев свекровь, перебирающую мой гардероб.
— Кто это?! — вырвалось у меня.
— Ах, вернулась! — она даже не обернулась, продолжая вешать мои платья на новые вешалки, которые принесла с собой. — Разбираю твои вещи.
— Без моего разрешения?
— Половину нужно выбросить, — продолжила она, будто не слыша моего вопроса. — Серёжа любит, когда женщины одеваются скромнее.
Я резко повернулась к мужу, который только что вошёл в комнату:
— Ты это слышишь?!
Он беспомощно развёл руками:
— Мама просто хочет как лучше…
Настоящее время
— Ты уверена, что этот дом принадлежит Сергею? — я медленно подошла к комоду, открыла верхний ящик и достала папку с документами.
Галина Степановна нахмурилась:
— Что ты несешь?
— Любопытно, почему тогда во всех бумагах указано моё имя? — я раскрыла папку и вытащила договор купли-продажи, аккуратно положив его на стол перед ней.
Она побледнела, как мел.
— Это… это невозможно! Серёжа! — её голос дрогнул.
Мой муж опустил глаза. Его молчание было красноречивее любых слов.
— Я купила эту квартиру за три года до нашей свадьбы, — чётко произнесла я, глядя ей прямо в глаза. — Вложила в ремонт все свои сбережения. И теперь я прошу вас обоих покинуть МОЙ дом.
— Как ты смеешь! — свекровь затряслась от ярости, её пальцы впились в спинку кресла. — Сергей, скажи ей!
Но он лишь потупился, нервно теребя край пиджака.
— Мам… она права… квартира действительно её…
Галина Степановна схватилась за сердце, её лицо исказилось от негодования.
— Ты… ты обманул родную мать?!
Я молча подошла к входной двери и открыла её:
— Выходите. И если через пятнадцать минут вы ещё будете здесь, я вызову полицию.
Сергей что-то пробормотал, но я уже не слушала. Когда дверь за ними захлопнулась, я впервые за долгие месяцы смогла свободно вздохнуть.
Через неделю
В дверь позвонили. На пороге стоял Сергей с жалким букетом роз.
— Дорогая, давай обсудим, — начал он, протягивая цветы.
Я не взяла их.
— Мама сказала…
— Оставь свои цветы, — перебила я его. — И передай «маме», что её мнение меня больше не интересует.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я уже закрывала дверь. На этот раз — навсегда.
В квартире воцарилась тишина. Моя квартира. Мой дом.
